Предварительные замечания

 

В исторической науке давно дискутируется вопрос о побудительных мотивах, которыми руководствовалась Екатерина II при проведении своего внутриполитического курса.

Одни историки (В. Ключевский) считали, что Екатерина II была до мозга костей русским государственным деятелем, которая лицемерно прикрывалась идеями «просвещенного абсолютизма».

Другие историки (В. Козлов) утверждали, что весь период правления Екатерины II представлял собой политику сплошной импровизации, которая была обусловлена огромным влиянием на нее многочисленных и по большей части бездарных фаворитов.

Третьи историки (Н. Чечулин, Н. Павленко, А. Каменский) полагают, что Екатерина II была вполне искренним реформатором либерального толка, и вся ее кипучая деятельность была направлена на осуществление заранее продуманной и комплексной программы реформ в духе идей «просвещенного абсолютизма».

В отечественной историографии всегда существовало разное понимание самой сути и содержания политики «просвещенного абсолютизма». В русской исторической науке (С. Татищев, Н. Кареев, А. Брикнер) «просвещенный абсолютизм» рассматривался как прочный союз самодержавной власти с идеями европейского Просвещения, который преследовал вполне определенные реформаторские цели и задачи. В советской (М. Покровский, Н. Дружинин, Н. Ерошкин) и отчасти современной (Е. Сальников) историографии политика «просвещенного абсолютизма», напротив, всегда трактовалась крайне негативно, как либеральная демагогия самодержавия в эпоху кризиса и разложения феодализма. В постсоветскую эпоху (Н. Павленко, В. Моряков, А. Каменский, А. Мыльников) «просвещенный абсолютизм» стали рассматривать менее критически, отмечая, что этот политический курс был общеевропейским философско-политическим явлением, составившим закономерную стадию государственного развития многих европейских государств, поэтому проводниками этой политики были и шведский король Густав III, и австрийский император Иосиф II, и прусский король Фридрих II, и российская императрица Екатерина II.

 

2. Внутренняя политика Екатерины II (1762―1773)

 

В отличие от предыдущих дворцовых переворотов, переворот 1762 г. не сопровождался сменой правящей элиты. На первых порах все свои посты сохранили многие вельможи предыдущего царствования, в частности глава внешнеполитического ведомства канцлер граф М.И. Воронцов, генерал-прокурор Сената А.И. Глебов, фельдмаршалы А.И. Шувалов и Н.Ю. Трубецкой и другие влиятельные персоны. Екатерина II вернула из ссылки и приблизила ко двору двух самых заслуженных вельмож елизаветинской эпохи — бывшего генерал-прокурора Сената князя Я.П. Шаховского и графа А.П. Бестужева-Рюмина. Во многом это было продиктовано тем, что самой Екатерине, сознававшей всю шаткость своего положения на троне, было жизненно необходимо заручиться поддержкой как можно большего числа самых опытных и толковых управленцев предыдущей эпохи.

Тем же обстоятельством было продиктовано и то, что при своем вступлении на престол Екатерина II практически сразу подтвердила манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», поскольку, будучи искренней противницей этого документа, она так и не рискнула пойти на открытый конфликт со всем благородным сословием. Вопреки своим личным убеждениям, она столь же решительно отвергла сенатский указ «О секуляризации монастырских и церковных земель» и «Проект учреждения Императорского совета», разработанного канцлером графом Н.И. Паниным, который ряд авторов (Н. Чечулин, Н. Минаева, В. Петрова) расценивал как новую «аристократическую конституцию».

Единственным новшеством, взятым из «Проекта» графа Н.И. Панина, стала реформа Правительствующего сената, в ходе которого он был разделен на шесть департаментов и окончательно потерял свою прежнюю роль высшего административного органа империи, сохранив за собой лишь функции высшей судебной инстанции. Екатерина II значительно повысила роль генерал-прокурора Сената, который, помимо исполнения своих традиционных полномочий, стал фактически министром юстиции и министром финансов Российской империи.

Однако уже в начале 1764 г., почувствовав себя более уверенно на троне, Екатерина II избавилась от прежних влиятельных вельмож и сделала ставку на новое поколение русских государственных деятелей: генерал-прокурора Сената князя А.А. Вяземского, президента Коллегии иностранных дел графа Н.И. Панина, статс-секретарей А.В. Олсуфьева, А.В. Храповицкого и Г.Н. Теплова, а также своих всемогущих фаворитов — графа Г.Г. Орлова, князя Г.А. Потемкина и других.

Опираясь на эту когорту новых сановников империи, Екатерина II вернулась к проблеме церковного землевладения, и уже в феврале 1764 г. подписала новый указ «О секуляризации всех монастырских и церковных земель» и передаче всех монастырских крестьян, получивших статус экономических, в ведение Коллегии экономии, первым президентом которой был назначен гофмейстер императорского двора генерал-поручик князь Б.А. Куракин. В том же 1764 г. Екатерина II полностью упразднила военно-полковую автономию Малороссии, и управление этой обширной территорией вновь было передано в руки воссозданной Малороссийской коллегии, президентом которой был назначен генерал-аншеф П.А. Румянцев.

В ноябре 1765 г. Екатерина II, серьезно озаботившись проблемами экономического положения страны, по прошению ряда видных вельмож, в частности, графа Г.Г. Орлова, графа Р.И. Воронцова, графа И.Г. Чернышева и графа А.В. Олсуфьева, учредила Вольное экономическое общество, а затем приступила к сочинению своего знаменитого «Наказа» «Комиссии об уложении». Попытки проведения новой законодательной реформы неоднократно предпринимались и Петром I в 1700, 1714, 1719―1725 гг., и Екатериной I в 1725–1727 гг., и Елизаветой Петровной в 1754–1761, однако работа их уложенных комиссий не увенчалась созданием нового свода законов. Поэтому Екатерина II вновь вернулась к этой острой проблеме и уже в декабре 1766 г., окончив написание своего знаменитого «Наказа», издала указ о созыве новой «Комиссии об уложении».

Эта уложенная комиссия отличалась от своих предшественниц, по крайней мере, тремя интересными особенностями.

1) Во-первых, более широким «народным представительством», поскольку право избирать новый «депутатский корпус» впервые было предоставлено не только благородному дворянству и российскому купечеству, но также государственным крестьянам и оседлым «инородцам». Крепостные крестьяне, а также все православное духовенство вообще не были представлены в этой комиссии, за исключением новгородского митрополита Димитрия, который представлял не само духовенство, а лишь орган государственной власти — Святейший синод. Всего же, по подсчетам известного русского юриста профессора В.Н. Латкина, автора фундаментальной монографии «Законодательные комиссии в России в XVIII столетии: историко-юридическое исследование» (1887), состав депутатского корпуса последней уложенной комиссии выглядел следующим образом: из 564 депутатов 28 были от центрального правительства, 161 — от дворян, 208 — от посадских, 79 — от крестьян, 54 — от казаков и 34 — от иноверцев.

2) Другая особенность екатерининской «Комиссии об уложении» состояла в том, что накануне ее открытия всем депутатам был роздан императорский «Наказ», написанной Екатериной II в 1765―1766 гг. В отечественной исторической науке (В. Сергеевич, М. Белявский, О. Омельченко) существует устойчивое представление о сугубо компилятивном характере этого сочинения, однако данное утверждение не вполне корректно. Действительно, больше половины всех статей этого «Наказа» были практически полностью заимствованы из известных работ Шарля Монтескье «О духе законов» (1748) и Чезаре Беккария «О преступлениях и наказаниях» (1764). Однако реально екатерининский «Наказ» стал продуктом творческой переработки и ряда других известных европейских трактатов, в частности, работ двух известных немецких «полицистов» — И.Г. Юсти «Политическая экономика» (1759) и Я.Ф. Бильфельда «Политические наставления» (1764). Более того, как отметили авторитетные историки (Н. Павленко, Л. Милов), в процессе работы над своим «Наказом» Екатерина II создала собственную, вполне оригинальную политико-правовую концепцию, существенно деформировав идеи европейского Просвещения применительно к российской действительности и обосновав ряд «новаторских» идей, в частности, незыблемость самодержавного правления в Российской империи, ибо иная форма правления для столь огромной страны была бы не только вредна, но и просто разорительна.

3) Третья особенность «Комиссии об уложении» состояла в том, что практически все депутаты прибыли в Москву со своими местными «наказами», которые были составлены участниками «выборных кампаний» с учетом многочисленных сословных пожеланий и требований. В частности, русская аристократия требовала отменить петровскую «Табель о рангах», провинциальное дворянство желало ужесточить меры в отношении беглых крепостных крестьян и холопов, посадский люд, прежде всего купечество, ратовал за предоставление им всех дворянских привилегий, казенные крестьяне выступали за сокращение подушной подати и т. д. Практически все местные наказы содержали кучу жалоб на традиционные волокиту и мздоимство и в центральных, и в местных государственных учреждениях и канцеляриях. Общее количество таких наказов существенно превышало численность самих депутатов, и по оценкам историков, составляло не менее 2500 «челобитных».

Что касается внутреннего содержания «Наказа», который в период работы уложенной комиссии в 1768 г. был дополнен еще двумя главами, то он состоял из 22 глав и 655 статей:

I–V главы (1—38 статьи) содержали общие принципы государственного устройства;

VI–VII главы (39–79 статьи) были посвящены основам государственной законодательной политики;

VIII–IX главы (80—141 статьи) содержали нормы уголовного права и судопроизводства;

X глава (142–250 статьи) практически целиком излагала концепцию уголовного права Ч. Беккариа;

XI―XVIII главы (251―438 статьи) определяли порядок сословной организации русского общества;

XIX―ХХ главы (439–521 статьи) оговаривали профессиональные вопросы юридической техники;

XXI глава (522―562 статьи) содержала основы административно-полицейского управления; и наконец,

XXII глава (563–655) регулировала все важнейшие вопросы в финансовой сфере.

Формально уложенная комиссия просуществовала до конца правления Екатерины II, но реально она работала гораздо меньше. Активная фаза этой работы пришлась только на июль 1767 г. ― январь 1769 г., когда состоялось 204 пленарных заседания, в ходе которых обсуждались самые насущные вопросы о положении и интересах различных сословий Российской империи, в том числе отмены петровской «Табели о рангах», распространения дворянских привилегий на купеческое сословие, сокращения подушной подати, развития промышленности и торговли, реформы судоустройства и т. д. Помимо пленарных заседаний Большого собрания, депутаты уложенной комиссии работали в рамках 15 частных комиссий, где значительно более подробно и детально обсуждались различные проекты отмены крепостного права (А. Алейников, А. Маслов), установления фиксированных феодальных повинностей крепостных крестьян (Г. Коробьин, Я. Козловский) и другие острые вопросы. Именно это обстоятельство весьма насторожило руководство уложенной комиссии. По совету ее председателя (маршала) генерал-аншефа А.И. Бибикова под предлогом начала Первой русско-турецкой войны (1768―1774) Большое собрание уложенной комиссии было распущено и до конца 1771 г. продолжали работать только ряд частных комиссий.

По мнению ряда историков (Н. Павленко, А. Каменский), единственным реальным итогом работы уложенной комиссии стало преподнесение Екатерине II титула «Матери Отечества», что имело огромное политическое значение, поскольку знаменовало собой новую коронацию императрицы, но уже не кучкой заговорщиков, возведших ее на престол летом 1762 г., а представителями всех сословий Российской империи. Хотя, конечно, положительный итог работы уложенной комиссии состоял и в том, что матушка-императрица получила богатый и разнообразный материал об интересах и чаяниях различных сословий Российской империи и реальном положении дел в различных регионах страны.

В условиях начавшейся русско-турецкой войны Екатерина II, столкнувшись с острой нехваткой наличных денежных средств, выступила с инициативой проведения новой денежно-финансовой реформы, которая затронула и банковскую сферу, и сферу наличного денежного обращения, где впервые появились бумажные деньги, или ассигнации. Сама идея выпуска бумажных денежных купюр была озвучена еще во времена Елизаветы Петровны тогдашним президентом Кригскомиссии князем Я.П. Шаховским, который, управляя всеми госрасходами в годы Семилетней войны (1756―1763), предложил правительству выпустить в наличное обращение первые бумажные деньги — так называемые «цидульки». Тогда эта идея была отвергнута.

В очередной раз к ней вернулись при Петре III, который в мае 1762 г. принял единоличное решение учредить Государственный банк, который по образцу Банка Англии имел бы право выпуска банковских билетов. Сразу после дворцового переворота реализация этого проекта была вновь отложена. Разгоравшаяся Первая русско-турецкая война (1768–1774) и хронический дефицит государственного бюджета вновь пробудили интерес к идее выпуска бумажных денег. В 1768 г. гофмаршал и камергер императрицы граф К.Е. Сиверс подал государыне «Записку», в которой убедительно обосновал выгоды хождения бумажных денег и предложил: 1) выпустить в наличный оборот наряду с золотой, серебряной и медной монетой так называемые «цеттели» — бумажные ассигнации, которые могли бы свободно обмениваться на звонкую монету и приниматься как законное платежное средство на всей территории страны, и 2) для выпуска и выдачи этих ассигнаций учредить специальный Государственный банк.

В декабре 1768 г. был обнародован именной императорский манифест «Об учреждении в Санкт-Петербурге и Москве Государственных банков для обмена ассигнаций». В самом манифесте основной причиной введения в наличный оборот бумажных денежных купюр назвали «тягость медной монеты», затруднявшей ее обращение в наличном обороте. Подлинную причину введения бумажных ассигнаций вскоре озвучил генерал-прокурор Сената князь А.А. Вяземский, который прямо завил, что именно они должны были покрыть расходы, связанные с Первой русско-турецкой войной (1768―1774).

В царском манифесте говорилось, что отныне для выпуска государственных ассигнаций в Санкт-Петербурге и Москве учреждается две конторы Ассигнационного банка, а государственные ассигнации, выпускаемые им, имеют равное хождение с монетой и «являющимся людям с теми ассигнациями выдавать за оные денег, сколько надлежит, немедленно». Кроме того, было установлено, что выпуск бумажных денег не должен превышать наличную сумму звонкой монеты, находящейся в самом этом банке. Изначальный капитал Ассигнационного банка составлял 1 млн рублей медных денег, этот металлический фонд полностью обеспечивал эмиссию бумажных денег, лимит которых как раз и был определен в 1 млн рублей.

Вместо пяти номиналов, которые были предусмотрены указом Петра III о выпуске банковских нот, Екатерина II оставила только четыре банкноты номиналом в 25, 50, 75 и 100 рублей. Вскоре их осталось всего три из-за непреодолимого соблазна разных «грамотеев» исправлять на совершенно одинаковых денежных купюрах двойку на семерку. Поэтому казне пришлось срочно выкупить все 75-рублевые ассигнации и отменить их.

В 1769 г. капитал Дворянского заемного банка был пополнен Ассигнационным банком на сумму в 300 тысяч рублей, и в дальнейшем Ассигнационный банк продолжал постоянно пополнять капитал Дворянского банка, вплоть до его закрытия в 1786 г. А начиная с 1770 г. он начал принимать и первые депозитные вклады с выплатой до 5 % годовых.

 

3. Крестьянская война под руководством Е.И. Пугачева (1773―1775)

 

На рубеже 1760―1770-х гг. в разных уголках Российской империи произошло несколько десятков крупных антиправительственных выступлений, среди которых особым размахом отличались Кижское восстание (1769―1771) и Чумной бунт в Москве (1771). Все эти социальные конфликты стали предвестниками самой мощной Крестьянской войны под руководством Е.И. Пугачева (1773―1775), которая до основания потрясла основы Российской империи. Непосредственным поводом для ее начала стало резкое обострение ситуации в землях Яицкого казачьего войска, где в марте 1772 г. после подавления мощного бунта яицких казаков были упразднены общевойсковой круг, войсковая канцелярия и должности станичных атаманов, все казаки были разделены на полки и подчинены оренбургскому войсковому начальству, а в столице казачьего войска Яицком городке вся полнота власти была сосредоточена в руках коменданта гарнизона подполковника П.Г. Симонова.

В такой чрезвычайно накаленной обстановке в сентябре 1773 г. на Яике объявился бывший донской казак и беглый казанский арестант Емельян Иванович Пугачев (1742―1775), который выдал себя за чудом спасшегося императора Петра III. Этот человек и возглавил новый бунт яицких казаков, который вскоре перерос в самую мощную крестьянскую войну, которую традиционно делят на три периода.