2014-02-02
2025
Оружие в качестве предмета преступления в русском уголовном праве было названо еще в Русской Правде. Краткая ее редакция гласит: «Аще поиметь кто чюжь конь, любо оружие, любо порт, а познает в своемъ миру, то взяти ему свое, а 3 гривне за обиду»[7] («если украдет кто чужого коня либо оружие, либо одежду, а хозяин об этом узнает, то он берет свое назад, а также штраф в три гривны за обиду»). Можно сделать принципиальный для последующего исследования вывод, что оружие во время Киевской Руси, а также в последующее время, рассматривалось наравне с другими предметами гражданского оборота и ценилось достаточно высоко в этом качестве (на уровне коня, например). Первый в России достоверный случай осмотра врачами огнестрельной раны на трупе кравчего датского принца Вольдемара, полученной из пищали во время охоты в подмосковном лесу, относится к 1644 году. Результаты исследования врачи описали так: "...Кравчий ранен из пищали, рана под самым правым глазом, и оне доктуры в ту рану щупом щупали, а пульки не дощупались, потому, что рана глубока, а то подлинно, что пулька в голове"[8].
|
|
|
Дальнейшее развитие отечественного законодательства об ответственности за незаконный оборот оружия получило в начале XVIII века в так называемом военном законодательстве Петра I, что было связано с бурным развитием общества и новыми задачами, которые ставило перед собой государство: мобилизация всех возможностей для борьбы с внешними врагами, установление жесткой дисциплины, формирование профессиональной армии. Наиболее показательными в этом отношении правовыми нормативными актами являются Артикул воинский с кратким толкованием от 26 апреля 1715 года[9] и Морской устав от 13 января 1720 года[10], которые совмещают в себе дисциплинарные, уголовные и административные нормы. Группе преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, посвящена глава VI Артикула воинского под названием "О воинских припасах, ружье, мундире, о потрате и небрежении онаго" (артикулы 56-59)[11].
Следующим этапом развития законодательства об уголовной ответственности за незаконный оборот оружия в XVIII веке стал запрет на его ношение. В ст. 213 Устава Благочиния или полицейского от 8 апреля 1782 г. Екатерины II было сформулировано правило: "Подтверждается запрещение всем и каждому носить орудие, кому узаконение того не дозволяет или предписывает"[12]. В ст. 255 этого Устава, который содержал как уголовные, так и административно - правовые нормы в нынешнем их понимании, указывалось, что " буде кто… в городе учнет носить орудие, кому узаконение того не позволяет или предписывает, с того отобрав орудие без возврата, взыскать пеню дневное содержание рядового и сажать под стражу, дондеже заплатить"[13]. Как можно заключить, государство целенаправленно стало ограничивать ношение подданными оружия с целью исключения его случайного применения и иных тяжких последствий.
|
|
|
В начале XIX века законодательство о запрете оборота оружия не имело никаких изменений в уголовно-правовой регламентации[14]. Следующим важным этапом развития уголовного законодательства об ответственности за незаконный оборот оружия стало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. Оно содержало особое отделение "О противозаконном выделывании и хранении оружия или пороха и нарушений других, для ограждения личной безопасности постановленных правил осторожности", которое входило в главу "О нарушении общественного спокойствия, порядка и ограждающих оные постановлений" и раздел 8 "О преступлениях против общественного благоустройства и благочиния"[15].
Сразу отметим, что впервые в российском уголовном законодательстве четко определены объекты соответствующих преступлений. Родовым назывались общественное благоустройство и благочиние, видовым - общественные спокойствие, порядок и ограждающие их постановления, непосредственным - правила осторожности, установленные для ограждения личной безопасности. Хотя, на наш взгляд, в данном случае объекты были определены достаточно условно и фактически не отражали реальные причины криминализации деяний (особенно в результате дальнейших изменений законодательства, что будет рассмотрено далее), правоведы не относили данные преступления к общеопасным, да и вообще не упоминали о них[16]. Последнее свидетельствует о невысокой оценке их общественной опасности.
Изначально указанное отделение предусматривало следующие преступления, связанные с незаконным оборотом огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. ст. 1241 - 1245, 1247, 1249 Уложения[17]). Первым преступлением указанной группы являлось выделывание запрещенного к негосударственному изготовлению оружия, изготовление без особого разрешения правительства пороха, других огнестрельных веществ, бомб, гранат или иных артиллерийских боеприпасов (ст. 1241). Надзор за приготовлением, хранением, торговлей, перевозкой пороха и других взрывчатых веществ осуществлял Департамент полиции и его структуры[18]. По-видимому, указанный орган делал это и в отношении других предметов вооружения в рамках выполнения функций по охране общественной безопасности и порядка.
В ст. 123 Уголовного уложения 1903 г., повторившей положения ст. 269 Уложения о наказаниях редакции 1845 г., предусматривалась ответственность за участие в скопище, то есть "соединении ради общих действий или ради общей цели более или менее значительного числа лиц", которое захватило, разграбило или разрушило склад оружия или военных припасов, оружейный или орудийный завод, укрепленное место, военное судно и т.д. либо употребило для своих насильственных действий взрывчатые вещества[19]. Анализируя эту норму, можно сделать вывод, что в данном случае фактически карались массовые беспорядки, но не собственно действия с оружием. Комментируя указанную норму, С.В. Познышев приводит следующее имеющее для нас интерес определение: " под оружием… разумеется всякое опасное орудие, пригодное для нападения или защиты и, притом, опасное для жизни не только вообще, но и в данном случае"[20]. Других норм, относящихся к ответственности за незаконный оборот предметов вооружения, Уголовное уложение 1903 г. не содержало.
Главным выводом, который можно сделать из анализа прошлого законодательства России об ответственности за незаконный оборот предметов вооружения, является то, что преступления рассматриваемой группы не представлялись ни законодателю, ни ученым значительно опасными, если они не были сопряжены с подготовкой к антигосударственным действиям. Также следует отметить, что рассмотренные деяния были криминализированы в немалой степени в целях защиты правящего режима, определенных форм государственных монополий, а, следовательно, и интересов казны, а не только в силу признания предметов вооружения общеопасными либо для охраны личной безопасности подданных Российской империи.
|
|
|
Новый этап в развитии юридических наук открыла Октябрьская революция. Характерным для этого периода является то, что роль законодательных актов вполне могли приобретать и правоприменительные акты, а также инструкции советских государственных деятелей. Так, 9 августа 1918 года В.И. Ленин пишет письмо в Нижегородский Совет депутатов следующего содержания: ""В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание… Надо действовать вовсю, массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия…. Смена охраны при складах, поставить надежных"[21]. Не приходится сомневаться, что подобные циркуляры локального действия вполне могли исполняться - страна была в критическом состоянии, буквально на военном положении. Между тем это первое директивное упоминание об ответственности за незаконный оборот оружия в советском государстве. Советское государство с первых же дней своего существования установило жесткий контроль над оборотом оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, "закрыв все пути к их незаконному приобретению и владению, особенно представителями свергнутых классов"[22].
Теоретическое обоснование подобному подходу дала первая советская Конституция РСФСР 1918 года, в которой говорилось, что "в интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися массами и устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров декретируется вооружение трудящихся, образование Красной Армии рабочих и крестьян и полное разоружение имущих классов"[23]. Поэтому в условиях отсутствия специальной регламентации эта конституционная норма действовала как источник права.
|
|
|
Советское государство в первые годы своего существования не имело единого кодифицированного источника административного права. На начальном этапе истории советской России разрешалось использовать законы свергнутого строя, а основанием привлечения к административной ответственности часто служила общественная опасность того или иного конкретного деяния[24].
В некоторых местностях принимались даже небольшие местные кодексы и устанавливались процессуальные правила разбирательства гражданских споров и уголовных дел. Так, в постановлении Совета Кузнецкого уездного комиссариата Томской губернии 1918 г.[25], своего рода местном уголовном праве, предусматривалось 20 различных составов преступлений. Среди них и такой как “содержание огнестрельного боевого оружия без надлежащего на то разрешения”. За это деяние предусматривалось наказание в виде штрафа до 1500 рублей или заключение в тюрьму на срок до трех месяцев. Не строгие вид и размер наказания за названное деяние объясняется, видимо, тем, что по представлениям того времени опасность его без приготовления к контрреволюционным действиям считалась значительно меньшей, чем общественная опасность преступлений против Советской власти, личности и собственности.
В постановлении Кассационного отдела ВЦИК "О подсудности революционных трибуналов" от 6 октября 1918 г. по поводу подсудности дел о незаконном обороте оружия[26] было предусмотрено, что подлог документов на право хранения оружия всегда относится к суду революционных трибуналов. Кроме того, в этом постановлении указывалось, что приговоры местных трибуналов недостаточно суровы к этим преступлениям, и кассационная инстанция часто увеличивает наказание. Из сказанного выше можно сделать вывод, что высшие органы власти государства акцентировали внимание судов на большой опасности данного деяния. Однако хранение оружия без соответствующего документа или с просроченным документом подлежало суду революционного трибунала только в случае, если при объявлении местности на военном положении оружие не было сдано в установленный срок или не было получено соответствующего разрешения от властей. В противном случае дела о хранении оружия без разрешения или с несоответствующим разрешением подлежали ведению местного суда, если не находили разрешения в административном порядке.
Руководство государства понимало, что оружие в любой момент может быть использовано против революции. В целях изъятия скопившихся у населения оружия и боеприпасов декретом Совнаркома РСФСР "О сдаче оружия" от 10 декабря 1918 г. граждане и учреждения обязывались сдать находившиеся у них исправные и неисправные винтовки, пулеметы, револьверы всех систем и патроны к ним. Ранее выданные разрешения на хранение оружия объявлялись недействительными. Укрывательство оружия, просрочка его сдачи или противодействие сдаче карались лишением свободы на срок от одного года до десяти лет. Должностные лица, виновные в недостаточной активности по сбору указанного оружия или в противодействии его сдаче, подлежали немедленному отстранению от занимаемых должностей с преданием военно - революционному суду[27].
Декретом ВЦИК "Об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении" от 20 июня 1919 г. чрезвычайным комиссиям было предоставлено "право непосредственной расправы (вплоть до расстрела)" за сокрытие в контрреволюционных целях боевого оружия, умышленное уничтожение или повреждение складов воинского вооружения и снаряжения[28].
Декретное" право первых лет советского государства, реагировавшее на наиболее злободневные в конкретный исторический момент проблемы, постепенно стало уступать место систематизированным актам. Требовалась унификация "лоскутного" законодательства[29]. В сфере уголовного права таким актом, решившим проблему систематизации и унификации, стал Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. [30] УК 1922 г. отнес к государственным преступлениям, посягающим на порядок управления, изготовление, приобретение, хранение или сбыт взрывчатых веществ и снарядов без соответствующего разрешения, если не доказана преступная цель учинения этих деяний (ст. 93). Наказание за такие действия было предусмотрено в виде лишения свободы на срок не ниже шести месяцев[31]. После принятия УК 1922 г. декретом СНК "О торговле охотничьим огнестрельным оружием, огнестрельными припасами к нему, об отпуске взрывчатых веществ и детонирующих средств и порядке хранения их" от 9 июля 1923 г. (ст. 4) нарушение установленных таких правил, как открытие торговли охотничьим огнестрельным оружием и огнеприпасами без разрешения органов милиции и ОГПУ, а также отпуск взрывчатых веществ и детонирующих средств вне складов государственных учреждений влекло ответственность по ст. 93 УК[32].
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. в первоначальной редакции[33] изменил вид и размер уголовного наказания за незаконное обращение с предметами вооружения. Так, в соответствии со ст. 182 этого УК изготовление, хранение, покупка или сбыт взрывчатых веществ или снарядов, а равно хранение огнестрельного (не охотничьего) оружия без надлежащего разрешения наказывалось исправительными работами на срок до шести месяцев или штрафом до одной тысячи рублей с конфискацией названных веществ, снарядов и оружия[34].
До начала Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г. проблема ответственности за незаконный оборот предметов вооружения неоднократно оказывалась в центре внимания законодателя, причем исключительно с позиции её усиления. Поэтапно к концу 30-х годов все относящиеся к указанной группе преступления, как и вновь введенные в УК, стали наказываться без каких - либо различий лишением свободы на срок до пяти лет и конфискацией данных предметов. В главе 10 "Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения" УК 1960 г. предусматривал три состава преступления, связанные с незаконным оборотом предметов вооружения[35].
В 1967 г. УК РСФСР был дополнен ст. 2181, в части первой которой устанавливалась уголовная ответственность за хищение огнестрельного оружия (кроме гладкоствольного охотничьего), боевых припасов и взрывчатых веществ в виде лишения свободы на срок до семи лет[36]. Сказанное свидетельствует о все более высокой оценке отечественным законодательством общественной опасности предметов вооружения.
20 июня 1984 г. был введен в действие Кодекс РСФСР «Об административных правонарушениях" В нем были предусмотрены статьи касающиеся оборота оружия.
Действующим законодательством предусмотрены криминалистические требования по ограничениям, устанавливаемым на оборот гражданского и служебного огнестрельного оружия:
На территории Российской Федерации запрещаются:
1) оборот в качестве гражданского и служебного оружия:
· огнестрельного длинноствольного оружия с емкостью магазина (барабана) более 10 патронов, за исключением спортивного оружия, имеющего длину ствола или длину ствола со ствольной коробкой менее 500 мм и общую длину оружия менее 800 мм, а также имеющего конструкцию, которая позволяет сделать его длину менее 800 мм и при этом не теряется возможность производства выстрела;
· огнестрельного оружия, которое имеет форму, имитирующую другие предметы;
· огнестрельного гладкоствольного оружия, изготовленного под патроны к огнестрельному оружию с нарезным стволом;
· кистеней, кастетов, сурикенов, бумерангов и других специально приспособленных для использования в качестве оружия предметов ударно-дробящего и метательного действия, за исключением спортивных снарядов;
· патронов с пулями бронебойного, зажигательного, разрывного или трассирующего действия, а также патронов с дробовыми снарядами для газовых пистолетов и револьверов;
· оружия и иных предметов, поражающее действие которых основано на использовании радиоактивного излучения и биологических факторов; оружия и иных предметов, поражающее действие которых основано на использовании электромагнитного, светового, теплового, инфразвукового или ультразвукового излучения и которые имеют выходные параметры, превышающие величины, установленные в соответствии с законодательством Российской Федерации о техническом регулировании и соответствующие нормам федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения, а также указанных оружия и предметов, произведенных за пределами территории Российской Федерации;
· газового оружия, снаряженного нервно-паралитическими, отравляющими, а также другими веществами, не разрешенными к применению федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения;
· оружия и патронов к нему, имеющих технические характеристики, не соответствующие криминалистическим требованиям федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере внутренних дел, согласованным с федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по оказанию государственных услуг, управлению государственным имуществом в сфере технического регулирования и метрологии;
· электрошоковых устройств и искровых разрядников, имеющих выходные параметры, превышающие величины, установленные государственными стандартами Российской Федерации и соответствующие нормам федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения, а также указанных видов оружия, произведенных за пределами территории Российской Федерации;
· холодного клинкового оружия и ножей, клинки и лезвия которых либо автоматически извлекаются из рукоятки при нажатии на кнопку или рычаг и фиксируются ими, либо выдвигаются за счет силы тяжести или ускоренного движения и автоматически фиксируются, при длине клинка и лезвия более 90 мм;
· гражданского огнестрельного оружия ограниченного поражения с дульной энергией свыше 91 Дж и служебного огнестрельного оружия ограниченного поражения с дульной энергией свыше 150 Дж[37].
