Товарищи о евгении Азефе

ЕВГЕНИЙ АЗЕФ

Карикатура на черносотенцев. Открытка 1907 г.

ПОЛИЦИЯ

И РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ

История политической полиции и история революционного движения в России начала XX в. тесно соприкасаются друг с дру­гом. Порой они даже переплетаются между собой, образуя еди­ное целое. Между полицией и революционерами не только ки­пела ожесточённая борьба: нередко случалось, что представите­ли одного лагеря переходили в другой.

Более того, о некоторых политических фигурах до сих пор идут горячие споры среди историков. Обсуждается вопрос, кем они были: то ли видными революционерами, то ли столь же вид­ными полицейскими деятелями?

История взаимоотношений полиции и революционного дви­жения ярко отразилась в биографиях трёх непохожих друг на друга людей: Евгения Азефа, Георгия Гапона и Сергея Зубатова.

(1869—1918)

Имя этого человека революционеры ставили наравне с имена­ми вождей «Народной воли». Он сумел добиться не только непре­рекаемого авторитета, абсолютного доверия, но и настоящей любви своих товарищей.

Евгений Филиппович (Евно Фишелевич) Азеф родился в 1869 г. в местечке Лысково под Гродно в семье еврея-портного. Детство его прошло в крайней бедности. Чтобы «выйти в люди», помогать своим родным, требовалось прежде всего хорошее об­разование. 22-летний Евгений отправился в Германию, в Карлс­руэ, учиться на инженера. Во время учёбы он испытывал отчаян­ную нужду, как вспоминали его друзья, «терпел голод и холод».

Тогда же Евгений Азеф начал участвовать в революционных кружках русского студенчества. Товарищи запомнили его как искреннего идеалиста, страдающего за народ. Они называли его «светлой личностью». С деспотической властью, считал Азеф,

По словам эсера Виктора Чернова, товарищи Евгения Азефа считали, что «натура у него скрытная, сдержанная, но по существу отзывчивая и нежная». Как-то раз, когда один бежавший с ка­торги эсер рассказывал, как его поро­ли розгами, Азеф расплакался. «Он делил с революционерами их жизнь, полную тревог, опасностей и глубоких, трагических переживаний, — замечал Чернов. — Он принимал последнее „прости" людей, идущих на смерть. В революции он завоевал себе положе­ние, напоминавшее положение Желя­бова...»

«Все работавшие с ним в терроре товарищи, — вспоминал боевик Влади­мир Зензинов, — не только безмерно уважали, но и горячо его любили». Азеф прекрасно разбирался в людях. Один из его полицейских начальников, Александр Герасимов, писал, что в Азе­фе его «каждый раз поражало умение понимать мотивы поведения самых разнокалиберных людей». При Азефе в Боевую организацию не смог проник­нуть ни один сотрудник полиции (ко­нечно, кроме него самого).