Максимы, напечатанные посмертно

 

^{35}

 

505

 

Дарования, которыми господь наделил людей, так же разнообразны, как деревья, которыми он украсил землю, и каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево никогда не родит даже дрянных яблок, а самый даровитый человек пасует перед делом хотя и заурядным, но дающимся только тому, кто к этому делу способен. И потому сочинять афоризмы, не имея хоть небольшого таланта к занятию такого рода, не менее смехотворно, чем ожидать, что на грядке, где не высажены луковицы, зацветут тюль-папы.

 

506

 

Разновидностей тщеславия столько, что и считать не стоит.

 

507

 

Свет полон горошин, которые издеваются над бобами^{36}.

 

508

 

Кто слишком высоко ценит благородство своего происхождения, тот недостаточно ценит дела, которые некогда легли в его основу.

 

509

 

В наказание за первородный грех бог дозволил человеку сотворить кумир из себялюбия, чтобы оно терзало его на всех жизненных путях.

 

510

 

Своекорыстие — душа нашего сознания: подобно тому как тело, лишенное души, не видит, не слышит, не сознает, не чувствует и не движется, так и сознание, разлученное, если дозволено употребить такое выражение, со своекорыстием, не видит, не слышит, не чувствует и не действует. Потому-то и человек, который во имя своей выгоды скитается по морям и землям, вдруг как бы цепенеет, едва речь заходит о выгоде ближнего; потому-то внезапно погружаются в дремоту и словно отлетают в иной мир те, кому мы рассказываем о своих делах, и так же внезапно просыпаются, стоит им почуять в нашем рассказе нечто, хотя бы отдаленно их затрагивающее. Вот и получается, что наш собеседник то теряет сознание, то приходит в себя, смотря по тому, идет ли дело о его выгоде или, напротив, не имеет к нему никакого касательства.

 

511

 

Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

 

512

 

Порой кажется, что сам дьявол придумал поставить леность на рубежах наших добродетелей.

 

513

 

Мы потому готовы поверить любым рассказам о недостатках наших ближних, что всего легче верить желаемому.

 

514

 

Исцеляет от ревности только полная уверенность в том, чего мы больше всего боялись, потому что вместе с нею приходит конец или нашей любви, или жизни; что и говорить, лекарство жестокое, но менее жестокое, чем недоверие и подозрение.

 

515

 

Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.

 

516

 

Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду: мы и сами постоянно утаиваем ее от себя.

 

517

 

Мы чаще всего потому превратно судим о сентенциях, доказывающих лживость людских добродетелей, что наши собственные добродетели всегда кажутся нам истинными.

 

518

 

Преданность властям предержащим — лишь другая личина себялюбия.

 

519

 

Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру.

 

520

 

Философы порицают богатство лишь потому, что мы плохо им распоряжаемся. От нас одних зависит и приобретать, и пускать его в ход, не служа при этом пороку. Вместо того чтобы с помощью богатства поддерживать и питать злодеяния, как с помощью дров питают пламя, мы могли бы отдать его на служение добродетелям, придав им тем самым и блеск и привлекательность.

 

521

 

Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.

 

522

 

Поскольку всех счастливее в этом мире тот, кто довольствуется малым, то власть имущих и честолюбцев надо считать самыми несчастными людьми, потому что для счастья им нужно несметное множество благ.

 

523

 

Человек ныне не таков, каким был создан, и вот убедительнейшее доказательство этому: чем разумнее он становится, тем больше стыдится в душе сумасбродства, низости и порочности своих чувств и наклонностей.

 

524

 

Сентенции, обнажающие человеческое сердце, вызывают такое возмущение потому, что людям боязно предстать перед светом во всей своей наготе.

 

525

 

Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.

 

526

 

Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.

 

527

 

Человек так жалок, что, посвятив себя единственной цели — удовлетворению своих страстей, беспрестанно сетует на их тиранство; не желая выносить их гнет, он вместе с тем не желает и сделать усилие, чтобы сбросить его; ненавидя страсти, не менее ненавидит и лекарства, их исцеляющие; восставая против терзаний недуга, восстает и против тягот лечения.

 

528

 

Когда мы радуемся или печалимся, наши чувства соразмерны не столько удачам или бедам, доставшимся нам на долю, сколько нашей способности чувствовать.

 

529

 

Хитрость — признак недалекого ума.

 

530

 

Мы расточаем похвалы только затем, чтобы извлечь потом из них выгоду.

 

531

 

Людские страсти — это всего лишь разные склонности людского себялюбия.

 

532

 

Окончательно соскучившись, мы перестаем скучать.

 

533

 

Люди хвалят или бранят чаще всего то, что принято хвалить или бранить.

 

534

 

Множество людей притязают на благочестие, но никого не привлекает смирение.

 

535

 

Физический труд помогает забывать о нравственных страданиях; поэтому бедняки — счастливые люди.

 

536

 

Истинному самобичеванию подвергает себя лишь тот, кто никого об этом не оповещает; в противном случае все облегчается тщеславием.

 

537

 

Смирение — это угодный богу алтарь для наших жертвоприношений.

 

538

 

Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.

 

539

 

Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.

 

540

 

Легче убить желание в зародыше, чем потом ублаготворять все вожделения, им рожденные.

 

541

 

Ясный разум дает душе то, что здоровье — телу.

 

542

 

Так как великие мира сего не могут дать человеку ни телесного здоровья, ни душевного покоя, то все их благодеяния он всегда оплачивает по слишком дорогой цене.

 

543

 

Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.

 

544

 

Истинный друг — величайшее из земных благ, хотя как раз за этим благом мы меньше всего гонимся.

 

545

 

Любовники начинают видеть недостатки своих любовниц, лишь когда их увлечению приходит конец.

 

546

 

Благоразумие и любовь не созданы друг для друга: по мере того как растет любовь, уменьшается благоразумие.

 

547

 

Ревнивая жена порою даже приятна мужу: он хотя бы все время слышит разговоры о предмете своей любви.

 

548

 

Какой жалости достойна женщина, истинно любящая и притом добродетельная!

 

549

 

Мудрый человек понимает, что лучше воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.

 

550

 

Куда полезнее изучать не книги, а людей.

 

551

 

Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье — к несчастному.

 

Жак Калло.

Офорт из серии «Бедствия войны».

 

 

552

 

Порядочная женщина — это скрытое от всех сокровище; найдя его, человек разумный не станет им хвалиться.

 

553

 

Кто очень сильно любит, тот долго не замечает, что он-то уже не любим.

 

554

 

Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили.

 

555

 

Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.

 

556

 

Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.

 

557

 

Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!

 

558

 

Нам приятнее видеть не тех людей, которые нам благодетельствуют, а тех, кому благодетельствуем мы.

 

559

 

Скрыть наши истинные чувства труднее, чем изобразить несуществующие.

 

560

 

Возобновленная дружба требует больше забот и внимания, чем дружба, никогда не прерывавшаяся.

 

561

 

Куда несчастнее тот, кому никто не нравится, чем тот, кто не нравится никому.

 

562

 

Старость — вот преисподняя для женщин^{37}.