Увеселение

Самая обворожительная женщина в Петербурге.

Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девицы.

Лизе (жене Болконского).

Постойте.

Послушайте, милая Анет.

Бедняжка несчастлива, как камни.

Вот выгода быть отцом.

Имеют манию женить.

Дурни.

Много уважения.

Барон Функе рекомендован императрице-матери ее сестрою.

Барон этот ничтожное существо, как кажется.

Вдовствующая императрица.

Аббат Морио.

Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.

Если у вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер.

Я вижу, что я вас пугаю.

Примечания

Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.

Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Наполеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеонова, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.

— C'est un sujet nerveux et bilieux, — сказал Ларрей, — il n'en réchappera pas[365].

Ну, князь, Генуя и Лукка — поместья фамилии Бонапарте.* Нет, я вам вперед говорю, если вы мне не скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист), — я вас больше не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите (франц.). <Переводы, за исключением специально отмеченных, принадлежат Л. Н. Толстому; переводы с французского языка не оговариваются. — Ред.>

Господи, какое горячее нападение!

Прежде всего скажите, как ваше здоровье, милый друг?

Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцева?* Вы всё знаете.

Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли, и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.

Этот пресловутый нейтралитет Пруссии — только западня.*

Кстати, — виконт Мортемар, он в родстве с Монморанси чрез Роганов.*

Кстати, о вашем семействе… составляет наслаждение всего общества. Ее находят прекрасною, как день.

Что делать! Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви.*

Я ваш… и вам одним могу признаться. Мои дети — обуза моего существования.

Что делать?..

девушка… наша родственница, княжна.

Устройте мне это дело, и я навсегда ваш… как мой староста мне пишет.

моей тетушкой?