2020-09-24
67
В Бангладеш, например, рост населения привел к тому, что поверхностные воды сильно загрязнены, и это приводит к частым заболеваниям дизентерией и еще более опасными заболеваниями. Неглубокие артезианские скважины обычно дают воду с таким же уровнем загрязнения, как и в поверхностной воде. И тут на сцене появляется Всемирный банк, решивший финансировать проекты использования технологии трубчатых колодцев. У этого способа получения воды есть несколько вариантов, однако в любом из них в конце концов дело сводится к тому, что труба малого диаметра входит в достаточно глубокий слой с чистой и незагрязненной водой. С точки зрения отсутствия болезнетворных бактерий или микробов эта вода, разумеется, была чистой и, что хорошо, легкодоступной, однако в результате всех этих достижений оказалось, что многие жители Бангладеш теперь употребляют воду, которая по уровню растворенного мышьяка существенно превосходит рекомендации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ).
К тому моменту в начале 1990-х годов, когда это стало очевидным, некоторые потребители артезианской воды уже пили ее в течение двадцати лет! Но почему же никто ничего не заметил раньше? Короткий ответ заключается в следующем: мышьяк накапливается в организме постепенно, так что состояние у людей ухудшается медленно, а посему ни у кого не было отмечено классических, резких симптомов отравления мышьяком, какие начинаются при отравлении большой дозой крысиного яда. Это увеличение содержания мышьяка в организме приводит к медленному, однако от этого не менее смертельному повреждению отдельных органов в теле человека, а также к заболеванию различными видами рака; вместе с тем уровень медицинского обслуживания в сельских районах Бангладеш недостаточен для того, чтобы обнаружить эту тенденцию.
|
|
|
В развитых странах, где причины всех смертей, равно как и определенные виды болезней, становятся темой тщательного исследования, эту проблему обнаружили бы гораздо раньше. Результаты подобных исследований наносят на графики и их внимательно изучают эпидемиологи, чтобы понять, о каких тенденциях в развитии болезней можно говорить. Такая роскошь пока что недоступна развивающимся странам, поэтому сигнал о возникших проблемах оказался не получен. Дело осложнялось еще и тем, что загрязненная мышьяком вода поступает только из трубчатых колодцев, забирающих воду с горизонтов на глубине от 20 до 60 метров, хотя даже там содержание мышьяка может весьма различаться. По мере того как поднимается и опускается подземный водный горизонт, значения загрязнения меняются в довольно больших пределах. Короче, не было явных улик, не обнаруживались четкие тенденции, которые еще можно было бы уловить при чтении документации, находившейся в столице, далеко от места событий, — а на местах тем временем распространялись болезни, и люди медленно умирали от чего-то, явно не связанного с действием какого-то яда.
|
|
|
Отравителем в данном случае является сама природа, хотя кое-кому и хотелось бы возложить вину на Всемирный банк. Он, конечно, постоянно является излюбленной мишенью для критики различных политически активных деятелей, поскольку у Всемирного банка немало грандиозных планов, которые, по чьему-то мнению, не подходят для стран развивающегося мира. В Юго-Восточной Азии эта организация, как рассказал мне австралийский поэт Марк О’Коннор, не пользуется большим уважением.
После ленча мы отправились на машине через заросли колючего кустарника прозописа, чтобы добраться до Беарфут-колледжа, или «Колледжа босоногих», известного стихийного низового движения, которое стремится распространять практическую технологию в сельских районах Индии. Они сказали мне, что твердо убеждены: бедняков не стоит беспокоить чрезмерным «изучением бумаг». А еще что брошюры Всемирного банка чрезвычайно полезны: из этой бумаги, если использовать ее как папье-маше, получаются прекрасные куклы для деревенских детей.
Марк О'Коннор, 2003
Согласно сведениям, полученным от активистов, местные жители поначалу называли воду из трубчатых колодцев «дьявольской водой» — и это, по мнению активистов, означает одно: в традиционной культуре этого региона бытовало представление о том, что вода из глубинных слоев земли представляет собой опасность для людей. Правда, у такого предположения тогда не было никаких подтверждений, и нельзя исключить, что воду назвали так просто потому, что она появилась с большой глубины. Активисты также утверждают, что, когда эта проблема в Бангладеш была обнаружена, ее якобы попытались скрыть от общественности, однако доказательств этому также не удалось найти.
Все же скрыть можно единичную ошибку или оплошность, но не постоянное, непрестанное отравление людей. Сегодня, по некоторым оценкам, до 87 процентов жителей Бангладеш имеют доступ к воде из трубчатых колодцев на расстоянии около 150 метров от своего дома — то есть сегодня по всей стране вырыто не то 10, не то 11 миллионов таких колодцев. Была совершена серьезная ошибка, и теперь ее надо срочно исправлять. Ошибка была объяснимой, поскольку другие источники водоснабжения в стране — это отравленные фекалиями водные резервуары на местности, из-за которых от заболеваний, передаваемых посредством воды, ежегодно умирало около четверти миллиона детей.
Подземную воду использовали и прежде, однако ее брали из неглубоких выкопанных колодцев, в которые поступала лишь вода от недавних осадков, просочившаяся внутрь земных слоев, — вода, находившаяся в осадочных отложениях, уже промытых, освобожденных от мышьяка. На более низких уровнях, из отложений на глубине в 20–60 метров, мышьяк необходимо удалять. А ниже глубин в 60 метров отложения уже являются древними, они также промыты и в основном безопасны. Однако если из этих, более низких слоев выкачать слишком много воды, тогда, замещая откачанную воду, с горизонтов выше 60 метров придут воды, насыщенные мышьяком. Уже известны случаи, когда глубокие колодцы, бывшие поначалу «чистыми», впоследствии «загрязнялись»: вода из них вдруг оказывалась с повышенным содержанием мышьяка.
Первое, с чего нужно начать решать проблему, — создать что-то вроде лакмусовой бумаги, с помощью которой можно было бы надежно определять уровень содержания мышьяка в воде; необходимо также разработать простой и хорошо действующий способ очистки воды от большой части мышьяка (конечно, лучше всего было бы удалить его из воды совершенно, но это потребует применения такой химической технологии, которая окажется недоступной на местах); следует агитировать за бурение более глубоких колодцев, из которых можно было бы получать безопасную для здоровья людей воду. Надо также разобраться с тем, почему все-таки вода с горизонтов между 20 и 60 метрами содержит столько мышьяка; по-видимому, все дело в том, что в почву попадает воздух, и это приводит к высвобождению мышьяка из соединений. В то же время вполне возможно, что причина на самом деле в накоплении именно на этих горизонтах удобрений и органических веществ, которые поступают в почву.
|
|
|
Но откуда вообще в Бангладеш столько мышьяка? С точки зрения геологического строения эта страна — огромный веер осадочных пород, и подземные воды медленно просачиваются сквозь них на своем пути к морю. Одни осадочные породы здесь очень древние, тогда как другие сложились недавно; древние породы уже утратили мышьяк, тогда как мышьяк в поверхностных отложениях, сколько бы его ни было, уже давно в периоды засухи прореагировал с воздухом или с органическими веществами, в результате чего образовывался растворимый мышьяк, который таким путем выщелачивался из породы.
Однако решить задачу по-настоящему мы сможем тогда, когда поймем, что явилось реальной причиной высвобождения мышьяка на этот раз. В земной коре мышьяка, вообще говоря, довольно много, он часто встречается в виде арсенопирита (мышьякового колчедана) в породах, состоящих в основном из железного колчедана. В этом виде он присутствует под всей Западной Бенгалией. Существует широко распространенная теория, утверждающая, что по мере откачивания подземных водных горизонтов поры, пустоты в отложениях начинает заполнять воздух, который окисляет сульфиды мышьяка, переводя мышьяк из нерастворимых в воде соединений в водорастворимые формы. Концентрации его в воде пока что малы, однако после вспышки атипичной пневмонии на Тайване ВОЗ снизила свои нормы допустимых уровней содержания мышьяка в питьевой воде с 50 мг на литр до 10 мг.
|
|
|
Существуют различные способы обработки загрязненной воды, чтобы она соответствовала жестким нормам ВОЗ. Например, если носить или просто хранить воду на протяжении трех часов в пластмассовой канистре, куда помещен небольшой пакет с железными опилками, это уже позволит удалить большую часть мышьяка. Пакет с опилками можно использовать в течение ста дней, прежде чем его понадобится заменить на новый. Правда, испытания этого способа в Непале не дали положительных результатов, но, возможно, это произошло по той причине, что вода там с низкими уровнями содержания сернокислых солей. В подобных случаях может потребоваться добавить в воду небольшое количество гипса (кристаллогидрата сернокислого кальция). При лабораторных испытаниях было показано, что присутствие в воде какой-либо сернокислой соли усиливает удаление мышьяка, тогда как фосфаты, наоборот, подавляют желательный для нас процесс.
* * *
Иногда же природные добавки, наоборот, специально сгущают; и неприятные вещества добавляют в питье совершенно сознательно. Самый распространенный пример этого в прошлом — спаивание моряков и умыкание их для службы на каком-то корабле. Чарлз Диккенс познакомил нас с приемами подобного рода, назвав их «фокусом-покусом»:
— Пустяки? — повторил мистер Пиквик.
— Сущие пустяки, сэр, — отвечал слуга. — Вечером накануне последних выборов противная партия подкупила служанку в «Городском Гербе», чтобы она фокус-покус устроила с грогом четырнадцати избирателям, которые остановились в гостинице и еще не голосовали.
— Что значит «устроить фокус-покус с грогом»? — осведомился мистер Пиквик.
— Подлить снотворного, — отвечал Сэм. — Будь я проклят, если она не усыпила их всех так, чтоб они опоздали на двенадцать часов к выборам! Одного для пробы положили на носилки и доставили к палатке, где голоса подавались, да не прошло — не допустили голосовать! Тогда его отправили обратно и опять уложили в постель.
— Странные приемы, — сказал мистер Пиквик, не то разговаривая сам с собой, не то обращаясь к Сэму.
Чарлз Диккенс, Посмертные записки Пиквикского клуба, 1837[41]
Практика использования хлоралгидратов, различных снотворных и еще чего угодно в напитках — дело совершенно не новое, а настойка опия — не единственное из имевшихся в распоряжении средств. В Индии, как свидетельствует Тэйлор, широко использовались семена датуры (дурмана), хотя порой сам отравитель попадался в расставленную им ловушку:
Бассавур Сингх, профессиональный индийский отравитель и грабитель, съел небольшое количество отравленной пищи, чтобы усыпить возможные подозрения. В скором времени все его жертвы упали, потеряв сознание, и он ограбил их, однако, когда они пришли в себя и обратились в полицию с заявлением, что их ограбили, вора удалось найти всего в миле от этого места, поскольку он также потерял сознание — и потом так и не пришел в него. Все украденные вещи были найдены на нем, а заодно и некоторое количество семян.
Альфред Тэйлор Принципы и практика судебной медицины, 3-е издание, 1883
Существует два вида этого растения, сообщает он, это Datura stramonium и Datura alba, и дальше он объясняет, что их горький вкус часто маскируют тем, что подкладывают семена к острому блюду — карри «или к какому-нибудь еще блюду с очень богатым вкусом». Индийские бандиты, деловито сообщает он, обычно используют семена Datura alba.
Еще одно средство, которое использовалось в Англии для «фокусов-покусов», — это отвар индийской ягоды, Cocculus indicus. Ее продавали также в смеси с зерном как «отравленную пшеницу цирюльника», однако существовал еще один хитроумный способ использования яда, экстрагированного из ягод этого растения. Портер, эль и пиво порой оказывали свои одурманивающие свойства исключительно по причине присутствия в них этого экстракта, и такой обычай профессору Тэйлору явно был не по нраву:
Мошенничеством такого рода занимаются лишь трактирщики очень низкого сорта. Они уменьшают крепость пива, добавляя в него воду и соль, но при этом придают ему дурманящие свойства с помощью такого ядовитого экстракта. Один врач просил автора этой книги проконсультировать его в отношении сходных симптомов мозговых явлений, которые проявились у нескольких из его пациентов, проживавших в одном из районов Лондона. Было установлено, что все они покупали портер в одном и том же питейном заведении.
Альфред Тэйлор Принципы и практика судебной медицины, 4-е издание, 1883
Не вдаваясь в чрезмерные подробности, можно сказать, что некоторым в их порции пива достался другой яд, пикротоксин, а не этиловый спирт, однако его симптомы были очень похожи на проявления опьянения. Просто это было куда дешевле, а главное — совершенно свободно от вмешательства акцизного ведомства. Те, на кого подействовал этот яд, испытывают сонливость, однако в то же самое время они не могут уснуть, поскольку им досаждает состояние тяжелого летаргического ступора. Они регистрируют происходящие события, однако, согласно профессору Тэйлору, ощущают полную потерю способности проявлять свою волю. Подсыпать или подлить что-нибудь чужеродное в пишу — это в XIX веке было возведено почти что в разряд искусства, и куда ни посмотри, везде и повсюду тогда можно было найти яд.
Анамирта коккулюсовидная (индийская ягода)
Незнакомая пища, когда еще никто ее не пробовал и не знал, как с ней обращаться, всегда представляла серьезную опасность для путешественников. Джозеф Бэнкс, посетивший Австралию в 1770 году, отметил, что его корабельная команда так долго находилась в море «…со скудными и однообразными запасами продовольствия, что мы долгое время потом имели обыкновение поедать все, к чему бы ни прикасались, будь то рыба, мясо или овощи, лишь бы они не были ядовитыми». Впоследствии он описал свои впечатления от употребления семян саговников: он решил поначалу, что они безопасны для употребления, поскольку ему было известно, что их регулярно потребляли местные жители:
Вокруг костров индийцев[42] мы находили множество шелухи этих семян и потому были убеждены, что местные жители их едят, так что некоторые из моих спутников попытались сделать то же самое, однако второй такой же эксперимент им помешал провести отчаянный приступ рвоты и очищения внутренностей от последствий первого. Свиньи, правда, которые нуждались в пище не меньше нашего, с жаром принялись за эти семена, и мы было решили, что их организмы были куда выносливее наших, однако примерно через неделю у них у всех началось ужасное несварение желудка; две свиньи умерли, остальных же удалось спасти с большим трудом.
Джозеф Бэнкс. Дневник, 1770 год
Бэнкс тогда не знал, как правильно обрабатывать эти семена. Он ознакомился с нужной процедурой, лишь высадившись на острове Принца (острове Панаитан), по пути на Суматру:
Пища у них почти такая же, что у индийцев Батавии, разве что они добавляют орехи пальмы, которая называется Cycas circinalis, от которых на берегах Новой Голландии[43] некоторым из моих спутников сделалось очень плохо, а несколько наших свиней совершенно отравились. Местный способ приготовления орехов для устранения их вредных качеств, как они мне объяснили, заключался в следующем: сначала надо нарезать орехи на тонкие ломтики и высушить их на солнце, потом вымочить их как следует в пресной воде в течение трех месяцев, а затем отжать из них воду и еще раз высушить на солнце; однако и после всего этого они были все равно настолько далеки от того, что можно было бы называть изысканной пищей, что местные жители используют их не иначе, как в голодное время, когда подмешивают этот предварительно обработанный продукт к рису.
Джозеф Бэнкс. Дневник, 1770 год
Все верно… Правило № 1, по-видимому, гласит: исходный продукт надо как-то обрабатывать перед употреблением. Правило № 2: имеет смысл исходить из предположения, что местные жители уже знают, как это делается. И правило № 3: очень важно во всех деталях разобраться, как именно они поступают… Людвиг Лейхгардт, австралийский исследователь середины XIX века, следующим образом описал, как происходит обработка саговника (Cycas):
Я также наблюдал, как семена Cycas нарезали очень тонкими ломтиками, размером около шиллинга[44], потом аккуратно раскладывали их на земле для просушивания, а позже (как я видел своими глазами на одном из наших бивуаков несколько дней назад) высохшие, по-видимому, ломтики клали на несколько дней в воду и после долгого вымачивания заворачивали в кору чайного дерева, чтобы они подверглись особому процессу ферментации.
Людвиг Лейхгардт. Дневник сухопутной экспедиции в Австралии, 1846
Лейхгардт известен тем, что пробовал на вкус кашицу из зобов у подстреленных попугаев, исходя из предположения, что если это безопасно для них, то будет безопасно и для него. М-да, не со всеми птицами стоило пускаться на такие опыты: казуары из Северной Австралии, например, поедают синие плоды «казуарной сливы», Cerbera floribunda, совершенно без всякого ущерба для себя, потому что ядовитое семя просто выводится наружу, не причиняя вреда птице (впрочем, и птица также не наносит вреда семенам). Но если, исследуя зоб мертвого казуара, по логике Лейхгардта предположить, будто найденные в нем семена совершенно безвредны, — это окажется совершенно не так!
Около двух тысяч видов растений содержат цианистый гликозид, который встречается и в саговниках, так что при измельчении тканей растения, при его увядании или замерзании в них выделяются энзимы, которые приводят к гидролизу гликозидов. В качестве примеров можно упомянуть такие растения, как сорго, пшеницу, некоторые из видов клевера и в особенности маниок. Гликозид в маниоке называется линамарин. Если употребить в пищу необработанный маниок, это приведет к развитию заболевания, которое в сельских районах Нигерии известно под названием конзо (konzo). Но местные жители с течением веков постепенно научились, что маниок нужно несколько дней вымачивать в воде: ведь тогда линамарин разрушается — либо под действием энзимов самого маниока, либо за счет активности лактобактерий.
Болезнь конзо вызывает необратимый паралич нижних конечностей. Слово это означает «уставшие ноги», поскольку у заболевших определенным образом подтянуты колени. Обычно заболевший конзо способен ходить, лишь сильно перегнувшись назад, а дети, переболевшие в особенно тяжелой форме, вообще способны только ползать. Одна из серьезных задач, стоящих сегодня перед агробиологами, такова: вывести сорт маниока с пониженным содержанием линамарина, однако сохранив его устойчивость к болезням, высокую урожайность и вкусовые качества существующих сортов.
Наука XIX века занималась в основном выявлением и обнаружением ядов; в XX веке она разрабатывала противоядия (антидоты) от органических ядов и стремилась синтезировать органические яды. Наука будущего будет занята сокращением уровней естественных и синтезированных ядов в наших продуктах питания и в окружающей среде.
Глава 4
Наука яда
Своего брата Тиберии он [Калигула] неожиданно казнил, вдруг прислав к нему войскового трибуна, а тестя Силана заставил покончить с собой, перерезав бритвою горло. Обвинял он их в том, что один в непогоду не отплыл с ним в бурное море, словно надеясь, что в случае несчастья с зятем он сам завладеет Римом, а от другого пахло лекарством, как будто он опасался, что брат его отравит.[45]
Светоний. Жизнь двенадцати цезарей, около 110 года н. э.
Там, где нередки отравления и ядами пользуются часто, обязательно возникает сильное желание изучать их. При этом одни, желая найти новые яды, будут действовать тайно, а другие — пытаться обнаружить способы защиты от этих ядов и во всяком случае заявлять о том, что им удалось. Именно поэтому в Древнем Риме процветало изготовление противоядий, одно другого лучше. Когда Клеопатра покончила с собой, прижав ядовитую змейку к груди, Октавиан, которого мы гораздо лучше знаем под именем Август (хотя он получил это имя позже, уже как император), ощутил себя настолько обманутым, лишенным главного элемента своего триумфального шествия в Риме, что немедленно вызвал заклинателей змей — псиллов[46], чтобы те высосали яд из раны. Однако победителю-римлянину не суждено было представить на посмешище уличному сброду эту царицу Нила, о которой еще при жизни ходила слава опытной отравительницы…
Серьезной проблемой во время поисков ядов и в ходе их выявления было случайное отравление. Альфред Тэйлор описал три случая отравления азотнокислым аконитином. Первой из жертв это средство было дано как лекарство от хронического бронхита, второй (этот больной выжил) выписал рецепт тот же врач, а вот третьей жертвой оказался он сам. Это был некий доктор Майер, который также принял дозу этого средства и умер, хотя она считалась безопасной. Впоследствии оказалось, что фармацевт использовал запасы, присланные ему из Парижа, а не обычный немецкий раствор, известный под названием «нитрат аконитина Фридлендера». Парижский же раствор был по концентрации вещества в 170 раз сильнее, и это можно было определить только с помощью систематических тестов и экспериментов.
Яды всегда были одинаково привлекательны как для ученых, так и для дилетантов. По-видимому, это связано с ощущением особого триумфа, который испытывает тот, кому удается перебороть тайную мощь яда. Пожалуй, это даже больший триумф, чем в том случае, когда кто-то становился знатоком по применению ядов… После ряда научных достижений в этой области сегодня возобладало мнение, что в случае отравления медикам достаточно взять соответствующее противоядие, использовать его по прописи — и все будет в порядке. Однако жестокая правда заключается в том, что для большинства ядов противоядий нет, хотя для некоторого количества ядов действительно разработаны процедуры, позволяющие нейтрализовать их действие.
Эволюция устроила немало прекрасных фокусов с ядами, главным образом потому, что в биосфере для них существует так много легкодостижимых мишеней. Поэтому почти каждый яд по-своему, уникальным способом наносит серьезный ущерб нашим клеткам.
Живую клетку не стоит представлять себе по картинке в учебнике: неуклюжий мешок с равномерно распределенным внутри него супом, в центре которого болтается ядро. Каждая клетка — не что иное, как огромное сообщество всевозможных химических соединений, сообщество, состоящее из мириад сограждан, причем некоторые — лишь суетливые носильщики, доставляющие нужный материал из точки А в точку Б, тогда как другие — искусные ремесленники, принимающие сырье у носильщиков и создающие в соответствии с простым проектом сложные молекулы из различных блоков, причем эти проекты закодированы в других молекулах, которые поступают в распоряжение тех же ремесленников. Молекулы, составляющие клетку, танцуют одни вокруг других, посылают сигналы и сообщаются друг с другом, а также взаимодействуют и объединяются самыми различными способами.
Даже оболочка, отделяющая один подобный «город-государство» от окружающей ее среды, вовсе не представляет собой просто мешок, потому что в ней по периметру клетки размещены «стража» и «привратники», внимательно следящие за порядком на прилегающей к ним территории. Так, они окликают приближающиеся к границе молекулы, требуя доказательств того, что тех имеет смысл пропустить внутрь, тогда как некоторые другие молекулы они, тут же после опознания, немедленно увлекают внутрь клетки, поскольку как раз в них есть большая потребность. Некоторые из химических стражей на границе клетки поддерживают постоянную связь с ее внутренними частями, чтобы установить, что именно нужно там в первую очередь, тогда как другие стражи либо помогают соответствующим молекулам-вестникам свободно покинуть клетку, либо же ускоряют «процесс депортации» нежелательных химических соединений.
Клетка — это объединение химических веществ, работающих в едином порыве, как одно целое, и все ради одной-единственной цели: поддерживать внутри клетки то, что мы называем «жизнь». Большинство клеток являются частью целой страны, и в то же время каждый город-государство — отдельная клетка — готов в любой момент покончить с собственным существованием, высвободив яд, который он держит наготове. Но что запустит этот механизм? Обычно это химические вещества либо внутри клетки, либо снаружи нее, это сбившиеся с пути негодяи молекулы, которые грабят обычных граждан. Некоторые враги перекрывают доступ в клетку, другие силой вламываются внутрь и нападают как на ремесленников, так и на носильщиков. Проще говоря, эти самые запускающие защитные механизмы вещества мы и называем ядами. Здоровая клетка существует на свете, не зная, что такое яд, однако, если понадобится, она же погибнет, защищая «своих», хотя для этого ей и придется начать губительную для себя канонаду, а также, «вызвав огонь на себя», испытать мощь встречного огня со стороны яда.
Существует всего несколько настоящих антидотов (противоядий): это химические вещества, способные сильнее воздействовать на яд, чем само тело человека, либо нейтрализуя его, либо не давая ему воздействовать на клетки в организме — примерно так, как этанол, который является относительно несильным ядом, можно использовать для противодействия диэтиленгликолю. Атропин хорошо справляется с солями карбаминовой кислоты и с фосфор-органическими инсектицидами, витамин К — с антикоагулянтами (например, с крысиным ядом — варфарином), а уксус или уксусная кислота способны противодействовать «препарату 1080», или фторацетату натрия. Действие мышьяка и некоторых других веществ способен ограничить британский антилюизит (2,3-димеркаптопропанол). Тиосульфаты и нитриты (сами по себе ядовитые вещества) являются антидотами для цианидов, тогда как препарат метиленовая синь способен противостоять воздействию ядовитых нитритов (однако не более того). На самом же деле антидоты-противоядия встречаются довольно редко.
Кислоты и щелочи подвергаются нейтрализации, однако большая часть процедур проводится либо для очищения организма, то есть удаления яда из желудочно-кишечного тракта, либо, иногда, для его адсорбции, впитывания. Так, содержатели пансионов в колониальные времена в Австралии обычно подбавляли к солонине древесный уголь, если им казалось, что мясо уже с душком — они надеялись, что уголь адсорбирует появившийся запах. Если их несчастным жильцам становилось плохо, то врач в больнице, скорее всего, давал им угольные «лепешки», в надежде, что активированный уголь поглотит ядовитые вещества. Более того, подгоревшие гренки (то есть все тот же активированный уголь) до сих пор применяют в некоторых случаях, когда происходит отравление. Вот и все: все прочие представления о противоядиях, а тем более об универсальных противоядиях — не более чем мифология, и о таком мифе поведал нам А. Э. Хаусмен:
Был царь когда-то на Востоке,
Там для царей недолги сроки:
За трапезой — что делать, право? —
Им могут подложить отраву…
Чтоб с ним такого не бывало.
Все то, что почва порождала
Царь пробовал — чуть-чуть… поболе…
Напринимавшись ядов вволю.
Уже порядком закален,
Внимал с улыбкой легкой он
Всем славословьям — пусть на блюде
Пред ним мышьяк, стрихнин в сосуде.
Враги дрожат, посрамлены:
«Царю отравы не страшны!»
Не смея глаз поднять, застыли —
Они себя разоблачили!
Недаром помнят стар и млад:
Он долго прожил, Митридат.
А. Э. Хаусмен. Шропширский паренек, 1896 год
Настоящий, исторический царь Митридат правил в своих владениях на берегах Понта Эвксинского в Малой Азии, в местах, где пчелы вырабатывали ядовитый мед (см. главу 10). Жил он с 114 до 63 года до н. э., однако даже после его кончины история его жизни сохраняла свое особое очарование для граждан Древнего Рима, особенно для Плиния. Судя по всему, Митридат испытывал различные яды на преступниках, осужденных на смертную казнь, однако он же проверял и противоядия от этих ядов, причем приказывал употребить противоядие либо до того, как жертве давали яд, либо же сразу после этого. Однако Митридат и сам, точь-в-точь как об этом повествует Хаусмен, принимал каждый день небольшие дозы яда: идея состояла в том, чтобы обрести своеобразное «привыкание» к ним.
Рецепт его состава получил название «митридатум», причем царь ревностно охранял его тайну, пока римский полководец Помпей, вторгшись в Понт и захватив дворец Митридата, не обнаружил там исписанные рукой царя листочки, которые и увез с собой в Рим. Плиний обнародовал этот рецепт Митридата: в нем 54 вида ядовитых ингредиентов, включая, например, как он пишет, «кровь утки, обитающей в центральной области Понта, которую полагалось кормить ядовитой пищей, так чтобы кровь эту далее использовать при изготовлении митридатума, поскольку утка поедала ядовитые растения, но сама никак от этого не пострадала».
Наиболее ярким, запоминающимся моментом в легенде о жизни Митридата для римлян стало вот что: когда Помпей, войдя в пределы его царства, стал одерживать победу за победой, Митридат попытался покончить с собой, приняв яд. Однако яд… не подействовал, возможно, благодаря противоядию, которое он принимал долгие годы. И тогда Митридат приказал своему телохранителю заколоть себя мечом.
В отношении исследований, которые проводил Митридат, можно сказать, что он шел по следам Никандра Колофонского, жившего между 185 и 135 годами до н. э., Никандр был врачом у Аттала, царя Пергама. Никандр, как и Менандр, проводя эксперименты с ядами, давал их осужденным на смерть преступникам. На основании этих опытов Никандр написал два стихотворных сочинения — «Териака» (это тысяча строк гекзаметром о природе ядовитых животных) и «Алексифармака» (здесь более шестисот поэтических строк о растительных ядах и противоядиях). Среди 22 упомянутых им ядов можно встретить такие, как белый свинец, глёт, аконит, шпанские мушки, безвременник, гемлок (болиголов), белена и опий.
