Дек.1917, фев.Годы эмиграции. 1 страница

Создание на II съезде РСДРП партии большевиков.

Начало издания за рубежом газеты «Искра».

Ссылка в с. Шушенское Енисейской губернии.

Начало революционной деятельности.

Мая.Казнь старшего брата Александра Ульянова.

Апр. Дата рождения (г. Симбирск).

1891. Окончание экстерном юридического факультета Петербургского университета.!

1895. Создание «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».

1917, апр. Возвращение в Россию, обоснование курса на социалистическую революцию.] 1917, 25-26 окт. Большевистский переворот в Петрограде; создание на II Bcepoccnrl ском съезде советов первого советского правительства во главе с Лениным, принятие! декретов о мире и о земле. 1921, март. Обоснование на X съезде РКП(б) новой экономической политики (нэп»)-1 1924, 21 янв. Дата смерти.

Иосиф Виссарионович Сталин

иография Сталина полна загадок и тайн. Кое-какие из них рМ

\ я^ получили объяснение, узелки других постепенно развязываются!

хотя вряд ли все они когда-нибудь будут разгаданы. Первая из них — день рождения. Долго считалось, что он приходится! на 21 декабря 1879 г. Во всяком случае именно 21 декабря с огромной помпой отмечались три его юбилея — 50-, 60- и 70-летие. Но ныне об*1 наружена церковная метрическая запись — Иосиф Джугашвили (впослед-1 ствии Сталин) появился на свет 6 декабря 1878 г., на год с лишним рамьЛ ше, чем позднее он сам стал указывать. Но чем объясняется такая перемена! никому еще не ведомо.

Родился Иосиф в небольшом уездном городишке Гори, что в живописно*! уголке Восточной Грузии, неподалеку от Тифлиса. Его отец Виссарион, са-1 пожник, по национальности грузин или осетин, мать Екатерина, грузинка! еще недавно были крепостными.

Точно известно, что семья жила бедно. Источником существования были только скудные заработки Екатерины. Виссарион пропивал свое жало! ванье. Сын рано возненавидел его. Жена, обладавшая сильной волей, веко! ре взяла верх над Виссарионом и, когда Иосифу было 5 лет, выгнала мужа! из дома. В Тифлисе он сгинул лет через пять в какой-то пьяной драке! но в сознании сына осталась глубокая борозда недобрых нравов.

Екатерина не чаяла души в сыне, лелеяла и холила его как могла. ПоН грузински ласково, уменьшительно от Иосифа, звала Coco. В мечтах она] видела его священником, надеясь, что это обеспечит ему жизненное бла-j гополучие. Когда Coco пришла пора идти в школу, мать устроила его в] Горийское духовное училище, видимо, не без помощи покровителей, ибо! бедняков в него практически не принимали. Кроме того, новому ученики как необеспеченному даже назначили ежемесячную стипендию в 3 руб., а; матери разрешили прислуживать учителям училища, что давало семье до 10 руб. в месяц. Торговец-еврей Давид Писмамедов, в доме которого Ека- терина прислуживала и которому полюбился ее сын, часто тоже давал деньги и покупал учебники.

Coco показал себя одаренным, прилежным, внимательным, трудолюбивым учеником, первым не только в классе, но и во всем училище. Он рос |Щ| гичным, подвижным, шаловливым и драчливым. Пел в хоре городской цер^к'

ви. Лет одиннадцати (по другим сведениям, шести) он попал под фаэтон, вероятно, после этого у него стала плохо сгибаться левая рука. Впрочем, это нисколько не помешало ему участвовать в потасовках. Больше того, по воспоминаниям его друга Михаила Церадзе, любимым видом спорта Coco был бокс, в котором он, маленький и тщедушный, дрался беспощадно и был одним из самых ловких. Среди мальчишек он неизменно брал верх и часто предводительствовал в их группах. И когда самый сильный «боксер» в го- | роде предложил Coco перейти в его команду, тот отказался, сказав, что хотя его команда и слабее, но зато он ее возглавляет.

[ По рассказам Иосифа Иремашвили, другого близкого друга по училищу, [ Coco, у которого он дневал и ночевал, проявлял равнодушие к радостям I _и огорчениям товарищей, правда, и сам перед ними не плакался. «Для j него, — писал однокашник, — высшая радость состояла в том, чтобы! одержать победу и внушить страх... он был хорошим другом для тех, кто подчинялся его властной воле... По-настоящему любил он только... свою [ мать».

По всей вероятности, это естественный результат воспитания под без- [ раздельной опекой матери и его горячей, сыновней привязанности к ней. [ 3. Фрейд писал, что «мужчина, который был безусловным фаворитом своей | матери, на всю жизнь сохраняет чувство победителя, ту самую уверенность г в успехе, которая часто и приносит настоящий успех». Мать воспитала в I нем «чувство победителя», «уверенности в успехе» и превосходства над I другими в любом деле, качества самоидеализации [ и стремление соответствовать ожиданиям. [ Coco учился блестяще. В 14 лет он с отличием окончил училище, и ему сразу удалось поступить | в Тифлисскую духовную семинарию — по тем [ временам лучшее учебное заведение Грузии. По- I видимому, ему снова помог кто-то из влиятель­ных людей. Не исключено, что крупный винотор­говец Яков Эгнаташвили, в доме которого тогда [ служила его мать. Во всяком случае известно, | именно он оплачивал его учебу. Кроме того, Coco! получил в семинарии полное обеспечение.

В семинарии царили палочная дисциплина, Иосиф Виссарионович

✓ Сталин

слежка, доносы, наушничество, безоговорочное

[подчинение начальству сверху донизу (то, что большевики потом назвали демократическим централизмом), дух автори­таризма. Наставники были убеждены, что только они знают истину в пос­ледней инстанции. По мнению психологов, такая атмосфера для дыша­щих ею становится идеалом всей жизни. Сформировавшиеся в таких Условиях, хотят того или нет, но в своей последующей социальной

деятельности становятся носителями и апологетами усвоенных ими в юн I сти нравов и порядков.

Джугашвили не стал религиозным. Говорят, к 14 годам он утратил ин 1 терес к религии, хотя с удовольствием продолжал петь в церковном хоре I Но он прочно усвоил дух авторитаризма, всегда и во всем стремили! выделиться и занять особое место, чему способствовала и его незауряд.1 ность. Войдя в юношеский возраст, он испытывал внутреннюю потреб.] ность в демонстрации непокорности, дерзости и даже независимости Л отношениях с наставниками. Очень скоро он прослыл в семинарии во-] жаком «детей нищих и несчастных».

В семинарии Coco стал хуже учиться. Изучаемые дисциплины не удов.| летворяли его пытливый ум. Кроме того, он вступил тогда в естественную! фазу юношеского скептицизма и переоценки сложившихся ценностей. По-1 иск им смысла жизни совпал с полЬсой пробуждения национального са-1 мосознания грузинского народа, начавшегося с падением крепостного пра-1 ва. Носителями национальной идеологии выступили интеллигенты.

Выходцы из грузинских аристократических семей, как правило, фе-3 одальных по духу, получив образование в российских и европейских уни-1 верситетах, принесли с собой в Грузию настроения национального осво-1 бождения, достижение которого связывалось с социальной свободой и] свержением самодержавия. Особенно им импонировал дух революционноги народничества 70-80-х гг. XIX в. Но наиболее радикальные элементД обратили свои взоры к широко распространявшимся тогда идеям социа-1 лизма и марксизма. Проводником последнего явилась организация «Ме-1 саме-даси» во главе с Ноем Жордания.

Очагом недовольства стала и тифлисская семинария, где проводилась! интенсивная русификация будущих священнослужителей русско-грузинской] православной церкви. Преподавание всех дисциплин было переведено! на русский язык, который многие семинаристы плохо понимали, а грузин-] ский язык был низведен на положение иностранного. Само по себе это! было отражением общего кризиса Русской Православной Церкви, кото-] рую тогда многие мыслители (Ю. Самарин, И. Аксаков, Ф. Достоевскии,| Вл. Соловьев и др.) обвиняли во многих недостатках и требовали рели-j гиозной реформации. Среди духовенства, особенно младшего поколения,! получили признание идеи бесклассового общества и духовного аристок-j ратизма. Носители их исходили из того, что человеческое общество до®*' но освободиться от классового неравенства и тогда различие людей бу-, дет определяться не их социальным происхождением и положением, а только их личными качествами. Особенно горячо за это ратовали лраг^-. матики. Они исповедовали социальный утилитаризм и упрощенчески сво­дили значимость и ценность явлений духа и мысли, в том числе религиоЗ" ных, исключительно к ближайшим социальным результатам.

| не случайно российские семинаристы в обстановке всеобщего смя- _тения потянулись к марксизму. Многие из них, в первую очередь выходцы из социальных низов, целиком перешли на его позиции и превратились в активных ратоборцев, чему способствовали усвоенные в юности нетерпи­мость к инакомыслию, склонность к догматизму, схоластике, соборности, безудержному возвеличиванию личности вождя, авторитаризму. Среди них оказался и Coco Джугашвили. Потом рядом с ним шагали, тоже семинари­сты, Ф. Дзержинский, Г. Орджоникидзе, А. Микоян, А. Василевский, Р. Мали­новский и др. Все они вошли в сталинскую элиту.

Повороту к марксизму, как известно теперь, предшествовали довольно длительные духовные метания Coco. В поисках идеала он много читал, пользовался городской библиотекой. Прочитал «Мертвые души» Н.В. Го­голя, «Ярмарку тщеславия» У. Теккерея, «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Ру­ставели, «Тружеников моря» и «93-й год» В. Гюго и многие другие книги. Но знаковым для него оказался роман грузинского писателя Александра [ Казбеги «Отцеубийца».

Основу этого произведения составляют подлинные исторические события, ' связанные с борьбой горцев под руководством Шамиля против русского I нашествия на их земли. Один из главных героев романа, Коба, оставил в I сознании юноши Coco неизгладимый след. Не тонкостью и сложностью I своей натуры, а наоборот, — прямолинейностью. Коба — молчаливый, но [ бесстрашный рыцарь, ловкий и изобретательный, меткий стрелок, сильный, I неутомимый мститель. Экзальтированное воображение юноши рисовало [ Кобу борцом за социальное переустройство, бесстрашным революционе- I ром. Он стал для Coco эталоном, а для Джугашвили, потом Сталина, — I образцом для подражания на всю жизнь.

С этого времени исчезает шаловливый Coco и возникает непреклонный Коба, революционер и борец. По словам одного из соратников Сталина, Коба для Coco стал идеалом, «богом, смыслом... жизни. Он хотел бы стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Coco начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так. Лицо Coco сияло от гордости, когда мы звали его Коба».

Коба стремительно постигал мир, одно за другим делая для себя уди­вительные открытия. Проштудировав Ч. Дарвина, он таинственно сообщил сверстнику: «Бога нет, они обманывают нас». В 1895-1896 гг. юноша пуб­ликует в журнале «Иверия» семь стихотворений. (В 1907 г. одно из них включено в «Грузинскую хрестоматию, или Сборник лучших образцов гру­зинской поэзии»). Говорят, Илья Чавчавадзе, классик грузинской литера- ^ТУРЫ, благословлял его: «Следуй этой дорогой, сын мой».

Но Коба пошел другим путем, его охватили иные страсти — он с го­ловой погрузился в мир революций. Все время он отдает чтению книг о

" История России: or Рюрика до Пугина 513

революции во Франции, в Европе 1848 г., о Парижской Коммуне. С* ром набросился на доступные труды К. Маркса (одолел I том «Капитала \ 1 Г. Плеханова, В. Ленина. По прочтении одной из статей Тулина (Н. flej на) сказал: «Я во что бы то ни стало должен увидеть его».

Социалистическое самообразование стало его главным делом. Коба всту пил в кружок молодых социалистов и сразу заявил о претензиях нару] ководство движением. Он организовал несколько кружков и руководил] их работой, стал посещать редакцию марксистского журнала «Квали», ру| ководимого Н. Жорданией.

На шестом курсе семинарии Кобу охватила страсть революционной де. ятельности. Он решительно ставит крест на карьере священнослужителя и в 1899 г. перед самыми выпускными экзаменами бросает учебу. Его! отчисляют из семинарии. Официально — за неявку на экзамены, по по-] здней версии самого Сталина, — «вышибли... за пропаганду марксизма».)

Дух Кобы, литературного кумира, взял верх и определил судьбу его фа­натичного поклонника. Для Иосифа Джугашвили Коба стал его вторым Я.'

«Зигзаги» революционера. Coco 26 декабря 1899 г. поступил наблюдателем- вычислителем в Тифлисскую главную физическую обсерваторию. Прослужил три месяца и под угрозой ареста за связь с революционерами уволился, пе-1 решел на нелегальное положение. И до 26 октября 1917 г. нигде и никогда! не занимался никакой конкретной работой.

С тех пор его главным занятием стало то, что среди большевиков по-1 том почиталась как деятельность профессионального революционера. За-1 коном для себя он избрал, судя по всему, заповеди «Катехизиса револю-1 ционера», написанного Сергеем Нечаевым, руководителем тайного общества! «Народная расправа» (втор. пол. XIX в.). Одна из них гласила: «Наше! дело — страшное, повсеместное разрушение... Быть беспощадным, ноне! ждать пощады к себе и быть готовым умереть. Для дела разрушения строя 1 проникать во все круги общества, включая полицию... Эксплуатировать бо- ] гатых и влиятельных людей, подчиняя их себе. Усугублять всеми сред-1 ствами беды и несчастья народа, чтобы исчерпать его терпение и толк-1 нуть на восстание... Соединиться с диким разбойничьим миром — этим! единственным революционером в России».

Коба с головой окунулся в революционную деятельность. Готовит за- j бастовку железнодорожников, встречается с агентом ленинской газеты j «Искра» В. Курнатовским, устанавливает контакты с воинственно настро*; енными марксистами Махарадзе, Кецховели, Цулукидзе, Цхакая, участвует в подготовке газеты «Брдзола» («Борьба»), печатая в ней свои статьи, в которых с молодым задором разоблачает всех подряд. Возмутитель спо­койствия в ноябре 1901 г. избирается в состав Тифлисского комитета социал-демократической партии, но в декабре внезапно уезжает в Батум. Одни объясняют это тем, что партийный суд исключил Кобу из организа­ции за клевету на одного из ее членов; другие считают, что комитет осу­дил Кобу, выступившего против включения в него рабочих из-за их не­сознательности. По версии самого Сталина, его направил в Батум Тиф­лисский комитет РСДРП. Так или иначе, но Коба оказывается в гуще событий. Он возглавляет батумскую организацию, которая, правда, из-за его деспотизма раскололась. В городе произошли кровавые стычки. Скры­ваясь от ареста, Коба бежит в горы, но вскоре возвращается в Батум. Его избирают во Всекавказский комитет РСДРП. А в полночь 5 апреля 1902 г. на сходке рабочих он подвергается аресту. Около полутора лет он про­вел в тюрьмах, а потом был отправлен в ссылку. В село Новая Уда Иркут­ской губернии прибыл в конце ноября 1903 г., а в начале января 1904 г. бежал оттуда и возвратился в Тифлис.

Свершилось первое боевое крещение профессионального революционера. Потом это повторялось снова и снова. По официальным данным, с 1902 по 1913 г. Кобу арестовывали восемь раз, семь раз отправляли в ссылки, из которых он бежал шесть раз. Такое никому не удавалось. В этом отно­шении Коба действительно стал рекордсменом. Но именно эта необычность и породила подозрения, привела еще современников к тяжким логическим заключениям. Тем более существовало и существует немало свидетельств, говорящих о Сталине как об осведомителе жандармского ведомства, его провокаторской работе среди большевиков. Обстоятельно о них расска­зывается, в частности, А.В. Антоновым-Овсеенко и др. (Автору данных строк об этом уже тоже доводилось писать.)

Наиболее обличающим свидетельством является письмо начальника Особого отдела департамента полиции Еремина от 23 июля 1913 г. Впер­вые оно было опубликовано журналом «Лайф» в апреле 1956 г., в конце 80-х гг. неоднократно перепечатывалось в ряде советских изда­ний, но затем поставлено под сомнение, хотя и без надлежащей аргу­ментации. Между тем «Ереминский документ» еще до появления его в «Лайфе» подвергался тщательной экспертизе специалистами высо­кой квалификации.

Теперь известно, что письмо Еремина до 40-х гг. хранилось в Китае, затем в США. В 1947 г. с ним ознакомился профессор Головачев, а за­тем — политические деятели российской эмиграции В. Макаров, Бахметь­ев и Сергиевский. Макаров показал его бывшему видному генералу охран­ного отделения А. Спиридовичу. Последний как специалист сформировался под руководством знаменитого Зубатова, который создал сеть секретных политических осведомителей из числа членов разных партий. «Помните, — наставлял он своих помощников, — секретный сотрудник — это ваша любимая женщина, с которой вы в нелегальной связи. Берегите ее, ее тайну как зеницу ока. Провал сотрудника для Вас — служебный неуспех, Для него — позор, часто смерть...».

Под руководством Спиридовича работал и Еремин. Он заложил агец I турную сеть в Киевском и Тифлисском охранном отделениях, многих _аген" 1 тов при переводе в Петербург перетащил с собой, в том числе и Сталин 1 Спиридович, учитывая ряд специфических признаков письма (подпись Ере 1 мина, содержание, смысл, шрифт пишущей машинки, недомолвки, «розыск ной» дух и т. п.), категорически отвергал возможность его подделки и под I черкивал: удивляться тому, что Сталин выдавал сотоварищей, не стоит, ибо I «у этой публики из десяти человек — девять в свое время были предате-1 лями». На этом поприще широко «прославились» у эсеров Азеф, у боль- j шевиков Малиновский. В одной картотеке с ними числился Сталин.

Джугашвили не выдержал марку героического Кобы. По всей веро­ятности, он «сломался» в 1903 г., когда жандармы переводили его из одной] тюрьмы в другую. Только после грехопадения, для отвода глаз, они от-j правили Кобу в ссылку, но сразу же помогли ему бежать оттуда. Иначе) вряд ли ему удалось бы это сделать в крещенские морозы, когда птицы, j что называется, гибнут на лету. А непривычный к таким холодам южанин сумел проделать огромное расстояние, таясь от всех. Есть основания пред­полагать, что сотрудничество Кобы с охранкой продолжалось примерно! 10 лет.

Если исходить из этого, то многие загадки в биографии Кобы того вре- j мени получают вполне достоверное объяснение. Становится понятнее, во-] первых, почему он никогда не подвергался дополнительным карам за по-] беги, как это делалось в отношении других беглецов; во-вторых, почему столь опасный для властей революционер никогда не подвергался нака­занию строже ссылок, которые, как известно, отличались весьма щадящим режимом; в-третьих, почему такой дерзкий преступник, сбежавший из ссылки, до самого 1913 г. свободно разъезжал по всей России по партийным делам, пересекал ее границы по подложным паспортам со славянскими фамилиями, разительно расходящимися с выраженным кавказским типом лица. Такое было возможно только под «крышей» охранного отделе­ния и при его содействии. Вполне похоже, что жандармы усердно помо­гали Кобе делать партийную карьеру.

Впрочем, это целиком соответствовало его морально-нравственному об­лику. Опаленный слепым фанатизмом и безмерными амбициями, мелоч­ный эгоист Coco, перевоплотившийся по стечению обстоятельств в непри­миримого Кобу, теперь превратился в подлинного нечаевца. Объектами ненависти стали все, кто, по его мнению, мешал достижению поставлен­ных им целей, возвышался над ним по уровню развития и культуры. Од­них он сначала предавал, а других, обретя власть, беспощадно уничто­жал. Лелея порочность и безнравственность, жестокость и лютость снедаемый противоположными комплексами недостаточности и величия он стал роком большевистской партии. Дальнейшее изучение архивов, ко*

Topbie полностью не раскрыты и по сию пору, наверняка выявит еще бо­лее чудовищную картину сталинского предательства.

В силу ли внутренней потребности или по заданию охранки, чего нельзя исключать, но в те годы Коба примкнул к радикальному крылу российс­кой социал-демократии, возглавлявшемуся В.И. Лениным. С оформлением большевизма как политического течения он всецело вливается в него и становится его проводником в Закавказье, пользуется покровительством большевизированной элиты.

В Первой русской революции 1905-1907 гг. Коба обретает амплуа заку­лисного режиссера экспроприации банков, касс, почтовых вагонов и т. п. («эксов», как их именовали), волной прокатившихся тогда по всему Закав­казью. В его распоряжении находилась целая команда боевиков, руково­димых отчаянным, с авантюрным складом характера Камо — Симоном Тер- Петросяном, попавшим под влияние Coco еще в Гори. Самая скандальная разбойная акция была проведена 26 июня 1907 г. в центре Тифлиса. 50 боевиков внезапно забросали бомбами сопровождавших фаэтон с день­гами казаков, солдат, полицейских и просто случайных прохожих. Добы­ча — свыше 300 тыс. руб., по тем временам громадная сумма (годовая средняя зарплата квалифицированного рабочего была около 350 рублей). Коба непрерывно курсирует по всему Закавказью, оставляя за собой • шлейф грабежей, убийств состоятельных людей, поджогов, погромов. Ты­сячи рублей отправляются в партийную кассу. Себе Коба практически ни- [ чего не оставляет, перебивается с хлеба на воду, даже когда женится на; сестре революционера Александра Сванидзе (псевдоним — Алеша), кра­савице Екатерине. Она родила ему сына, которого он назвал Яковом, го­ворят, в честь одного из своих меценатов периода учебы. Но радость была недолгой. Жена сильно заболела, Коба не изыскал средств, требовавшихся _; на лечение любимой женщины. После ее смерти он оставил сына в се- [ мье покойной и с еще большим неистовством продолжил свою разбой­ную «деятельность».

На словах осуждая террор и грабежи, на деле большевистские лидеры поощряли «героев», создавали вокруг них ореол славы, если речь шла о добыче денег для партии. Коба, неприметный и невзрачный функционер глубокой провинции, именно тогда был допущен ими в свой круг и стре­мительно пошел в гору. В конце 1905 г. — он уже участник Там­мерфорсской конференции большевиков, в 1906 г. — делегат IV Сток­гольмского и в 1907 г. — V Лондонского съездов РСДРП. Одновременно Коба активно сотрудничает с охранкой. Будучи арестован в 1906 г., по данным Еремина, он дал ценные агентурные сведения начальнику Тиф­лисского городского жандармского управления, в 1908 г. — начальнику Бакинского охранного отделения. После переезда в Петербург он ста­новится агентом такого же столичного ведомства.

Свой среди чужих и чужой среди своих, Коба ловко маневрирует, вти I рается в доверие и к тем, и к другим. Это вдохновляло и окрыляло его 1 возвышало в собственных глазах. Джугашвили перестает устраивать и псев' 1 доним «Коба» — имя малоизвестного литературного героя. И он ищет 1 себе новый, более отвечающий его притязаниям и вожделениям, который 1 сам собой подчеркивал бы исключительность носителя. Коба ассоцииру. j ет себя со сталью как символом прочности и несгибаемости и в конце 1 концов нарекает себя Сталиным. Его упорство и стойкость импонируют а эмигрантской большевистской элите, и в начале 1912 г. Сталина вводят в ] состав ЦК РСДРП и Русского бюро ЦК. В сентябре того же года он I снова совершает побег из ссылки и устремляется прямо в Петербург, где I вступает в контакт с руководителями российской части большевиков, с их кандидатами в IV Государственную думу.

В политическом противостоянии Сталин решительно осуждает тех, кого вождь большевиков окрестил к этому времени ликвидаторами за их стрем-! ление создать открытую социал-демократическую партию, чтобы вести по- j литическую борьбу в стране легальными методами. В этих целях Аксель-1 род, Дан, Мартынов наладили выпуск ежедневной газеты «Луч», которая выходила с 16 сентября 1912 г. по 5 июля 1913 г. По инициативе боль-1 шевиков, к 15 ноября 1912 г., дню начала работы IV Государственной думы, | были приурочены однодневная политическая забастовка и демонстра­ция к Таврическому дворцу — месту заседаний Думы. Однако социал- демократическая фракция Думы по этому вопросу не имела единого \ мнения. На совещании 13 ноября Петербургский комитет РСДРП выска­зался за демонстрацию. Организационный комитет, руководимый «лик­видаторами», и редакция газеты «Луч» — против. Социал-демократичес- кая фракция, опасаясь провокации, также осудила демонстрацию. Узнав об этом, Ленин потребовал от большевистской ее части разрыва с «лик­видаторами». Сталин, находившийся в это время в Кракове на совеща­нии ЦК с партийными работниками, безоговорочно поддержал его, опуб­ликовав статью в «Правде».

Сталин расширяет контакты с ближайшими соратниками Ленина. Торо­пя события, стремится к установлению с ними панибратских отношении. Л.Б. Каменеву, с которым в 1904 г. имел мимолетные встречи в Тифлисе, в декабре 1912 г. он писал: «Здравствуй, друже! Целую тебя в нос, по- эскимосски. Черт меня дери. Скучаю без тебя чертовски. Скучаю — кля­нусь собакой! Не с кем мне, не с кем по душам поболтать, черт тебя зада­ви». После столь развязного вступления, как само собой разумеющееся, он показывает себя этаким мэтром в отношении «рабочего крыла» дум­ской социал-демократической фракции, не совсем еще «большевиков». Стоило мне однажды отсутствовать на их заседании, подчеркивал он, как эта «шестерка выкинула глупость с «Лучом».

Одновременно Сталин пытается повысить в глазах соратников свое тео­ретическое реноме. За границей он берется за разработку национальной проблемы. Пишет серию статей, публикует их за подписью «К. Сталин». Перед ним расширяются горизонты, открываются вожделенные перспективы.

Но связь с охранкой превращается на его пути в барьер. Не исклю- | чено, что она вызвала у него и какое-то внутреннее смятение, лишила его равновесия. Так или иначе, но именно тогда он решается на разрыв; с ней. Однако это отступничество немедленно подвергается возмездию: как только в 1913 г. он возвращается в Россию, охранка арестовывает его. Следует новая ссылка, но теперь действительно многолетняя и суровая. ■ ^ что особенно показательно: Сталин, который многократно бежал из \ мест ссылки, теперь вдруг решительно отказывается от побега. 10 апреля i 1914 г. в письме из Туруханска Р.В. Малиновскому (как бы через него I заверяя в благонадежности охранку?) он замечает: «Кто-то... распрост­раняет слухи, что я не останусь в ссылке до окончания срока. Вздор! Заявляю тебе и клянусь собакой, что я останусь в ссылке до окончания срока (до 1917 г.). Когда-то я думал уйти, но теперь бросил эту идею, окончательно бросил. Причин много, и, если хочешь, я когда-нибудь под­робно напишу о них». И в самом деле: почему? Потому что, прогневив охранку, лишился ее поддержки? Похоже, что так, поскольку еще 23 июля 1913 г. Еремин сообщил начальнику Енисейского охранного отделения А.Ф. Железнякову, что административно высланный к нему И.В. Джу­гашвили, ранее дававший ценные агентурные сведения, после «избрания в ЦК партии... стал в явную оппозицию правительству и совершенно пре­кратил связь с охранкой». Енисейский губернатор не преминул ужесто- I чить меры воздействия. По словам Сталина, он «переводворил меня на дальний север и конфисковал полученные на мое имя деньги (60 р. в целом)».

В письмах из деревни Корейки Енисейской губернии Малиновскому, О.Е. Аллилуевой, будущей теще, Сталин рассказывал о громадных труд­ностях ссылки, безденежье, высказывал просьбы о переводе гонораров за публиковавшиеся статьи, сообщал о скором окончании ссылки. В феврале 1915 г. он гостил у находившегося по соседству, тоже в ссылке, С. Спандаряна. 27 февраля они пишут письмо Ленину в Швей­царию. О себе Сталин сообщал: «Я живу, как раньше, хлеб жую, доживаю половину срока. Скучновато, да ничего не поделаешь. А как Ваши дела- Делишки?» И тотчас демонстрирует преданность и неукротимость: «Чи­тал я недавно статьи Кропоткина (лидера российских анархистов, старей­шего революционера — Л Щ — старый дурак, совсем из ума выжил. Читал также статейку Плеханова в «Речи» (газете кадетов — А К.) — старая не­исправимая болтунья — баба! Эхма... А ликвидаторы?.. Бить их некому, черт меня дери! Неужели так и останутся они безнаказанными?! Обрадуйте нас и

сообщите, что в скором времени появится орган, где их будут хлестать 1 роже, да порядком, да без устали».

Откровенное заискивание, однако, было напрасным. Ссыльный Коба ут ] ративший возможность снабжать деньгами, перестал интересовать боль 1 шевистскую заграничную элиту. Ленин не удостоил его ответом о свои» j «делах-делишках». Осознав это, Сталин впал в глубокую депрессию, стал 1 еще более неряшливым и неуживчивым. Я.М. Свердлов не чаял, как уйти! от него на другую квартиру. Л.Б. Каменев, с которым Сталин встретил-1 ся в 1916 г. в Ачинске, пытался вывести его из этого состояния. Но он! мрачно отмалчивался, яростно попыхивая трубкой. Общение поддержи- j вал лишь с одной из женщин, от которой у него остался сын. Из оцепе-1 нения его вывело только сообщение о свержении царя, о победе Фев- ральской революции.

Восхождение. 12 марта 1917 г. Сталин вместе с Каменевым прибыли в j клокотавший революционными страстями Петроград.

Как члены ЦК и Русского бюро большевиков, они вывели из редакции j «Правды» В.М. Молотова, М.И. Ульянову и других организаторов выхода! этой газеты в свет, возглавили столичные руководящие партийные орга- низации и пробились в Исполком Петроградского совета рабочих и сол- j датских депутатов, имевшего большую популярность в массах и бесцере­монно вмешивавшегося в государственные дела. Сталин и Каменев призвали к поддержке Временного правительства и сотрудничеству с ним, j продолжению войны до победного конца, созданию объединенных орга­низаций большевиков и меньшевиков, поскольку, считали они, Россия всту­пила в полосу длительной эволюции на буржуазно-демократических на­чалах до полного вызревания в ней объективных предпосылок для социализма. В переходный период лично им обеспечивалась перспектива легальной деятельности в составе официальной парламентской оппози­ции, что позволяло покончить с тяжелым положением нелегала.