Комплекс международных соглашений о разоружении (РСМД

ДОВСЕ, СНВ-1)

В октябре 1986 г. в столице Исландии Рейкьявике состоялся очередной советско-американский саммит, в ходе которого М.С. Горбачев предложил президенту Р. Рейгану три проекта соглашений по ядерным вооружениям. Первый проект предусматривал в течение ближайших пяти лет сократить ровно наполовину арсеналы стратегических ракет двух сверхдержав. Второй проект содержал предложение вернуться к «нулевому варианту» Р. Рейгана, с идеей которого он выступил ноябре 1981 г., и полностью уничтожить американские и советские ракеты средней и меньшей дальности в Европе. Третий проект предполагал в течение ближайших десяти лет не использовать свое законное право одностороннего выхода из бессрочного договора о противоракетной обороне (ПРО), заключенного в 1972 г. Причем предлагалось, чтобы Вашингтон все свои работы по программе Стратегической оборонной инициативы (СОИ) ограничил бы исключительно лабораторными исследованиями. Все эти три проекта предполагалось рассмотреть в едином пакете, однако американская сторона была готова подписать лишь два первых соглашения. В результате М.С. Горбачев обвинил американскую сторону в стремлении добиться своего превосходства, а Р. Рейган заявил, что советская сторона пытается навязать США неприемлемые для них условия договора. В итоге в Рейкьявике не было подписано ни одно из предложенных соглашений.

Хотя встреча в Рейкьявике и не принесла конкретных результатов, дипломаты обеих держав вынесли твердую уверенность, что советско-американский компромисс в принципе возможен, и в феврале 1987 г. М.С. Горбачев выступил с новой инициативой «распечатать пакет» переговоров по военным вопросам, выделив в самостоятельный переговорный блок проблемы ракет среднего радиуса действия (РСРД) и крылатых ракет (КРНБ).

В этой ситуации тогдашний министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов и начальник Генерального штаба маршал С.Ф. Ахромеев представили М.С. Горбачеву подробную аналитическую записку с просьбой рассмотреть этот вопрос на Совете обороны СССР с участием большой группы военных специалистов. Генсек никак не отреагировал на эту просьбу руководства военного ведомства страны. Более того, в мае 1987 г. под благовидным предлогом маршал С.Л. Соколов и главком ПВО главный маршал авиации А.И. Колдунов были отправлены в отставку. В июне 1987 г. новый министр обороны СССР генерал армии Д.Т. Язов вторично обратился к М.С. Горбачеву с предложением провести серьезный разговор по этой проблеме, но и эта просьба вновь осталась без ответа.

В сентябре 1987 г. состоялся скоротечный визит госсекретаря США в Москву, где на уровне глав внешнеполитических ведомств двух держав Э.А. Шеварднадзе и Дж. Шульца была достигнута договоренность о разрешении проблемы ракет средней дальности и крылатых ракет на основании формулы «глобального нуля», в соответствии с которой все ракеты с ядерными боеголовками не просто выводились за пределы Европы (применительно к СССР — за пределы его европейской части), как это обсуждалось в Рейкьявике, а подлежали полному уничтожению.

В начале декабря 1987 г. в Вашингтоне состоялась еще одна советско-американская встреча на высшем уровне, в ходе которой М.С. Горбачев и Р. Рейган подписали договор «О ликвидации ракет средней и меньшей дальности» (РСМД), в соответствии с которым в течение трех лет обе стороны должны были уничтожить все ракеты наземного базирования с радиусом действия от 500 до 5500 км, включая ракеты как в европейской, так и в азиатской частях СССР. Согласно этому договору, ликвидации подлежали 1752 советских и 859 американских баллистических ракет. Причем советская сторона должна была ликвидировать 650 ракет «Пионер», имевших по три РГЧ. Таким образом, по подписанному договору советская сторона де-факто уничтожала 3052 ядерных боеголовки против 859 американских боеголовок, что носило откровенно асимметричный характер. Плюс к этому советской стороной были ликвидированы все ракеты малой дальности «Ока», размещенные в Сибири и на Дальнем Востоке, о которых в договоре вообще не упоминалось.

Это был первый в истории случай договоренности о реальном сокращении имевшихся вооружений. СССР отказался от своего прежнего требования увязать вопрос о ядерных ракетах с вопросом о Стратегической оборонной инициативе (СОИ), которая на поверку оказалась самым настоящим блефом, рассчитанным на подрыв экономической мощи СССР. Договор также предусматривал процедуры проверки исполнения договоренностей не только национальными средствами слежения (в частности, «спутниками-шпионами»), но и посредством направления групп военных инспекторов, которым надлежало следить за уничтожением ракет противоположной стороны на месте их утилизации.

Сам М.С. Горбачев и его команда, готовившие сдачу советских позиций американской стороне, были в восторге от подписанного договора. Начальник Генерального штаба маршал С.Ф. Ахромеев, покидая Женеву, с горечью, но вполне здраво заметил: «Теперь мне осталось одно — просить убежище в нейтральной Швейцарии». Не успел М.С. Горбачев вернуться в Москву и поведать членам Политбюро ЦК о том, какой «крупный шаг на пути к разрядке и миру» ему удалось сделать в Вашингтоне, как в середине декабря 1987 г. США заявили о начале производства бинарного химического оружия.

В середине января 1988 г. на страницах газеты «Правды» появилась статья Г.Х. Шахназарова под названием «Мировое сообщество управляемо», в которой развивалась старая идея мондиалистов о том, что усложнение мира требует создания «нового мирового порядка» и «мирового правительства», которое исходило бы из признания целостности мира и учитывало баланс всех сил на мировой арене. В частности, автор этой статьи совершенно открыто и цинично писал: «Процесс глобализации обусловлен объективно, поэтому ни отменить, ни запретить его невозможно. Точно так же, как неизбежно складывание единого мирового хозяйства, единой мировой цивилизации, единого мирового правительства. Весь вопрос заключается только в том, каким образом, в каком качестве и на каких условиях включаются в этот процесс отдельные народы и страны. Все, что известно нам на этот счет до сих пор, свидетельствует: ни о каком равенстве, ни о каком балансе сил речь не идет. Все определяло и определяет соотношение сил».

Появление упомянутой статьи на страницах центрального печатного органа партии уже само по себе было знаменательным событием. Но о многом говорила и фамилия автора этой статьи, который был представлен читателям как простой член-корреспондент АН СССР. В реальности Г.Х. Шахназаров был давнишним и очень высокопоставленным сотрудником Международного отдела ЦК, а в конце 1987 г. по личному приглашению генсека он занял должность помощника Генерального секретаря ЦК. Поэтому есть все основания полагать, что в данном конкретном случае он выступал лишь рупором самого М.С. Горбачева.

Это означает, что уже в начале 1988 г., то есть до того момента, как советская держава оказалась перед лицом экономического кризиса, до того как сложилась оппозиция, пошедшая на штурм власти, до того как началась дезинтеграция СССР, до того как произошли «бархатные революции» в странах «народной демократии», лидер советской державы открыто, со страниц центрального печатного органа партии объявил о своей готовности присягнуть на верность «мировому правительству».

Летом 1988 г. начался очередной раунд советско-американских переговоров о новом сокращении стратегических наступательных вооружений, начало которому было положено ответным визитом президента Р. Рейгана в Москву. Но из-за смены власти в Вашингтоне, где преемником Р. Рейгана стал его вице-президент Дж. Буш, переговоры по ядерному разоружению более года находились в замороженном состоянии. Кроме того, в этот период М.С. Горбачева гораздо в большей степени занимали европейские дела, где начался стремительный обвал социалистической системы, а европейская политическая элита носилась с идеей строительства общеевропейского дома.

Только в июне 1990 г. во время очередного визита М.С. Горбачева в Вашингтон была подписана новая серия документов о сотрудничестве двух стран в самых разных областях. В частности, были заключены соглашения по торговле, по уничтожению и непроизводству нового химического оружия, протокол к договору по ядерным испытаниям, соглашение по сотрудничеству в области использования атомной энергии и т.д. В ходе этого визита Э.А. Шеварднадзе и Дж. Бейкер подписали соглашение «О линии разграничения морских пространств между СССР и США», по условиям которого к американской стороне в акватории Берингова моря отошли:

1) часть исключительной экономической зоны СССР площадью свыше 30 тыс. кв. км;

2) участок континентального шельфа площадью более 46 тыс. кв. км, находящийся за пределами 200 морских миль от исходных линий.

В результате подписанного соглашения Советский Союз не только лишился возможности ежегодно вылавливать 200 тыс. тонн минтая, но и огромных запасов углеводородов, которые, по оценкам самих американских экспертов, составляют около 200 млн тонн нефти и более 200 млрд кубометров газа. В сентябре 1990 г. американский Конгресс с превеликой радостью ратифицировал это соглашение и, не дожидаясь его ратификации советской, а затем и российской стороной, фактически присоединил эту огромную акваторию Баренцева моря к территории США.

Делая подобный шаг, М.С. Горбачев, видимо, надеялся подписать в Вашингтоне крупное торговое соглашение, о котором шла речь на Мальте, и получить взамен обещанную экономическую помощь от США. Вопреки сделанным тогда заверениям, Дж. Буш заявил, что направит это соглашение в Конгресс лишь после того, как Москва прекратит экономическую блокаду Литвы. Тем самым он дал понять, что не позволит союзному центру тормозить процесс распада СССР. Не случайно потом, характеризуя поведение советского генсека в Вашингтоне, Дж. Бейкер цинично отметил, что он вел себя «как обманутый любовник, которого покинули у алтаря».

В июле 1990 г. на Лондонской сессии Совета НАТО была принята декларация, в которой содержались предложения о трансформации военных союзов в Европе и начале диалога между НАТО и ОВД. Страны-участницы НАТО отказались от прежней доктрины «обороны на передовых рубежах» и приняли решение о модификации концепции гибкого реагирования в контексте уменьшения роли ядерного оружия. Кроме того, государства альянса сочли возможным отказаться от применения ядерного оружия первыми.

В середине октября 1990 г. в Париже состоялась встреча представителей 22 стран НАТО и ОВД, которые подписали Договор об ограничении обычных вооруженных сил в Европе (ДОВСЕ). Смысл этого соглашения состоял в установлении численных ограничений обычных наступательных вооружений стран-участниц и регламентации их базирования в конкретных географических районах. Кроме того, в этом договоре ставилась задача выравнивания общего числа вооружений со стороны НАТО и ОВД. Наиболее строгие ограничения вводились на территории Центральной зоны (страны Бенилюкса, Венгрия, Германия, Польша и Чехословакия), в которой войска НАТО и ОВД входили в непосредственное соприкосновение, но по мере удаления от нее допустимая концентрация войск сразу увеличивалась. Такая форма ограничений — так называемая «матрешка» позволяла уменьшить боеготовность сторон в центре Европы и обеспечить достаточно высокий ее уровень на периферии. Но предложенная схема вызвала негативную реакцию «фланговых» государств НАТО — Норвегии и Турции, поскольку она означала, что именно на флангах, т.е. непосредственно у их границ, СССР будет концентрировать силы, выводимые им из Центральной Европы.

Сокращение вооружений должно было проходить в три фазы и завершиться в ноябре 1995 г. При подписании ДОВСЕ советское военное и политическое руководство исходило из перспективы сохранения единого СССР, но этот договор вступил в силу уже после его распада, в июле 1992 г. После произошедшего распада оказалось, что квоты сокращений, которые «унаследовала» Российская Федерация, в случае их полного исполнения должны были привести к неприемлемому ослаблению ее оборонного потенциала на всех ее флангах, прежде всего, южных границах. Поэтому возникла необходимость адаптации ДОВСЕ и соответствующих переговоров о пересмотре квот.

По мнению ряда авторов (М. Наринский, А. Богатуров, В. Аверков), подписание ДОВСЕ означало переход всех европейских стран к военному строительству на базе концепции «ненаступательной обороны» и «разумной достаточности для обороны». В результате этого огромное превосходство в обычных вооружениях, которым СССР обладал на Европейском континенте над своими потенциальными противниками после окончания Второй мировой войны, было ликвидировано. Их многочисленные оппоненты (А. Островский, Л. Ивашов, Н. Леонов) справедливо полагают, что ДОВСЕ носил явно асимметричный характер и привел к резкому ослаблению позиций СССР в Европе. В частности, в этом договоре вооруженные сил сторон сокращались до следующего уровня:

самолеты — 5 150 (СССР) и 6 800 (НАТО),

вертолеты ― 1 500 (СССР) и 2 000 (НАТО),

танки ― 13 000 (СССР) и 20 000 (НАТО),

бронемашины — 20 000 (СССР) и 30 000 (НАТО),

артиллерия — 13 000 (СССР) и 20 000 (НАТО) и т.д.

Неравноправный характер этого договора виден невооруженным глазом, поэтому его с полным основанием можно назвать преступным актом капитуляции перед главным противником в «холодной войне». Сразу после заключения ДОВСЕ советский президент подписал «Парижскую хартию для Новой Европы», которая провозглашала дальнейшее движение вперед по тому гибельному пути, который был намечен Венской конвенцией 1989 г.

Отмечая ослабление власти М.С. Горбачева, американская администрация стала серьезно опасаться за исход переговоров по заключению соглашения о контроле над стратегическими вооружениями с СССР. Кстати, вероятнее всего, именно этим обстоятельством было вызвано то, что в декабре 1990 г. новым министром иностранных дел СССР после неожиданной отставки Э.А. Шеварднадзе стал советский посол в Вашингтоне, кадровый американист А.А. Бессмертных.

Несмотря на тяжелую ситуацию внутри СССР, в июле 1991 г. в Москву прибыл президент США Дж. Буш, где состоялся очередной советско-американский саммит, в ходе которого быт подписан «Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений» (СНВ-1). Согласно этому договору СССР и США должны были в течение ближайших семи лет сократить свои ядерные арсеналы таким образом, чтобы у каждой стороны осталось не более 1600 носителей, т.е. межконтинентальных баллистических ракет (МБР), и 6 тыс. ядерных боеголовок. Правда, согласно «правилам зачета» ядерных боезарядов, находящихся на тяжелых стратегических бомбардировщиках, в реальности СССР мог иметь около 6,5 тыс. боеголовок, а США — 8,5 тыс. боеголовок. Таким образом, подписанный в Московский договор в очередной раз носил явно асимметричный характер.