Зарождение теории «русских древностей»

ОТКУДА МЫ?

 

Опережая упреки в том, что автор стремится «удревнить» историю русского народа, я сразу должен сказать, что, по моему глубокому убеждению, наш народ ни в каком «удревнении» не нуждается. Этим, как правило, грешат историки тех народов, которые не очень знамениты и славны. Более того: даже если бы мы нашли совершенно бесспорные доказательства теории, что московиты произошли от легендарных мосхов, обязанных своим именем библейскому Мосоху, внуку Ноя, то ничего бы это русскому народу не прибавило в смысле славы и авторитета. Хотя непревзойденные образцы духовной культуры Руси появились уже в XI в. от Рождества Христова (например, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона), вершинные наши культурно-исторические достижения всё равно приходятся на последние три столетия. Ведь именно в XVIII–XX веках нашим народом созданы высочайшего уровня литература, музыка, изобразительное искусство, кино, наука; мы твердой ногой встали на берегу Тихого океана, положили конец гегемонии в Европе Швеции и Османской империи, разгромили двух ненасытных, не знавших от других народов поражений мировых завоевателей – Наполеона и Гитлера. Наш человек первым полетел в космос. Мы стали одной из пяти великих держав планеты, скучно называемых «постоянными членами Совета Безопасности ООН», но без согласия которых ничего не решается в мировой политике. О том, насколько значительны слава и авторитет русского народа, говорит тот удивительный факт, что и после двух крупнейших геополитических катастроф XX века – распада Российской империи и Советского Союза – Россия не перестала быть великой державой. Получим ли мы дополнительные основания для национальной гордости, обнаружив, что история русского народа древнее на одно-другое тысячелетие? Сомневаюсь. Нуждаясь в именах славы, мы будем по-прежнему вспоминать те, к которым привыкли за последние три столетия – начиная от Полтавы.

Иное дело – ощущение истории во всей ее протяженности.

Когда недавно я писал книгу об истории 400-летнего храма Благовещения в подмосковной Павловской Слободе, то задумался о связи таких древних понятий, как храм и село. Что такое «село»? Этимология этого слова с общим индоевропейским корнем уходит глубоко в тьму веков. Оно имеет не только бытовое, но и сакральное значение. Например, древневерхненемецкое «sal» – это одновременно и «жилище», и «обитель». Отсюда – «зал», «зала», самая большая и лучшая комната в доме или место для торжественных собраний. Древние римляне употребляли родственное «селу» слово «solum» в священном для них значении «почва». Абсолютно в этом же значении гениальный Пушкин применил фразу «родное пепелище» («Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам») вместо восходящего к древнеримской «почве» слова «зола». А что говорит о селе Даль? «Обстроенное и заселенное крестьянами место, в коем есть церковь». Объединив все эти близкие понятия, мы получим под «селом» не просто определенную «административную единицу», а место человеческого обитания, где есть традиции и святыни. (С гордостью отметим, слово «село» в его исконном индоевропейском значении ныне употребляется только в России.)

Таким образом, христианские народы возводили храмы там, где понятие «жилище» пересекалось с уходящим вглубь истории понятием «почва» и ведущим ввысь, в горний мир, понятием «обитель». И не было никакого циничного расчета в том, что христианские церкви строились порой на месте языческих храмов или капищ (что не без злорадства отмечают исследователи- атеисты). Сверхчувственный мир (в частности то, что этруски и римляне называли «гением местности») существовал и до пришествия в мир Христа. Все без исключения язычники верили и верят в предопределение, судьбу, а это одно из доступных нам свидетельств Божьего Бытия. Причем понятие «судьба» тесно переплетено с понятием «гений местности». Мы видим это на примере немецкого слова «Schicksal» («судьба»), в которое вошло упомянутое древнее «sal» («жилище», «обитель»). Люди оставались созданиями Божьими и живя в обмане язычества. Они постигали светлое начало сверхчувственного мира той стороной своей души, что была обращена к Богу. Поэтому естественно, что христианская Церковь не пренебрегала в храмостроитель- стве теми сакральными точками местности, что были связаны с мистической областью жизни проживавших здесь людей. Ведь мы не можем с полной уверенностью утверждать, что необычные, сверхъестественные явления, приписывавшиеся людьми, скажем, зороастрийским или древнегреческим богам, не существовали вовсе или были исключительно порождением мира Тьмы. Древние персы (ираноарийцы) и древние греки имели представление о добре и зле, хотя, быть может, и искаженные. Они не знали истинного Бога, но он присутствовал в их жизни. Культурные памятники язычества – это вехи народов на пути к Христу. Парфенон построен во славу ложных богов, но совершенством своих форм славит Бога истинного. Античные храмы и театр крымского Херсонеса без больших изменений были переделаны в христианские церкви. На развалинах Иерусалимского храма древних иудеев стоит мечеть, но над Голгофой возвышается Иерусалимский храм Нового Завета – храм Гроба Господня.

А под Москвой, в Воскресенске (нынешней Истре), был возведен в XVII в. трудами патриарха Никона новый Храм Гроба Господня – Воскресенский собор Ново-Иерусалимского монастыря. Ничего подобного до сих пор не построено ни в одной христианской стране мира. В безбожное советское время на картах и в железнодорожных расписаниях фигурировала станция… Новый Иерусалим. Ново-Иерусалимского монастыря уже не было, а станция с таким названием – была! Едешь, бывало, на электричке по Рижской железной дороге мимо станций Гражданская, Красный балтиец, Ленинградская, а приезжаешь – в Новый Иерусалим! И видишь вдруг вдали золотой купол Воскресенского собора…

Он был пуст и полуразрушен еще с войны, но издали гляделся целым и невредимым. Не так ли и идея Москвы – Третьего Рима, Москвы – Нового Иерусалима, которой руководствовался патриарх Никон? Она была выхолощена и искажена большевиками-атеистами, но не погибла. Идея Третьего Рима трансформировалась в идею Третьего Интернационала, как писал Бердяев. Золотой купол превращенного в музей Ново-Иерусалимского монастыря сверкал над Истрой, в которой, по иронии судьбы, не было ни одного действующего православного храма. Теперь здесь снова монастырь. Коммунисты оказались бессильны изменить характер гения этой местности.

Церковь Благовещения в Павловской Слободе, о которой я писал, находится неподалеку от Ново-Иерусалимского монастыря. Её каменные стены возводились в ту же пору, что поднимался Ново-Иерусалимский Воскресенский собор. Храм Благовещения был (и есть) частью той же идеи, что двигала патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем.

Хорошо помню облупленные, содранные до красного кирпича стены Благовещенской церкви, обезглавленные купола, в которых свили себе гнезда аисты, 20 лет назад: Но помню и свое удивление, когда один русский человек, приехавший из города Фрунзе, ныне Бишкека, глядя на обезображенный храм, на проступающие булыжники древней мостовой, сказал: «Как я вам завидую: у вас есть настоящая история, что-то исконное, прочное, древнее, а у нас – одна современность».

«Это – история?» – спросил я себя, проследив направление его взгляда. Я-то как раз стеснялся перед ним жалкого состояния древнего храма. И вдруг я увидел эти мощные, хотя и сплошь изъязвленные болячками жестокого времени стены его глазами – человека, не знавшего в жизни никакой истории, кроме современной, и сказал себе: «Да, это – история».

Но, когда я писал книгу о Благовещенской церкви, то задавал себе вопрос: а с какого, собственно, времени начинать отсчет истории храма? Со дня его закладки? Тогда о закладке какого именно храма следует говорить: ведь в Павловской Слободе их было два – деревянный и каменный? Допустим, начать лучше с более древнего, то есть деревянного. Но что предшествовало закладке этого храма? Ведь это сделали жившие здесь люди, и сделали по вполне конкретной причине.

Ничто на Земле не возникает на пустом месте, у любого явления есть прошлое. Или мы о нем просто не знаем. А у самого древнего прошлого тоже, в свою очередь, есть прошлое, и так – до сотворения Господом мира. Помню, в начале 80-х годов прошлого века В.В. Кожинов удивлял всех, когда говорил, что у каждого русского человека имеется предок, который сражался на Куликовом поле. Но удивление быстро проходило, когда Кожинов объяснял: «За минувшие шестьсот лет количество русских возросло в шахматной прогрессии, примерно в сто пятьдесят раз. В Куликовской битве участвовали практически все молодые сильные люди Центральной Руси – около ста тысяч человек. Это именно то количество мужчин, необходимое для того, чтобы сегодня, через шестьсот лет, русских было 137 миллионов. У каждого участника сражения, который имел детей или родил их после битвы, было несколько тысяч потомков. Это как дерево с разветвленной кроной. Если сравнить современных русских с ветвями и листьями этого дерева, то не будет преувеличением утверждать, что каждого из них какой-то предок обязательно участвовал в Куликовской битве».

А если не ограничиваться Куликовской битвой и пойти дальше, в глубь веков? К временам Киевской Руси? И даже еще дальше? До русских были славяне, а до славян кто? Не из пустоты же они появились? Что это были за люди? Связывает, в свою очередь, их с нами «шахматная прогрессия родства»? Вот что меня, главным образом, интересовало, когда я взялся за эту книгу, а вовсе не стремление «удревнить» историю нашего и без того великого народа.

 

 

ЗАРОЖДЕНИЕ ТЕОРИИ «РУССКИХ ДРЕВНОСТЕЙ»

 

В предыдущей главе я упомянул о теории, согласно которой московиты или русские произошли от легендарных мосхов. Получилось как бы в шутку, а ведь невозможно, делая экскурс в историю проблемы, игнорировать то обстоятельство, что это самая ранняя и наиболее известная до середины XIX века теория о происхождении русского народа. Причем международно признанная в ту пору! Ее, что называется, не обойдешь и не объедешь, независимо от того, являешься ее сторонником или нет.

Считается, что названия Москва, Московская Русь обязаны своим происхождением реке Москва. Это вроде бы настолько очевидно, что никем сегодня не оспаривается. Надо полагать, что и слово «московит» (самими жителями Руси, впрочем, не употреблявшееся) произошло от слов Москва и Московская Русь. Однако это как раз не настолько очевидно. Согласно историкам древности Геродоту, Плинию, Страбону, примерно в третьем тысячелетии до нашей эры на Балканах, в Малой Азии и Колхиде проживали племена, именовавшиеся мосхами, мосхинами, мосинокками. А историк Иосиф Флавий писал: «Мосохенцы, родоначальником которых является Мосох (сын Иафета и внук Ноя. – A.B.), носят теперь название каппадокийцев, хотя существует еще указание и на их древнее имя: посейчас у них есть город Мазака (впоследствии – Кесария. — A.B.), указывающий сообразительным людям, что таким образом когда-то назывался и весь народ».

Слово Мосох (в русском переводе Библии – Мешех) в качестве названия мы встретим также в 27-й главе библейской Книги пророка Иезекииля, стих 13, где идет речь о былом могуществе Тирского царства: «Иаван (Иония, Греция. — A.B.), Фувал и Мешех торговали с тобою, выменивая товары твои на души человеческие (т. е. рабов. – A.B.) и медную посуду», а в 38-й главе Книги Иезекииля, стих 1–4, рядом с Мосохом-Мешехом появляется слово Росс (в русском переводе – Рош): «И было ко мне слово Господне: сын человеческий, обрати лице свое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала!».

Таким образом, еще в глубокой древности в Малой Азии и Закавказье существовали земли, именуемые Мосох (в русском переводе Библии – Мешех) и Росс (соответственно – Рош).

Многих современных историков, особенно украинских, часто упрекают, что они увлекаются «мифотворчеством», исходя из совпадений имен, названий и проч. Но сейчас перед нами не тот случай. Дело в том, что россов и мосхов из библейских Росса (Роша) и Мосоха (Мешеха) выводили отнюдь не современные историки-«мифотворцы», а знаменитые историки древности и Средневековья. Вот, например, что писал о киевских русах середины X века в своей «Истории» византийский хронист Лев Диакон: «О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинственен и могуч, что он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие». И далее: «Говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот, Я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос». В передаче Льва Диакона общий смысл этой фразы несколько иной, чем в русском переводе Библии, но показательно то, что, говоря о современных ему русах, он без тени сомнения считает их потомками библейских россов.

 

А в «Повести временных лет», созданной на рубеже XI и XII веков, читаем: «По разрушении же столпа (Вавилонской башни. – A.B.) и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама южные страны, Иафетовы же – взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне». О нориках мы поговорим позже, а здесь отметим, что и Нестор-летописец был приверженцем «мосохской теории», поскольку Мосох – сын Иафета.

Любопытно, что у нас эту теорию отметают с ходу не только норманисты, но и те их противники, которым не нравится, что «славян выводят из евреев». Но в последнем случае перед нами не более чем забавное недоразумение, поскольку, согласно Библии, никаких евреев (как, собственно, и других народов) еще в помине не было, когда родились Сим, Хам и Иафет, а был «на всей земле… один народ, и один у всех язык» (Быт 11, 1–6). Прародителем славян, по Нестору-летописцу, является сын Ноя Иафет, а родоначальником евреев всегда считался праправнук Сима Евер («сыны Еверовы», как сказано о евреях в Библии, — Быт 10, 21).

Мы никогда не установим в точности, случайно ли созвучны библейские названия «Мосох» и «Росс» названиям «Москва» и «Россия» или, напротив, созвучны неслучайно, а имеют некую многотысячелетнюю связь. Лингвисты и историки, во всяком случае, относятся к такого рода совпадениям с повышенным вниманием. И в этом есть смысл: совершенно разные, казалось бы, европейские народы, в племенных названиях которых присутствует трансформированный корень «кел»/«гел»/«уэл» – гелы, галлы, гельветы, валлийцы, корнуолльцы, — относятся все к одной кельтской группе. Так что попытки средневековых историков вывести из сходства племенных названий этническую преемственность московитов от мосхов вовсе не противоречат правилам современной лингвистики. Более того: лично у меня сложилось впечатление, что случайных созвучий в разных языках она практически не признает. Возьмите любой этимологический словарь, и вы тоже убедитесь в этом. Надо сказать и о том, что версия о связи московитов с легендарными мосхами куда как основательней разработана не у нас, а на Западе историками Средневековья, относившимся к России с предубеждением. Им не имело никакого смысла «удревнять» русский народ.

В конце 80-х годов XV века польский хронист Бернарж Вапповский (1456–1535) написал в труде о происхождении Москвы: «Поляки, чехи, болгары, словены и прочие русы происходят от Мосоха или Москвы, сына Иафетова, и вышли из краев Московских». Это же самое утверждал и другой польский историк – Мартин Вельский (1495–1575) в своей книге «О происхождении народа польского», где, сообщая о сыновьях Иафета, добавляет: «Мезех, от которого Москва и все словены». В книге «Польская хроника» (1564 г.) М. Вельский говорит: «Сама языковая общность наша с московитами явно свидетельствует, что мы происходим от одного народа и потому должны быть детьми от одного общего отца».

Итальянский хронист Гульемо Постелло (1510–1581), возглавлявший кафедру восточных языков в «Коллеж де Франс», в книге «О Иафете и его потомках» писал, что Москву основал «шестой сын Иафета Мешех, обыкновенно называемый Мосох».

Польский историк Матвей Стрыйковский (1547 – между 1586 и 1593) в «Хронике польской, литовской, жмудской и всей Руси» (1582) называет князя Мосоха основателем города Москвы и «патриархом нашим Мосохом Иафетовичем». (Заметьте, что, по Стрыйковскому, и Польша, и Литва, и Жемайтия (Жмудь) — это части «всея Руси»!) Далее Стрыйковский сообщает, что в Северную Русь князь Мосох прибыл вместе со своим кровным братом Асармотом (Сарматом), по имени которого и назвали местных русов по всей округе. При этом историк ссылался на «Иудейскую войну» Иосифа Флавия (кн. 1, гл. 14) и Библию (Быт 10). Об основателях Киева Стрыйковский говорит: «Кий, Щек и Хорив, князья Русские, были родными братьями, а четвертой их сестра Лыбедь, с народа и потомства Иафетова и Мосоха сына его».

В этом же духе писал и польский историк Станислав Сарницкий (1532–1597): «Нет никакого сомнения, что наш народ… в древности называли сарматами» (из книги «Описание древней и современной Польши», 1585). Далее в книге «Анналы» (1587) Станислав Сарницкий подробно рассказывает на основании древних хроник, что «Царство мосхов» на северных Русских землях основал князь Мосох.

Польские историки приводят и датировку построения города Москвы князем Мосохом, и, хотя у них имеются небольшие различия, большинство утверждает, что это произошло за 1800 лет от сотворения мира. Приводятся и такие даты: «спустя 157 лет после Потопа» или «25 лет после Вавилонского столпотворения», или «за 2190 лет до рождения Христа», когда русами «правил государь Асармот».

Также и немецкий историк Герман Моземан-Фаброниус (1570–1634) в книге «Историческая география» (1612) сообщает о происхождении Москвы, что ее построил за 2190 лет до новой эры «шестой сын Иафета, младший сын Гомера Мосох (Месек), прародитель мусковитов (ройсов)».

О том, что Москва основана Мосохом в 2190 г. до Р. Х., писали и немецкий историк Иоганн Карион (1499–1537) совместно со сподвижником Мартина Лютера Филиппом Меланхтоном (1497–1560). Это же утверждал шведский католический примас и историк Иоанн Магнус (1488–1544), который доказывал, что «готы, скифы и шведы» – это один и тот же народ. А «первым Готским Королем стал сын Иафета Магог, скифского рода» (Магнус I). Происхождение готов и шведов от скифов доказывали шведские историки Якобус Гислонис (1569–1592) в книге «Хронология» (1592) и Юхан Лоцкениус (1598–1677) в книге «Шведско-годские древности» (1647, том 2).

Шведский историк и дипломат Петрей де Ерлезунда (1570–1622) на основании древних хроник и свидетельств многих историков тоже делал вывод, что Москву построил князь Мосох. В шведском (1617) и расширенном немецком (1620) изданиях своей знаменитой книги «Истории о Великом княжестве Московском» он говорит: «Я считаю вполне справедливым, что москвитяне получили свое название… от Мосоха, сына Иафетова».

В XVII в. эта идея получила широкое распространение среди украинских ученых монахов (в ту пору малороссиян еще не смущало прямое родство с «москалями»). В «Хронографе» Леонтия Боболинского (XVI в.) читаем в главе «О Мосоху предку нашом словенском и русском»: «Мосох разумеется з еврейского ростягаючий, сын шостый Афетов, от розширеня далеких народов: Московских, Русских, Польских… Об этом упоминал Гомерус теж в книгах вторых Илиадее… Иосиф теж жидовин пишет, иж Пафлягинове в Малой Азии от Ривафа суть размножены, межи которых теж Словене были, Генетове прозвиском»… (13. Л. 22 об.) «А потом злучившися з иншим потомством Афетовым, Мосоховым, наполнили большую часть краин полночных в Европе, якож теперь Русь, Москва, Литва, Поляки, Прусы…» (13. Л. 23).

Киевлянин Феодосий Сафонович (1620–1677) указывал в своей «Хронике»: «Русский народ от Ияфета, сына Ноева, ведет свое поколение и от его сына Мосоха, от которого первый мосохами албо мосхами называлися, бо по потопе, гды разделил Господь Бог языки во столпотворении, разышлися по всем свете сынов Ноевых потомки».

 

То же самое утверждал и монах Пантелеймон (Кохановский) в «Обширном синопсисе русском», в главе «О початку словен и Руси»: «Русский народ от Иафета, сына Ноева, ведет свое поколение и от его сына Мосоха, от которого первой мосохами албо мосхами называпися» (16. Л. 1 об.). Кохановский тоже считал, что Москву построил в 2190 г. до н. э. Мосох (1681).

И, наконец, архимандритом Киево-Печерской лавры Иннокентием (Гизелем), уроженцем Пруссии (1600–1683), предположительно в сотрудничестве с Пантелеймоном (Кохановским) был

создан первый учебник русской истории «Синопсис» (1674), по которому учились в наших школах вплоть до середины XIX века. (Отметьте, что именно на Украине, причем на русском литературном языке XVII века, был написан первый учебник русской истории, в котором утверждалось, что малороссияне, белорусы и великороссы – один народ!)

Полное название этой книги (в доступном мне издании 1680 г.): «СИНОПСИС, ИЛИ КРАТКОЕ СОБРАНІЕ ОТ РАЗЛИЧНЫХ ЛѢТОПИСЦЕВ О НАЧАЛѢ СЛАВЕНОРОССIЙСКАГО НАРОДА И ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ КНЯЗЕХ БОГОСПАСАЕМОГО ГРАДА КІЕВА, О ЖИТІИ СВЯТАГО БЛАГОВѢРНАГО ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ КІЕВСКАГО И ВСЕЯ РОССІИ ПЕРВѢЙШАГО САМОДЕРЖЦА ВЛАДИМІРА И О НАСЛѢДНИКАХ БЛАГОЧЕСТИВЫЯ ДЕРЖАВЫ ЕГО РОССІЙСКІЯ. ДАЖЕ ДО ПРЕСВѢТЛАГО И БЛАГОЧЕСТИВАГО ГОСУДАРЯ НАШЕГО ЦАРЯ И ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ФЕОДОРА АЛЕКСѢЕВИЧА, ВСЕЯ ВЕЛИКІА, И МАЛЫЯ, И БѢЛЫЯ РОССІИ САМОДЕРЖЦА».

 

Она почему-то не переиздается, весьма редко упоминается и еще реже цитируется в современной исторической литературе, несмотря на указанное мной обстоятельство, что долго была единственным учебником русской истории, получила широкую известность в православном мире и переведена на греческий и латынь, тогдашние языки международного общения в Европе. Поэтому приведу несколько важных фрагментов из нее, — важных потому, что изложенное в них многие считают выдумками нынешних «мифотворцев». Но если это и выдумки, то довольно давние, и по ним учился еще основатель Российской империи Петр I. А стало быть, многое в его внешнеполитической деятельности может быть объяснено именно «Синопсисом». Нам также хорошо известно, что первым, кто подверг беспощадной критике норманистскую теорию происхождения русской истории и государственности, был Михаил Васильевич Ломоносов. Но на какой исторической концепции основывался Ломоносов, критикуя Герхарда Миллера? Почему, зная источники Миллера (труды Байера), мы не говорим о базовых источниках Ломоносова? Так вот, Ломоносов в своих «Замечаниях» на диссертацию Миллера (1749) опирается именно на труды автора «Синопсиса» и его античных и средневековых предшественников: «Полагает господин Миллер, что варяги, из которых был Рурик с братьями, не были колена и языка славенского, как о том автор Синопсиса Киевского (курсив мой. — A.B.) объявляет, но хочет доказать, что они были скандинавы, то есть шведы»; «Все ученые тому дивиться станут, что древность, которую приписывают российскому народу и имени все почти внешние писатели, опровергает такой человек, который живет в России и от ней великие благодеяния имеет». Можно даже сказать, что изначально спор норманистов и антинорманистов – это спор концепций Байера-Миллера и «Синопсиса» Гизеля-Кохановского. Да, но при этом концепции «Синопсиса» даже многие современные отечественные историки (и норманисты, и антинорманисты) не знают!

Одних только этих соображений более чем достаточно (а есть и множество других, о чем позже), чтобы «Синопсис» Гизеля был снова введен в исторический оборот.

 

«КИЕВСКИЙ СИНОПСИС»

 

О началѣ древняго славянскаго народа

 

 

Безначална родителя и творца всея твари угодник, корень же и прародитель человѣческаго рода по плоти, великий въ патріарсех Ное по потопѣ трем сыном своим яко житіє въ мірѣ сем на три чины раздѣлши, комуждо особ назнаменова и опредѣли: Симу сан священства, Хаму иго работы, Афету[1] достояніе царско, храбрость воинстве нну и раз шире ніе племе- не по имени его; «Афет» – то толкуется «Разширеніе», или «Расширителен». Тако жде им и землю въ три части, раздѣли, от них же первая нарицается Азія, вторая – Африка, третяя – Европа. Симу яшася страны къ востоку зрящія, въ Великой Азіи, идеже нынѣ персиды и ассіріяне. Хаму паде жребій на полуднє[2], въ Африцѣ, идеже нынѣ Египет, муринъскія землѣ[3]. Афету же осташася страны на запад и полунощ[4] въ Европѣ лежащія. А сей Афет ест прародитель и отец всѣх, найпаче въ Европѣ обитающих христіян. Ибо по благословеніи отца своего

Ноя, сице от благополучнаго имени своего въ веліе размноженіи племенем своим возрасте, яко не точію по странам полунощным, и западным, но и по восточным разширися. I тако оттуду вѣдати извѣстно подобает, яко славенороскій христианскій народ имат начало свойственнаго родства своего от Афета, Ноева сына, и честію благонарочитыя породы своя от него же, яко от отца на своя чада изшедшею, от рода и въ род, аки нѣким вѣнцем присноцвѣтущія славы украшаем, величається.

 

 

О имени и о языцѣ славенском

 

 

Той же народ (или племя Афетово), разширившися на странах полунощных, восточных, полуденных и западных, прочіих всѣх силою, мужеством и храбростію презыйде, страшен и славен всему свѣту бысть: (яко всѣ ветхіи и достовѣрныи лѣтописцы свѣдителствуют) ни въ чесом бо ином, точію въ дѣлѣ воинственном упражняшеся и оттуду пропитаніе и всякія нужды своя исполняше. И от славных дѣлес своих, найпаче воинских, славянами, или славными зватися начаша. Такожде и язык славенскій един от седъмидесят и двох, от столпотворенія по размѣшаніи языков изшедшій, им же даде бог племени Афетову глаголати, от славы имени славянов, славенск наречеся. Сего ради въ память славы народа славенска и древній россійскіи князів сыном своим имена припрязающе къ славѣ даяху: яко же Святослав, или Свѣтослав, Ярослав, Мстислав, сиречь «Метайся о славѣ», Мечислав, яко «Славен бѣ от меча», и прочіи сим подобная.

 

 

О свободѣ, или вольности славянской

 

 

Славяне въ храбрости и мужестве своем день от дне крѣпко подвизающеся воеваша еще и противу древных греческих и римских кесаров и всегда славную воспріемлюще побѣду, въ всяческой свободѣ живяху.

Пособствоваху же и великому цару Александру Македонскому, и отцу его Филиппу, подбивати под власть свѣта сего державу. Тѣм же, славных ради дѣл и трудов воинских, даде Александер- царъ славяном привилей, или грамоту, на пергамѣни златом написаную вь Александріи, вольности и землю им утверждающи, пред рождеством Христовым року 305-го.

И Август-кесар (в его же царство цар славы Христос- господь родися) не дерзаше зъ свободными и сильными славянами брани свести. Нѣціи совѣтовали ему воевати съ ними, но он на совѣт их тако отвѣщаваше:

Не подобает мнѣ златою удицею рибы ловити. Аки бы рекл:

Не хощу я большей згубити, нежели обрѣсти.

И писаше Август-кесар къ единому от гетманов своих, Лентулѣевѣ[5], заповѣдуя, да отнюд славянов раздражати войною не дерзает.

Обрѣтает же ся въ лѣтописех полских, яко власть славено-росская и Рыму досязаше. И князь нѣкій славеноросскій Одонацер[6], войною доставши Рима, держаше его под властію своею лѣт тринадесят.

Славяне же, россѣявшеся и осѣдше различный страны, разными имены прозвашася: о них же будет особно нижей […]

 

 

О народѣ руском, или свойственѣе россійском, и о нарѣчіи, иди назвиську его

 

 

Рускіи, или паче россійскіи, народы тыижде суть славяне: единаго бо естества, отца своего Афета, тогожде языка.

Ибо яко славяне от славных дѣлес своих искони славянское имя себѣ приобрѣтоша, тако по времени от россгъянія по многым странам племене своего россѣяны, а потом россы прозвашася.

Нѣціи близ мимошедших времен сказоваху руссов от городка Роси, недалече Великого Новгорода лежаща; иньш – от рѣки Роси; друзіи – от русых волосов, съ яковыми и нынѣ везде много суть руси.

Но паче всѣх тѣх подобій достовѣрнѣе и приличнѣе от россѣянія своего россы имя то от древних времен себѣ стя- жаша. Ибо на широкой части свѣта, по многим различным странам, иньш над морем Чорным, Понтским Евксином, иньш над Танаис, или Доном, и Волгою рѣками, иныи над Дунайскими, Днѣстровыми, Днѣпровыми берегами широко и различно селений своими рассѣяшася.

Тако всѣ древній лѣтописци – греческіи, россійскіи, римскіи и польскіи – свѣдителствуют.

Найпаче и божественнеє писание от пророчества Іезекіи- лева, въ главѣ 38 и 39 имя тое россов приличнѣ изъявляет, нарицающе князя росска Мосох, и прочее.

И тако россы от россѣянія своего прозвашася, а от сла- вянов именем точію разнствуют, по роду же своему едино суть, и яко един и тойжде народ славенскій, нарипається славеноросскій, или славноросскій.

 

 

О народѣ сарматском и о нарѣчіи его

 

 

Савромаціи, или Сармаціи страна есть вся въ той же Европѣ, третій части свѣта жребія Афетова. Обаче сугуба есть – едина Скифская, идеже нынѣ сидят скифи, или татаре; вторая, идеже москва, русь, поляки, литва, пруси и прочіи обитают.

Савромація прозвася гречески от народа, имуща подобіе ехидныних, или ящурчих, очес: ибо «ехидна» гречески «саврос», а «око» – «омма» нарицается. Обаче толиким странным нарѣчіем не конечнѣ естество очес, но паче страх и мужество оваго народа сарматскаго изъбразуется, зане прежде вся земля от сих людей трепеташе.

Иныи лѣтописци род сарматов производят от Асармота, или Сармота, праправнука Арифаксадова, сына Симова. Иніи – от Рафада, внука Афетова, того ради, яко Асармота и Рифада племя, совокупившеся, купно обиташе.

Откуду под тѣм сармацким именем всѣ прародителѣ наши славенороссійскіи – москва, россы, поляки, литва, поморяне, волынци и прочіи заключаются, понеже и сарматов такожде, яко и россов, от мѣста на мѣсто преносящимися и роспрошенными и россѣянными гречестіи древній лѣтописцы с россійскими и съ прочіими согласно нарицают.

 

 

О наролѣ роксолянстем и о нарѣчіи его

 

 

От тѣх же сармацких а славяноросских осад той же народ росскій изыйде: онего же нѣціи нарицаху ся росси, а иныи аляны, а потом прозвашася роксоляны, аки бы «росси» и «аляны», понеже всѣ лѣтописцы всѣх тѣх народов предреченных нарѣчіем паче, нежле естеством раздѣляют, Афетово вяще племя быти повѣдающе, и Сармота праотца Мосоха сына его, нарицающе. Ибо тыяжде народы славенороссійскіи, по времени умножающеся и по различных мѣстѣх вселяющеся, еще и иными различными имены от рѣк, лѣсов, примѣтов, поль, от дѣл и от князей своих имен и нарѣчій прозваны быша, якоже болгары и волынци от рѣки Волги, муровляне от рѣки Муравы, или от князя Мората, полочане – от рѣки Полоты, донцы – от Дону, запорожцы – от Запорожжя, козаки – от славнаго своего древняго нѣкоего вожда прозвищем Козака, побѣдивше съ ним татаров, прозвашася, древляне, или полѣсяне – от древес, или от лѣсов густых. Поляне, или поляки – от поль, половцы – от лова звѣрина и от плѣну людей. Печенѣзи – от жестокости и мучителства своего. Татаре – от рѣки Тартар. А тыи ж народы татарскіи, єгда посѣдоша страну Траційскую[7], идеже Константинополь и прочіи грады, прозвани бяху от траков[8], то есть от жителей страны, нарицаемой Трація, труки, а потом, преложеніем двох словес азбучных, турки прозвалися. Скити, тыи ж татаре, от горы Скифи нареченны суть, зане под тою горою, яко и Кавказыйскою, зъ начала обитаху. Сѣверяне – от страны Сѣверскія – над Десною и Сеймом рѣками сѣдящія. Литва – от Литвоса, сына царя Вейдевута пруськаго. Чехи – от Чеха-князя, ляхи, или лехи – от Леха, перваго короля польського. Москва-народ – от Мосоха, праотца своего и всѣх славенороссов, сына Афетова, а царствующій град Москва – от рѣки Москвы, и прочая, сим подобная.