Глава двадцать четвертая

 

Изабель лихо миновала поворот коридора и ворвалась в свою комнату. Смеявшиеся женщины мигом умолкли, едва взглянули на нее.

– Надо пошевеливаться, леди, – сказала Изабель. – Камелот вот‑вот окажется в осаде, и мы должны приложить все усилия, чтобы эти сукины дети не разбили нас.

– Но что мы можем сделать? – воскликнули женщины.

– Гвен, а Ланселот и правда сжег те ядовитые грибы?

– Нет, Артур запретил ему разводить огонь так близко от коттеджа. Они так там и лежат.

– А, отлично! Так, бери с собой Дженни и беги туда. Принеси их как можно больше. И раздавленные тоже. Но только сама поосторожнее, иначе я тебя убью быстрее, чем эти поганки.

Она повернулась к Мэри.

– Мэри, мне нужно, чтобы ты быстро сделала парики.

– Парики?..

– Накладные волосы, фальшивые. Косы. Это нам поможет. Начнем с тех, у кого волосы подлиннее. Черт, начинай прямо с меня!

– Ох, Изабель! Но зачем это?

– Мы обманем этих придурков. Давай режь!

Изабель съежилась, почувствовав, как отрезанные локоны упали на плечи.

– Так, хорошо, – тем не менее сказала она, – Теперь найди всех, кто готов пожертвовать волосами ради того, чтобы мы выстояли.

Изабель так и не потрудилась по‑настоящему одеться, так что ее ничуть не удивили потрясенные взгляды, когда она ворвалась на кухню.

Она быстро объяснила, что ей нужно, и попросила действовать поживее. Все до единого повара и их помощники принялись замешивать тесто, чтобы испечь хлеб и лепешки. Осталось лишь дождаться последнего ингредиента и поставить все в печи.

– И медовый напиток! Побольше медового напитка! Только приправьте его теми же грибами, что и хлеб. И не вздумайте сами попробовать! По крайней мере, после того, как добавите грибы.

Потом Изабель бросилась в кабинет Артура, но короля там не было. Она побежала через большой холл во внутренний двор замка. Там собралось огромное множество мужчин, и все они были вооружены и готовы к битве.

Изабель огляделась; наверное, она и не узнала бы Артура в этой толпе, если бы не заметила рядом с ним гигантского Джеймса. Они изучали какую‑то карту.

Изабель поспешила к ним.

– Артур, Джеймс, у нас есть кое‑какой план. Кстати, Джеймс, поздравляю, и рада за тебя, и рада счастью Мэри… Ну, в общем, мне нужно около десятка ваших разведчиков, чтобы они разбросали кое‑что по дороге в Камелот.

Артур снял с головы шлем, схватил Изабель за руку и потащил к замку.

Вид у него был не радостный.

– Ты меня даже не выслушал! – жалобно воскликнула Изабель.

– Это ты меня не выслушала. Я хочу, чтобы ты уехала отсюда, Изабель!

– Но я не могу!

– Знаешь, я старался быть вежливым. А надо было говорить построже. И все на этом. Ты уедешь из Камелота. Больше ты меня не интересуешь. Исчезай.

– Не верю в это ни на секунду. Ты так не думаешь.

– Верь или не верь, твое дело. Я не желаю, чтобы ты находилась здесь. Забирай Тома, Дика и Гарри и уезжай. Прочь из моих земель.

– Знаешь, кто ты, упрямец? Просто дерьмо!

– Уезжай!

– Нет, ослиная задница! Я остаюсь, и я буду сражаться за Камелот и за тебя до самого конца! Или победа, или на все плевать.

– Я могу погибнуть, Иззи, и тогда не сумею тебя защитить. А если ты уедешь, тебе ничто не будет угрожать.

– А если ты запретишь женщинам помогать, мы не сможем защитить тебя. Артур, есть и другие способы войны кроме кровопролития. На войне и обман хорош.

– И в чем твой план, графиня? – послышался голос Мордреда.

Король резко обернулся, не отпуская Изабель.

– Мордред, если ты стоишь за всем этим, то никакая любовь не помешает мне расправиться с тобой, – сказал он.

– Клянусь, отец, я ничего не знаю об их делах!

Артур кивнул.

– Значит, ты сопроводишь графиню и ее людей обратно в Дюмонт.

– Я никуда не еду! – воскликнула Изабель.

– А что ты задумала, графиня? – спросил Мордред, – Я не отец, я уже научился слушать, когда ты хочешь что‑то сказать.

– Мы отравили грибами еду и питье. Если послать шпионов на дороги, ведущие в Камелот, часть этих идиотов мы таким образом остановим. Конечно, не всех, но хоть сколько‑то. И уж точно замедлим их продвижение.

Король наконец отпустил ее.

– Блестяще!

– Верно, – согласился Мордред, – Надо отправить разведчиков, чтобы оставить там еду и питье. Я готов пойти с ними.

– Мы можем ему доверять, Артур? – спросила Изабель.

– Ты лучше разбираешься в людях, чем я, Изабель. К тому же я пристрастен. Он ведь, в конце концов, мой сын. Так что ты думаешь?

Изабель заглянула в глаза Мордреда, так похожие на глаза его отца.

– Я уверена, твой сын любит тебя. И он будет горд участвовать в сражении против тех, кто явился, чтобы напасть на тебя. Я не ошибаюсь, Мордред?

– Нет, графиня. Я буду защищать отца и его земли от любых врагов. Я прекрасно помню, что говорил прежде, но это только потому, что я…

– Ты хотел причинить ему боль, потому что верил: он всю жизнь тобой пренебрегал.

– Да.

– Но теперь‑то ты понял, что это неправда?

– Да. Мне очень жаль, отец.

– Прошу, верь мне, сын.

– Я верю, отец.

– А я верю ему, – заявила Изабель, – Ладно, собери с десяток человек, которые хорошо знают местные дороги. Потом возьмите на кухне отраву. Встретимся в большом холле. В нашем плане есть еще одна деталь – возможно, она не понравится мужчинам. Но зато это поможет, если вдруг вы столкнетесь с мародерами.

– Хорошо.

Он повернулся к дверям замка.

– Мордред!

Юноша оглянулся.

– Да?

– Ты – настоящий сын своего отца. Неудивительно, что он так сильно тебя любит.

Мордред растерянно моргнул.

– Наверное, это наивысшая похвала, какую мне доводилось слышать. И это после всего, что я говорил и делал…

– Ты все это искупил сейчас, взявшись за очень важное дело. Это настоящий подвиг.

– Спасибо, графиня. Отец…

– Да, Мордред. Только проследи – внимательно проследи, – чтобы твои люди сами не попробовали что‑нибудь из того, что вы понесете. Это – оружие. Яд, сильный и быстродействующий.

– Понял.

Он бегом бросился к замку.

Король пристально посмотрел на Изабель.

– Как бы мне хотелось иметь немножко времени, чтобы заняться с тобой любовью…

– Для этого придет время позже.

– Всем сердцем надеюсь, что это так. Значит, мне никак не уговорить тебя уехать отсюда?

– Ни единого шанса, черт побери.

– А что случилось с твоими волосами, Изабель?

– Я их с радостью пожертвовала во имя победы.

Артур наклонился и прижался лбом к ее лбу.

– Я и не знал, что можно любить так отчаянно, так сильно.

– А если ты прямо сейчас не вернешься к своим людям и не продолжишь подготовку к войне, ты недолго будешь это знать.

– Да, ты права, – кивнул король.

Он страстно поцеловал Изабель на виду у всех, во внутреннем дворе. А она была все так же босиком, в ночной сорочке, поверх которой набросила меховое одеяло.

– Изабель?

– Да, Артур?

– Всей душой и всем, что имею, клянусь тебе в вечной любви.

– Немножко преждевременно, и все равно приятно слышать. А теперь иди. У меня куча работы.

Он усмехнулся, качая головой.

– Ты любишь меня.

– Да, люблю.

– Значит, я должен использовать все свои военные знания, чтобы выиграть главную битву моей жизни.

– И больше никаких шрамов, Артур! Ни единой царапины!

– Приложу все силы, чтобы выполнить твое желание.

– Это не желание. Это требование.

– Да, графиня, – улыбнулся король, – Я дождаться не могу, когда наконец навеки отдамся в твои руки.

Изабель рассмеялась.

– Иди, умник!

– Еще одно требование, с моей стороны…

Он снова поцеловал ее и только после этого повернулся и пошел к своим солдатам. Ох, как Изабель хотелось, чтобы на нем не было лат, чтобы еще раз ощутить под руками его тело…

– Я люблю тебя, – оглянувшись, бросил король.

Мимо как раз шел один из его рыцарей. Он ошеломленно замер.

– Не тебя, Эштон. Ее, – Король показал большим пальцем через плечо.

Молодой человек уставился на графиню, разинув рот.

– Эштон! Идем!

Парень отправился за королем, а Изабель рассмеялась, натянула на плечи одеяло и помчалась в замок, через холл к лестнице и наверх.

 

Когда она вернулась в свою комнату, Мэри, Гиневра и Дженни уже ждали ее там.

– Что теперь, Изабель? – спросила королева.

Изабель немало удивило, с какой легкостью Гиневра предоставила ей принимать решения. Хотя, конечно, королева была молода и, скорее всего, никогда не видела войны. А вот Изабель, к несчастью, видела.

– Гвен, мне нужно, чтобы вы с Дженни собрали всех женщин и попросили их надеть бриджи. В юбках будет неудобно. А потом пусть вооружаются. Неважно чем. Пусть ищут все, что потверже и что можно швырять…

– Как в камелотском бейсболе?

– Именно! Только камни нужно выбирать покрупнее, чем те, которыми мы играли. Еще годятся крепкие ветки, мечи, если удастся их раздобыть, – вообще все, что можно использовать как оружие. У кого руки покрепче, будут стаскивать врагов с лошадей. Других, с мечами и палками, разместим так, чтобы они могли колотить любого, кто окажется поблизости.

– Женщинам не положено участвовать в битвах, – возразила Гиневра.

Изабель уперлась руками в бока.

– А ты собираешься смотреть, как твои мужчины погибают в бою, а потом позволишь врагам сделать с тобой все, что вздумается? В моей стране женщины сражаются. Мы будем делать это по‑своему, не так, как мужчины, но не останемся в стороне, ожидая, чем все закончится. Ты хочешь отбить врага, Гвен, или запереться в своих покоях и надеяться на лучшее?

– Мы будем драться, – заявила Дженни с очаровательной яростью.

– Вот и хорошо. Тогда собирайте женщин и велите им переодеваться и подыскивать себе оружие. Встретимся в холле, где круглый стол, и разработаем стратегический план… примерно через полчаса.

Она посмотрела на Гвен.

– Встряхнись, королева Гиневра! Камелот – и твоя страна тоже. Будешь ты драться за этот замок или нет?

Гиневра кивнула.

– Идем, Дженни, сделаем, что она велела. Дженни бегом рванула с места. Гиневра двигалась не так проворно.

– Королева сейчас… ну… как это сказать, Изабель? – заговорила Мэри, не бросая работы; ее руки ловко плели косу из чьих‑то отрезанных волос.

– Думаю, ты хочешь сказать, она вялая, пассивная.

– Да, вроде того. Да, она вялая.

– Ничего, мы ее встряхнем. То, что сейчас происходит, всем незнакомо, всех пугает.

– Но тебе, похоже, не так уж и незнакомо, мне кажется. И ты в любом случае действуешь.

Она пожала плечами, стянула наконец с себя ночную рубашку и начала одеваться.

– Я просто не могу стоять столбом, ничего не делая.

– Король хотел, чтобы ты уехала. Почему ты не послушалась?

– А ты откуда знаешь?

– О, у меня отличный слух! Люди могут шептаться в соседней комнате или даже дальше, а я разберу каждое слово. Это что‑то вроде особого дара… или проклятия, как посмотреть.

– Ты чудо, Мэри. Меня ничуть не удивляет, что Джеймс так тебя любит. А ты – его.

– А король так любит тебя, – тихо сказала Мэри.

– Ты… ты что‑то подслушала?

– Ох, умоляю тебя! Мы с Джеймсом сразу все поняли, как только ты к нам приехала. Тут и подслушивать не надо. Все было ясно по тому, как ваши… ваши тела тянулись друг к другу.

Изабель рассмеялась, натягивая бриджи.

– В моей стране, Мэри, мы говорим, что это – язык тела. Только я не догадывалась, что он так громко звучит.

– Для нас – громко. Но мы никому ни слова не говорили. Клянусь.

– Верю. Я неплохо разбираюсь в человеческих характерах и, едва тебя увидев, сразу поняла, что ты – очень хороший человек.

– Тогда и я хорошо разбираюсь в характерах, – улыбнулась Мэри, – Надень темно‑зеленое платье. Оно не такое тяжелое, в нем тебе будет легче двигаться. К тому же в зеленом ты сразу затеряешься в лесу. А вот если платье будет ярким… Мы ведь не хотим, чтобы кто‑нибудь прицелился тебе в спину?

Изабель рассмеялась.

– Ты, Мэри, истинная драгоценность!

– Мне приятно, что ты так думаешь. Я очень тебя люблю, графиня Изабель.

– И я тебя люблю, Мэри, – ответила она.

От избытка чувств у нее перехватило дыхание.

– Вот только не должно быть так, чтобы женщина в первый день замужества оказалась разлучена с любимым.

– Что поделаешь, если ему придется сражаться! Но я верю, у нас впереди еще много ночей.

Изабель улыбнулась. И заодно порадовалась тому, что самостоятельно справилась со шнуровкой. Мэри была права. Темно‑зеленое платье оказалось самым простым.

– Надеюсь, ваши ночи будут именно такими, как тебе мечтается.

– О, они будут еще лучше! Гораздо лучше! Большой огурец меня порадует.

Изабель чуть не рухнула.

– Мэри, прекрати меня так смешить!

Тут она на мгновение умолкла.

– Надеюсь, Джеймс не сделал тебе больно?

– О нет, он был так нежен… Король ему дал кое‑какие наставления заранее…

– Джеймс тебе об этом рассказал?

Мэри покачала головой, а потом показала пальцем на свое ухо.

– Похоже, Джеймс нервничал еще больше, чем я, я имею в виду, прошлым вечером. И король старался его успокоить.

Ох, Артур… Разве можно еще сильнее любить мужчину?

– Вы были так прекрасны, когда обменивались клятвами. А ты и вовсе была божественна. Неудивительно, что Джеймс волновался.

– Ну, как бы то ни было… похоже, советы короля Артура помогли, и помогли хорошо. Должна признать, я немного поняла из того, что он говорил, но я довольна.

Мэри встала.

– Готово. Я сделала тридцать две косы. Этого достаточно?

– Более чем. Где ты взяла столько волос, Мэри?

– Я умею быть очень убедительной, когда нужно. А теперь – что мы будем с ними делать?

– Тут мне снова понадобится твое искусство, Мэри. И я очень надеюсь на твой дар убеждения, потому что уверена: мы столкнемся с таким сопротивлением, какого ты и не видывала.

Мэри собрала в охапку все фальшивые косы.

– Тогда за дело!

 

Глава двадцать пятая

 

Король Артур не мог поверить своим глазам. За его круглым столом собрались женщины, Изабель что‑то нарисовала на куске пергамента, а потом стала показывать на них по очереди, как будто поясняла что‑то по плану сражения.

– Что тут происходит? – спросил король.

Изабель подняла голову и посмотрела на него, а все женщины, кроме Гиневры, тут же вскочили на ноги.

– Ох, да сядьте вы! – сердито бросил король, – Изабель, в чем дело?

– Это совещание, – спокойно ответила она, выпрямляясь, – Мы разрабатываем стратегию. Разве не для этого предназначен круглый стол?

– Для… – Ох боги, незачем было попусту тратить время, споря с этой женщиной, – Разрабатываете стратегию? Сначала ты заставила Мэри привязать косы на головы мужчинам, а теперь втягиваешь в битву женщин? Что ты еще задумала, Изабель?

– Да что угодно, лишь бы победить тех, кто собирается захватить Камелот. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, сегодня это для всех нас главное.

– И тебе кажется, что можно втягивать в это женщин?

Изабель оглядела стол. За ним не было ни единого свободного места.

– Те, кому не хочется присоединяться к нам, поднимите‑ка руки. Если вас привели против воли, скажите об этом. Никто вас не упрекнет, вы можете уйти прямо сейчас.

Ни одной руки не поднялось, даже Гиневра не дрогнула.

– Но я не позволю…

– У тебя нет выбора. Гиневра – а она, насколько я слыхала, королева Камелота, – издала указ о том, что мы можем помогать мужчинам спасти Камелот.

Вспышка гнева почти заглушила восхищение короля.

– Это война! Это мужское дело!

– Это сражение за Камелот, – возразила Изабель. – Это касается всех.

– Ты приехала из Дюмонта. Ты не живешь в Камелоте. У тебя нет права‑

Женщины снова встали, одна за другой, на этот раз включая и королеву. По их воинственному виду король без труда понял, что поднялись они вовсе не из уважения к нему. По правде говоря, их преданность была перенесена на женщину из Дюмонта.

– Я дала ей это право, Артур, – заговорила Гиневра, хотя и слегка дрожащим голосом, – Мы объединились на свой, женский лад. У каждой из нас есть мужчина, который отправится сражаться. А мы делаем свою часть работы, согласен ты с этим или нет. Мы не собираемся вмешиваться в битву, мы только появимся там, где сможем. А теперь возвращайся к своим делам, а нам предоставь наши.

И тут, к немалому изумлению короля, женщины начали протягивать друг другу руки, хлопая ладонью по ладони и приговаривая что‑то вроде: «На „отлично“!»

На короля обрушилось слишком многое. И самым ошеломительным для него было то, что впервые Гиневра воспротивилась его воле. Пока он, отдалившись, не обращал на нее внимания, она обзавелась характером. Но при этом, когда она заявила, что у каждой женщины есть мужчина, за которого она будет переживать, Артур отлично понял, что Гиневра думала не о нем, а о Ланселоте. Но ему было на это плевать. Для него было важно только то, что он сам был мужчиной, за которого готова была драться Изабель.

Его потрясло, что служанки проявили открытое неповиновение своему королю.

Но хуже всего, что Изабель не только решительно встала на защиту его земли, она еще и умудрилась создать женскую армию, готовую последовать за ней в бой.

Артур понял, что эта женщина его победила.

– Хорошо, – сказал он, – Делай, что считаешь нужным. Но, Изабель, если твой план подразумевает, что хотя бы одна женщина появится на поле боя…

– Не появится, – перебила Изабель, – Клянусь, мы будем делать только то, что хорошо получается именно у женщин. Мы сообразительнее и пронырливее, чем мужчины. Ни одна женщина не пострадает в битвах. Клянусь! А если мы добьемся успеха, то и мужчины не пострадают. Разве не такова твоя цель?

– Такова, согласен. Но… Изабель? Графиня Изабель? Можно тебя на пару слов?

– Подозреваю, что услышу больше, чем пару. И в основном это будут ругательства.

Женщины за столом рассмеялись.

– Ты права. Но переговорить нам необходимо. Прошу, идем.

– Мне пойти с тобой, графиня? – вскочила Мэри.

Вот это да! Его люди были готовы наброситься на него, если он попытается угрожать графине словом или жестом. Его собственные люди! Да, его власть в этом замке пошатнулась.

– Не нужно, Мэри, – ответила Изабель, – Даже Эскалибур на его боку меня не пугает. Впрочем, если моя голова все‑таки скатится с плеч, не в силах удержаться на них, то считайте, что я, как ни грустно, излишне доверилась вашему королю.

 

– Очень смешно, – бормотал Артур, волоча Изабель в свой кабинет.

– А Мордред и его люди уже вернулись?

– Вернулись.

– Им удалось выполнить задуманное?

– Он полагает, что да. Хотя они с трудом вытерпели эти косы. И платья тоже мужчин не порадовали.

– Это средство защиты. Если бы враги их заметили…

– Да, согласен, они бы подумали, что имеют дело с беззащитными женщинами, этого мне объяснять не надо. Но ты хоть понимаешь, как коварно поступила?

– О чем это ты?

– Ты используешь против мужчин их веру в женскую слабость.

– Ну да, если мужчины настолько тупы, можно использовать что угодно.

– Мордред и его отряд поймали на эту уловку десяток пленников.

– Круто! Будем надеяться, многие захотят остановиться и попробовать лепешки и медовый напиток.

– Это воины, рвущиеся в сражение!

– Ну и что? Даже мужчины, рвущиеся в сражение, иной раз хотят есть и пить.

– Мордред ужасно горд, должен сказать. Мне кажется, он себя чувствует так, словно совершил небывалый подвиг.

– Так и есть. И это для него полезно. Но сейчас у меня возникла другая мысль.

Король насторожился.

– Интересно, почему меня это сразу начало беспокоить?

– Потому что ты привык к традиционным войнам, где все решается количеством пролитой крови, и не освоил искусство мошенничества.

– И какое мошенничество теперь у тебя на уме?

– Ну, это не совсем обман, это форма обороны.

– Что же она собой представляет?

– Нужно разжечь огромный огонь. Огромный.

– Эй, я не собираюсь сжигать Камелот, Изабель!

– Нет‑нет, я имела в виду – не здесь. Где‑нибудь в лесу, чтобы перегородить тропы, ведущие к Камелоту. Те враги, которые окажутся не настолько глупы, чтобы пробовать наши замечательные угощения и напитки, обязательно остановятся перед стеной огня. Эту идею подал мне ты, когда сказал Ланселоту, что незачем разжигать огонь, если не уверен, что сможешь его остановить.

– Король Артур посмотрел сверху вниз на эту женщину, на эту изумительную женщину…

– А сама ты чем будешь заниматься?

– Постараюсь не дать им просочиться к замку. Поверь, Артур, ни шиша с женщинами не случится в этой войне!

– Что‑что?..

– Не обращай внимания, это просто шутка.

– Ты очень странная женщина, Изабель.

– Но ведь как раз это тебе и нравится.

– Но ты меня постоянно сбиваешь с толку.

– Зато со мной не скучно.

– О да, графиня Изабель, вот уж это верно так верно!

И снова он поцеловал ее, так же страстно, как несколько часов назад. А потом взял за руку и проводил обратно.

– Куда ты отправишься? – спросила она.

– Разжигать огонь. А ты возвращайся к составлению планов. Хотя круглый стол изначально предназначался совсем для другого. И кстати, ты меня любишь, на случай если тебе нужно об этом напоминать.

– Я люблю, и напоминать не надо.

Изабель шагнула к столу, а король Артур сказал ей вслед:

– Я люблю тебя.

И тут же:

– Ох да что ты тут болтаешься, Фредерик? Я не тебе это сказал, а ей!