Дело Бейлиса

20 марта 1911 г. в одной из пещер под Киевом обнаружили тело убитого 12-летнего Андрея Юшинского. Перед этим Андрея последний раз видели 12 марта. Преступник (или преступни­ки) действовал с крайней жестокостью.

На голове и груди убитого насчитали около 45 колотых ран, нанесённых но­жом и чем-то тонким вроде гвоздя или шила. Руки погибшего были связаны. «Когда об этом стало известно в Кие­ве, — вспоминал В. Шульгин, — то вдруг воскресла, впрочем не умиравшая, ле­генда о том, что евреи совершают риту­альные убийства с источением крови. Кровь эта будто бы им нужна для освя­щения так называемой „мацы", являю­щейся у евреев священным хлебом».

На похоронах А. Юшинского один быв­ший член «Союза русского народа» раздавал листовки такого содержания: «Православные христиане! Жидами замучен мальчик Андрей Юшинский.

шли четверо читателей: рабочий, ремесленник, торговец, чинов­ник. Он так передавал разговор в редакции:

«— Какое они имеют право! — вдруг страшно рассердился лавочник. — Ты красной тряпке поклоняешься — ну и чёрт с то­бой! А я трёхцветной поклоняюсь. И отцы и деды поклонялись. Какое ты имеешь право мне запрещать?

— Господин редактор, мы хотим тоже, как они, демонстра­цию, манифестацию... Только они с красными, а мы с трёхцвет­ными...

— Возьмём портрет государя императора и пойдём по все­му городу... Вот что мы хотим... Отслужим молебен и крестным ходом пойдём...

— Они с красными флагами, а мы с хоругвями...

— Они портреты царские рвут, а мы их, так сказать, всена­родно восстановим...».

На «патриотические шествия» повсюду решено было соби­раться у стен храмов. Начинались они церковными службами. На такие демонстрации по всей стране вышли сотни тысяч людей. Они несли российские флаги, иконы, портреты царя. Праздно­вали отчасти манифест 17 октября, отчасти годовщину вступле­ния на престол Николая II (21 октября). Кое-кто выкрикивал, что надо бить смутьянов — студентов и евреев.

Начавшись с простого шествия, события развивались по на­растающей. Некоторые участники демонстрации останавливали прохожих и требовали от них снимать шапки перед портретом государя. С тех, кто не хотел обнажить голову, шапки сбивали. Ко­нечно, это вызывало ответное возмущение, и в демонстрантов час­то летели камни. В Иваново-Вознесенске большевик В. Морозов в ответ на требование снять шапку обозвал Николая И сволочью, выстрелил в портрет и застрелил двух демонстрантов. Самого его за это сильно избили, арестовали и приговорили к каторге.

Стреляли в черносотенцев и в других городах; например, в Одессе в демонстрантов бросали бомбы, причём подорвался и погиб один из бросавших, анархист Яков Брейтман. Порой вспы­хивали уличные схватки между революционерами и черносотен­цами. Такие происшествия почти везде перерастали в погромы, направленные против «интеллигентов и инородцев», главным об­разом евреев.

Кое-где демонстранты просто разбивали камнями витрины магазинов и окна домов, принадлежащих евреям. Но чаще всего это сопровождалось и грабежом: толпа врывалась в дома, выбра­сывала на улицу имущество. Любая попытка самозащиты вызыва­ла возмущение толпы и влекла за собой многочисленные жертвы.

Говорили, что покарать «крамольников» разрешил сам царь. В Томске имел место следующий характерный случай. Шествие приблизилось к магазину, и один из демонстрантов громко спро­сил у царского портрета: «Разрешаете громить, Ваше Величест­во?». «Разрешаю», — отвечал человек, нёсший портрет...

В. Шульгин так описывал картину погрома:

«Это была улица, по которой прошёлся „погром".

— Что это? Почему она белая?..

— Пух... Пух из перин.

Страшная улица... Обезображенные жалкие еврейские халу­пы... Все окна выбиты... Местами выбиты и рамы... Точно ослеп­шие все эти лачуги. Между ними, безглазыми, в пуху и в грязи — вся жалкая рухлядь этих домов, перекалеченная, переломанная... Стулья, диваны, матрацы, кровати, занавески, тряпьё... полувдав­ленные в грязь, разбитые тарелки... — всё, что было в этих хибар­ках, искромсанное, затоптанное ногами...».

В течение двух недель после манифеста уличные беспорядки произошли более чем в ста городах. По данным историка С. Сте­панова, погибло 1622, ранено было 3544 человека. В число жертв попали как евреи, так и русские «смутьяны» — студенты, интелли­генты. Из тех погибших и раненых, чья национальность известна, евреи составляли 50%, русские и другие славяне — около 44%.

«СОЮЗ РУССКОГО НАРОДА»

В октябре 1905 г. черносотенное движение впервые переросло в массовое и распространилось по всей стране. В ноябре возник­ла самая крупная и известная черносотенная организация — «Союз русского народа» (СРН). Вышел первый номер её газеты «Русское знамя».

Вскоре отделения СРН образовались по всей стране. Кое-где крестьяне вступали в союз целыми деревнями. Руководители сою­за утверждали, что он резко отличается от любой политической партии. Если партия защищает сословные, классовые интересы, то СРН выражает интересы всех сословий и классов русского общества.

Через некоторое время, однако, в черносотенном движении сложились два различных направления. Одно направление в пер­вую очередь защищало привилегии дворянства, землевладельцев. Это направление возглавляли Владимир Пуришкевич и Николай Марков. Последний как-то раз удачно сравнил весь класс поме­щиков с вымирающими зубрами. В защите этих «зубров» от вы­мирания он видел свою основную задачу.

Другое направление во главе с Александром Дубровиным было ближе к низам общества, охватывало часть крестьянства. В его лозунгах часто своеобразно отражались крестьянские требо­вания. Например, А. Дубровин резко выступил против уничтоже­ния общины в ходе столыпинской реформы.

Характерным выразителем этого течения черносотенства являлся проповедник из Царицына иеромонах Илиодор (в ми­ру — Сергей Труфанов). Илиодор входил в «Союз русского наро­да». В страстных и зажигательных проповедях он призывал бо­роться с богачами, чиновниками и интеллигентами.

«Проповеди монаха привлекали толпы жителей заводских посёлков под Царицыном, — замечал историк С. Степанов. — Он говорил с ними на понятном им языке и о понятных им вещах. Вообще события в Царицыне чем-то напоминали народные дви-

Жиды ежегодно, перед своей Пасхой, замучивают несколько десятков хри­стианских мальчиков, чтобы их кровь лить в мацу. Русские люди, если вам дороги ваши дети, бейте жидов, бейте до тех пор, пока хотя один жид будет в России. Пожалейте ваших детей! Отомстите за невинных страдальцев! Пора! Пора!».

29 апреля в Государственной думе 39 черносотенных депутатов обратились к министрам с запросом: «Известно ли вам, что в России существует преступ­ная секта иудеев, употребляющая для некоторых религиозных обрядов сво­их христианскую кровь, членами како­вой секты замучен в марте 1911 г. в Киеве мальчик Юшинский?».

Вокруг запроса разгорелись жаркие дебаты. «Наша детвора, — горячо вос­клицал Н. Марков, — гуляющая на солнце, веселящаяся, радующаяся в садиках, каждую минуту может по­пасть в беду, к ней может подкрасться с длинным кривым ножом жидовский резник и, похитив резвящегося на сол­нышке ребёнка, утащить его к себе в жидовский подвал и там выпустить из него кровь. Надо преследовать всю зловредную иудейскую секту, которая собирает в чашки детскую кровь, ис­текающую из зарезанных детей, и рас­сылает эту кровь по иудеям — лако­миться пасхальным агнцем, лакомить­ся пасхой, изготовленной на крови хри­стианских младенцев!»

Кадет Л. Нисселович в ответ цитиро­вал буллу Папы римского Григория, из­данную в 1235 г. В ней говорилось, что евреи невиновны в употреблении кро­ви христиан. Те же, кто обвиняет их в этом, «злоупотребляют христианством, стараясь прикрыть им свою алчность к еврейским деньгам». В конце концов депутаты отклонили запрос большин­ством в 140 голосов против 60.

Но дело продолжало развиваться. Вся черносотенная печать обвиняла в смерти мальчика иудеев. 22 июля по подозрению в убийстве А. Юшинского арестовали 42-летнего еврея Мен­деля Бейлиса, приказчика кирпично­го завода.

Одна свидетельница говорила, что будто бы Бейлис схватил Юшинского прямо на глазах у других детей. При

этом убийцу сопровождали два еврея в необычных одеждах. Но эти показа­ния, очень противоречивые, вызыва­ли большие сомнения. К тому же сви­детельница сама находилась под по­дозрением.

25 сентября 1913 г. в Киеве над М. Бейлисом начался судебный процесс, ко­торый привлёк внимание всей страны. П. Милюков считал, что в этом судеб­ном деле «воплотилась вся неправда режима, всё его насилие над лично­стью». Революционные партии грози­ли всеобщей забастовкой в случае осуждения Бейлиса. Совершенно не­ожиданно из-за дела об убийстве об­щество оказалось чуть ли не на грани революции.

Весьма необычным для крупного горо­да, каким был Киев, оказался подбор присяжных заседателей. В их число не попал ни один интеллигент, а некото­рые были малограмотными. Писатель Владимир Короленко, бывший на суде, описывал их так: «Пять деревенских кафтанов, несколько шевелюр, под­стриженных на лбу, на одно лицо, точ­но писец с картины Репина „Запорож­цы". Несколько сюртуков, порой до­вольно мешковатых. Лица то серьёзные и внимательные, то равнодушные, двое нередко „отсутствуют". Семь крестьян, три мешанина, два мелких чиновника».

Черносотенцы надеялись, что такой состав присяжных признает М. Бейлиса виновным. 30 октября заседатели удалились на совещание. Всеобщее на­пряжение дошло до высшей отметки. В случае осуждения в Киеве ожидали погрома и вообще непредсказуемых беспорядков по всей стране. В этой предгрозовой атмосфере вердикт при­сяжных произвёл впечатление удара молнии: «Невиновен!».

В. Короленко вспоминал: «Около шес­ти часов разносится молнией известие, что Бейлис оправдан. Виднеются мно­гочисленные кучки народа, поздрав­ляющие друг друга. Русские и евреи сливаются в обшей радости. Кошмары тускнеют. Исключительность состава присяжных ещё подчёркивает значение оправдания».

Сам Мендель Бейлис позднее эмигри­ровал в Америку, где и скончался в 1934 г.

жения XVII—XVIII вв. Среди народа распространялись слухи, что Илиодор — побочный брат Николая II, Около храма было водру­жено огромное чучело дракона с надписью: „Гидра революции". По окончании проповеди Илиодор отсекал голову гидре».

ВО II ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ

На выборах в I Государственную думу черносотенцы не получи­ли ни одного мандата. Сами они объясняли это тем, что почти не участвовали в предвыборной борьбе. А. Дубровин так говорил о Думе: «Как верный монархист, я не имею права своим участи­ем санкционировать существование этого сборища, посягающе­го на неограниченные права монарха».

Во II Государственной думе было около 16 крайне правых депутатов. Самым заметным и ярким из них считался В. Пуришкевич. Советский историк Семён Любош так описывал его: «Со­вершенно голый череп, рыжая бородка и необыкновенная верт­лявость. При этом крикливый голос и вызывающая манера гово­рить. У Пуришкевича именно тон делал всю музыку. Самые обык­новенные фразы часто приобретали в его устах необыкновенно оскорбительный характер. Так как совершенное бессилие Думы выяснилось очень скоро, то перманентные выходки Пуришкевича в глазах большой публики оживляли парламентскую безнадёж­ность». В Таврический дворец специально приходили «полюбо­ваться на Пуришкевича».

Осуждая «крамольную» Думу, В. Пуришкевич тем не менее ценил свой депутатский мандат. Когда прошёл слух, что его со­бираются сделать губернатором, Пуришкевич сказал по этому поводу: «Из попов в дьяконы не идут. Дурак я был бы променять положение депутата Госдумы и товарища председателя СРН на положение казённого чиновника».

Все черносотенцы горячо выступали за роспуск II Государ­ственной думы, в которой преобладали левые. Иеромонах Илиодор даже говорил, что в левую часть Государственной думы надо бы бросить бомбу.

Николай II не раз принимал А. Дубровина и высоко ценил его выступления против Государственной думы. 3 июня 1907 г. она, наконец, была распущена царским указом. На следующий день Николай совершил поразивший всех шаг: он направил А. Ду­бровину телеграмму, в которой говорилось: «Да будет же мне „Союз русского народа" надёжной опорой, служа для всех и во всём примером законности и порядка».

В III И IV ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДУМАХ

В III Государственной думе крайне правые получили около 45 мест. Ряды депутатов-черносотенцев пополнились ещё одним ярким лидером — членом курского СРН Николаем Марковым. По внешнему облику он очень напоминал Петра I, и его быстро ок­рестили Медным всадником. Руководитель кадетов Павел Ми-

люков называл Маркова «стоеросовым помещиком-дворянином».

Состав III Государственной думы был гораздо более правым, чем во II Думе. Большие преимущества на выборах получили по­мещики. Это в конечном итоге привело к расколу среди черно­сотенцев. До сих пор они могли единым фронтом выступать про­тив «революционной» Думы. Теперь их взгляды на Думу резко разошлись.

«Дубровинское» направление категорически отрицало необ­ходимость такого учреждения. Народу не нужен парламент, в котором заседают помещики и «денежные мешки», считал А. Дуб­ровин. Это новая перегородка, отделяющая государя от народа. Такая позиция во многом отражала точку зрения простонародья.

Вожди «дворянского» направления черносотенства думали иначе. Их отношение ясно выразил в 1910 г. Н. Марков: «Можно быть недовольным третьей, четвёртой Думой, двадцатой, разго­ните их, выберите настоящую, русскую, но как учреждение Госу­дарственная дума необходима: без этого России не существовать».

В 1908 г. «Союз русского народа» раскололся. В. Пуришкевич создал новую черносотенную организацию — «Союз Михаи­ла Архангела». В его программе подчёркивалось, что единствен­ное отличие нового союза от СРН — признание необходимости законодательной Думы.

В Думе черносотенцы играли роль «пробивной силы» при обсуждении правых законопроектов. В частности, они выступа­ли за ограничение прав инородцев в России. Н. Марков воскли­цал с думской трибуны в 1910 г.: «Россия, тебе грозят азиаты, гро­зят подвластные тебе инородцы. Опомнись, Россия, наша инородчина вконец обнаглела. Говорим вам: „Прочь, мелкота, — Русь идёт!"».

Вместе с другими правыми черносотенцы голосовали за ог­раничение автономии Финляндии. «Пора это зазнавшееся Вели­кое княжество Финляндское, — говорил В. Пуришкевич, — сде­лать таким же украшением русской короны, как Царство Казан­ское, Царство Астраханское, Царство Польское и Новгородская Пятина, и мне кажется, что дело до этого и дойдёт» (Рукоплеска­ния справа.).

В IV Думе черносотенцы увеличили своё представительство до 140 депутатов, превратившись в самую крупную фракцию.

СУД НАД ПУРИШКЕВИЧЕМ

Сразу после Февральской революции 1917 г. «Союз русского на­рода» и другие черносотенные организации были запрещены. Их деятельность прекратилась. 5 марта исполком Петросовета за­крыл газету «Русское знамя».

Одним из немногих черносотенцев, продолжавших борьбу, оказался В. Пуришкевич. Он горячо восклицал в июле 1917 г.: «Спа­сите Россию! Если бы было покончено с тысячью, двумя, пусть пя­тью тысячами негодяев на фронте и несколькими десятками в ты­лу, то мы не страдали бы от такого беспрецедентного позора».