Предательство в лавандовых цветах

Ревность.

Покорил своей харизмой мое сердце,
Не понадобилось даже любовное зельце.
Сердце ранило болью и безумной тоской,
Когда узнала, что была я у тебя не одной.

Я старательно ревность сдержала,
Для тебя я сестрёнкой стала.
Но в душе не ужился покой,
Не хотелось мне вновь быть одной.

Я смотрела на челку, глаза,
На твои нежные черты лица.
Все это меня завораживало,
Аж ладони у меня отмораживало.

Так хотелось милое стихотворение создать,
Но получилась опять депрессивная грязь.
В лужу крови стекли мои соленые слезы,
К сожалению, это всего лишь мои жалкие грезы.

 

Сердце и соль.

Снова тоска у меня на душе,
Вот и пишу новый стих я уже.
Снова истерика, снова та боль,
Что разъедает сердце точно бы соль.

Снова кричат на меня, снова орут.
Жизнеспособной меня не признают.
Изнутри постепенно я тихо гноюсь,
с усталостью дикой, как могу я борюсь.

Две таблетки глицина тают под языком,
Лежу я в траве с васильковым венком.
Закрою глаза, в мир забвения умчусь.
И в звездную пыль на ветру раскрошусь.   

Сжечь к чертям.
Взяв спичку в правую ладонь,
Канистру возьму левой.
Вас всех поглотит злой огонь,
В костях пройдется волчий вой.

Все ваши платья, все жакеты,
Я все сожгу к чертям долой.
И кости ваши будут одеты
В обрывки мяса, да и гной.

Вгрызусь клыками в вашу плоть.
Могу и череп расколоть,
Могу и кости раздробить,
Вам этой боли не забыть.

Вдохну всей грудью никотин,
Лежа в лесу в траве сырой.
Там где-то город погорел,
Отправив смертных в мир иной.

 

Мазохист.

Вы сердце ранили мое,
Теперь глотаю я стекло.
Катились слезы в лужу крови,
В порезах две мои ладони.

Сковали руки мои в цепи,
В моей душе лишь дым да степи,
В царапинах колени, локти,
Вгрызаюсь до крови я в ногти.

Я мазохист, да-да, я знаю.
Для вас я странный, понимаю.
Но не вы ли довели меня,
Что раню я теперь себя?~

И вот, солист я – мазохист.
И смяв в руках кровавый лист,
я вам зловеще улыбнусь.
Не плачьте, я еще вернусь.

Мальчик-гей.

В радужном свитере, в черных кроссовках,
На губе пирсинг, челка в заколках.
Смотришь глазами цвета рябины,
Держишь в ладонях цветочек жасмина.

Сидишь в туалете на плитке холодной,
Давишься своей кровью ничтожной.
Рана на шее, порезаны вены,
Им наплевать на твои проблемы.

Обвили запястья колючие розы,
В голове звучат чёрта угрозы,
Он снова ударил тебя, снова побил,
А ты очарованный будто смотрел.

И нежно опутав его шею руками,
К себе притянул, задевая бинтами.
Текут в лужи слезы, сливаясь с кровью,
Коснулись губами, пронзая любовью.

 

Быть балериной.

Стерты пальцы в кровь, порваны пуанты,
Как же это сложно – развивать таланты.
Днем и ночью пляшешь, на себя нет времени,
Быть балериной – нет тяжелее бремени.

Снова недоедание, снова анемия,
Голова раскалывается, а в уме стихия.
А ведь просто хочется отдохнуть опять,
Может минут десять, может вовсе пять.

Выступаю снова, снова этот зал,
Эти люстры, шторы…он меня достал.
Снова эти взгляды, словно в пустоту,
Ноги так устали, я почти в аду.

Дружить с тобой.

Наша дружба в моём сердце,
Душу жжешь сильнее перца,
В объеме волос и в лазури очей
Заполню постепенно пустоту этих дней.

Ты так далеко и одновременно так близко,
Сознание мое уже сидит в зоне риска,
Смотрю на экран, жадно хватая глазами
Твои сообщения, утопая в нирване.

Дружбу нашу ценю,
При виде тебя сразу таю,
Что за гребанный дьявол
Мне компанию составил...?

 

Не заставляй меня скучать.

Сколько можно пропадать?
И заставлять меня скучать...
Оставив сердце пустовать,
А слезы на щеках блистать.

Вагон метро. И тьма вокруг.
Все это как порочный круг.
Пока все радуются солнцу,
Сижу в осушенном колодце.

Майский жук, цветок, пчела,
Тут как раз сезон тепла,
Но почему-то мерзну я,
Повсюду гул и болтовня.

Согрей меня, не дай уснуть,
Хочу парфюм я твой вдохнуть,
Уткнуться носом в твою шею...
Я вспоминаю и грустнею.

Ну сколько можно пропадать?
И заставлять меня скучать...
Повсюду тишь, да благодать.
Родной, я буду тосковать.

Око на стене.

Не мог бы ты чуть помолчать?
Дай мне хоть что-нибудь сказать.
Ведь мне же грустно, одиноко,
Рисую на стене я око.

Пусть смотрит на меня оно,
Молчит, и смотрит прям в окно,
Где я сижу, и свесив ноги,
Гляжу на красные ожоги.

И раз, два...вдох,
Цветок на тумбочке иссох.
Потек рисунок на стене,
Мы будто вместе на войне.

Три, четыре...выдох,
Пруд рядом с домом высох,
Глаза закрыты, полет вниз...
Мой разум навсегда завис.

Ты сломана.

Ты сломана. Тебя предали оба.
Любовь уже довела тебя до гроба.
Морально умерев, но силы в себе найдя,
Ты улыбнулась, глядя на меня.

Прожгла улыбкой сердце мое снова,
И я присела у твоего гроба.
Персика лепестки осыпались красиво,
И улеглись на твои губы мило.

Последний вздох и взгляд сквозь листья,
И дрогнув, как осины листик,
Глаза сомкнув и улыбнувшись,
Отправилась ты в мир иной.

Щеку прожгла соленая слеза,
Зачем же ты ушла на небеса??
В моем сознание началась гроза.
Мой мир обрушен навсегда.

Птичка, раненая в сердце,
Её убитая душа.
И все это после того,
Как ты ушла.

Да, мир несправедлив, я подтверждаю.
Но не умирай, прошу, я умоляю.
Разбей депрессию о скалы,
Сними с себя эти кандалы.

Я все сказала, я молчу.
Смотря в глаза, я обниму.
На ушко нежно прошепчу:
"Родная, я тебя люблю".

 

Любить Купидона.

Дни и ночи напролет
Купидон мне письма шлет.
У него много забот,
Всех влюбляет круглый год.

Он по грязному миру блуждает,
Свои стрелы в сердца влюбленных пускает.
Но в моем сердце ни одной нет стрелы,
И без нее у меня преполно любви.

День за днем смс получаю,
Он понимает, что я безумно скучаю.
Но силы воли набравшись, я спокойно терплю.
Тоску и печаль внутри себя подавлю.

У Купидона много забот,
Днем и ночью узы любви он плетет,
Курю сигарету, не ухожу я с балкона...
Боже, как же сложно любить Купидона.

Раздражаю.

Вновь я тебя раздражаю
Посреди агатовой ночи
От слов твоих внезапно вскипаю,
Краснеют темно-карие очи.

Мобильник в стену впечатав,
Упаду перед ним на колени
И потекут холодные слезы
По экрану, по трещине длинной.

Дождь за окном течет по стеклам слезами.
Я лежу на полу, истекая грехами.
Просто лежу, смотрю в потолок,
Этот жизни поток для меня слишком жесток.

 

 Сирень в волосах.

Сирень в волосах,
Васильковые глаза.
Тусит с ночи до утра.
Отказали тормоза.

Куртка пахнет как бензин,
Ободрал крутые джинсы,
В кармане носит он «глицин»,
Свихнуться, просто, чуть боится.

Кровью на стекле напишет
Он ей красивый грустный стих,
И сигарета задымится
Под звуки скучных дней людских.

 

Предательство в лавандовых цветах.

Мои глаза залиты темной кровью,
В меня кидают камни и я не могу сбежать,
Но это не сравнить с той жуткой болью,
Когда заставил ты меня рыдать.

Скажи мне, почему? Я ведь тебе не лгу.
Еще немного, и я с края упаду.
И слезы упадут в пасмурное небо...
Не возместить тебе ужасных тех ущербов.

Меня поглотит тьма разочарований,
Судьба решила тебя наказать.
Я утону в лагуне всех страданий.
Прошу, я не хочу кричать.

Еще мгновение и я не смогу проснуться,
И я танцую будто на углях.
 И нет ни сил, ни воли мне очнуться.
И я бегу в лавандовых полях.