Термины и определения основных понятий

Основы Федеральной целевой программы (ФЦП)

Казалось бы, люди создавали особую, искусственную среду обитания — техносферу — именно для того, чтоб повысить свою безопасность. Защищаясь от непогоды — строили дома и шили одежду, защищаясь от голода — развивали сельское хозяйство, расширяли производство удобрений и комбайнов, защищаясь от болезней — искали новые лекарства и методы лечения. В результате средняя продолжительность жизни в Европе, составлявшая в медном, бронзовом и железном веках около 30 лет, к XIX веку возросла до 35—40 лет, а в нашем достигла 75. Но, увы, у техносферы есть собственные законы развития, действие которых иногда приводит к неожиданным результатам.

История проблемы управления рисками

Основы системы управления рисками в ЧС

В последнее время ради улучшения экономических показателей производства растет мощность промышленных установок. Усложняются сами технологии, работа оборудования все больше зависит от правильности действий персонала, управляющего им. Объекты, расположенные в одном регионе, объединяются сетью коммуникаций в единую технологическую систему, так что их влияние друг на друга становится сильней и разнообразней. Растет и плотность населения в индустриальных районах. Все это увеличивает риск и масштаб аварий. Техносфера, созданная для защиты человека от внешних опасностей, сама становится источником опасности, и нужно принимать меры, чтобы защититься от нее.

Одна из важнейших мер — анализ уже случившихся аварий. Между крупными авариями в самых разных отраслях можно заметить явное сходство. Обычно аварии предшествует накопление дефектов в оборудовании или отклонение от нормального хода процессов. Эта фаза может длиться минуты, сутки или даже годы. Сами по себе дефекты или отклонения еще не приводят к аварии, но готовят почву для нее. Операторы, как правило, не замечают этой фазы из-за невнимания к регламенту или недостатка информации о работе объекта, так что у них не возникает чувства опасности. На следующей фазе происходит неожиданное и редкое событие, которое существенно меняет ситуацию. Операторы пытаются восстановить нормальный ход технологического процесса, но, не обладая полной информацией, зачастую только усугубляют развитие аварии. Наконец, на последней фазе еще одно неожиданное событие — иногда совсем незначительное — играет роль толчка, после которого техническая система перестает подчиняться людям, и происходит катастрофа.

Читая в газетах о разных авариях, видишь, что они имеют общие причины: ошибки в проектах, неправильные решения о месте постройки объектов и режиме их эксплуатации, недооценка подготовки персонала, невнимание к старению оборудования, ведомственные барьеры, мешающие анализу причин аварий, халатность, беспечность, надежда на "авось". Безусловно, аварии нужно изучать. Очень часто бациллы человеческих ошибок спрятаны в конструктивных особенностях оборудования. Одна из них — недостаток информации о работе объекта. Другая, не менее распространенная — избыточная информация, которую оператор не может переработать. В таком случае он бессознательно отбрасывает какую-то ее часть, но именно она может оказаться самой важной. В результате оператор строит неверный сценарий аварии и предпринимает неадекватные действия. Особенно часто это случается на ранних стадиях аварии. Вот почему, например, системы безопасности ядерных реакторов проектируют так, чтобы в первые моменты после нештатных событий они действовали автоматически и не подчинялись командам человека.

Однако один только анализ случившихся аварий не решит проблемы. В основе почти всех крупных катастроф лежит совпадение ряда очень маловероятных событий плюс ошибки человека, и это вносит большую неопределенность в любой анализ или прогноз. В сложной ситуации человеческие действия, как правило, имеют нестатистический непредсказуемый характер, так что прошлая ошибка оператора может ничего не говорить о будущей. Поэтому нужно разрабатывать совокупность специальных мер, не позволяющих аварии развиться до масштаба крупной.

Когда на смену примитивным станкам, приводимым в движение человеческими мускулами, пришли мощные агрегаты, небрежное обращение с которыми стало грозить работающему серьезной травмой, возникла техника безопасности — свод простых и эффективных эмпирических правил. Сегодня оператор имеет дело со сложнейшими промышленными комплексами, и простых эмпирических правил уже недостаточно. По этому на смену техники безопасности пришла теория надежности. Эта теория позволяет предсказывать, как долго проработает определенный узел, но ничего не говорит о том, что лучше предпринять в случае его отказа. В связи с этим эта теория должна смениться теорией безопасности, а иначе говоря теорией риска. Эта теория должна не только предсказывать как долго проработает интересующий узел, но и подсказать, как будут развиваться события, в случае той или иной аварии, как действовать, чтобы предельно уменьшить ее последствия. Это и отличает будущую теорию безопасности — или иначе, теорию риска — от самой близкой ее предшественницы, теории надежности.

Впрочем, теория надежности для сложных систем в чем-то приближается к теории безопасности. Ведь такие системы состоят из многих элементов и работа системы как целого по-разному зависит от работы каждого элемента: отказ одного почти ни на что не влияет, а отказ другого может быть критическим. Здесь приходится не только рассчитывать ресурс элемента, но и анализировать, как станут развиваться события после его отказа. И все же разница сохраняется. Теория надежности имеет дело с системами, для которых можно рассмотреть все цепочки событий, а теория безопасности с системами настолько сложными, что все варианты перебрать невозможно, и необходимо предотвратить только те, которые приводят к тяжелым авариям. В СССР такие работы активно велись в связи с созданиемкосмических кораблей. Для космического корабля специалисты по безопасности точно определяют, сколько систем первого рода может выйти из строя за полет, а корабль может выжить. А системы второго рода ни в коем случае не должны отказать, так как катастрофа неизбежна. Поэтому специалисты по теории риска вынуждены дублировать их или принимать иные меры. Это серьезная наука, особая область исследований — и экспериментальных, и теоретических, и статистических, — которая у нас только-только начинает развиваться.

Однако есть более важное и глубокое отличие теории риска от ее предшественниц. Раньше считали так: если создаётся новая установка, ее нужно сделать абсолютно безопасной, чтобы на ней никогда не произошла авария. Техника безопасности как раз и ставит своей целью не допустить никаких аварий. Казалось бы, очень гуманный подход. Но к чему он приводит? Поскольку все установки абсолютно безопасны, никто не изучает, почему и как авария может произойти. Но ведь ничего нельзя сделать абсолютно надежным, и когда авария все-таки происходит, вы оказываетесь просто не готовыми к ней. На самом деле вы должны знать вероятность аварии. И если докажете, что эта вероятность крайне мала, то имеете право заявить: с такой установкой можно работать.

Концепция "абсолютной безопасности" до недавнего времени была фундаментом, на котором во всех странах строились нормативы безопасности. Для предотвращения аварий: внедрялись дополнительные технические устройства — инженерные системы безопасности; принимались организационные меры, обеспечивающие высокий уровень дисциплины, строгий регламент работы и тому подобное. Считалось, что такой инженерный, детерминистский подход позволяет исключить любую опасность для населения и окружающей среды.

В недалеком историческом прошлом этот подход был оправдан, однако сегодня из-за беспрецедентного усложнения производств и появления принципиально новых технологий концепция "абсолютной безопасности" стала неадекватна внутренним законам техносферы. Эти законы имеют вероятностный характер и нулевая вероятность аварии достигается лишь в системах лишенных запасенной энергии, химически и биологически активных компонентов. На остальных же объектах (а таких большинство) аварии все равно возможны, их не исключат даже самые дорогостоящие инженерные меры. Можно говорить о снижении риска аварий, но нельзя забывать о том, сколько за это придется заплатить. Ресурсы любого общества ограничены, и если мы вкладываем неоправданно много средств в технические системы предотвращения аварии, то вынуждены урезать финансирование социальных программ - строить меньше квартир, стадионов, больниц, школ. Весьма вероятно, что в итоге, даже с учетом уменьшившегося риска аварий, мы сократим среднюю продолжительность жизни человека и снизим ее качество.

Кстати, затраты на снижение риска аварий распределяются у нас далеко не лучшим образом. Их можно вкладывать в технические системы безопасности, в подготовку обслуживающего персонала, в совершенствование управления рисками и организацию управления предприятием при ликвидации последствий свершившихся ЧС. В первых двух случаях средства расходуются на снижение вероятности аварии, в третьем и четвертом — на уменьшение ее масштабов. Мы всегда занимались первым и вторым, забывая про последние. Но анализ эффективности капиталовложений показывает, что во многих случаях можно сильней снизить риск для населения и материальные потери, если больше внимания уделять вопросам управления, чем техническим системам и подготовке персонала, которые все равно абсолютных гарантий не дают.

На четвертом курсе Вы изучали вопросы оценки потенциальной опасности объектов экономики. Там рассматривались виды рисков – приемлемый, допустимый и неприемлемый. К сожалению, у нас в стране концепция приемлемого pиcка имеет много противников. Они считают ее аморальной — дескать, эта концепция дает конструктору право заранее планировать на объектах аварии с вероятностью ниже приемлемой. Но куда аморальнее вводить себя и других в заблуждение упованиями на недостижимую "абсолютную безопасность". Конечно, недопустимо намеренно оставлять даже самый малый риск для людей, если есть простые средства его избежать. Но нельзя получить все сразу, и приходится выбирать приоритеты. Концепция приемлемого риска и позволяет делать это с открытыми глазами.

Если на уровень безопасности влияют не только технические, но и экономические или социальные решения, принимаемые обществом, открывается возможность сравнивать все варианты действий по общему критерию — снижению риска. Но стоит ли рассчитывать на создание универсальной теории, способной находить оптимальный путь общественного развития, который обеспечивает минимальный риск? В определенной степени, да.

Зависимость риска от экономической стратегии носит статистический, усредненный характер. С ее помощью можно принимать решения для общества в целом, но такие решения не обязательно совпадут с целями и желаниями конкретных людей. Например, кто-то согласен мириться с повышенным техническим риском, если это обеспечивает высокий уровень жизни, а кто-то хочет жить без машины и видеомагнитофона, но чтобы рядом с его домом не стояло опасных предприятий. Нельзя принимать решения за всех. Вот почему нужно исходить не из минимального риска (нижней точки суммарной кривой), а из некоторого максимального допустимого уровня, расположенного чуть выше. В промежутке между этими двумя значениями и лежит область, в которой у человека остается свобода выбора.

Каждый выбор, сделанный обществом, действительно влияет на уровень безопасности его членов. Но это не значит, что можно написать систему уравнений, пусть даже очень сложную, решение которой определит идеальный путь развития. И дело не только в ограниченности наших знаний — в человеческих желаниях много субъективного, "невычисляемого". Скажем, при эксплуатации АЭС люди требуют значительно большей степени безопасности, чем при использовании автомобильного транспорта. И это объясняется в первую очередь не неосведомленностью населения о реальных уровнях риска, как иногда утверждают, а психологическими особенностями восприятия риска разного рода. Конечно, такое восприятие может меняться, но его нельзя быстро корректировать по желанию физиков, химиков или инженеров. Тем более нельзя его игнорировать. Можно только пытаться влиять на него, если делать это очень осторожно и умело с социально-психологической точки зрения.

Сложные проблемы возникают и при измерении риска. Эта цель может прогнозироваться с использованием нескольких методов (подходов). Все методы подробно рассмотрим в разделе «Анализ риска». Здесь же кратко остановимся на четырех методах.

Первый — инженерный. Он опирается на статистику поломок и аварий, на вероятностный анализ безопасности (ВАБ): построение и расчет так называемых деревьев отказов и деревьев событий. С помощью первых предсказывают, во что может развиться тот или иной отказ техники, а деревья событий, наоборот, помогают проследить все причины, которые способны вызвать какое-то нежелательное явление. Когда деревья построены, рассчитывается вероятность, реализации каждого из сценариев (каждой вет­ви), а затем — общая вероятность аварии на объекте.

Второй, модельный, — построение моделей воздействия вредных факторов на человека и окружающую среду. Эти модели могут описывать как последствия обычной работы предприятий, так и ущерб от аварий на них.

Первые два метода основанына расчетах, однако для таких расчетов далеко не всегда хватает надежных исходных данных. И тогда настает очередь третьего метода — экспертного: вероятности различных событий, связи между ними и последствия аварий определяют не вычислениями, а опросом опытных экспертов. Наконец, в рамках четвертого метода — социологического — исследуется отношение населения к разным видам риска, например, с помощью социологических опросов.

В таком выборе должны участвовать не только технические эксперты. Совместное рассмотрение проблемы представителями всех заинтересованных групп, открытое обсуждение достоинств и недостатков новых объектов, понятное неспециалисту обоснование оценок риска помогут выработать общее, согласованное решение. Только так можно избежать случаев, когда крупное предприятие уже построено, а население препятствует его пуску.

Особенно важно учесть мнения разных групп населения, поскольку они могут сильно различаться между собой. В Швеции после референдума о судьбе атомной энергетики психологи и социологи провели специальный опрос. Кроме вопроса о том, как человек голосовал на референдуме, в анкету включили множество других, чтобы определить его психологическую конституцию — например, об отношении к сексуальной революции, различным техническим, социальным или политическим новшествам. И оказалось, что между ответами на разные вопросы есть сильная корреляция. Те, кто не приемлют атомной энергетики, негативно относятся и ко многим другим новшествам. Те же, кто против атомной энергетики не возражают, спокойно принимают и остальные виды риска, от технического до социального. В обществе существуют самые разные типы людей и интересы каждого должны приниматься во внимание. В Швеции не только определены главные из этих типов, но и оценена их численность. А мы даже в среднем не знаем отношения наших людей к риску.

Субъективное восприятие риска неспециалистом — очень интересный и сложный вопрос. У экспертов представление о риске от какой-либо технологии однозначно связано со смертностью от нее, у населения же такой связи нет. Яркий пример: при опросе о степени риска различных технологий население США поставило атомную энергетику на первое место, хотя смертность от нее по оценкам тех же людей стояла на одном из последних мест. Как показали ис­следования, на субъективное восприятие риска влияет множество факторов, главными из которых являлись:

Значимость последствий. При оценке риска важную роль играет то, какие потребности человека будут удовлетворены с помощью данной технологии в случае благоприятного исхода и чем грозит ему неблагоприятный исход.

Распределение угрозы по времени. Люди относятся терпимее к частым мелким авариям, чем к редким катастрофам с большим числом жертв, даже если суммарные потери в первом случае намного больше, чем во втором.

Контролируемость. Человек готов идти на большую степень риска в ситуации, когда он может предпринять какие-то меры для предотвращения негативных последствий, когда многое зависит от его личных действий, а не только от стечения внешних обстоятельств.

Добровольность. Люди могут примириться с риском в тысячу раз большим, если он принят ими добровольно, а не навязан извне.

Новизна. Общество проявляет большую терпимость к старым, хорошо известным технологиям, чем к новым, о которых оно мало что знает.

Все эти и многие другие особенности человеческой психологии нужно учитывать, принимая решения, касающиеся риска.

Решения нужно принимать, исходя из ситуации в конкретном регионе: находящиеся рядом объекты могут влиять друг на друга, создавая дополнительный риск. Например, неразумно располагать атомную электростанцию поблизости от тепловой: вокруг АЭС заметно повышается влажность воздуха, а в выбросах ТЭС присутствует окись серы, при взаимодействии которой с парами воды образуется серная кислота. Иными словами, расположенные рядом АЭС и ТЭС — источник кислотных дождей. У нас же это зачастую не учитывается.

Пример взаимного влияния разных источников риска — катастрофа в Башкирии в 1989 году, когда при взрыве газа, вытекшего из продуктопровода, пострадали пассажиры двух встречных поездов. Вообще, авария на одном предприятии может вызвать аварию на соседнем, а та, в свою очередь, станет причиной еще одной — реализуется так называемый "эффект домино". Поэтому решения о снижении риска можно принимать только для всего комплекса объектов, расположенных в регионе. В частности, так сейчас анализируют ситуации в поселке Сосновый Бор под Санкт-Петербургом, где находится Ленинградская АЭС и ряд других потенциально опасных промышленных объектов.

Вполне естественно, что крупные аварии — взрывы, пожары, столкновения поездов — привлекают внимание общественности. Но нужно понимать, что их вклад в общий риск не так велик, как вклад "нормальной" работы многих предприятий: мелких утечек вредных веществ, вызывающих загрязнения воздуха, почвы и воды. В стране есть десятки городов, в которых количество онкологических заболеваний превышает среднее во много раз. Поэтому следует заниматься не только предотвращением аварий, но и совершенствованием технологий с экологической точки зрения.

Федеральная целевая программа (ФЦП) «Снижение рисков и смягчение последст­вий чрезвычайных ситуаций природного и техногенного ха­рактера в Российской Федера­ции до 2005 года» принята для совершенствования государст­венной системы управления ри­сками чрезвычайных ситуаций.

Процесс практического создания систе­мы управления рисками чрез­вычайных ситуаций в Россий­ской Федерации происхо­дит параллельно с его теорети­ческим построением.

1. значимость проблемы снижения рисков чрезвычайных ситуаций для социально-экономического развития Российской Федерации

Анализ тенденций развития аварий, катастроф и стихийных бедствий в последнем десяти­летии и прогноз возможных ос­новных опасностей на перспективу показывает, что на терри­тории Российской Федерации и в начале XXI века сохранится высокая степень риска чрезвы­чайных ситуаций природного, техногенного и социально-би­ологического характера.

Это связано с негативными тенден­циями, которые сложились в последние десять лет. Среди них стоит отметить:

увеличе­ние антропогенного воздейст­вия на окружающую среду;

про­грессирующий износ основных фондов;

снижение общего уров­ня техники безопасности и про­изводственной дисциплины.

появление новых нетрадиционных видов опасностей (в информационной сфере, новых видов заболева­ний, терроризм и др.).

Рост количества природных катастроф - с одной стороны, развитие техносферы - с дру­гой, существенно повышают ве­роятность того, что в зону рис­ка природных катастроф будут вовлечены территории, насы­щенные сложными инженерны­ми сооружениями (АЭС, хими­ческие предприятия и др.).

Масштаб, тяжесть экономи­ческих и социальных послед­ствий чрезвычайных ситуаций все в большей мере определя­ется не только уровнем небла­гоприятного воздействия со­бытия, но и состоянием обще­ства в целом.

Поэтому одной из основных посылок стратегического соци­ально-экономического разви­тия Российской Федерации должно быть положение о том, что вся организация инфраст­руктуры современного жизне­устройства общества должна быть адаптирована к пробле­мам обеспечения безопасности его жизнедеятельности.

Цель государственной поли­тики в области защиты населе­ния и территорий от чрезвычай­ных ситуаций на ближайшее де­сятилетие - снижение рисков возникновения чрезвычайных ситуаций и смягчение последст­вий аварий, катастроф и сти­хийных бедствий в интересах повышения уровня безопаснос­ти личности, общества и окру­жающей среды и создание не­обходимых условий для устой­чивого социально - экономиче­ского развития Российской Фе­дерации.

Современный этап мирового развития диктует новые угрозы обществу, а соответственно требуются и новые решения этих проблем.

Возможные угрозы для России в начале 21 века.

В техносфере

Возможности техносферы России обеспечивать потреб­ности общества за последнее десятилетие значительно со­кратились. Двукратное паде­ние промышленного производ­ства в целом и многократное в отраслях, определяющих век­тор научно-технического про­гресса, будет сказываться в лучшем случае на протяжении ближайших десятилетий начав­шегося века.

Коридор возможностей раз­вития страны, обеспечиваемый ее промышленностью, продол­жает сокращаться. Поэтому воз­никает реальная возможность технологического кризиса уже в ближайшие годы. Кризисные явления в техносфере России, наметившиеся негативные тен­денции имеют несколько взаи­мосвязанных аспектов.

факто­ры, обуславливающие возник­новение чрезвычайных ситуа­ций в Российской Федерации.

Нарастающая сте­пень физического и морально­го износа основных фондов в некоторых базовых отраслях, особенно в сельском хозяйст­ве, на транспорте и в жилищно-­коммунальном хозяйстве. Воз­можные последствия - спад производства, причем не толь­ко в перечисленных, но и в со­пряженных отраслях.

В крайне опасном состоянии находится инфраструктура ­технологический парк практи­чески всех отраслей промыш­ленности, трубопроводы, доро­ги, линии электропередачи, ком­мунальное хозяйство.

Реакци­ей на «веерные» отключения в Приморье в 1999-2001 годах стала кризисная ситуация, в ре­зультате которой сотни тысяч жителей остались в зимний пе­риод без работы, света и теп­ла. Ликвидация этого кризиса потребовала значительных средств. Это одно из проявле­ний растущей уязвимости тех­носферы, когда локальные чрез­вычайные ситуации требуют принятия мер на общенацио­нальном уровне. При сохране­нии нынешних тенденций можно ожидать роста масштабов таких «социально-техногенных бедст­вий» и усиления их влияния на ситуацию в стране в целом.

Усиление кризис­ных явлений в таком высокотех­нологичном секторе экономики России как ВПК, связанных с проблемой перехода к граждан­ской и военной технике следую­щих поколений.

В настоящее время Россия использует технологические заделы создан­ные в советские времена. Од­нако, будучи вытесненной, с ря­да мировых рынков высокотехнологичной продукции, она не имеет возможности инвестиро­вать необходимые ресурсы в создание техники новых поко­лений. Последнее обстоятель­ство делает трудно осуществи­мой реализацию заявленного руководством России курса на переход к «инновационной эко­номике».

Отсутствие технологической стратегии приводит к парадок­сальной ситуации - в то время как развитые страны концент­рируют ресурсы на развитии от­раслей, определяющих постин­дустриальный технологический уклад, в России главные усилия уходят в поддержание индуст­риального уклада, в удержива­ние «аутсайдерских» техноло­гических ниш. Информатика, те­лекоммуникации, биотехноло­гия, микромеханика, другие от­расли «новой экономики» В Рос­сии развиваются крайне мед­ленно. То же относится к новым поколениям энергосберегаю­щих и ресурсосберегающих тех­нологий. Это грозит кризисом и ростом рисков чрезвычайных ситуаций в среднесрочной перспективе и катастрофой в дол­госрочной.

Растущая взаимозависи­мость технологической и соци­альных сфер,

смещение шкалы ценностей в массовом сознании,

деграда­ции научных и образовательных систем.

Природно-экологическая сфера

В мире отмечается законо­мерный рост количества при­родных катастрофических яв­лений. В 1990-1994 гг. среднее ежегодное количество катаст­роф возросло по отношению к 1965-19б9 гг. почти в 3 раза. В последние годы (1995-1999 гг.) количество крупных природных катастроф сохранялось на вы­соком уровне. По данным Все­мирной конференции по при­родным катастрофам (Иокога­ма, 1994 Г.), количество погиб­ших возрастало ежегодно в среднем за период с 1962 по 1992 г. на 4,3%, пострадавших ­на 8,6%, а величина материаль­ных потерь - на 6%. Количество погибших на Земле за 35 лет от семи видов катастрофических явлений составляет 3,8 млн. чел.

Ускоренный рост критичес­ких ситуаций, связанных с при­родными явлениями, обуслов­ливается не только бесконт­рольным увеличением челове­ческой популяции на Земле, но и ростом техногенных воздейст­вий на окружающую природную среду.

Эпоха научно-технического прогресса и глобального техно­генеза ознаменовалась началом климатических изменений, свя­занных с повышением темпера­туры на Земле. Начиная пример­но с 1860 г. - времени первых инструментальных замеров при­земной температуры воздуха,­ вплоть до настоящего времени отмечается постепенный рост температуры на Земле.

Дальнейшее потепление кли­мата может вызвать катастрофические процессы глобально­го характера. Одна из наиболее серьезных опасностей - повы­шение уровня мирового океана в связи с таянием ледовых по­кровов в Гренландии и высоко­горных ледников. Даже реали­зация умеренного прогноза подъема уровня океана может привести к затоплению и под­топлению значительных площа­дей низменных прибрежных территорий, увеличению часто­ты развития наводнений, акти­визации развития береговой эрозии, разрушению сооруже­ний береговой защиты, усиле­нию волновых нагонов и т.д.

До недавнего времени уси­лия многих стран были направ­лены только на ликвидацию по­следствий катастроф, оказание помощи пострадавшим, орга­низацию спасательных работ, предоставление материальных, технических и медицинских ус­луг, поставку продуктов питания и т.д. Однако необратимый рост числа катастрофических собы­тий и связанного с ними ущер­ба делает эти усилия все менее эффективными и выдвигает в качестве приоритетной новую задачу: прогнозирование и пре­дупреждение природных ката­строф.

В основу новой концеп­ции необходимо взять "глобаль­ную культуру предупреждения", основанную на научном прогно­зировании грядущих катастроф.

Согласно современным пред­ставлениям к экологическим ка­тастрофам ведут следующие процессы:

• истощение природных ре­сурсов;

• генетическое вырождение населения в силу прямого или косвенного воздействия хи­мического загрязнения;

• превышение экологической емкости региональных эко­систем.

На территории Российской Федерации к районам с высо­кой экологической напряженно­стью относятся следующие:

Средне-Русский, Поволжский, Нижне-Донской, Западно­Уральский, Средне-Уральский, Южно-Уральский, Предсаян­ский, Норильский. Для этих рай­онов характерна высокая сте­пень загрязнения природной среды токсичными веществами, значительные механические на­рушения почв и грунтов, исто­щение возобновляемых ресур­сов, в первую очередь - водных, повышенная заболеваемость населения и т.д. К районам воз­можного наиболее частого по­вторения экологических катаст­роф природного происхождения относятся: Северо-Кавказский, Дальневосточный, Восточно-Си­бирский, Забайкальский, Запад­но-Сибирский, Центральный, Приволжский и т.д.

Современный период разви­тия России характеризуется поддержкой любой ценой эко­номического и технологическо­го прогресса, что порождает в начале 21 века риск возникно­вения экологических катастроф.

Социально-политическая сфера

Усиливающийся конфликт между окру­жающей средой и человеческой деятель­ностью по ее приспособлению к общественным нуждам приводит к природным, экологическим, технологическим, социальным катастрофам.

Кризисы и катастрофы при­водят к нарушению нормально­го экономического, социального, политического, духовного развития общества илиего ча­сти, сопровождаются больши­милюдскими и материальными потерями, т. д.

Социальные катастрофы вы­зываются непродуманной или сознательной целенаправлен­ной деятельностью по разруше­нию социальных общностей и государственных систем, изме­нению социально-политическо­го строя, уничтожению народов, стран, политических союзов, цивилизаций. Этот тип катаст­роф ведет к значительным чело­веческим потерям, деградации демографической и социальной структур общества, разруше­нию духовных основ жизни и проявляется в войнах, конфрон­тационных противостояниях, бунтах, революциях, контрре­волюционных переворотах и це­ликом определяется социаль­ными (экономическими, поли­тическими, психологическими и иными) факторами.

Таким образом, с одной сто­роны, технический прогресс резко усилил социальность, т.е. общественную обусловленность современных катастроф, а с другой, природные, экологиче­ские, техногенные катастрофы все чаще стали приводить к ка­тастрофам социальным.

Расту­щее количество глобальных и локальных, природных и соци­альных, техногенных и экологи­ческих, военных и политичес­ких, экономических и финансо­вых катастроф поставило во­прос об их системном научном изучении для выявления струк­туры стихийных и управляемых факторов и причин, предупреж­дения потерь. По существу, речь идет о появлении новой сферы жизнедеятельности человечес­кого общества - научно управ­ляемом обеспечении социаль­ной безопасности.

Существует ряд социальных явлений, которые определяют се­годня интенсивное развитие не­гативных процессов в обществе:

• различного рода эксклюзии (социальные исключения) и депривации (лишения), глав­ными из которых является безработица (исключение из системы трудовых отноше­ний) и отсутствие жилища («крыши над головой»);

• формирование «социаль­ного дна», включающего груп­пы населения из состава ни­щих, бомжей, беспризорных детей;

• интенсивное развитие нар­комании, алкоголизма и кри­минального поведения, преж­де всего характерного для молодежи;

• интенсивный рост количе­ства людей страдающих бо­лезнями социальной этиоло­гии (туберкулез, педикулез, сифилис, ВИЧ-инфекции);

• расширения слоя населе­ния, прошедшего через «ма­шину» силовых органов, включая вышедших из заклю­чения и их родственников;

• значительное количество быв­ших военных, участвовавших в локальных конфликтах (Аф­ганистан, Чечня, Молдавия, Грузия) и нуждающихся в ре­абилитации;

• мощный слой вынужденных переселенцев, сформировав­шихся под воздействием рас­пада СССР и в результате «го­рячих точек», часто лишенных ряда конституционных прав.

Указанные группы населения отличаются различной степе­нью разрушения социально ­психологической структуры их личности; значительная часть из них находится на переломе: либо они получают возможность восстановиться, либо скатыва­ются «вниз», выходя из сферы нормальных социальных отношений, и отличаются устойчи­вым асоциальным поведением.

Чтобы противостоять негатив­ным социальным процессам об­щество, во-первых, должно знать масштабы этих «болезней», их распространение, динамику и воздействующие на них факто­ры, во-вторых, нужны эффек­тивные методы борьбы с ними, основанные на использовании новых социальных технологий.

теоретические основы создания системы управления рисками чрезвычайных ситуаций

Чрезвычайная ситуация для любой рассматриваемой сис­темы это выход одного или группы ее параметров за пре­делы допустимого уровня в ре­зультате внешнего или внутрен­него воздействия. Причем уро­вень допустимости этих пара­метров определяется заранее, как правило, экспертным путем.

В настоящее время не существует строгой научной теории позво­ляющей классифицировать ту или иную ситуацию как чрезвы­чайную.

Выход параметров системы за пределы допустимого уровня обуславливается как объектив­ными причинами, так и субъек­тивными.

К объективным причинам от­носятся:

степень незнания тех или иных процессов (природ­ных, технических, социальных и т.д.) обществом в целом и ин­дивидуумом принимающем ре­шение в частности.

По мере развития общества, накопления знаний этот фактор будет уменьшаться, но никогда не до­стигнет нулевого значения. Уменьшение данного фактора процесс длительный и требует значительного вложения финан­совых средств, в первую оче­редь со стороны государства, в науку и образование.

Уровень наших знаний на со­временном этапе не позволяет оценить в полной мере влияние этих факторов на вероятность возникновения чрезвычайных ситуаций и получить достовер­ный прогноз по их реализации. Поэтому с точки зрения их про­гноза и ликвидации мы еще дол­го будем работать в интервале крайних оценок выхода параме­тров системы за пределы допу­стимого уровня.

К субъективным причинам от­носятся: степень организован­ности и дисциплинированнос­ти общества и индивидуума в частности.

Ошибки при проек­тировании и эксплуатации сис­темы ("человеческий фактор"). На этом направлении успех до­стигается значительно быстрее и меньшими финансовыми за­тратами.

Задачи предупреждения и ликвидации последствий чрезвычайной ситуации, т.е. возвра­щение параметров системы в пределы допустимого уровня тесным образом связаны с вы­шеизложенными причинами, вызвавшими данную чрезвычай­ную ситуацию. Так понимание природы причин способных со­здать чрезвычайную ситуацию в данной системе позволяет вы­работать адекватные превен­тивные мероприятия, направ­ленные на ее предупреждение и минимизировать время на лик­видацию последствий.

В течение многих лет в отече­ственной и зарубежной литера­туре бытовало представление о возможности безаварийной работы любой сколь угодно сложной технической системы или организационной структу­ры, если выполнены требова­ния государственных стандар­тов и соблюдается надлежащая дисциплина.

Аварии на атомных станци­ях, самолетах, подводных лодках, крупные просчеты плано­вых органов показали, что речь идет не о досадных случайнос­тях, а о некотором общем свой­стве систем, которое начинает проявляться, если превышен некоторый критический уровень сложности.

Здесь есть аналогия с разви­тием экономики. До некоторого уровня может быть организова­но эффективное централизован­ное управление. Однако когда уровень оказывается превышен, наиболее эффективно децент­рализованное управление, курс на увеличение разнообразия, на быструю смену технологий, на внедрение инноваций, обеспе­чиваемых малыми фирмами.

В области безопасности и ри­ска также существует своеобразный информационный барь­ер, достигая которого, мы долж­ны обращаться к вероятностным характеристикам функциониро­вания сложных технологических и организационных систем. Строгое обоснование необходи­мости перехода к статистичес­ким характеристикам, к вероят­ностному описанию, даже в слу­чае достаточно простых детер­минированных систем (в кото­рых будущее однозначно опре­деляется прошлым), дает нели­нейная динамика.

В теории рис­ка на долгие годы общеприня­тым стал вероятностный подход.

Однако математические мо­дели сейсмологии, метеороло­гии, экономики, опыт построе­ния предсказывающих систем вновь заставляют изменить точ­ку зрения. В сложных объектах, имеющих несколько уровней организации, есть место и для случайности, и для предопре­деленности. В некоторых состо­яниях случайные воздействия не приводят к кризисным явле­ниям, в других они могут вы­звать лавину. В одних система может иметь высокую степень предсказуемости и большой го­ризонт прогноза, в других про­исходит сокращение горизонта прогноза. Если еще недавно экономическое развитие мож­но было планировать на пяти­летнюю перспективу, то теперь ситуация меняется. Глобальные финансовые потрясения, кото­рые не предсказывались и за неделю до их наступления, ме­няют уровень жизни населения огромных стран на многие го­ды вперед. Скорость, с которой микроорганизмы адаптируются к антибиотикам, оказывается гораздо выше, чем возможно­сти науки их синтезировать.

Многие опасные «быстрые про­цессы» привели к сокращению горизонта прогноза и необхо­димости иметь дело со многими непредвиденными чрезвычай­ными ситуациями.

Это позволило известному немецкому эксперту У.Беку оха­рактеризовать наше время как «переход от индустриального общества к обществу риска». «Исчисление рисков», включая математическое моделирова­ние, технологии принятия ре­шений, анализ статистики он рассматривает как важнейшую область деятельности, являю­щуюся «связующим звеном между естественными, техни­ческими и общественными на­уками».

Однако в настоящее время атомные, химические, генети­ческие мега угрозы разрушают основания исчисления рисков.

Здесь имеется в виду, во-пер­вых, глобальный, часто непо­правимый ущерб, который уже нельзя ограничить; тем самым рушится концепция денежного возмещения (компенсации). Во­-вторых, в случае смертельных глобальных угроз исключены действенные меры предосто­рожности на основе предвиде­ния последствий «наихудшего мыслимого бедствия», это под­рывает идею безопасности, обеспечиваемой «предупреж­дающим отслеживанием ре­зультатов». В-третьих, само по­нятие «бедствие» утрачивает границы во времени и в прост­ранстве и тем самым смысл. Оно становится событием, име­ющим начало и не имеющим конца. Но ведь это и подразу­мевает потерю меры нормаль­ности, утрату процедур изме­рения и, следовательно, реальной основы для расчета опас­ностей. Иными словами, и в от­ношении рисков мы находимся в области параметров, с которыми ранее человечество не сталкивалось. Это делает ма­тематическое моделирование в теории риска особенно важным.

Современный период делает необходимым переход от веро­ятностного к детерминирован­но-вероятностному описанию многих опасных явлений.

Отметим принципиально важ­ную тенденцию в современных технологиях.

В 60-е и 70-е годы происходил экстенсивный рост параметров многих техничес­ких систем - рост мощности единичных энергоблоков, ско­ростей авиалайнеров, грузо­подъемности ракет-носителей, объемов добываемых мине­ральных ресурсов. И стратеги­ческий потенциал страны опре­делялся валовыми показателя­ми производства ряда видов продукции.

Однако уже в то время наме­тился переход, на который об­ращал внимание Н.Винер: "от техники сильных токов к техни­ке слабых токов». Это означа­ло, что стоимость оборудова­ния, предназначенного для уп­равления, бытовых нужд, вычис­лений, превысила стоимость всего оборудования, произво­димого для электроэнергетики, что

Качественные показатели стали важнее количественных. В настоящее время эта тен­денция - ведущая. Лидерами технического прогресса стали микроэлектроника, малотон­нажная химия, биотехнология.

Понижается энергоемкость и материалоемкость продукции, падают цены на невосполнимые ресурсы. Новые технологии переходят от макро к микро (кле­точному, молекулярному, атом­ному) уровням. Это изменяет и методы управления: от грубых, простейших обратных связей ­к длинным, более сложным вза­имодействиям, от организации к самоорганизации.

В настоящее время активно происходит процесс формиро­вания теории риска чрезвычай­ных ситуаций и обеспечения бе­зопасности индивидуума и об­щества в целом. Большой инте­рес представляет направление, в основу которого положены принципы синергетики, теории нелинейной динамики и вре­менных рядов.

Часто использу­ется подход перемещение тех­нологий, когда авторы исполь­зуют наработанные и апроби­рованные методы в одной об­ласти (в частности теории проч­ности и разрушений, теория ав­томатического управления и т.д.) для описания явлений в другой области. Но все суще­ствующие и разрабатываемые методы опираются на компью­терное моделирование рассма­триваемых явлений. В качестве исследуемых, рассматриваются «классические», максимально упрощенные модели сложных явлений, которые часто далеки от реальных, что часто не позво­ляет использовать полученные результаты для практической деятельности Министерства.

Отраслевой подход к пробле­ме обеспечения безопасности, в рамках которого могут суще­ствовать отдельно «железнодо­рожная безопасность» или «нефтяная безопасность», час­то оказывается не эффектив­ным. Во многих случаях созда­ны или разрабатываются еди­ные организационные, информационные, инженерные и науч­ные подходы к обеспечению бе­зопасности.

С одной стороны, оказалось, что во многих сложных систе­мах, к которым относятся и те, в которых происходят редкие ка­тастрофические события, суще­ствует небольшое количество переменных - параметров по­рядка, - изменение которых оп­ределяет динамику всех осталь­ных процессов. При этом мно­жество конкретных "отрасле­вых» деталей часто оказывает­ся несущественно. Ситуация здесь такая же, как с законами физики, которые действуют не­зависимо от ведомственной принадлежности исследуемого объекта.

С другой стороны, в природе и в обществе оказывается не так много единых универсаль­ных сценариев опасного, ката­строфического поведения. На­пример, явление самооргани­зованной критичности, активно исследуемое сейчас нелиней­ной динамикой, характерно для землетрясений, биржевых кра­хов, наводнений, снежных ла­вин, биологической эволюции и еще десятка других областей.

Эти явления порождают одну и ту же статистику и оказываются связанными с одними и теми же механизмами. Аналогичным об­разом дело обстоит с прогно­зом поведения сложных систем. Выявленные в последние годы принципиальные ограничения, касающиеся прогноза, оказы­ваются одними и теми же неза­висимо от природы объекта.

Кроме того, нелинейная ди­намика предлагает междисцип­линарный набор понятий, кон­цепций, образов. Поскольку са­ми опасности и риски стали "междисциплинарными», то по­требность в этом языке в обла­сти обеспечения безопасности сейчас особенно велика.

Наконец, есть общая пробле­ма, с которой современная на­ука справляется неудовлетво­рительно. За небольшим исклю­чением она анализирует, отсле­живает, предсказывает уже из­вестные угрозы. Однако свой­ства мира меняются, появляют­ся новые риски. Они-то и пред­ставляются особенно важными. Они требуют особого внимания и новых идей.

Одним из главных ресурсов, которым располагает наша ци­вилизация в управлении рис­ком, являются новые информа­ционные технологии. Их важ­нейшая часть - математичес­кие модели, использующие формализованное описание, отражающие наш опыт, знание законов природы. Поэтому со­вершенствование этих моделей - главный шанс научиться ра­ботать на опережение угроз и опасностей.

Для многих сложных соци­альных и организационных си­стем стало возможным не дик­товать решения, направленные на защиту интересов отдельно­го человека, а создавать усло­вия для естественного их воз­никновения.

Одна из основных задач Ми­нистерства определение рис­ков для индивидуума и для об­щества в целом, связанных с чрезвычайными ситуациями, вызванными авариями катаст­рофами и стихийными бедстви­ями, разработка и реализация мероприятий по их снижению.

Риски, связанные с чрезвы­чайными ситуациями, вызван­ными авариями катастрофами и стихийными бедствиями со­ставляют часть полной группы событий характеризующих жизнь общества и индивидуу­ма. В обществе в целом и в жизни каждого индивидуума в частности существует значи­тельное количество рисков обусловленных другими факто­рами (болезни, войны, нацио­нальные конфликты, несчаст­ные случаи и т.д.). Причем не­обходимо отметить, что, как правило, риски взаимозависи­мы, поэтому задача определе­ния приближенной (реальной) нормы риска практически не разрешима, а речь может идти лишь об определении чистой нормы риска. Для того чтобы правильно понимать уровень рисков связанных с чрезвычай­ными ситуациями, вызванными авариями катастрофами и сти­хийными бедствиями необхо­дима разработка методическо­го аппарата для решения зада­чи анализа конкурирующих ри­сков в масштабе государства, что позволит объективно опре­делить место и функции каждо­го элемента системы преду­преждения и ликвидации чрез­вычайных ситуаций.

Многие аварии и природные катастрофы - от столкновения кометы Шумейкера-Леви с Юпитером до Чернобыльской аварии - демонстрируют целый ряд эффектов, явлений, меха­низмов, ранее неизвестных на­уке. Это, на первый взгляд, обесценивает исследования, ранее проводившиеся в этих об­ластях, и ставит под вопрос са­му ценность математического и иного моделирования.

Здесь существует принципи­альный методический момент - для многих аварий и кризисных ситуаций полномасштаб­ный натурный эксперимент принципиально невозможен.

К тому же экономика, социум, техносфера часто представля­ют собой уникальные, необра­тимо развивающиеся системы. Имея дело с ними, мы обрече­ны на гораздо более фрагмен­тарное и приблизительное зна­ние, чем - то, которое доступ­но в случае более простых объ­ектов, допускающих экспери­ментальное изучение.

Поэтому приходится иссле­довать отдельные механизмы и процессы, которые играют клю­чевую роль в катастрофах, на более простых модельных объ­ектах (зачастую даже относя­щихся к другой области науки) и далее из этих фрагментов со­здавать целое.

Возможность поставить ком­пьютерный эксперимент, про­вести достаточно подробное имитационное моделирование значительно расширили воз­можности исследователей.

Можно проследить десятки и сотни компьютерных катастроф, чтобы найти способы предот­вращения реальных. Кроме то­го, существуют две важные вза­имосвязи. Первая - компьютер­ные модели помогают создать обучающие программы, трена­жеры, комплексы для обучения персонала, помогающие эф­фективно действовать в кризис­ных ситуациях. Вторая - они ча­сто показывают, какую инфор­мацию и в каком объеме следу­ет собирать.

Арсенал имеющихся матема­тических моделей в России и в мире, как показали научные ис­следования в рамках ГНТП «Бе­зопасность», явно недостато­чен. Однако без таких моделей, которые находятся гораздо бли­же к фундаментальной науке, чем к инженерным разработ­кам, риск принимаемых реше­ний был бы гораздо больше ­реальные угрозы усугублялись бы нашим незнанием.

Коренные изменения в обла­сти обеспечения безопасности, происшедшие в последние де­сятилетия, делают сейчас акту­альной проблему построения нового поколения моделей.

Решение любой практической задачи с помощью теории веро­ятностей, требует ее формули­ровки в вероятностных терми­нах. Но перевод в вероятност­ные термины сводится к пост­роению математической модели этой задачи. Имеется много способов построения матема­тических моделей таких задач, но в каждом случае требуется построить упрощенную модель объекта и сохранить ее адекват­ность реальному объекту, тем не менее, часто такая модель сама по себе настолько слож­на, что возникают чисто мате­матические трудности при по­лучении требуемого решения.

В некоторых случаях адекват­ность модели может быть про­верена эмпирическим путем, но, как правило, проверка тако­го рода практически невозмож­на и требуется работа широко­го круга специалистов различ­ного профиля, для того чтобы механизм, постулированный в модели, удовлетворительным образом соответствовал изуча­емому явлению. Степень соот­ветствия между математичес­ким решением и характером яв­ления зависит от адекватности модели, однако может не соот­ветствовать самому явлению, что требует дальнейшей корректировки математической мо­дели явления.

Без построения таких моде­лей невозможно решение задач изложенных выше.

С целью достижения макси­мально эффективного практи­ческого результата при разра­ботке теории риска и безопас­ности, возможности сравнения и обсуждения результатов, по­лученных различными научны­ми коллективами, требуется разработка единой системы ис­ходных данных для формирова­ния математических моделей чрезвычайных ситуаций и опас­ных природных явлений и вы­бора их приоритетов. Система исходных данных должна быть согласована со всеми заинте­ресованными ведомствами, что позволит избежать конфликт­ных ситуаций в дальнейшем. Создание такой системы исход­ных данных позволит значитель­но упростить и формализовать процесс управления рисками чрезвычайных ситуаций.

С другой стороны, если речь идет о крупных катастрофиче­ских событиях, то обычно они редки, и поэтому статистики для оценки вероятностей его на­ступления недостаточно, а в случае новых технологий ее просто нет. Основной подход здесь состоит в том, чтобы по результатам мониторинга по статистике малых событий той же природы, судить о вероят­ности катастроф.

Например, по данным о сейс­мической активности, о «малых землетрясениях», приходится судить о частоте разрушитель­ных землетрясений в данном регионе.

Кроме того, встает пробле­ма, связанная с уникальностью ситуации или с тем, что приня­тые решения могут принципи­ально ее изменить. То есть и вы­игрыши, и вероятности, и усло­вия принятия решений для вто­рой попытки реализовать какой-­либо проект могут оказаться со­вершенно не такими, как для первой.

Мо­дели для управления риском чрезвычайных ситуаций можно раз­делить на следующие группы.

Глобальный уровень

Поскольку глобальные про­блемы являются источниками многих природных и техноген­ных катастроф, то управление риском чрезвычайных ситуаций глобального масштаба во мно­гом зависит от параметров би­осферы и техносферы как еди­ной глобальной системы.

Этот круг причинно-следст­венных связей отражают по­явившиеся в 60-х 70-х годах мо­дели мировой динамики.

По-ви­димому, первая модель такого класса была предложена А.Са­харовым, позволяющая оценить влияние проведения ядерных взрывов в атмосфере на изме­нение смертности в мире,

а так­же модель Дж.Форрестера, в которой фигурировали такие переменные, как «производст­во», «загрязнение», «население» и др.., характеризующие мир в целом. Большое влияние на об­щество оказала книга Р.Медо­уза «Пределы роста», где также рассматриваются возможные варианты развития цивилиза­ции при различных выбранных стратегиях и управляющих воз­действиях. Модели такого типа сыграли важную роль в осозна­нии того, что предшествующая траектория расширенного воспроизводства, «все более пол­ного удовлетворения растущих потребностей» зашла в тупик. Они широко обсуждались в раз­личных экологических изданиях. Однако они могут сыграть важ­ную роль и в теории управле­ния, риском.

Продолжительность жизни, статистика смертности, соци­альные последствия бедствий и катастроф, вред, причиняе­мый техникой природе, разви­тых и в развивающихся странах существенно отличаются. Есть болезни богатых и болезни бед­ных государств. При одной стратегии развития мирового сообщества как целого эти раз­личия будут сглаживаться при другой - нарастать (что и проис­ходит сейчас). В настоящее врем большую популярность, получили идеи устойчивого раз­вития. Одним из элементов этой стратегии является смягчение последствий возможных бедст­вий и катастроф. Исключитель­но важным представляется кон­кретный анализ всей предлага­емой стратегии устойчивого развития и блока, связанного с бедствиями. Очевидно, цена за изменение курса развития ци­вилизации будет велика. Но для того, чтобы всерьез говорить об этой концепции, важно оце­нить ее и понять, кто и какую долю расходов будет нести. Без этого подобные проекты оста­нутся благими пожеланиями.

Другой класс моделей этого же уровня связан с влиянием отдельных катастроф на буду­щее человечества. Одним из на­иболее ярких примеров таких моделей является глобальная модель атмосферы, океана, би­осферы, построенная коллек­тивом исследователей из Вычислительного центра Акаде­мии наук под руководством Н.Н.Моисеева. Эта модель поз­волила оценить климатические последствия полномасштабно­го обмена ядерными ударами. Математическая модель пока­зала, что выброс значительного количества пыли и сажи в атмо­сферу может привести к «ядер­ной ночи» или даже к «ядерной зиме», что может на долгий срок изменить глобальную циркуля­цию атмосферы и погубить би­осферу. Эта модель позволила также дать прогноз климатиче­ских изменений, обусловлен­ных ростом содержания угле­кислого газа в атмосфере.

Модели такого типа стали широко использоваться в связи с проблемой трансграничного переноса - оценкой того, какие страны и какой вклад вносят в загрязнение воздуха или воды на данной территории и какие издержки на них можно возло­жить последствия гигантских извержений вулканов, падения больших астероидов на Землю также анализировались в рам­ках подобных описаний.

Ряд воздействий, которые но­сят иной характер, также имеют глобальное значение. В частно­сти, набор первоочередных проблем, которые приходится решать мировому сообществу, кардинально зависит от числен­ности населения планеты. По­этому глобальные демографи­ческие модели также оказыва­ются непосредственно связаны с риском и безопасностью. По-­видимому, управляющими воз­действиями здесь могут слу­жить меры, направленные на внедрение более эффективных технологий, на повышение уровня образования и изменение стереотипов массового со­знания.

Следует подчеркнуть, что на­учное сообщество в настоящее время не представляет себе всех окон уязвимости нашей ци­вилизации. Малые воздействия способны сейчас менять мно­гие системные свойства наше­го мира. Например, радикально изменились возможности и уро­вень защиты глобальных ком­пьютерных сетей с появлением компьютерных вирусов. По ме­ре того как роль информацион­ной инфраструктуры будет воз­растать, данный класс рисков может стать еще более важным. Этот классический пример по­казывает, что опасности и рис­ки могут исходить от человека, не порождаясь какой-либо тех­нологической необходимостью.

Глобальные системы теле­коммуникаций открывают прин­ципиальные возможности для тотального контроля. Естест­венно предположить, что актив­но будут создаваться и средст­ва противодействия. Это озна­чает появление новых рисков. Ряд экспертов полагает, что од­ной из главных арен противо­стояния в следующем веке ста­нет информационная сфера, об­ласть смыслов и ценностей. По­следние становятся гораздо бо­лее важным объектом, чем ин­формация сама по себе. Несмо­тря на отдельные модели, адек­ватного описания этих важней­ших процессов пока нет.

Многие современные опас­ные технологии и связанные с ними риски были вызваны к жизни военным, идеологичес­ким, этническим, геополитиче­ским противостоянием стран и регионов. Число жертв такого противостояния даже в наше время несравнимо с числом по­гибших в результате аварий и стихийных бедствий.

Поэтому ряд моделей стратегической стабильности, безусловно, мо­жет быть отнесен к моделям уп­равления риском глобального уровня.

Государственный уровень

До недавнего времени клю­чевыми инструментами для про­гнозирования развития страны и планирования на различные сроки служили макроэкономи­ческие модели.

В таких моде­лях последствия бедствий и ка­тастроф игнорировались, либо учитывались как малые поправ­ки. Однако в последние годы ситуация изменилась и, веро­ятно, факторы, учитывающие риск и неопределенность, ста­нут неотъемлемым атрибутом этих моделей. Причин для это­го несколько.

Чем меньше валовой внут­ренний продукт (ВВП), тем большая его доля, как показы­вает статистика, идет на ликви­дацию последствий катастроф и стихийных бедствий. Если в развитых странах эта доля со­ставляет 3-5%, то известное землетрясение в Никарагуа в 1972 г. нанесло ущерб, превы­шающий весь ВВП страны.

Как известно, ВВП России в последнее десятилетие значи­тельно сократился. Если в 80-х годах страна занимала второе место в мире по этому показа­телю, то сегодня она находится на 15-й позиции и на 109-м ме­сте по ВВП на душу населения. Сейчас возможна такая ситуа­ция, что существенное сокра­щение числа аварий и смягче­ние последствий катастроф мо­жет дать эффект существенного увеличения бюджетной со­ставляющей расходуемой на развитие и социальные нужды. Рост масштабов катастроф де­лает их все более заметным фактором экономической жиз­ни. Достаточно напомнить об объеме затрат Советского Сою­за на ликвидацию последствий Чернобыльской аварии.

Устойчивость общества по отношению к бедствиям непо­средственно зависит от состо­яния экономики. Она же, в слу­чае слабой экономики, непо­средственно зависит от миро­вой конъюнктуры. Ее измене­ние может быть сравнимо с по­следствиями крупной войны.

Глобальные климатические изменения привели к тому, что урожаи во многих районах рис­кованного земледелия стали го­раздо менее стабильными (за­сухи в одних местах, ливни и на­воднения в других, подъем уровня водоемов и Т.Д.).

Три последних фактора при­водят к тому, что традиционные для макроэкономики перемен­ные (стоимость основных фон­дов, доходы бюджета и др.) ста­новятся случайными величина­ми. Это приводит к необходи­мости разработки своеобраз­ной «макроэкономики риска».

Другой класс моделей связан с технологической политикой национального уровня, с изме­нением структурной политики. Характерный пример - страте­гия развития топливно-энерге­тического комплекса. Здесь есть широкий спектр альтерна­тив. От полного отказа от атом­ной энергетики и рисков, свя­занных с ней (по этому пути сей­час идут в Швеции), до ее фор­сированного развития (во Франции атомные электростанции дают более 70% энергии). Каждый из способов промыш­ленного получения энергии имеет свои недостатки и несет свои опасности (загрязнение окружающей среды кислотны­ми дождями и потребление не­восполнимых ресурсов для теп­ловых станций, затопление больших территорий, сложные и дорогие технологии поддержа­ния в рабочем состоя­нии плотин для ГЭС). Решения в этой сфере должны основываться на моделях типа «управление ре­сурсами». При этом управлять приходится не только финансо­выми потоками и материальны­ми ресурсами, но и связанными с ними рисками.

Еще один класс моделей свя­зан со структурой государст­венного управления. Многие крупные государства имеют фе­деративное устройство. Встает вопрос о взаимодействии субъ­ектов федерации в области ри­ска и безопасности. Типичный пример - неурожай или стихий­ные бедствия, поразившие ряд регионов. Очевидная идея со­стоит в страховании террито­рий, в трансфертных платежах, которые направляют благопо­лучные субъекты пострадав­шим. Математическое модели­рование в этой важной области только начато. Вместе с тем на­до отдавать себе отчет, что ре­гиональное страхование и трансферты будут эффективны, если бедствий такого масштаба достаточно мало, а благополуч­ных субъектов много.

Длинные цепи причинно-­следственных связей, упоми­навшиеся выше, могут быть ис­ключительно важны на харак­терных временах в десятки лет. К таким связям относятся социальные, связанные с пенси­онным обеспечением, с помо­щью пострадавшим во время бедствий. Здесь нужны моде­ли, которые бы учитывали пси­хологические и социально-пси­хологические факторы. В самом деле, должно ли государство только накормить и обогреть пострадавшего и оказать ему медицинскую помощь или также взять на себя заботу по его дальнейшему трудоустройству или обеспечению жильем? В разных странах политика раз­лична. Она определяется не только уровнем жизни общест­ва, но и традициями, социаль­но-психологическими фактора­ми, ролью государства в жизни человека. Управляя уровнем со­циальных гарантий, мы управ­ляем отношением большой про­слойки людей к системообра­зующим ценностям.

Большой класс математиче­ских моделей можно назвать моделями мониторинга феде­рального уровня. Эти модели лежат в основе всех систем сбора и анализа информации, систем прогноза, на основе ко­торого и должны приниматься решения.

Системы космического на­блюдения, сеть сейсмостанций и метеостанций и др. опреде­ляются тем, какая информация и в каком объеме нам нужна. Это диктуется теми представ­лениями о стихийных бедствиях и катастрофах, которыми мы располагаем. А они, в свою оче­редь, опираются на математи­ческие модели. В моделирова­нии ряда стихийных бедствий получен определенный про­гресс, который, вероятно, при­ведет к успехам и в предсказа­нии опасностей.

Регионально-отраслевой уровень

Модели этого уровня пред­ставляются особенно важными, поскольку основная тяжесть ра­бот по предупреждению угроз и наибольшие возможности для смягчения последствий бедст­вий относится именно к нему. Система защиты населения и территорий в Российской Фе­дерации обеспечивается рас­пределенной системой сил, средств, органов управления, информационных центров. Мо­дели управления риском пред­назначены для этих структур.

К ним относятся, прежде все­го, экономические модели уп­равления риском для террито­риально-производственных комплексов, которыми распо­лагают субъекты федерации. Цель этих моделей - оценить опасности существующих объ­ектов, меры по предупрежде­нию аварий и катастроф и по­строить систему приоритетов. При этом модели должны да­вать и оценки возможного ущерба, если те или иные меры не будут приняты. Работа над проектом обсуждаемой ФЦП показала неудовлетворитель­ное положение дел в части, ка­сающейся приоритетов. Общая сумма заявленных субъектами мероприятий превысила 10% государственного бюджета. Это означает, что срочные, перво­очередные проекты оказались не отделены от второстепенных. Модели и системы поддержки принятия решений здесь были бы очень полезны.

В рамках отрасли эти модели условно можно отнести к клас­су моделей «оптимальный ре­жим обновления оборудова­ния». Обычные модели этого типа ориентированы только на эко­номическую эффективность. Для управления риском этого недостаточно. Эти модели должны отражать состояние промышленных объектов и ин­фраструктуры в данной отрасли, давать прогноз ожидаемого числа рисков и аварий и позво­лять оценивать экономический эффект от различных стратегий повышения устойчивости рабо­ты отрасли. Традиционная за­дача здесь состоит в определе­нии того, какую долю оборудо­вания и инфраструктуры следу­ет обновить при данном уров­не инвестиций, оптимизируя и экономическую эффективность, и уровень безопасности.

Кроме того, на региональном уровне обычно есть свои сис­темы мониторинга, свои источ­ники опасности: загрязнение окружающей среды различны­ми опасными химическими ве­ществами, опасности характер­ных для региона наводнений или эпидемий и т.д. Здесь су­ществует большой набор уже построенных и апробированных моделей, и задача часто сво­дится к их разумному выбору и привязке к реалиям региона.

Сценарно-объектовый уровень

Каждый опасный объект, как правило, имеет свои особенно­сти, свой набор проектных и за­проектных аварий и катастроф. Современные средства мате­матического моделирования для большинства из них (взры­вы, разливы сильнодействую­щих ядовитых веществ и т.д.) позволяют выяснить типовой сценарий аварии, характерную картину ее разных стадий. На этой основе обычно легче пла­нировать спасательные рабо­ты. Модели позволяют, как пра­вило, выяснить "окна уязвимо­сти» предприятий или тер­риторий.

Управление любым процес­сом или объектом предполага­ет полную информированность о его состоянии. Решение про­блемы эффективного управле­ния рисками чрезвычайных си­туаций требует эффективного мониторинга всех факторов, так или иначе способствующих возникновению чрезвычайных ситуаций.

Мониторинг должен обеспе­чивать систему управления ри­сками чрезвычайных ситуаций показателями позволяющими осуществлять долгосрочное (стратегическое), среднесроч­ное (тактическое) и краткосроч­ное (оперативное) прогнозиро­вание возможности возникно­вения чрезвычайных ситуаций.

При наличии мониторинга процесса или объекта, в крити­ческой ситуации имеется воз­можность прекратить его экс­плуатацию, если велика веро­ятность прогноза возникнове­ния чрезвычайных ситуаций. В различных областях совре­менной технологии использу­ются такие принципы монито­ринга и прогнозирования либо их комбинации. Тем не менее, следует обратить внимание еще на одну особенность - возмож­ное изменение со временем свойств проце