Коллективизация сельского хозяйства

Коллективизация в СССР — объединение мелких единоличных крестьянских хозяйств в крупные, коллективные путем производственной кооперации.

Первые коллективные хозяйства стали возникать еще на рубеже 1917–1918 гг. Тогда же определились и три их формы, различающиеся степенью обобществления:

• ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли);
• артели (обобщены основные средства производства: земля, инвентарь, скот, включая мелкий скот и птицу);
• коммуны (большая степень обобществления производства и даже быта).

В первые годы преобладали артели и коммуны, но в период нэпа количество колхозов резко сократилось. В 1926 г. они объединяли около 1% крестьянских хозяйств, причем преимущественно бедняцких. Одновременно, как один из возможных способов социалистического переустройства деревни, рассматривается создание государственных хозяйств, напрямую субсидируемых из казны (совхозов).

Кооперативный план предусматривал преобразование сельского хозяйства на основе коренной технической реконструкции, подъема общей культуры деревни. К середине 20 — началу 30-х гг. объективный ход социально-экономического развития страны поставил государство перед необходимостью решения этих вопросов. Хозяйствование на мелких клочках земли с помощью примитивных орудий обрекало крестьян на тяжелый ручной труд, обеспечивая им всего-навсего поддержание существования, бесконечное воспроизводство все тех же отсталых условий труда и быта. Низкий уровень сельскохозяйственного производства сдерживал общее экономическое развитие страны, ставил серьезные преграды начавшейся индустриализации.

Круг вопросов, связанных с историей коллективизации, весьма широк. Здесь и развитие сельского хозяйства в условиях нэпа, и расслоение крестьянства, сохранение в его среде кулачества на одном полюсе, бедноты и батрачества — на другом, и развитие кооперации, и внутрипартийная борьба вокруг вопросов, связанных с путями и темпами социалистических преобразований.

У исследователей не вызывает сомнений, что индустриальный рывок тяжело отразился на положении крестьянских хозяйств. Кроме того, страна в середине 20-х гг. оказалась на грани экономического и политического кризиса. Причинами создавшегося положения являлись:

• возбуждение недовольства сельского населения из-за чрезмерного налогового обложения;
• непомерное увеличение цен на промышленные товары и одновременное искусственное занижение государственных закупочных цен на продукты сельского хозяйства («ножницы цен»), вследствие чего крестьяне, чтобы прокормиться, стали выращивать технические культуры в ущерб производству продуктов питания, уходили на лесоразработки или стройки либо занимались кустарными промыслами;
• низкие закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию, разорявшие бедняков и середняков (кулаки дробили свои хозяйства в целях сокрытия доходов);
• нехватка продовольственных товаров, приводившая к повышению на них рыночных цен, что наносило удар по городскому населению;
• сокращение посевных площадей, обусловливавшее сокращение закупок сельскохозяйственной техники.

В конце 1927 — начале 1928 г. разразился хлебный кризис, под угрозу были поставлены продовольственное снабжение городов, планы экспорта и импорта, план индустриализации (об остроте этого кризиса свидетельствует, например, введение в 1928 г. карточной системы распределения продуктов питания в городах). Государство, с одной стороны, вынуждено было прибегнуть к чрезвычайным мерам в области хлебозаготовок, а с другой стороны, взять курс на сплошную коллективизацию.

В декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) определил, что коллективизация должна стать основной задачей партии в деревне. До сих пор прочно сохраняется один из исходных стереотипов сталинской концепции, будто этот партсъезд провозгласил «курс на коллективизацию». Однако такая трактовка его решений соответствует скорее последующей практике, а не их подлинному содержанию. В действительности же на съезде речь шла о развитии всех форм кооперации, о том, что перспективная задача постепенного перехода к коллективной обработке земли будет осуществляться «на основе новой техники (электрификации и т. д.)», а не наоборот: к машинизации на основе коллективизации. Ни сроков, ни тем более единственных форм и способов кооперирования крестьянских хозяйств съезд не устанавливал (В.П. Данилов).

Точно так же решение съезда о переходе к политике наступления на кулачество имело в виду последовательное ограничение возможностей крестьянских хозяйств, их активное вытеснение экономическими методами, а не методами разорения или принудительной ликвидации. Кулацкими считались хозяйства, применявшие наемный труд и машины с механическим приводом, а также занимающиеся торговлей (в 1929 г. на их долю приходилось 2,5–3% общего числа крестьянских дворов).

Задачи наступления на капиталистические элементы и в городе и в деревне формулировались с большой осторожностью: обеспечить относительное сокращение при еще «возможном абсолютном росте».

В конце 20-х гг. в стране было немало противников немедленной и быстрой коллективизации крестьянских и казачьих хозяйств, которые убедительно аргументировали свою точку зрения. Вне правящей партии это были крупные ученые-экономисты Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов. В рядах ВКП(б) предостерегали против поспешной коллективизации Н. И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский и многие другие. В борьбе противоположных точек зрения на XV съезде ВКП(б) (апрель 1929 г.) фактически была выработана компромиссная точка зрения. Суть ее заключалась в признании правомерности и долговременности развития в деревне мелких крестьянских хозяйств и в оказании им государством всесторонней помощи. При этом признавались «ограниченные возможности» мелкого крестьянского хозяйства и предлагалось в перспективе неторопливое развитие более производительных коллективных хозяйств.

Однако эти умеренные планы социалистических преобразований были отвергнуты находившейся у власти в ВКП(б) и советском государстве группой И.В. Сталина. Вопреки коллективно принятым решениям, Сталин в своих выступлениях, главным образом на секретных совещаниях, потребовал ускорения социалистических преобразований в деревне.

Первоначально тип кооперации не был определен, но уже в марте 1928 г. предпочтение явно отдавалось колхозам (с артельной формой кооперации). В 1928 г. был принят закон «Об общих началах землепользования и землеустройства», предоставлявший колхозам льготы по получению земли и пользованию ею, кредитованию и налогообложению. Ограничивалась аренда земли кулаками, запрещалось выделение на хутора зажиточных хозяйств. В помощь колхозам с ноября 1928 г. создавались государственные машинно-тракторные станции (МТС). Непосредственное руководство колхозным строительством осуществлял секретарь ЦК ВКП(б) по работе в деревне В. М. Молотов. Был создан Колхозцентр СССР, возглавляемый Г.Н. Каминским.

О переходе к созданию коллективных хозяйств Сталин объявил в статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде» 7 ноября 1929 г. Он определил и сроки коллективизации — три года. Таким образом, фактически был взят официальный курс на сплошную коллективизацию крестьянских хозяйств.

Отсутствие четких указаний и законов, на основе которых должен был осуществляться этот процесс, привело к административному произволу. К организации колхозов были привлечены городские жители, плохо знакомые с сельским хозяйством, с традициями деревенской жизни, психологией сельчан («двадцатипятитысячники»).

Ходом коллективизации руководили районные «тройки» — чрезвычайные органы власти, в состав которых входили представители исполкомов, райкомов, ОГПУ. В качестве активистов выступали сельские комсомольцы и коммунисты, ударной силой являлась беднота, которая получила значительные материальные выгоды.

Выделено три зоны коллективизации с различными сроками ее проведения:

1. 1) основные районы товарного земледелия (Поволжье, Северный Кавказ) — один год;
2. 2) Украина, Сибирь, Урал, Центрально-Черноземная область — два года;
3. 3) остальные районы страны — три года.

Главной задачей коллективизации партия провозгласила ликвидацию кулачества как класса. Порядок раскулачивания определялся секретной инструкцией ЦИК СССР и Совнаркома от 4 февраля 1930 г., согласно которой запрещалась аренда земли и наемный труд; кулачество было разделено на три категории:

• кулаков, участников антисоветских движений, предписывалось арестовывать (их дела передавали в ОГПУ);
• зажиточных крестьян, пользовавшихся влиянием, переселять в пределах области или в другие области;
• остальных кулаков расселять на худших землях, вне колхоза.

Раскулаченными оказались не только «крепкие» крестьяне, но и так называемые середняки. В целом в результате раскулачивания из деревни были изгнаны наиболее грамотные, опытные, предприимчивые крестьяне.

Начавшееся в феврале–марте 1930 г. массовое раскулачивание вызвало крестьянские выступления, в которых принимали участие более 700 тыс. человек. Начинается отход крестьянских семей в город, массовый убой скота, восстания.

Чтобы сбить волну нарастающего протеста, Сталин в марте–апреле 1930 г. опубликовал статьи «Головокружение от успехов» и «Ответ товарищам колхозникам». В них вся вина за «перегибы» была возложена на местное руководство. Тогда же, 1 марта 1930 г., был утвержден Примерный устав сельскохозяйственной артели: наряду с «обобществлением» основных средств производства в единоличном пользовании колхозников сохранялись приусадебные земли, мелкий инвентарь, домашний скот, птица. ЦК партии принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». Темп коллективизации снизился, но уже осенью 1930 г. нажим на единоличника вновь усилился.

Коллективизация позволила увеличить количество зерна на рынке. Но трудности с заготовками зерна сохранялись. Забирали не только товарную продукцию, но и семена, а также зерно, предназначенное для оплаты труда колхозников. 7 августа 1932 г. был принят закон «Об охране социалистической собственности», получивший в народе название «закон о пяти колосках».

Голод 1932–1933 гг. приостановил коллективизацию. Стали распространяться мнения о пересмотре политики в деревне. Предлагалось расширить личные подсобные хозяйства. Однако правительство избрало другой путь. С января 1933 г. по ноябрь 1934 г. при МТС действовали политотделы, которые завершили чистку деревни от «классово чуждых элементов». В июне 1934 г. было объявлено о начале нового, завершающего, этапа коллективизации. Повышены ставки сельхозналога с единоличников. На 50% увеличились нормы обязательных поставок государству по сравнению с колхозниками.

В начале 1935 г. на II съезде колхозников констатировалось, что 99% всех обрабатываемых земель в стране стали «социалистической собственностью». Примерно к 1937–1938 гг. коллективизация фактически завершилась (93% крестьянских хозяйств были объединены в колхозы).

В целом на сельское хозяйство распространялись принципы хозяйствования, ранее утвердившиеся в государственном секторе промышленности: уравнительность, жесткая централизация.

Ломка социальных отношений сопровождалась разрушением производительных сил, гибелью миллионов голов рабочего и продуктивного скота, главное же — разрушением человеческих отношений и крахом святых идеалов. Эти изменения оказали глубочайшее влияние на крестьянство.

Во-первых, поддавшись призывам к вступлению в колхозы и обобществлению средств производства, крестьянство фактически оказалось обмануто, так как было отчуждено от средств производства и утратило всякое право на них.

Во-вторых, был нанесен мощный удар по крестьянскому чувству собственника, так как крестьяне были лишены права распоряжаться результатами своего труда, произведенной продукцией, судьбу которой стали решать местные партийные и советские власти.

В-третьих, формально считавшиеся (по Уставу сельхозартели) хозяевами колхоза, колхозники фактически решали второстепенные вопросы жизни и быта коллектива, так как решение всех принципиальных вопросов оказалось в руках руководящих партийных и советских органов.

В-четвертых, колхозник потерял даже право самостоятельно решать вопрос о том, где он хотел бы жить и работать (на это требовалось разрешение властей).

Закономерный вопрос, возникающий при изучении данной проблемы: нужна ли была коллективизация в СССР?

По мнению Е.Н. Осколкова, в современных исследованиях определились три точки зрения по этому вопросу. Часть исследователей и публицистов безоговорочно отрицает правомерность коллективизации, утверждая, что она свернула крестьянство с естественного исторического пути, продвигаясь которым по вехам, проложенным П. А. Столыпиным, Россия сформировала бы мощный сельскохозяйственный фермерский сектор.

Другие исследователи считают, что столыпинский путь фермеризации сельского хозяйства России был слишком тяжелым и длительным, так как сопровождался разрушением общины, разорением большинства крестьян.

Наконец, часть специалистов утверждает, что само российское крестьянство в силу исторической традиции, экономической слабости, натурального производства, плохой вооруженности сельскохозяйственным инвентарем и скотом вряд ли могло в обозримый срок модернизировать производство, и поэтому коллективизация была объективно необходима для большинства бедноты и середняков.

Однако исследователи полагают, что ее нельзя было проводить столь быстрыми темпами, включая в колхозы все сельское население и применяя насилие (фактически происходил процесс «вторичного закрепощения крестьянства»).

Исторический опыт свидетельствует, что сами колхозы, утратив большинство свойств сельскохозяйственной артели, превратились в своеобразные государственные предприятия, подчиненные местным органам власти и партии. Вероятный путь развития деревни — добровольное создание самими крестьянами различных форм организации производства, свободных от государственного контроля, строящих свои отношения с государством на основе равноправия, при поддержке государства, с учетом рыночной конъюнктуры.