Британские криптослужбы

Комната 40»

5 августа 1914 года, в один из начальных дней Первой мировой войны, глава английской военно-морской разведки контр-адмирал Генри Оливер (Henry Francis Oliver) попросил Альфреда Юинга (James Alfred Ewing) (1855–1935), занимавшегося в Адмиралтействе вопросами военно-морской подготовки, взяться за дешифровку немецких перехваченных криптограмм.

В то время в Адмиралтействе в большом количестве накопились шифрованные немецкие радиограммы, перехваченные военно-морскими и коммерческими радиостанциями. Юинг проявил большую заинтересованность и попросил как можно быстрее показать ему эти шифровки. Поняв, что их прочтение могло бы иметь огромное значение для победы над врагом, Юинг попросил именно ему доверить решение этого сложного задания.

В 1914 году Юингу исполнилось 59 лет. Три года назад он получил дворянский титул за выдающийся вклад в науку и заслуги перед обществом, среди которых особо было отмечено его пособие по военно-морской подготовке. И вот теперь, несмотря на преклонный возраст, Юинг задумал учредить криптоаналитическое бюро, которому было необходимо осуществить непосредственное и очень ощутимое влияние на ход мировой истории.

Юинг начал с тщательного изучения криптологических материалов, которые находились в книгохранилищах библиотеки Британского музея. Потом он перешёл к изучению кодов на городском Центральном почтамте, где хранились экземпляры коммерческих кодовых книг. Одновременно Юинг вовлёк в свою деятельность четырёх преподавателей военно-морских колледжей.

Все они были его друзьями, хорошо знали немецкий язык и, собравшись вместе за столом в кабинете Юинга, изучали непонятные строки из букв и цифр, имея лишь общее предоставление о том, с чего нужно начинать работу, связанную с раскрытием шифров.

Среди первых перехваченных немецких сообщений было одно, которое, если бы его удалось разгадать, сразу могло направить течение войны совсем в другое русло. Оно находилось в первой партии телеграмм, показанных Оливером Юингу 5 августа. Это сообщение было составлено главным командованием Военно-морских сил Германии 4 августа ночью и немедленно передано командующему в Средиземное море адмиралу Вильгельму Сушону (Wilhelm Souchon).

В сообщении говорилось: «3 августа заключили соглашение о союзе с Турцией. Немедленно выплывайте в Константинополь». На тяжелом крейсере «Гебен» в сопровождении лёгкого крейсера «Бреслау» Сушон отправился из центральной части Средиземноморья на восток.

Британская же средиземноморская эскадра, будучи абсолютно уверенная, что Сушон попробует прорваться через Гибралтарский пролив, тщательным образом бороздила море к западу от Сицилии. Когда британский крейсер наконец нашёл Сушона, плывшего курсом на восток, англичане начали ожесточенную попытку догнать и уничтожить «Гебен» и «Бреслау». Однако те всё-таки сумели ускользнуть, затерявшись среди греческих островов.

В воскресенье 10 августа «Гебен» вошёл в Дарданеллы и осуществил могучий артиллерийский обстрел российских портов на Черноморском побережье. Если бы британское Адмиралтейство смогло прочитать переданные из Берлина шифрованные приказы Сушону, Англия, скорее всего, выиграла бы фатальную игру с «Гебеном» и «Бреслау».

Об этой утерянной возможности повлиять на ход войны в самом её начале Юинг так никогда и не узнал. К этому времени им были изучены лишь коды нескольких немецких коммерческих фирм. Не намного более полезной стала шифровальная «Книга торгового судоходства» (нем. Handelsverkehrsbuch, HVB) с кодами, которые использовались немецким флотом для общения с его торговыми судами.

Она была найдена австралийцами 1 августа 1914 года на немецко-австралийском пароходе «Хобарт» около Мельбурна. Эту книгу англичане получили лишь в октябре, однако никто из небольшой группы первых британских дешифровальщиков не мог похвастаться обстоятельными знаниями в сфере криптоанализа, и поэтому в первые недели войны их успехи были мизерными.

В сентябре 1914 года Великобритании выпал шанс, который дал такой мощный толчок её усилиям по организации криптоанализа перехваченных вражеских криптограмм, что в течение всего периода войны она намного опережала своих противников в дешифровке. О том, как это случилось, лучше всех описал в своих мемуарах Уинстон Черчилль (Winston Leonard Spencer-Churchill):

«В начале сентября 1914 г. на Балтийском море был потоплен немецкий лёгкий крейсер «Магдебург». Несколько часов спустя русские выловили из воды тело утонувшего немецкого младшего офицера. Окостеневшими руками мертвеца он прижимал к груди кодовые книги ВМС Германии, а также разбитые на мелкие квадраты карты Северного моря и Гельголандской бухты.

6 сентября ко мне с визитом прибыл русский военно-морской атташе. Из Петрограда он получил сообщение с изложением случившегося. Оно уведомляло, что с помощью кодовых книг русское Адмиралтейство в состоянии дешифровать по меньшей мере отдельные участки немецких военно-морских шифротелеграмм.

Русские считали, что Адмиралтейству Англии, ведущей морской державы, следовало бы иметь эти книги и карты. И если бы мы прислали корабль, то русские офицеры, в ведении которых находились книги, доставили бы их в Англию. Мы незамедлительно отправили такой корабль, и октябрьским вечером принц Луи и я получили из рук наших верных союзников слегка попорченные морем бесценные документы».

Это произошло 13 октября. Но даже неожиданная удача с получением «Книги сигналов императорского флота» (нем. Signalbuch der Kaiserlich Marine, SKM) не дала группе Юинга возможности немедленно приступить к прочтению немецких военно-морских шифрограмм, потому что в них не использовались кодовые обозначения из этих книг. Чтение началось только тогда, когда офицер английской интендантской службы Чарльз Ротер, ведущий эксперт из Германии, обнаружил, что кодовые группы дополнительно перешифровывались достаточно простым алгоритмом.

Раскрытие этого перешифрования не было слишком тяжёлой проблемой, поскольку в распоряжении криптоаналитика была кодовая книга. Как и в обычном открытом тексте, отдельные кодовые обозначения повторялись чаще, чем другие. В таких соединениях буквы одного кодового обозначения повторяются в других кодовых обозначениях, но в другом расположении.

Самим кодовым обозначением была присуща определённая структурная система: в случае с немецким военно-морским кодом, полученным англичанами от русских, согласные чередовались с гласными. Когда характерные черты кода становились понятными, умелый криптоаналитик мог эффективно использовать их для снятия перешифрования.

Но английские криптоаналитики были еще настолько неопытными, что им понадобились почти три недели, чтобы начать читать отдельные участки некоторых немецких военно-морских сообщений. Эти сообщения, по утверждению Черчилля, «имели, главным образом, характер текущей служебной переписки:

«В 8 часов вечера один из наших торпедных катеров выходит в квадрат 7» и т. д. Однако скрупулёзное нагромождение этих отрывочных данных составляло основу информации, по которой с достаточной степенью точности можно было определять характер военных приготовлений противника в Гельголандской бухте, прилегающей к северо-западному побережью Германии».

В октябре 1914 года количество сотрудников группы Юинга выросло настолько, что им стало тесно в служебном кабинете своего начальника. Их постоянно раздражало, что приходилось откладывать работу, когда Юинг принимал посетителей по вопросам военно-морской подготовки.

Поэтому в середине ноября вся криптоаналитическая группа перебралась в большую комнату № 40, расположенную в старом здании Адмиралтейства. К комнате прилегало маленькое помещение, в котором находилась кровать для отдыха. Располагалась комната № 40 очень удачно: она находилась близко к оперативному отделу, получавшему от группы Юинга дешифрованные радиограммы противника, и в стороне от других помещений Адмиралтейства.

И хотя группа стала официально называться 25-м подразделением Управления военно-морской разведки «NID-25» (англ. Naval Intelligence Division № 25), название «комната 40» (англ. Room 40) оказалось настолько удобным и нейтральным, что вскоре стала общепринятым названием этого подразделения. Это название сохранилось и тогда, когда отделение перевели в другое, более просторное помещение.

В ноябре 1914 года британский траулер выловил тяжёлый ящик, в котором были обнаружены разные книги и документы на немецком языке. Ящик был выброшен за борт с немецкого эсминца «S119», потопленного в результате морской битвы около острова Тексел. Среди прочего в ящике находилась немецкая шифровальная «Книга судоходства» (нем. Verkehrsbuch, VB), которой недоставало в магдебургской находке.

Криптоаналитики «комнаты 40» немедленно использовали её для чтения сообщений, которые передавал немецкий крейсер, препятствовавший британскому судоходству. Идентичный код использовался для засекречивания телеграфной переписки между Берлином и немецкими военно-морскими атташе за рубежом, однако об этом в «комнате 40» узнали только через несколько месяцев.

В январе 1915 года дешифровщики «комнаты 40» раскрыли очень важное немецкое сообщение, переданное по радио и зашифрованное военно-морским кодом. Они узнали, что немецкие корабли, обстреливавшие населённые пункты на берегах Великобритании, планируют 16 января собраться на Догер-банке, мелководном участке Северного моря к северу от побережья Великобритании. В результате британский флот в ожесточённом морском сражении потопил немецкий корабль «Блюхер», а корабли «Дерфлингер» и «Зейдлиц» были повреждены.

В 1916 году Германия сделала ставку на ведение подводной войны, поэтому британская радиоразведка проявляла повышенный интерес к радиограммам немецких подводных лодок. Пытаясь получить любую информацию по аппаратуре связи, установленной на субмаринах противника, Адмиралтейство обзавелось судном с водолазом, оснащённым специальным оборудованием для обследования затонувших подводных лодок. Работа была поручена молодому инструктору водолазного дела Миллеру.

Невзирая на самые неприятные стороны своего труда, Миллеру почти каждый раз удавалось отыскать стандартный железный ящик, знакомый ему ещё с самого первого погружения. На одной из немецких подводных лодок, внутреннее устройство которых Миллер знал как свои пять пальцев, он нашёл совсем новый военно-морской код, в котором криптоаналитики «комнаты 40» очень остро нуждались. Эта находка Миллера оказала им существенную помощь в дешифровке перехваченной шифропереписки субмарин противника, которая постоянно увеличивалась.

С ростом объёма вражеской шифропереписки «комната 40» перестала просто направлять отредактированные материалы радиоперехвата оперативному управлению Адмиралтейства, а стала посылать туда ежедневные сведения, которые включали криптоаналитическую, пеленгационную и другую радиоразведывательную информацию. После войны было подсчитано, что с октября 1914 по февраль 1919 годов «комнатой 40» было перехвачено и дешифровано более 15 тысяч немецких шифрограмм.

Работа велась круглосуточно, даже во время бомбардировок, когда с целью светомаскировки окна задёргивали хорошо подогнанными непроницаемыми шторами. Штат сотрудников «комнаты 40» постоянно увеличивался за счёт раненных офицеров и студентов немецких университетов, которые с началом мировой войны вернулись в Англию.

Последним присваивалось офицерское звание добровольческого резерва английских ВМС для того, чтобы они могли носить форму во избежание «косых» взглядов гражданского населения. На работу в «комнату 40» были также приняты женщины, которые освободили криптоаналитиков от канцелярской работы.

Наиболее важное изменение в штате сотрудников «комнаты 40» произошло в связи с отставкой Юинга, которому в мае 1916 года предложили должность ректора Эдинбургского университета. Предложение было очень привлекательным, особенно для Юинга, который в течение 25 лет с успехом занимался лишь научной деятельностью, прежде чем в 1903 году перешёл в Адмиралтейство.

Кроме того, к этому времени Юинг уже непосредственно не участвовал в дешифровальной работе, поскольку в «комнате 40» появились сотрудники, чьи криптоаналитические способности намного превосходили его собственные. А Юинг превратился в обычного администратора.

Руководство Адмиралтейства заявило Юингу, что не возражает против его перехода, поскольку он настолько хорошо организовал работу доверенного ему коллектива, что мог без всякого ущерба делу передать свои полномочия другому лицу. Поэтому Юинг принял предложение из Эдинбурга, и с 1 октября 1916 года «комнатой 40» начал руководить лично директор военно-морской разведки капитан Вильям Реджинальд Холл (William Reginald Hall) (1870–1943).

17 января 1917 года произошло очень важное событие в истории криптоанализа: «комната 40» частично прочитала перехваченную немецкую шифротелеграмму, которая содержала уникальную информацию, которая при умелом использовании могла существенно повлиять на результат Первой мировой войны.

Шифротелеграмма была очень длинной и состояла приблизительно из тысячи цифровых кодовых групп. Она была послана из Берлина, датирована 16 января и адресована немецкому послу в США Иоганну Генриху фон Бернсторфу (Johann Heinrich Graf von Bernstorff).

Её открытый текст был закодирован с помощью дипломатического кода, известного британским криптоаналитикам как код «0075». Над ним в «комнате 40» работали в течение последних шести месяцев. Помог им в этом чешский инженер Александр Сцек (Alexander Szek), который во время Первой мировой войны работал на радиостанции в Брюсселе и похитил оттуда немецкий дипломатический код, которым была зашифрована телеграмма немецкому послу в США.

Там знали, что код «0075» принадлежал к серии неалфавитных кодов, которые немецкое МИД помечало четырёхзначным числом, состоявшим из двух нулей и двух не нулевых цифр, причем разница между отличающимися от нуля цифрами всегда равнялась двум.

В список аналогичных кодов, которые на то время уже были раскрыты в «комнате 40», входили коды «0097» и «0086», применявшиеся дипломатическими миссиями Германии в Южной Америке, код «0064», использовавшийся, например, для связи между Берлином и Мадридом, а также коды «0053» и «0042».

МИД Германии впервые направило код «0075» своим миссиям в Берне, Бухаресте, Вене, Гааге, Константинополе, Копенгагене, Осло, Софии и Стокгольме в июле 1916 года. В ноябре «комната 40» начала осуществлять перехваты зашифрованных тем же кодом телеграмм, направленных посольству Германии в США.

В итоге англичане накопили достаточное количество копий немецких телеграмм, зашифрованных кодом «0075», что дало «комнате 40» возможность продвинуться в работе над его раскрытием. Позже, наличие двух копий одной и той же шифротелеграммы Циммермана помогло избежать искажений в криптоаналитической работе, в результате которой она была раскрыта.

Шифротелеграмма от 16 января 1917 года состояла из двух частей и была подписана министром иностранных дел Германии Артуром Циммерманом (Arthur Zimmermann):

«Совершенно секретно. Для личной информации Вашего превосходительства и для передачи надежным путем имперскому посланнику в Мехико…

С 1 февраля мы намерены начать неограниченную подводную войну. Поступая таким образом, мы, однако, приложим все усилия к тому, чтобы Америка оставалась нейтральной. Если нам не удастся осуществить это, мы предлагаем Мексике союз на следующей основе: совместное ведение войны, совместное заключение мира…

Вашему превосходительству надлежит секретно проинформировать президента лишь о том, что мы ожидаем войну с США и, возможно, с Японией, и одновременно попросить его провести переговоры между нами и Японией. Сообщите президенту, что… наши подводные лодки… в течение нескольких месяцев вынудят Англию заключить мир. Циммерман».

Эта шифротелеграмма была направлена немецкому посланнику в Мексике Генриху фон Эккардту (Heinrich von Eckardt) через Вашингтон для надёжности по двум каналам связи. Однако оба они контролировались англичанами.

Один маршрут англичане называли «шведским окольным путём». Швеция, которая формально была нейтральной, но фактически ориентировалась на немцев, с самого начала войны помогала МИД Германии в преодолении английской блокады, направляя немецкие телеграммы под видом своих собственных. Однако британцы раскрыли этот обман.

Поэтому, когда летом в 1915 году Швеция официально выразила свое недовольство тем, что Великобритания необоснованно задерживает её телеграммы, англичане намекнули шведам, что им известно о вышеупомянутой деятельности Швеции, не совместимой с её статусом нейтральной страны.

В ответ шведское правительство пообещало, что в дальнейшем не будет направлять немецкие телеграммы в Вашингтон, после чего стало отправлять их в Буэнос-Айрес. Там шведы передавали полученные телеграммы в руки немцев, и только потом они попадали в немецкое посольство в Вашингтоне. Это и был «шведский окольный путь».

Кабель из Стокгольма до Южной Америки проходил через Лондон. Немцы справедливо побаивались, что британская цензура может узнать немецкие кодовые группы в шведских телеграммах. Поэтому МИД Германии прятал эти кодовые группы путём их перешифрования. Перешифрование накладывалось на немецкие телеграммы, отправлявшиеся через Стокгольм в Южную Америку, после их зашифрования кодом «13 040». К сожалению, для немцев, перешифрование не прятало все следы кода «13 040», что вызывало подозрение у криптоаналитиков «комнаты 40».

Они сняли перешифрование и увидели код «13 040», после чего внимательно присмотрелись и к другим официальным шведским телеграммам. Многие из них после проверки также оказались немецкими. Например, под одним перешифрованием англичане нашли код «0075». Но в этот раз Великобритания не заявила протест Швеции. «Комната 40» была убеждена, что более выгодно было знать содержание переписки немецких дипломатов, чем помешать им это делать.

Идея второго маршрута, который Циммерман использовал для передачи своей шифротелеграммы в Вашингтон, зародилась у Эдварда Хауза, близкого друга президента США Томаса Вудро Вильсона. В 1915 году во время одного из своих посещений Европы Хауз устроил так, что все кодируемые сообщения из американских посольств стали поступать непосредственно на его адрес, проходя через Госдепартамент США.

Когда 27 декабря 1916 года немецкий посол в Вашингтоне Берншторф обсуждал с Хаузом новую мирную инициативу Вильсона, он подчеркнул, что её шансы на успех значительно возрастут, если правительство Германии сможет связываться через Хауза непосредственно со своим послом в Соединенных Штатах. Хауз доложил об этом президенту.

На следующий день Вильсон позволил немецкому правительству, используя собственный код, передавать телеграммы между Берлином и Вашингтоном под американским дипломатическим прикрытием.

Шифротелеграмма Циммермана была доставлена в посольство США в Берлине 16 января в три часа дня. Однако её нельзя было направить непосредственно в Вашингтон. Поэтому сначала ее отослали в Копенгаген, а затем в Лондон. И только оттуда она могла быть направлена в Вашингтон. В результате Великобритания перехватила и второй экземпляр шифротелеграммы Циммермана.

В «комнате 40» очень удивились, увидев немецкий код в американской телеграмме, которая пришла из Копенгагена. На протяжении месяца англичане раскрыли код и прочитали шифротелеграмму

22 февраля 1917 года МИД Англии довело открытый текст шифротелеграммы Циммермана до американского посла в Лондоне. 24 февраля она была передана в Госдепартамент США, а 1 марта опубликована на первых колонках утренних газет под огромными заголовками.

Интересно, что проблема достоверности опубликованного текста шифротелеграммы, которая тревожила англо-американских официальных лиц, была устранена самим Циммерманом. Совершенно неожиданно он признался: «Я не могу отрицать этого. Это правда».

От осведомлённости в существовании заговора рьяно отказывались и мексиканцы, и японцы, и Эккардт. Поэтому до сих пор непонятно, почему Циммерман сознался. Однако независимо от мотивов, которыми он руководствовался, его признание похоронило последние сомнения в том, что сообщение о немецком заговоре против США могло быть обманом.

2 апреля 1917 года Президент США Вильсон заявил, что «справедливость дороже мира», и обратился к Конгрессу с призывом любыми средствами добиться торжества справедливости. В своём выступлении перед Конгрессом он сослался на шифротелеграмму Циммермана:

«О том, что немецкое правительство намерено натравить на нас врагов у самого нашего порога, красноречиво свидетельствует перехваченная телеграмма, адресованная немецкому посланнику в Мехико. Мы принимаем этот враждебный вызов… Я рекомендую конгрессу объявить, что проводившийся за последнее время курс имперского правительства Германии в действительности является не чем иным, как настоящей войной против правительства и народа Соединённых Штагов, и официально провозгласить статус воюющей стороны, который был нам навязан таким образом».

Конгресс удовлетворил просьбу своего президента. Так прочтение дипломатической шифротелеграммы Германии помогло подтолкнуть Соединённые Штаты к вступлению в Первую мировую войну, что дало Великобритании и Франции возможность одержать победу над врагом и занять командные высоты в послевоенном мире.

Никакая другая криптоаналитическая разработка не имела таких огромных последствий. Никогда, ни до этого, ни после, в результате дешифровки одного секретного сообщения не происходило так много важных событий, влиявших на ход мировой истории.

Кроме того, в связи с развитием в то время проволочной телеграфной и телефонной связи возникла задача эффективного «снятия» информации с линий связи. Дело заключалось в том, что непосредственное «гальваническое» подключение к линии не всегда можно было реализовать тайно.

Поэтому в 1915 году английский капитан Руперт Стэнли (Rupert Stanley) (в прошлом профессор Белфастского университета) создал аппарат, который позволял индуктивным способом перехватывать информацию с проводов на расстоянии до 100 метров от них.

Вскоре удалось создать приёмник, который «снимал» эту информацию на расстоянии до 100 метров от них. В дальнейшем удалось также создать приёмник, «снимавший» эту информацию на расстоянии до трёх километров от проводов. Позже аналогичные аппараты были сконструированы и в Германии.

Британские специалисты также работали над разработкой ручных шифраторов. Так, в начале Первой мировой войны Дж. Сент-Винсент Плеттс (John St. Vincent Pletts) из британской секции перехвата и дешифровки Директората военной разведки «МІ-1» (англ. Military Intelligence, Section 1) придумал дисковое криптоустройство, позже названное шифратором Плеттса.

Образование и опыт Плеттса, который до поступления на службу в военной разведке был инженером, позволили ему создать улучшенный вариант шифратора Уитстона. Британская власть надеялась использовать адаптированный шифратор Плеттса в качестве полевого шифра на последних этапах войны.

Шифратор Плеттса состоял из двух латунных дисков. Внешний диск — статор — был неподвижным, а внутренний — ротор — подвижным. Они соединялись эксцентриком, который вращался на стержне. Белые круги на обоих дисках делились на секторы (26 на роторе и 27 на статоре), в которые можно было записать алфавиты; дополнительный сектор на статоре предназначался для пропуска. Поверх статора и ротора располагалось ручка, в отверстии которой можно было совместить две буквы.

Каждый поворот ручки и эксцентрика приводил к передвижению ротора на одну букву относительно статора, обеспечивая тем самым возможность выполнения многоалфавитной замены. На статоре искалась буква открытого текста. Потом вращением ручки эта буква выставлялась в её отверстии, а с ротора считывалась буква шифротекста.

Чтобы осуществить шифрование, пользователь должен был воспользоваться ключевым словом и заранее оговорить начальное положение шифратора и направление вращения ручки (например, по часовой стрелке). Адресат, имевший аналогичный шифратор, начинал с заданной отправной точки и, двигаясь в обратном порядке, восстанавливал изначальный открытый текст.

Британская власть передала изобретение Плеттса для проверки американским криптоаналитикам. Уильям Фридман, которому помогала его жена Элизабет, сумел разгадать ключевые слова и «взломать» шифр. В результате устройство признали непригодным к применению в качестве боевого шифра.

Блетчли Парк»

1 ноября 1919 года «NID-25» ВМФ была объединена вместе с бюро криптоанализа Директората военной разведки «МІ-1b», в результате чего при Адмиралтействе была создана «Правительственная школа кода и шифра» (англ. Government Code and Cypher School, GC&CS). Главной задачей школы было обеспечение шифрованной связью всех подразделений Правительства, но была также ещё и тайная директива на «изучение методов шифросвязи иностранных государств».

Директором «GC&CS» стал Алистер Гатри Деннистон (Alastair Guthrie Denniston) (1881–1961), а руководителем секции, работавшей против России, стал бывший российский криптолог Эрнст Константин Феттерлейн (Ernst Constantin Fetterlein).

Первую кодограмму школа декодировала 19 октября 1922 года. Поскольку основная работа школы была связана с дипломатической перепиской, по инициативе Лорда Джорджа Керзона (George Nathaniel Curzon) она была передана из Адмиралтейства в МИД. С 1923 года одновременно руководителем секретной службы разведки и директором школы был назначен Фуг Синклер.

В 1925 году обе организации располагались на разных этажах дома на Бродвее, напротив парка Святого Джеймса. Сообщения, декодированные криптоаналитиками, укладывались в «синие папки», и поэтому назывались «BJs» (англ. blue jacketed files). В 1920-х годах английские криптоаналитики успешно раскрывали дипломатические коды Советского Союза.

Интересно, что британский дипломат Дональд Маклейн (Donald Maclean), работавший в посольствах Великобритании в Париже и Вашингтоне, с августа 1934 года стал советским разведчиком и имел доступ к этим «синим папкам». Именно из них он сумел извлечь подтверждение того, что британцам не удалось добиться раскрытия советских шифросистем. В то же время он информировал Москву, что англичане читают шифрованную переписку Коминтерна, а также сумели взломать шифры американского, французского и германского внешнеполитических ведомств.

В 1936 году Маклейн сообщил, что разведслужба Оливера Стрэйчи (Oliver Strachey) с целью взлома советских шифров заручилась согласием британского депутата от консервативной партии инспирировать в парламенте дебаты по вопросу советско-британских отношений в надежде, что их текст будет дословно передан шифром в Москву.

Однако предупрежденный разведкой нарком иностранных дел СССР дал указание послу в Лондоне направлять подобные материалы только в изложении, а полный текст высылать в непроявленной пленке. В результате из этой затеи ничего не вышло.

Оливер Стрэйчи представлял большой интерес для Москвы, поскольку в то время он был экспертом МИД Великобритании по кодам и шифрам. Свою криптоаналитическую деятельность он начал ещё во время Первой Мировой войны и сумел раскрыть шифры стран «Четверного союза» (Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция), включая германские.

Это он впоследствии осуществил перехват связи германского Абвера в годы Второй Мировой войны и расшифровку его сообщений. В дальнейшем результаты его работы стали источником важнейшей информации и были названы «ISOS» (англ. Intelligence Source Oliver Strachey — источник разведданных Оливера Стрэйчи).

Когда в 1936 году в Испании началась гражданская война, в которой участвовали СССР, Германия и Италия, английская разведка «Ultra Intelligence» стала внимательно наблюдать за развитием событий. Ещё с конца XVI столетия она пристально наблюдала за своим грозным соперником на морях и океанах.

Она успешно расшифровывала сообщения императора Филиппа II, адресованные австрийскому монарху. После Первой Мировой войны Англия также успешно перехватывала шифрованную дипломатическую переписку Испании, связанную с выплатой Германией компенсаций испанскому правительству за проведение подводной войны против неё.

Важнейшей задачей Англии был перехват и анализ закрытой дипломатической связи Испании и Португалии для влияния на их взаимоотношения или использования разногласий между ними. Перехват шифрованной переписки Испании и Северной Африки позволяли Англии лучше разобраться в намерениях Франции, которая традиционно являлась её колониальным противником.

Британская разведка уделяла пристальное внимание Гражданской войне в Испании, так как позволяла получать поистине «энциклопедические» сведения о военном оборудовании которое использовали участники конфликта. Оно особенно интересовало Королевские военно-воздушные силы Великобритании (англ. Royal Air Force, RAF).

Они обращали внимание на мельчайшие подробности, касавшиеся вооружения военно-воздушных сил, участвовавших в конфликте: от устройства кассет для бомб до основных типов оружия, которые может нести самолёт. Тщательным образом британская разведка изучала работу систем связи на военных самолетах и правила радиообмена между ними.

В начале войны немецкие истребители не были оснащены радиостанциями. Затем стали устанавливать радиостанции на самолётах командиров эскадрилий для связи с руководителем полётов, находившимся на земле. Она была симплексной (односторонней), не очень удобной и требовала много времени для передачи данных, часто передававшихся кодированными фразами.

Британская радиоразведка могла быстро дешифровать все коды радиообмена, использовавшиеся испанскими, немецкими и итальянскими лётчиками, что позволило ей точно проанализировать тактику воздушной войны противников и сделать выводы о преимуществах и недостатках противоборствующих сторон.

Результаты этого анализа были бесценными для британских военно-воздушных сил в их битве с люфтваффе во время Второй Мировой войны. Основной центр радиоперехвата английской разведки размещался в Гибралтаре. Географическое положение этой заморской территории Великобритании позволяло эффективно перехватывать сообщения, направляемые республиканским правительством в Европу и СССР, а Франко — в Северную Африку, Берлин и Рим.

В 1930-е годы британская разведка легко расшифровывала все шифрованные сообщения республиканской армии и армии Франко, которые шифровались ручными документами кодирования. Больший интерес для них представляли механические шифраторы, но к 1936 году британская разведка свободно читала практически все сообщения, зашифрованные на механических шифраторах, использовавшихся правительством Испании и Франко.

Немецкие шифраторы «Энигма» сначала представляли большую сложность для дешифровальщиков британской разведки. Но уже в 1937 году она расшифровала «облегчённые» версии «Энигмы», переданные немцами для армии Франко. Из расшифрованных сообщений британская разведка получила много ценных сведений о взаимоотношениях Франко и Гитлера.

В том числе, о поставке радиолокационного оборудования мятежникам, торпед, специальных сплавов для производства оружия и другие сведения, позволявшие Англии делать правильные выводы об активности Германии в Испании.

Несомненный интерес британской разведки представляли действия флота Франко и его боеспособность в свете того, что в будущем он мог быть задействован для поддержки немецкого флота в борьбе против Англии.

Криптологи британской разведки тщательно изучали специальные характеристики шифратора «Энигма» чтобы получить возможность навязывать ложные команды. Они приступили к этой серьёзной исследовательской работе сразу после начала Гражданской войны в Испании.

К 1940 году после перехвата десятков тысяч телеграмм и анализа ошибок, допущенных в ходе работы с «Энигмой» испанскими и немецкими шифровальщиками, они нашли технические возможности посылать ложные шифрованные сообщения на шифратор «Энигма», воспринимавший их как подлинные.

Этот успех британских криптологов позволил им в самые критические дни сражения при Дюнкерке в июне 1940 года предотвратить полный разгром армии коалиции и эвакуировать значительную часть британских и французских войск в Великобританию. Если бы не британские криптологи, исход борьбы за Великобританию, возможно, решился бы уже в 1940 году, как и предполагал Гитлер.

Кроме того, британское подразделение разведки «Ultra Intelligence» изучало телеграфную и радиопереписку сотрудников Абвера (военной контрразведки Германии) в Испании, которые использовали специальные шифраторы «Энигма», предназначенные для агентурной работы. Особенно их деятельность, связанную с наблюдением за перемещением и манёврами британского военно-морского флота.

Дешифровщикам «Ultra Intelligence» также удалось дешифровать шифромашину «Энигма», предназначенную специально для агентов Абвера. Это помогло британской разведке во время Второй Мировой войны нейтрализовать «пятую колонну» Абвера, действовавшую на территории Великобритании.

В связи с необходимостью концентрации усилий на раскрытии шифра немецкой машины «Энигмы» в 1939 году «GC&CS» переехала в городок Блетчли Парк (англ. Bletchly Park) неподалёку от Лондона. Официально она стала называться «Школой кода и шифра в Блетчли Парке» (англ. Code and Cipher School at Bletchly Park) и получила кодовое имя «Станция Икс» (англ. Station X).

В то же время там начал работать талантливый инженер Алан Тьюринг, позже создавший вычислительную машину для раскрытия шифров. В связи с важностью событий того времени для истории криптологии о них будет рассказано в отдельной главе.

В конце 1943 года в английскую миссию в Берне (Швейцария) явился немец, представившийся ответственным работником МИД Германии. Он заявил, что привёз с собой чемодан, полный документов своего министерства. Однако англичане заподозрили провокацию и выставили посетителя за дверь. Немец обратился к американцам. Руководитель спецслужбы США в Европе Аллен Даллес быстро установил подлинность документов.

Американцы поделились с англичанами своей находкой. Главную ценность представляли расшифрованные документы МИД Германии. Англичане, осознав свой промах, передали эти материалы своим дешифровщикам. Это позволило им увеличить эффективность дешифрования посланий МИД Германии. Немец и в дальнейшем успешно продолжал свою «чемоданную» деятельность.

Кроме дешифровки переписки противника школа также занималась разработкой разных систем кодирования для нужд армии и флота. Так, в 1930-х годах была разработана ручная карточно-трафаретная система кодирования «SIGPOSI», которая применялась во время Второй Мировой войны.

Кроме того, с 1943 года в британской армии была введена в действие ручная система кодирования «SlideХ» (англ. slide — скольжение), которая использовалась в небольших боевых подразделениях (взвод, отряд, секция) только для краткосрочных тактических сообщений. В качестве основной системы защиты сообщений она была использована союзными войсками в июне 1944 года во время операции «Оверлорд» — десантирования на побережье Нормандии (Франция).

«Slidex» использовала серии бумажных словарных карт, которые содержали решётки размером 12х17 ячеек. Каждая из 204 ячеек имела как слово или фразу, так и букву или номер. Карты содержались в футляре, который закрывался и имел несколько курсоров, чтобы облегчить расположение ячеек.

Сообщения кодировались и декодировались с использованием кодовых полосок, расположенных в держателе вдоль верхней и левой сторон словарной карты. Несмотря на то, что «Slidex» очень быстро была «раскрыта» немецкими криптоаналитиками, она находилась в эксплуатации до 1980-х годов.

В 1946 году на базе школы в Блетчли Парке была создана «Штаб-квартира Правительственной Связи» (далее — ШКПС) (англ. Government Communications Headquarters, GCHQ). Кроме ШКПС, криптологической деятельностью в Великобритании в послевоенное время занимался ещё и так называемый «Комитет по целевой разведке» (англ. Target Intelligence Committee, TICOM), о котором можно узнать из книги Джеймса Бэмфорда «Body of Secrets».

В последние месяцы войны по заданию «TICOM» две сотни ведущих криптологов Германии были тайно перевезены в Великобританию для работы против СССР. Впоследствии в течение нескольких лет это подразделение обеспечивало для США и Англии дешифровку и чтение секретной советской переписки.

В марте 1945 года шесть специально подготовленных разведывательных групп «рассыпались» по Германии, нацелившись на немецкие криптологические центры, место расположения которых было установлено, главным образом, благодаря раскрытию шифратора «Энигма» в Блечли Парке. Задача групп «TICOM» заключалась в том, чтобы захватить столько немецкого криптооборудования, сколько будет возможно.

Одна из групп была послана для захвата замка в Саксонии, где находился архив радиоразведки МИД Германии. В результате успешной операции весь этот объект, включая и штатных сотрудников, был переправлен в Великобританию. Об этом рассказывает польский художественный фильм «Тайна секретного бастиона» (пол. Taemnica twierdzy szyfrow), снятый в 2007 году.

Кроме того, весной в 1945 году из городка Розенхайм около Мюнхена в Великобританию была вывезена 7-тонная вычислительная машина, с помощью которой немцы раскрывали шифры высшего эшелона советского военного командования. Когда эту технику смонтировали, машина действительно стала дешифровывать перехваченную советскую шифропереписку.

Полученные радиоразведывательные данные получили кодовое имя «Икра». Она не затрагивала стратегические и политические вопросы, но зато позволяла получить детальное представление о мероприятиях, в которых советские вооруженные силы участвовали в послевоенной Европе.

Собранная «TICOM» информация позволила впоследствии читать не только русские шифры, но и секретную переписку ещё по крайней мере 35 стран, включая Францию, Италию, Японию, Испанию, Швейцарию и Ирландию. Правда, чтение советских телеграмм продолжалось не очень долго. В соответствии с недавно опубликованными документами АНБ, приблизительно через три-четыре года каждый раскрытый шифр постепенно менялся на новый, после чего дешифровка прекращалась.

Кроме того, Майкл Смит в своей книге «Шпионская игра» пишет, что в начале холодной войны британцы договорились о совместной работе с американцами над советскими кодами и шифрами. До сентября 1946 года ШКПС посылала американцам полученный дешифровальный материал под названием «Икра».

Но главным успехом стал «взлом» главных советских машинных шифров, известных под названием «Поэты». Первая такая система была «взломана» в начале 1946 года. Она называлась «Кольридж» и использовалась советскими сухопутными войсками, ВВС и ВМФ в главных коммуникационных сетях СССР. «Кольридж» давала Западу представления о советской военной силе, её возможностях и местах дислокации.

По своей значимости для британской разведки она уступала лишь советским ядерным секретам. Но 29 октября 1948 года, в день, впоследствии названный «чёрной пятницей», коды, шифры и коммуникационные процедуры Варшавского договора были изменены. Секрет взломщиков выдал СССР советский агент в армии США Вильям Вэйсбенд.

Сейчас ШКПС, которая в 1953 году была переведена в Челтенхем (129 километров от Лондона), с целью прикрытия введён в структуру британского МИД. Её руководитель является заместителем министра, но фактически это независимый орган, который подчиняется непосредственно Премьер-министру. В её структуре есть группа безопасности электронных коммуникаций «CESG» (англ. Communications-Electronics Security Group), обеспечивающая защиту правительственной связи и информационных систем. Периферийные подразделения ШКПС, расположенные на территории английских военных баз, подчинены структуре Министерства обороны.

ШКПС отвечает за безопасность правительственных линий связи, разработку кодов и процедур с целью защиты сообщений (обеспечение секретности связи) Правительства Великобритании. Также обеспечивает планирование, контроль, координацию действий и обработку данных перехвата всех органов Министерства обороны (ВВС, ВМФ и сухопутных войск) как в стране, так и за рубежом.

Задача радиоразведки решается станциями наблюдения и перехвата, расположенными как на территории Великобритании, так и за рубежом. ШКПС имеет сеть станций радиоперехвата по всему миру (около 25), наибольшая из которых находится в городе Менвит-Хилл (графство Йоркшир). Зарубежные пункты перехвата находятся в Германии, Гибралтаре, Турции, Омане, на Кипре и на острове Вознесения.

Эта работа координируется Организацией комплексного перехвата сигналов (англ. Complex Signal Organization, CSO). Большинство станций, работающие в интересах «CSO» и военных баз и находящиеся на территории Великобритании, входят в состав Министерства обороны, и только станция в г. Морвенстоун подчинена ШКПС.

ШКПС состоит из 6 управлений, важнейшим из которых является управление сбора данных, формулирующее потребности в разведывательной информации и обеспечивающее обработку собранных сведений. Это управление состоит из отделов, основными из которых являются:

— отдел «J» (специальная техническая разведка) — ведение технической разведки в странах Восточной Европы, в том числе СНГ (штатная численность — около 1000 служащих);

— отдел «К» (общая техническая разведка) — ведение технической разведки в других регионах земного шара;

— отдел «Н» (криптоанализ) — дешифровка данных;

— отдел «Х» (информатика) — информационный центр управления, оснащенный современными ЭВМ большой мощности типа «CRAY»;

— отдел «Z» (взаимодействие) — связь и взаимодействие со службами союзных государств, с которыми заключены соответствующие соглашения.

Управление организации и личного состава выполняет, в основном, административные задачи, занимается вопросами учёбы и распределения личного состава в Великобритании и за рубежом, а также назначает личный состав технической разведки в посольства.

Управление обеспечения скрытности связи отвечает за обеспечение защищённости сообщений британского правительства, разрабатывает технические директивы по защите информации и технических средств и руководит криптологической деятельностью в государстве.

Управление планирования отвечает за разработку долгосрочной стратегии системы технической разведки (размещение станций радиоперехвата, их обеспечения и т. п.).

Управление телевещания представляет собой организацию прикрытия для сети станций радиоперехвата ШКПС, расположенных по всему миру.

Объединённая техническая служба переводов, в основном, отвечает за перевод на английский язык перехваченных сообщений любого характера (переговоры летчиков, сообщения посольств и т. п.).

Вторая задача ШКПС возложена на Группу безопасности электронных коммуникаций «CESG» (англ. Communication Electronics Security Group). Группа работает в интересах Правительства и Вооруженных Сил Великобритании, оказывая помощь в защите используемых линий связи и информационных систем. «CESG» является официальным органом, регулирующим вопрос использования криптологии в Великобритании, а также ответственной за безопасность информации в целом.

Кроме Правительства и спецслужб под юрисдикцию «CESG» подпадают все юридические лица, которые работают на Правительство Великобритании. Кроме того, эта группа тесно сотрудничает с промышленностью с целью обеспечения государственных органов соответствующими технологиями и системами.

Кроме того, ШКПС имеет самое непосредственное отношение к становлению спецслужб США, в частности, AНБ, которое было создано при личном участии специалистов ШКПС. Не удивительно, что они тесно сотрудничают, создав объединённую систему радиотехнической и радиоэлектронной разведки под кодовым названием «Эшелон».

Несмотря на общее сокращение вооружённых сил, численность и финансирование служб разведки и безопасности Великобритании ежегодно увеличиваются приблизительно на 2–5%. По оценкам западной прессы, штатная численность британских спецслужб сейчас достигает 20 тысяч человек, а годовой суммарный бюджет превышает 1 миллиард фунтов стерлингов.