Человек как биосоциальное существо

ЧЕЛОВЕК КАК БИОСОЦИАЛЬНОЕ СУЩЕСТВО

 

В современной науке широко представлены два наиболее общих подхода к проблеме "биологическое - социальное". Первый из них исходит из того важнейшего положения, что " сама природа человека - продукт истории". Второй - основан на жестком отделении социального от биологического, когда, например, новорожденный ребенок рассматривается как чисто биологическое существо, обретающее социальные характеристики исключительно в процессе воспитания в человеческом обществе. При таком подходе социальное и биологическое понимаются как независимые друг от друга, различным образом детерминированные линии развития.

 

Биологическое рассматривается при этом как фундамент, над которым надстраивается социальное, но оно формируется уже после того как этот фундамент завершен и не оказывает на него существенного воздействия.

При этом:

Во-первых, с самого начала в человеке различаются два рода способностей: естественно-природные, в основе своей биологические, и собственно человеческие, высшие, культурно-исторические по своему происхождению способности.

Во-вторых, предполагается, что освоение ребенком культурно-исторического опыта в ходе онтогенеза представляет собой процесс очеловечивания психики ребенка, до этого и без этого остающейся чисто животной психикой.

И, в-третьих, признается, что естественно-природные особенности человека могут обусловливать особенности его развития как индивида, но не влияют на его формирование как личности, которая, в отличие от индивидуальности, имеет исключительно социокультурный характер.

 

При этом происходит как бы " расслаивание " человека с выделением в нем в качестве самостоятельных чисто природных и чисто социальных компонентов, существующих практически независимо друг от друга и поочередно сменяющих друг друга на уровне поведения (как доктор Джекиль и мистер Хайд Стивенсона).

 

Уточнение понятий «биологического» и «социального» для определения предпочтения первой или второй позиции.

 

В большинстве случаев понятия эти либо считаются интуитивно ясными, либо получают тавтологические определения типа: "биологическое, это то, что характерно для жизни и живых систем", а "социальное - то, что характерно для общества и социальных систем". Однако вряд ли оправдано выведение социального за грань живого. Ведь человеческое общество - это результат развития жизни и форма жизнеобеспечения очень сложно организованных, но, тем не менее, живых систем. (Типа вида, биоценоза и т.п., которые являются не суммами индивидуальных живых организмов, а органически связанными жизнеобеспечивающими системами).

 

Не только индивидуальные организмы, но и системы жизнеобеспечения этих организмов (виды, биоценозы и др.) прошли длительный путь развития, подготовивший появление человеческого общества, как наиболее сложно организованной системы подобного рода. Человеческое общество, поэтому, следовало бы рассматривать в сравнении не с живыми системами вообще, а с системами наиболее близкими к обществу, то есть с теми системами, которые формируются на высших уровнях животного царства.

 

Их следует рассматривать в сравнении с сообществами высших млекопитающих. Поэтому и проблему соотношению биологического и социального точнее было бы назвать проблемой соотношения зоологического и социального, понимая под этим соотношение тех форм регулирования общественного поведения, которые характерны для человека, в отличие от форм регулирования общественного поведения высших животных.

 

Основное различие между формами регулирования стадного поведения высших животных и социального поведения человека состоит в том, что взаимоотношения внутри сообщества животных (зоологические "нормы") регулируются инстинктом и фиксируются в генетически закрепленных преобразованиях нервных структур организмов животных.

Отношения в человеческом сообществе регулируются внешними по отношению к организму человека социальными нормами, закрепленными в языке, мифологии, культурных традициях, т.е. в знаковых системах.

 

Таким образом, можно констатировать весьма существенное различие между способами организации взаимодействия индивидов, составляющих общность в случае стада даже наиболее высших животных и способами организации человеческого сообщества. Однако возможно, как уже говорилось, двоякое понимание самого перехода от биологического (зоологического) уровня организации сообщества к социальному.

 

Назовем эти два подхода концепция " надстройки " и концепция " перестройки ".

 

В первом случае социальное "надстраивается" над биологическим (зоологическим) существенно не изменяя его. Биологическое (зоологическое) в человеке продолжает существовать под социальным как его скрытый фундамент, придавленный этажами социальной надстройки, но постоянно сохраняющийся в неизменном виде и постоянно готовый при малейшем ослаблении социального давления вырваться наружу разрушительным потоком древних зоологических инстинктов. Зоологическое не исчезает и даже не изменяется, оно лишь подавляется или маскируется, скрываясь в иррациональных глубинах подсознания как некое животное начало, которое постоянно присутствует в человеке, хотя и не всегда открыто обнаруживается.

 

Во втором случае возникновение принципиально новой формы организации живого рассматривается как нечто более сложное, чем наращивание новых этажей на уже существующий и сохраняющийся в неизменном виде фундамент. В этом случае процесс антропо- и социогенеза рассматривается не просто как надстройка новых этажей на уже завершенном и не изменяющемся основании, но как коренная перестройка всей системы в целом, включая и ее биологические (зоологические) основы.

Если прибегнуть к языку аналогий, то можно указать на то, что в живой природе существует определенная иерархия форм: так многоклеточные выше простейших, животные, в целом, выше растений, млекопитающие выше пресмыкающихся. Однако нигде переход на высшую ступень эволюции не выступает, как простая надстройка еще одного этажа на уже существующем фундаменте. Многоклеточные не есть простая сумма одноклеточных, животные не есть простое эволюционное продолжение растений, а млекопитающие не могут рассматриваться как очередной шаг в эволюции пресмыкающихся, хотя все эти формы есть развивающиеся и усложняющиеся формы живого.

 

Необходимость обеспечения сложнейших функций высокоорганизованного организма требует соответствующей перестройки низших систем, чтобы они смогли обеспечить жизнедеятельность целостной системы высшего уровня. И если мы поставим вопрос о том, что составляет основу эволюционных изменений живых организмов и почему эти изменения рано или поздно затухают, отливаясь в известные нам формы стабильного существования живых систем, то с точки зрения данного подхода мы сможем сформулировать более интересный ответ, чем отнести все изменения на счет случайных мутаций, закрепляемых последующим отбором.

 

Согласно традиционным представлениям, особенности поведения животных обусловлены их телесной организацией. Их нервная система, а значит и психика, определяется строением тела. Инстинкты хищника отличаются от поведения травоядного именно благодаря тому, что они обеспечивают наиболее эффективное использование когтей, зубов и всех прочих смертоносных органов, которые они получили в результате естественного отбора.

Но можно, как говорит, например, Тейяр де Шарден, и перевернуть это отношение, сказав, что "тигр удлинил свои клыки и заострил свои когти потому, что по линии своих предков он получил, развил и передал потомкам " душу хищника ".

То есть, психический потенциал, способный обеспечить сложно организованное энергетически напряженное, агрессивное поведение влияет на телесную организацию, направляя ее эволюцию к тому, чтобы строение тела могло обеспечить максимально эффективное использование этого потенциала. А затухание эволюционного процесса и фиксация устойчивой формы вида происходит, когда телесная организация данного вида в максимальной степени обеспечивает реализацию этого потенциала. В результате достигается равновесие и исчезает "напряженность" между психологическим и морфологическим «полюсами» организма.

 

Развитие представляет собой, таким образом, дифференциацию и реинтеграцию всей конкретной системы, образующей новую целостность, низшие и высшие "этажи" которой образуют функциональное единство, более прочное, чем простое наложение одного на другое.

 

При этом, с одной стороны, события происходящие на высших уровнях немыслимы, если цепь взаимодействий разорвана в нижних звеньях. Так невозможно социальное поведение человека, морфологическое строение или функционирование физиологических механизмов мозга которого имеет серьезные отклонения.

 

Но, с другой стороны, и нарушения процессов социального регулирования поведения, не связанные сами по себе ни с какими физиологическими изменениями нервной системы могут вести к серьезным сбоям в физиологии организма. Так различные фобии, комплексы, неврозы являются причиной многих заболеваний связанных с нарушениями физиологического равновесия организма.

Наиболее ярким примером такой зависимости физиологии от чисто социально-психологических факторов являются достаточно широко распространенные в первобытных обществах случаи смерти, наступающей без видимых физических причин, вследствие нарушения человеком социального запрета - табу. При этом подобный механизм в патогенезе болезней у животных, даже наиболее близких к человеку, практически отсутствует, что, кстати, еще раз свидетельствует о том, что жизнь человека по способу своей организации не только количественно, но и качественно отличается от жизни животного.

 

Ни один живой организм никогда не существует "сам по себе". Он не может ни возникнуть, ни нормально существовать иначе, как в качестве "элемента" той или иной надындивидуальной био-, зоо-, или социосистемы. (Индивид = Атом)

Поэтому эволюцию жизни вряд ли можно понимать как последовательную смену морфологической, психологической и социальной стадий, когда, после формирования достаточно сложного тела, начинается формирование психики, а затем на ее основе происходит формирование систем социального поведения.

 

Нерасчлененное единство морфологического, психологического и социального содержится уже в простейшем живом существе. Сменяется лишь доминирующее влияние этих систем. "Лидирующей" становится та система, на уровне которой осуществляются наиболее сложное и многообразные формы поведения организма. Для высокоорганизованного существа, каким является человек, наиболее сложное поведение реализуется в общении его с себе подобными. (Поскольку именно другой человек выступает для индивида как наиболее сложный предмет из всех, окружающих его, а стало быть, стимулирует и формирование наиболее сложных поведенческих реакций).

 

Поэтому на уровне антропогенеза лидирующим становится социальное. Именно оно дает своего рода "заказ", определяющий требования к организации низших уровней. Когда же они достигают совершенства, обеспечивающего необходимую "степень свободы" в осуществлении функций высшего уровня, эволюция низших уровней постепенно затухает. В этом отношении можно сказать, что процесс антропогенеза осуществляется в соответствии с общими принципами синергетики. Согласно этим принципам, развитие сложных систем не определяется их прошлым, жестко детерминирующим характер и направление развития. Облик системы формируется из будущего, выступающего как ожидаемое устойчивое состояние. Пользуясь синергетической терминологией можно сказать, что социум есть, по отношению к человеку система-аттрактор, в "поле притяжения" которой и осуществляется процесс антропогенеза.

 

Социальное как бы "подтягивает" к себе и физиологию и психологию человека, стимулируя их развитие в тех формах, которые могли бы обеспечить эффективное взаимодействие человека с наиболее сложной частью его жизненного мира - человеческим сообществом.

 

Таким образом, формирование человека как биосоциального существа завершается появлением организма, поведение которого не определяется уже жестко запрограммированной системой биологических инстинктов. В отличие от всех ранее существовавших живых организмов, человек обретает способность исходящими из сферы сознания или эволюционно более древние гуморальные, эндокринные и инстинктивные механизмы регуляции поведения и перестраивать его в соответствии с теми значениями, которые обретают его поступки для его ближайшего окружения.

 

Есть много оснований предполагать, что именно мощное развитие общественных отношений (на переходе от среднего к верхнему палеолиту) обусловило так называемый "второй скачок" в процессе антропогенеза.

 

За сравнительно короткое время (всего несколько десятков тысяч лет - по сравнению с многими сотнями тысяч, а может быть и 1,5 миллионами лет предыдущего развития), при относительно небольшом изменении орудий труда (от позднего Мустье до Ориньяка) произошли глубокие изменения в организации общества. И вместе с тем произошли столь же глубокие изменения в физическом облике древних людей (главным образом в объеме мозга).

Именно к этому времени относится значительное развитие культуры (магических верований, культовых обрядов) и окончательное становление современного типа человека, выработавшего устойчивые формы регулирования своего общественного поведения отличающегося от биологически унаследованного инстинктивного поведения животных.

 

Когда потребности в предметах или действиях нежелательных с точки зрения социума приходили в актуальное состояние, эти объекты начинали вызывать инстинктивные реакции, которые, однако, категорически запрещались и беспощадно карались (инцест) или поощрялись (охота). В результате этого объекты-возбудители становились сильнейшими тормозами (или возбудителями) той инстанции, на которую они первоначально действовали как безусловные раздражители. Ее систематическое торможение, с одной стороны, и систематическое удовлетворение стоящей за ней потребности в ином, общественно установленном порядке - с другой, вело к глубокому угнетению этой инстанции.

 

Возбуждение агрессивности, по отношению к представителям иных видов - необходимое условие охоты, поскольку человек по природе своей не хищник и естественной реакцией на крупное животное для него является скорее страх и бегство, чем агрессия и нападение.

Ритуал. Охота – это социальная форма поведения, вытеснившая исходный биологический инстинкт и закрепленная на бессознательном уровне. А может быть и на генетическом?