Трансформация политики «ускорения» в политику «перестройки»

Курс на ускорение социально-экономического развития страны был важным этапом в осмыслении той ситуации, которая сложилась в стране к весне 1985 г. По справедливому мнению многих современных авторов (Р. Пихоя, А. Барсенков, А. Шубин), принимаемые тогда решения опирались на общие представления о том, что «так жить нельзя», и были не столько результатом продуманной системы мер, сколько отражали определенную «философию действия» и стремление нового руководства страны взяться за решение накопившихся проблем.

Одновременно у М.С. Горбачева и его ближайших соратников, в узкий круг которых входили А.Н. Яковлев, В.А. Медведев, В.И. Болдин, А.С. Черняев и ряд других прожженных партийных «диссидентов-аппаратчиков», постепенно стала формироваться собственная концепция широкомасштабных реформ. В частности, в начале декабря 1985 г. А.Н. Яковлев, ставший к тому времени заведующим Отделом пропаганды ЦК, направил на имя М.С. Горбачева аналитическую записку, и предложил провести масштабные реформы политической системы страны, которые фактически разрушали весь советский политический строй, созданный во времена И.В. Сталина. В частности, уже тогда этот «архитектор перестройки» предлагал создать на базе КПСС двухпартийную систему и легализовать политическую оппозицию, разрушить всю вертикаль органов советской власти и учредить пост президента СССР, изменить всю избирательную систему и ввести альтернативные выборы и т.д. И хотя в тот период М.С. Горбачев, не имея большинства в Политбюро, не рискнул прибегнуть к столь радикальным переменам, эти идеи стали путеводной звездой его нового политического курса.

Определенным рубежом в формировании этой концепции стал XXVII съезд КПСС, после завершения которого наметились важные перемены в трактовке этих преобразований. Прежняя, ставшая уже не нужной формула «ускорения», стала наполняться новым содержанием, и все активнее стала насаждаться мысль о том, что необходимо в гораздо большей степени и комплексно реформировать весь советский общественный строй.

Уже в мае―июле 1986 г. приевшийся термин «ускорение» постепенно стал вытесняться новым понятием «перестройка». Раскрывая смысл этого понятия, М.С. Горбачев стал активно подчеркивать, что «перестройка» должна затронуть не только экономику страны, но и всю систему политических и социальных отношений, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партийных и советских кадров и т.д. Более того, он впервые поставил знак равенства между понятиями «перестройка» и «революция», подчеркнув, что «политика перестройки это не разовый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рамках определенного исторического периода».

В августе 1986 г. под влиянием ряда членов своей команды «реформаторов», прежде всего, «перевертыша» А.Н. Яковлева, у М.С. Горбачева появляется еще одна навязчивая тема, которая вскоре станет лейтмотивом всех его выступлений. В частности, речь шла о сознательном или неосознанном противодействии политике «перестройки», главным противником которой впервые была названа партийная и государственная бюрократия и, прежде всего, ее среднее звено, которое М.С. Горбачев впервые публично обвинил в саботаже «перестройки». В борьбе с этой консервативной прослойкой правящей номенклатуры генсек все чаще стал апеллировать к научной и творческой интеллигенции и молодежи, т.е. двум социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм которых позволял видеть в них наиболее естественных союзников задуманных им масштабных перемен. Так постепенно началось формироваться представление о «перестройке» как о революции, начатой «просвещенным» руководством «сверху» и проводимой при активной поддержке «снизу».

Более того, именно тогда М.С. Горбачев начинает постоянно повторять, что перемены в обществе идут недостаточно быстро и главной причиной этого торможения являются пассивность подавляющей массы населения страны и приверженность управленческих структур к прежним директивным методам и формам управления. В связи с этим обстоятельством на первое место стала постепенно выходить проблема демократизации советского общества, которая стала трактоваться не только как одна из целей реформ, но и как их обязательная предпосылка.

Одновременно происходят существенные перемены в трактовке нового понятия «гласность», которую сами «архитекторы» и «прорабы» «горбачевской перестройки» стали рассматривать как важнейший рычаг демократизации страны и повышения социальной активности инертной части населения страны. Значительное расширение информационной открытости, повышение уровня критично обсуждаемых проблем, востребованность интеллектуального потенциала — все это, по мысли М.С. Горбачева и Ко, способствовало преодолению идеологического догматизма и ломке прежних стереотипов политического поведения, что должно было существенно ускорить перестроечные процессы во всех сферах советского общества. По этой логике вещей гласность и интеллектуальное раскрепощение советского общества должны были предшествовать самим преобразованиям и оптимизировать их, обогащая теорию и практику перестройки «анализом» зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму и партийному аппарату отводилась, прежде всего, прессе.

С этой целью новый секретарь ЦК А.Н. Яковлев, вернувшийся в партийный аппарат после многолетней «политической ссылки» в Канаде, проводит очень аккуратную, но вполне целенаправленную организационную подготовку «наступления гласности». В частности, он либо расставляет во главе ряда ключевых массовых печатных изданий свои, хорошо проверенные кадры — И.Т. Фролова («Коммунист»), И.Д. Лаптева («Известия»), В.А. Коротича («Огонек»), С.П. Залыгина («Новый мир»), Г.Я. Бакланова («Звезда»), Е.В. Яковлева («Московские новости»), М.Н. Полторанина («Московская правда»), либо умело «вербует» в качестве активных сторонников «перестройки» и «политики гласности» старых главных редакторов — А.Д. Дементьева («Юность»), Г.Н. Селезнева («Комсомольская правда»), П.Н. Гусева («Московский комсомолец»), В.А. Старкова («Аргументы и факты») и других, которые вскоре стали одними из самых популярных изданий в стране, тиражи которых возросли в десятки раз. При этом «политика гласности», будучи изначально хорошо управляемым явлением, отнюдь не означала введения свободы слова. Более того, всё содержание мощных информационных кампаний того времени определялось на постоянных инструктажах руководителей ведущих «демократических» изданий, которые регулярно проводились в идеологических структурах ЦК, возглавлявшихся А.Н. Яковлевым и его клевретами.

В руководстве страны уже сложились два различных подхода по вопросу о дальнейших путях реформирования советского общества. Часть толковых управленцев, которые вплотную занимались решением экономических и социальных проблем, в частности, член Политбюро, первый заместитель председателя Совета Министров СССР Г.А. Алиев, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК В.И. Долгих, заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель военно-промышленной комиссии Ю.Д. Маслюков и новый председатель Государственного комитета СССР по ценам В.С. Павлов считали, что необходимо сконцентрировать все внимание на экономической реформе. Основную суть преобразований они видели в коренном изменении прежних принципов управления народным хозяйством и мотивации труда путем:

1) перевода всей системы планового управления с материально-вещественных критериев на приоритет стоимостных критериев и

2) сокращения сферы государственного регулирования.

Одну из главных задач сторонники этого подхода видели в строгой увязке личных, коллективных и общегосударственных интересов через реализацию целого комплекса разноплановых экономических мер, среди которых особое место отводилось реформе ценообразования.

Другая часть высших руководителей страны, в частности, сам М.С. Горбачев, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлев, В.А. Медведев и другие, были твердо убеждены в том, что решение всех экономических проблем упирается в неэффективность политической системы. Поэтому с осени 1986 г. реформа политической системы стала рассматриваться ими как главное условие дальнейшего движения вперед. В частности, речь шла реформе самой партии и отстранения ее вездесущего аппарата от вмешательства в повседневную работу государственных и хозяйственных органов, перераспределения власти в пользу выборных региональных и местных советов, утверждения всесторонней гласности, организационных форм осуществления права на свободу слова, совести, печати, собраний, митингов и демонстраций и т.д.

Эти вопросы и предстояло поставить на очередном Пленуме ЦК, интенсивная подготовка к которому началась в октябре 1986 г. под руководством A. Н. Яковлева и других «прорабов перестройки» в подмосковной резиденции Волынское-2. Там же было решено отодвинуть на второй план вопросы экономической реформы и свернуть работу экспертной группы по экономическим вопросам, которую возглавляли новые руководители Министерства финансов СССР и Госкомитета СССР по ценам Б.И. Гостев и В.С. Павлов.

В конце октября — начале декабря 1986 г. в ходе ряда острых заседаний Политбюро ЦК впервые обозначился раскол внутри высшего советского руководства. Одна линия раскола, олицетворением который стал А.А. Громыко, носила принципиальный и концептуальный характер, поскольку этот старейший член Политбюро ЦК впервые открыто выступил против:

1) очередной попытки «партийных диссидентов», плотно окруживших генсека, вновь поставить вопрос об осуждении сталинского культа и реабилитации жертв политических репрессий и

2) концептуального изменения основ внешнеполитического курса страны.

Вторая линия раскола носила более прикладной характер и была связана с вопросом реформы цен. Одна часть членов высшего партийного руководства, в частности, М.С. Горбачев, Н.И. Рыжков, В.П. Никонов и А.П. Бирюкова выступала за проведение этой реформы. А другая часть в лице Е.К. Лигачева, В.И. Воротникова и Э.А. Шеварднадзе была категорически против этой «шоковой» реформы, которая могла вызвать непредсказуемую реакцию у населения страны.

В середине декабря 1986 г. с ключевого поста первого секретаря ЦК КП Казахстана был снят старейший член советского руководства Динмухамед Ахмедович Кунаев, который по-прежнему пользовался непререкаемым авторитетом у большей части казахской партийно-государственной номенклатуры. Новым главой республики с подачи Э.А. Шеварднадзе был назначен первый секретарь Ульяновского обкома Г.В. Колбин, который в недавнем прошлом более восьми лет проработал в его команде вторым секретарем ЦК КП Грузии. Это назначение стало одно из грубейших кадровых ошибок генсека, которая привела к массовому всплеску казахского национализма и антирусским выступлениям в Алма-Ате и Караганде, которые власть быстро подавила силой, отработав в ходе операции «Метель» сценарий возможных действий в подобных ситуациях. Тогдашний командующий Среднеазиатским военным округом генерал-полковник B.Н. Лобов в категорической форме отказался применять армию против мирного населения республики, за что вскоре был переведен в Москву и назначен на руководящую должность в Генштаб.

До сих пор остается загадкой роль тогдашнего председателя Совета Министров Казахской СССР Н.А. Назарбаева в организации этих событий, поскольку некоторые современные авторы (М. Калишевский, А. Островский) полагают, что именно он был главным теневым организатором декабрьских событий, рассчитывая на волне этой антирусской провокации прийти к власти в Алма-Ате.

Тогда же, в середине декабря 1986 г. произошло событие, имевшее «знаковый» смысл для всех последующих событий в стране, поскольку по личной инициативе М.С. Горбачева из «горьковской ссылки» был возвращен и фактически реабилитирован духовный лидер антисоветских диссидентов-либералов академик А.Д. Сахаров, которого они всегда почитали как узника совести. Тем самым правящая группировка во главе с М.С. Горбачевым продемонстрировала всем, в каком направлении и насколько далеко она готова была идти в своем переосмыслении советской истории и политики прежнего партийно-государственного руководства страны.

4. Начальный этап политики «горбачевской перестройки» в 1987―1988 гг.

По мнению ряда современных авторов (Р. Пихоя, А. Барсенков, А. Шубин), наступивший новый год в определенном смысле стал ключевым этапом горбачевских реформ, который во многом предопределил все последующее развитие событий в стране, поскольку именно тогда была полностью отброшена «доктрина авторитарной перестройки» в «прежней упаковке», созданной под руководством Ю.В. Андропова, окончательно сформулирована собственно горбачевская стратегия преобразований и началось ее активное и стремительное воплощение в жизнь.

Основные усилия «реформаторов» теперь были направлены на пробуждение советского общества, повышение активности всех «конструктивных сил», кровно заинтересованных в обновленческих процессах. Новый план преобразований был озвучен в январе 1987 г. на очередном Пленуме ЦК, где в своем докладе «О перестройке и кадровой политике партии» М.С. Горбачев констатировал, что к середине 1980-х гг. в стране сложился «механизм торможения», который сдерживал социально-экономическое развитие страны и не позволял раскрыть все преимущества социализма. Корни этого механизма лежали в серьезных недостатках функционирования институтов социалистической демократии, устаревших политических и теоретических установках и в консервативном механизме управления. В качестве главного средства слома «механизма торможения» предлагалось «углубить» социалистический демократизм и дать новый мощный импульс развитию самоуправления народа через коренную реформу избирательного процесса, впервые основанного на альтернативных выборах в органы советской власти всех уровней.

На этом же Пленуме ЦК были проведены новые кадровые перестановки:

• из состава Политбюро ЦК был выведен Д.А. Кунаев, а с поста секретаря ЦК снят М.В. Зимянин;

• кандидатом в члены Политбюро был избран А.Н. Яковлев, что резко подняло его аппаратный вес;

• новыми секретарями ЦК были избраны А.И. Лукьянов и Н.Н. Слюньков. А.И. Лукьянов был перемещен на должность заведующего ключевым Отделом административных органов ЦК и стал курировать всю систему КГБ, МВД и Генеральной прокуратуры СССР, новым главой Общего отдела ЦК стал ближайший помощник генсека В.И. Болдин, а Н.Н. Слюньков возглавил Экономический отдел ЦК.

Вскоре после Пленума ЦК завершается и формирование нового понимания «гласности». Теперь ее начинают рассматривать как средство пробуждения и необходимый инструмент формирования общественного сознания в нужном направлении, как форму контроля за работой неповоротливых управленцев и как один из самых действенных способов мобилизации активных сторонников «перестройки». По сути, новая «горбачевская гласность» революционизировала и политизировала все советское общество, резко расширяя возможности общественного анализа по всему диапазону доступной информации и снятию ранее запретных и закрытых тем. Решения этого Пленума ЦК резко стимулировали пробуждение общественной активности и формирование инициативного социального поведения масс. Начавшаяся «самоорганизация общества», которая очень умело направлялась «прорабами» перестройки, проявилась в так называемых «неформальных движениях» и различных «дискуссионных клубах», которые возникли во многих крупных городах страны.

В частности, в феврале 1987 г. в Ленинграде возник первый клуб «Перестройка», инициативную группу которого возглавили молодые экономисты, социологи и философы, в том числе А.Б. Чубайс, Е.Т. Гайдар, П.С. Филиппов, В.Н. Монахов и другие. Основной целью этого клуба официально провозглашалась «разработка программ эффективного разрешения общественных конфликтов и проведение научных экспертиз по вопросам экономического и политического развития страны». В марте 1987 г. в Москве по предложению членов этого клуба состоялась первая научная дискуссия, посвященная обсуждению проекта закона «О государственном предприятии». А затем в рамках этого клуба состоялись новые дискуссии, на которых выступали многие известные экономисты, в том числе Г.Х. Попов («С точки зрения экономиста»), Н.Я. Петраков («Управление экономикой и демократизация»), В.И. Данилов-Данильян («Экономические проблемы перестройки») и другие.

Мало кто знает, откуда «растут уши» у этого клуба. Еще в 1973 г., сразу после начала «политики разрядки» во время ответного визита Л.И. Брежнева в Вашингтон по предложению тогдашнего президента США Р. Никсона лидеры двух сверхдержав подписали соглашение о создании в австрийском Лаксенбурге Международного института прикладного системного анализа (МИПСА), а затем, в 1976 г., в Москве был создан его советский филиал — Всесоюзный НИИ системного анализа ГКНТ и АН СССР (ВНИИСИ).

Что любопытно:

1) вице-президентом первого и бессменным директором второго институтов был член Римского клуба и давний приятель президента МИПСА лорда С. Цукермана (автора британской бомбовой стратегии в годы Второй мировой войны), косыгинский зять и примаковский шурин, академик Джермен Михайлович Гвишиани, который еще в 1969 г. защитил очень показательную докторскую диссертацию «Американская теория организационного управления»;

2) под чутким руководством Д.М. Гвишиани в 1983―1984 гг. его «птенцы» Е.Т. Гайдар, П.О. Авен, О.Н. Ананьич и другие мальчиши-плохиши в «розовых штанишках» корпели над андроповской экономической реформой и частенько ездили в Ленинград, где обсуждали все свои новации на закрытых семинарах в «Змеиной Горке», где от питерских главным «смотрящим» был А.Б. Чубайс. По свидетельству самого Е.Т. Гайдара, «наш семинар разделялся на две части, на закрытую и открытую. На открытой присутствовали человек тридцать, обсуждение было интересно, информативно. Но мы прекрасно понимали, что один или два агента спецслужб на семинаре присутствуют. Поэтому на открытой части тезисы облекались в политически корректные формы. Они были крайне откровенными по масштабам того, что можно было обсуждать на научном семинаре в СССР, но в рамках того, за что не сажали. И была закрытая часть семинара, всего, если память мне не изменяет, человек восемь. Участники этих обсуждений хорошо понимали, что экономическая система, сформированная в СССР, в современном мире нежизнеспособна, надо думать о том, что будет после ее краха».

Чуть позже аналогичные организации в поддержку «перестройки» возникли в Москве, в частности, «Клуб социальных инициатив», который возглавили Б.Ю. Кагарлицкий и Г.О. Павловский, и «Община», лидерами которой стали студенты исторического факультета МГПИ им. В.И. Ленина А.К. Исаев, В.В. Гурболиков и А.В. Шубин.

Кроме того, курс на проведение «политики гласности» дал мощный импульс развитию в стране так называемой альтернативной прессы. И хотя ее тиражи были ограничены, тем не менее, именно здесь в достаточно резкой и откровенной форме обсуждались все острейшие проблемы общественной жизни страны. Более того, издания такого рода, выйдя «из подполья», не только стали средством выражения определенных политических позиций, но и сыграли важную роль в организационной консолидации советских «неформалов».

М.С. Горбачев и его ближайшее окружение продолжили зачистку верхних эшелонов власти от влиятельных политических оппонентов. Безусловно, что одним из таких оппонентов был авторитетный министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов, который мешал М.С. Горбачеву и его команде сделать «прорыв» в переговорах по ядерному разоружению с США.

В самом конце мая 1987 г., когда М.С. Горбачев, Н.И. Рыжков, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлев и другие члены высшего руководства страны находились на заседания Политического консультативного комитета стран-участниц ОВД в Варшаве, в самом центре Москвы совершил наглую посадку самолет «Сессна-172», который пилотировал немецкий студент М. Руст. Советская система ПВО обнаружила этот самолет сразу после нарушения им советско-финской границы, и на его перехват трижды поднимались несколько советских истребителей. Однако советский генералитет, зараженный «корейским синдромом», не рискнул прибегнуть к крайним мерам и без санкций высшего политического руководства страны отдать приказ об уничтожении этого воздушного объекта. В результате этой хорошо спланированной провокации М.С. Горбачев получил прекрасный повод для расправы с теми членами высшего руководства Вооруженных сил СССР, которые были явными противниками его политического курса, что со всей очевидностью проявилось еще в феврале―марте 1987 г. во время обсуждения на Политбюро ЦК острых вопросов о сокращении вооружений, концепции «общеевропейского дома» и изменения военной доктрины ОВД.

Буквально на следующий день после возвращения М.С. Горбачева в Москву состоялось внеплановое заседание Политбюро ЦК, по решению которого министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов и его заместитель, легендарный главком ПВО главный маршал авиации А.И. Колдунов были отправлены в отставку. Новым министром обороны СССР был назначен генерал армии Д.Т. Язов, а главкомом ПВО стал его старинный боевой друг генерал армии И.М. Третьяк.

В настоящее время для многих стало совершенно очевидным, что эта «подлая ротация» в руководстве военным ведомством страны давно готовилась генсеком и его командой. Еще в августе 1986 г. во время визита во Владивосток М.С. Горбачев и его вездесущая супруга Р.М. Горбачева были буквально очарованы бравым командующим Дальневосточным военным округом генералом армии Д.Т. Язовым, который покорил их своим поэтическим даром и превосходным знанием стихотворного наследия великих русских поэтов. Уже в январе 1987 г. красавец-генерал переводится в Москву и становится новым начальником Главного управления кадров Министерства обороны СССР, а спустя всего четыре месяца и новым главой всего военного ведомства страны. Понятно, что такой стремительный карьерный рост делал генерала Д.Т. Язова полностью зависимой и управляемой фигурой, чего, собственно, и добивался новый генсек.

Горбачевская команда продолжала лихорадочно искать пути выхода из системного кризиса, в который стала потихоньку вползать вся экономика страны. В начале апреля 1987 г. при подготовке проекта новой экономической реформы М.С. Горбачев прямо поставил вопрос о необходимости возвращения к нэповской многоукладной экономике, основанной на принципах рыночного регулирования и сохранения в руках государства только «крупного промышленного производства».

Поэтому, по мнению ряда современных авторов (А. Островский, В. Катасонов), постоянные заклинания генсека о «социализме с человеческим лицом» представляли собой лишь дымовую завесу, поскольку на самом деле он и его команда собирались не реформировать, а демонтировать ту систему, которую они называли социалистической.

В конце апреля 1987 г. вопрос о состоянии советской экономики и подготовке новой экономической реформы был вынесен на заседание Политбюро ЦК, куда горбачевская команда сознательно пригласила министра финансов СССР Б.И. Гостева. После его явно провокационного доклада, в котором он заявил о том, что дефицит государственного бюджета страны составляет астрономическую сумму в размере 80 млрд рублей, было решено изменить систему планирования, ликвидировать Госснаб СССР и осуществить «переход на оптовую торговлю через Госплан СССР». Ликвидация Госснаба СССР, который традиционно отвечал за распределение и снабжением всех предприятий страны материально-техническими ресурсами, и переход к оптовой торговле фактически представляли собой первый шаг к рынку и к возрождению товарных бирж.

Дальнейшие поиски новой экономической доктрины и работа над ее тезисами подвигли М.С. Горбачева к обоснованию:

• новой модели хозяйственного управления и коренного изменения самой «философии» планирования от директивного и распорядительного к рекомендательному и прогностическому;

• перевода промышленных предприятий на полную самоокупаемость и хозрасчет;

• перехода к новым принципам ценообразования, сочетающим в себе рыночные механизмы с государственным регулированием, и т.д.

В конце мая 1987 г. на заседании Политбюро ЦК Н.И. Рыжков выступил с докладом «О перестройке деятельности Совета Министров СССР, министерств и ведомств сферы материального производства и республиканских органов управления». Основные предложения главы советского правительства сводились к следующему:

а) в непосредственном подчинении союзного правительства остаются только базовые отрасли экономики страны;

б) сокращается общее число союзных, союзно-республиканских и республиканских министерств;

в) ликвидируются все всесоюзные производственные объединения;

г) во всех министерствах сохраняются только функциональные главки.

Этот «революционный» доклад Н.И. Рыжкова и пакет законодательных актов, особенно постановление Совета Министров СССР «О совершенствовании деятельности республиканских органов управления», полностью разрушавшее прежний отраслевой принцип управления народным хозяйством страны и передававшее управление всех социальных отраслей — легкой, текстильной, пищевой и строительной промышленности, а также всего агропромышленного комплекса на уровень союзных республик, вызвал серьезные возражения у ряда членов Политбюро, в частности, А.А. Громыко, Е.К. Лигачева, В.И. Воротникова и М.С. Соломенцева, поэтому было решено отправить их предложения на дальнейшую доработку.

В июне 1987 г. на заседание Политбюро ЦК был вынесен очередной вопрос «О переводе объединений, предприятий и организаций отраслей народного хозяйства на полный хозяйственный расчёт и самофинансирование», вокруг которого опять развернулись горячие споры. Например, не возражая против самой этой идеи, председатель Совета Министров РСФСР В.И. Воротников резонно заметил, что в нынешних условиях, когда многие промышленные предприятия имеют дефицитный бюджет, переход к полному хозрасчету и самофинансированию грозит или банкротством этих предприятий, или искусственным взвинчиванием цен как самого простого способа повышения собственной рентабельности.

Сразу после этих событий М.С. Горбачев и А.Н. Яковлев уединились в Волынском-2, где, по свидетельству горбачевского помощника А.С. Черняева, стали готовить новый доклад к Пленуму ЦК, который по своему значению сами приравняли «к ленинскому докладу о переходе к новой экономической политике» в марте 1921 г.

Во время подготовки этого Пленума ЦК между генсеком и премьером впервые возникли серьезные разногласия, которые дошли до взаимных обвинений и даже оскорблений. Более того, в ходе одной из приватных бесед Н.И. Рыжков прямо поставил вопрос ребром: или наиболее радикальные предложения убираются из проекта решений Пленума ЦК, или он уходит в отставку. Сам М.С. Горбачев утверждал, что главное разногласие между ним и Н.И. Рыжковым было связано с тем, что перевод предприятий на самоокупаемость и хозрасчет приведет к тому, что будет разрушена вся система планового хозяйства и потеряет смысл весь пятилетний план, который надо будет либо в корне пересмотреть, либо вообще отменить. Н.И. Рыжков же утверждал, что суть разногласий состояла в том, что М.С. Горбачев и его команда собирались не только перевести все предприятия на полный хозрасчет и самофинансирование и отказаться от директивного планирования, но и с января 1988 г. полностью отпустить все социально значимые цены и отдать ценообразование на откуп «свободному рынку», которого в стране просто не существовало в принципе. Не желая раньше времени идти на раскол в высшем руководстве партии, М.С. Горбачев вынужден был пойти на уступки, и за неделю до Пленума ЦК на встрече с Н.И. Рыжковым, А.Н. Яковлевым, В.А. Медведевым, Н.Н. Слюньковым, В.И. Болдиным и А.С. Черняевым, которая прошла в Волынском-2, согласовать компромиссный вариант экономической реформы.

В конце июня 1987 г. состоялся новый Пленум ЦК, на котором были рассмотрены два вопроса:

1) задачи партии по коренной перестройке управления экономикой и

2) созыв XIX партконференции.

Основные положения одобренной Пленумом ЦК экономической реформы состояли в следующем:

а) директивное планирование было решено заменить на индикативное, то есть рекомендательное;

б) основой взаимоотношений предприятий и государства должен был стать государственный заказ;

в) производимая сверх госзаказа продукция могла реализоваться предприятиями по договорным ценам;

г) предполагалось увеличить размер оставляемой в руках предприятий прибыли;

д) отменялись все прежние ограничения на размер заработной платы и т.д.

Было принято решение, что осуществление этой реформы будет проводиться поэтапно, в течение двух ближайших лет.

Решения июньского Пленума ЦК КПСС представляли собой лишь начало более радикальных экономических реформ, поскольку в сентябре 1987 г. один из главных разработчиков этой реформы академик А.Г. Аганбегян откровенно заявил, что «мы пока не собираемся создавать акционерный капитал и выпускать акции... мы пока развиваем и углубляем рынок потребительских товаров, создаем новый для нас рынок средств производства и оптовую торговлю ими, намечаем реформу цен. Если ко всему этому мы еще создадим рынок капитала, биржи, то это может нас вывести из экономического равновесия». Таким образом, переход предприятий на хозрасчет и самофинансирование рассматривался лишь как первый шаг на пути к созданию многоукладной рыночной экономики.

Июньский Пленум ЦК принял и новые кадровые решения, которые укрепили позиции горбачевской команды:

• полноправными членами Политбюро ЦК стали А.Н. Яковлев, Н.Н. Слюньков и В.П. Никонов;

• кандидатом в члены Политбюро ЦК вместо отставного маршала С.Л. Соколова стал генерал армии Д.Т. Язов.

Кроме того, Пленум ЦК принял беспрецедентное решение о созыве в следующем году XIX партийной конференции, которая целиком должна была сосредоточиться на одном-единственном вопросе — коренной реформе всей политической системы страны. Многие социальные слои советского общества связывали с июньским Пленумом ЦК большие надежды на изменения экономической ситуации к лучшему, однако вскоре стало очевидно, что отказ от советских методов планового хозяйства и принятые нововведения резко ухудшили экономическую ситуацию в стране, а вместе с ней и всю психологическую атмосферу в обществе.

Осенью 1987 г. споры внутри руководства партии выплеснулись наружу. В начале сентября 1987 г. на заседании Политбюро ЦК, которое в отсутствие М.С. Горбачева вел второй секретарь ЦК Е.К. Лигачев, между ним и Б.Н. Ельциным вспыхнул острый конфликт, связанный с тем, что партийный руководитель Москвы перестал согласовывать свои политические шаги с Секретариатом и Политбюро ЦК. После произошедшей перепалки Б.Н. Ельцин направил М.С. Горбачеву, отдыхавшему в своей новой крымской резиденции «Форос», «сопливое письмо», в котором, высказав личную обиду на тов. Е.К. Лигачева, его «негодный» стиль управления и организованную им травлю, поставил вопрос о своей отставке с постов первого секретаря МГК КПСС и кандидата в члены Политбюро ЦК.

Ряд современных либеральных авторов (Р. Пихоя) называет это письмо «документом громадного личного мужества». Их идейные оппоненты (А. Островский) вполне справедливо полагают, что можно с полным основанием утверждать, что на подобный «самоотверженный шаг» Б.Н. Ельцина подтолкнул никто иной, как сам интриган М.С. Горбачев, чтобы руками этого «уральского медведя» расправиться с «консерваторами» в Политбюро. Чтобы отвести от себя подозрения в причастности к этой интриге, сам М.С. Горбачев, который в то время вкупе со своим помощником по международным делал А.С. Черняевым сочинял по заказу двух американских издательств свой «теоретический шедевр» «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира», предложил Б.Н. Ельцину подождать с решением его вопроса до своего возвращения в Москву.

После возвращения генсека в Москву состоялось очередное заседание Политбюро, посвященное вопросу о «масштабах и темпах перестройки». По итогам обсуждения этого вопроса было принято постановление, текст которого было поручено отредактировать рабочей группе, в состав которой вошли Е.К. Лигачев и А.Н. Яковлев. Второй секретарь ЦК довольно быстро подготовил проект постановления «Об узловых вопросах перестройки в стране и задачах партийных организаций по ее активизации», и по давно заведенной традиции передал его «по кругу». Однако этот проект вернулся от прожженного интригана А.Н. Яковлева в совершенно неузнаваемом виде, и именно в этой редакции был обнародован М.С. Горбачевым на очередном заседании Политбюро ЦК. В связи с этим обстоятельством в начале октября 1987 г. Е.К. Лигачев направил М.С. Горбачеву возмущенное письмо, но генсек, занятый подготовкой доклада к юбилею Великого Октября, не отреагировал на него.

21 октября 1987 г. состоялся Пленум ЦК, посвященный 70-летнему юбилею Великой Октябрьской социалистической революции, на котором с докладом «Великий Октябрь и перестройка — революция продолжается» выступил сам М.С. Горбачев. Возомнив себя новым партийным теоретиком, он особо отметил творческий характер ленинизма и подчеркнул уникальную способность В.И. Ленина отказаться от тех догм, которые не отвечали императивам своего времени и самой жизни. Тем самым он провел прямую параллель с нынешней «перестройкой», заявив о том, что она является ярким доказательством творческого развития «диалектических основ ленинизма». Кроме того, теоретик-генсек впервые подверг серьезной ревизии начальный этап советской истории, который был давно канонизирован в «Кратком курсе истории ВКП(б)».

В частности, он впервые заявил:

1) о положительном значении всех внутрипартийных дискуссий 1920-х гг., которые помогли руководству страны «выработать нужные решения»;

2) о явно недооцененных сталинским политическим руководством возможностях НЭПа и необоснованном отказе от его проведения;

3) о негативных последствиях сплошной коллективизации и непомерной социальной цене революционных преобразований;

4) о создании в конце 1930-х гг. административно-командной системы, которая подмяла под себя не только экономический базис, но и всю политическую надстройку страны, и т.д.

Кроме того, М.С. Горбачев впервые:

1) поставил вопрос о политической реабилитации Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова и других деятелей правой оппозиции и заявил о необходимости довести до конца приостановленный процесс реабилитации жертв политических репрессий; и

2) заявил о личной ответственности Л.И. Брежнева за нарастание всех негативных процессов в жизни советского общества в 1970-х — начале 1980-х гг.

После доклада М.С. Горбачева было принято решение прений не открывать, но совершенно неожиданно слово для выступления попросил Б.Н. Ельцин. Е.К. Лигачев, который вел это заседание Пленума ЦК, никак не отреагировал на этот факт, однако интриган М.С. Горбачев, заявив что «у товарища Ельцина есть какое-то заявление», предоставил ему слово. Прекрасно зная о письме Б.Н. Ельцина на его имя, М.С. Горбачев, конечно, понимал, зачем он просил слова, и не ошибся в своих прогнозах. В своем довольно сумбурном выступлении Б.Н. Ельцин вновь заявил:

1) об отставании темпов «перестройки»;

2) о существовании серьезной оппозиции этой политике среди значительной части партийно-государственной бюрократии;

3) о своей невозможности работать с Е.К. Лигачевым и другими консерваторами в Политбюро и

4) о своей отставке с поста кандидата в члены Политбюро ЦК.

После ельцинского заявления началась бурная «дискуссия», умело направляемая М.С. Горбачевым, в ходе которой несостоявшийся «бунтарь» был буквально размазан по стенке всеми выступавшими членами ЦК, в том числе А.Н. Яковлевым, Э.А. Шеварднадзе, Н.И. Рыжковым, А.А. Громыко, Е.К. Лигачевым, В.А. Медведевым и многими другими членами ЦК. Вопреки веским ожиданиям, решение о его отставке принято так и не было, а в заключительной резолюции Пленума ЦК только содержалась кондовая запись о признании выступления «товарища Ельцина Б.Н. политически ошибочным».

Зато на этом Пленуме ЦК в отставку был отправлен член Политбюро, первый заместитель председателя Совета Министров СССР Г.А. Алиев, который был одним из немногих членов высшего руководства страны, работавший буквально на износ и представлявший реальную опасность для М.С. Горбачева. Воспользовавшись тем, что Г.А. Алиев после смерти своей супруги перенес тяжелейший инфаркт, он фактически вынудил его подписать заявление о своей отставке и выкинул этого выдающегося государственного деятеля страны из большой политики.

7―8 ноября 1987 г. состоялись грандиозные торжества по случаю юбилейной годовщины Великого Октября, на которых М.С. Горбачев слово в слово повторил свой доклад на большом торжественном заседании, прошедшем в Кремлевском Дворце съездов. А 9 ноября Б.Н. Ельцин, будучи в пьяном невменяемом состоянии, совершил опереточную попытку «самоубийства» и был госпитализирован в ЦКБ. Несмотря на эту «трагедию», Политбюро ЦК приняло решение заменить Б.Н. Ельцина на посту первого секретаря МГК Л.Н. Зайковым, который при этом сохранил за собой прежний пост секретаря ЦК по оборонной промышленности.

По мнению ряда либеральных авторов (Р. Пихоя), отставка Б.Н. Ельцина, несмотря на то, что она была поддержана всеми членами Политбюро, объективно способствовала укреплению консервативного крыла в высшем руководстве страны, видными членами которого были Е.К. Лигачев, А.А. Громыко, М.С. Соломенцев, Л.Н. Зайков, В.И. Воротников и В.М. Чебриков.

Другие авторы (А. Островский) не склонны столь примитивно оценивать эти события, и полагают, что вся заварушка, связанная с Б.Н. Ельциным, стала первым звеном хитроумной интриги, затеянной М.С. Горбачевым и А.Н. Яковлевым, главной целью которой была нейтрализация Е.К. Лигачева и Ко.

11 ноября 1987 г. состоялся Пленум МГК КПСС, который зримо показал всему руководству страны и самим москвичам, какую негативную и разрушительную роль сыграл Б.Н. Ельцин за неполных два года в качестве руководителя Москвы, как безжалостно он расправлялся с партийными и хозяйственными кадрами столицы, доведя двух секретарей райкомов партии до самоубийства, как полностью разрушил всю систему управления городским хозяйством и социальной сферой и т.д. В результате жесткого и принципиального разговора он был с позором снят со своей должности, и новым первым секретарем МГК был избран член Политбюро и Секретариата ЦК Л.Н. Зайков.

Еще не успели затихнуть страсти, вызванные отставкой Б.Н. Ельцина, как произошел новый конфликт в Политбюро, причиной которого стали серьезные разногласия по вопросам экономической реформы и крайнее недовольство ряда его членов жестким стилем работы второго секретаря ЦК. Как явствует из мемуаров Е.К. Лигачева, представленный Н.И. Рыжковым план развития народного хозяйства страны на 1988 г. вызвал острые споры на одном из заседаний Политбюро. Одна часть членов высшего руководства страны, в частности, А.Н. Яковлев и В.А. Медведев, посчитали его слишком умеренным, а другая часть в лице самого Е.К. Лигачева, В.И. Воротникова, Л.Н. Зайкова, В.П. Никонова и Н.Н. Слюнькова, напротив, посчитали его слишком радикальным и призвали к большей «осмотрительности» и «постепенности» в проведении экономической реформы. В результате произошло то, чего еще никогда не было в истории Политбюро — представленный правительством проект плана не получил поддержки большинства его членов.

М.С. Горбачев, естественно, был на стороне первой группировки, поэтому он добился того, чтобы через некоторое время проект этого плана был все-таки утвержден, причем в гораздо более радикальном виде, поскольку госзаказ по многим министерствам был снижен сразу на одну треть, а в некоторых отраслях — наполовину и более процентов. Все это зримо свидетельствовало о том, что Е.К. Лигачев не только как второй секретарь ЦК, но и как куратор всей кадровой политики партии становился одним из важнейших препятствий на путь дальнейших задуманных генсеком и его командой перемен, поэтому его надо было срочно «остановить».

Тема: Второй этап «горбачевской перестройки» в 1988―1989 гг.

План:

1. Курс на политическую реформу и новый этап горбачевской «перестройки».

2. XIX партийная конференция и ее итоги.

3. Развитие политической реформы во второй половине 1988 г.

4. Создание первых легальных антисоветских политических структур.

5. Первые итоги горбачевской экономической реформы.

6. Выборы народных депутатов СССР и обострение политической ситуации в стране.

7. Тбилисские события в апреле 1989 г.

8. Накануне I съезда народных депутатов СССР.

9. I Съезд народных депутатов СССР и его итоги.

10. Развитие политической ситуации в стране во второй половине 1989 г.