Нечистая сила в представлениях ходзинцев

Алмэстыр — дикий человек — женщина, обладающая сверхъестественной силой. Ее представляли в виде обнажен­ной женщины с распущенными волосами. «Один ходзинец женился и как полагается по обычаю, вернулся к себе домой в лэгъунэ довольно поздно. Перед этим в доме друга — шъэо ш1ып1э, где он находился, рассказывали всякие страшные истории. Он вернулся к себе во двор под впечатлением ус­лышанных рассказов. Перед сном он решил зайти в туалет... Открывает дверь туалета и вдруг перед ним при лунном све­те встает полуголая женщина с распущенными волосами. Он в ужасе бросается наутек. Выяснилось... что это была его собственная молодая жена»9.

Джинн (жин — ф1ып1э, хужъ.) — мифологические духи. Согласно мусульманской традиции джинны созданы Алла­хом из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные тела, обладающие разумом. Они могут прини­мать любую форму и выполнять любые приказания (!).

Пыщэгъу и1э — чаще всего женщина, имеющая связь с джинном, которая может употреблять свои возможности на добро и зло.

Псыхъо гуашъэ — хозяйка реки. Ею обычно пугают де­тей: смотри не подходи к реке, а то псыхъо гуашъэ утащит тебя в реку.

Уд — колдун, колдунья. Совершает только темные дела.

Хьэдэ-гъодахэ — очень бледный, плохо выглядевший че­ловек, связанный с нечистой силой.

Хьэдэ-жадэ — блуждающий мертвец. Считалось, что если покойник ушел из жизни чем-то очень недовольный или недовольный обрядом похорон, то он начинает трево­жить живых. Это продолжается до тех пор, пока не соверша­ется определенный ритуал. «А. при живой жене с детьми же­нился на другой и привел ее в дом. Не выдержав этого, в 1948 г. первая жена умерла и ее похоронили. Ночью группа близких к семье женщин осталась в комнате, где лежала одежда покойной. Как только пробило полночь, в кухне ста­ли раздаваться странные звуки, большой шум. На вторую ночь произошло то же самое. Когда женщины рассказали мужу об этом, он пошел к тогдашнему эфенди Жирикову Гисе. Выслушав посетителя, эфенди сказал, что покойница стала хьэдэ-жадэ. Чтобы избавиться от этого, надо, чтобы ночью кто-то пошел на кладбище, раскопал могилу, приотк­рыл рот покойнице и снова привел в порядок могилу. Как рассказывают, А. заплатил деньги «Гэсэмэгу», и тот точно выполнил указания эфенди. Хьэдэ-жадэ исчез, но через не­которое время Н. внезапно умер»10.

Ходзинцы уважают тех, кто достойно принимает неиз­бежность кончины. «Беданоков Каспот умирал, и как полагается в таких случаях, собрались родственники, соседи. Одна из родственниц, отличавшаяся скверным характером и внешностью, стала причитать: «О Къаспот, мыгъо мо зэ уйнап1эр къэп1этыжькъэ...» На что умирающий ответил: «Си нап1эр къэс1этмэ, уйшынэхэжъыракъэ слъэгъунэр...» И испустил дух»11.

Нет такого взрослого нормального человека, который не испытал бы какой-то грусти или не задумывался бы о сущ­ности жизни при посещении кладбища. В молодости не за­думываешься серьезно о жизни и смерти, хотя на кладбище испытывал трепет, когда смотрел на могилы односельчан. В то время их могилы были для меня безымянны, потому что в то время они были обозначены простым къэнэт1эхэсэ с тав­ром, о которых я не знал ничего. Прошли годы, и появилась мода на надгробные памятники с надписями, а затем и с фо­тографиями. И теперь смотришь в знакомые лица: пожилые, среднего возраста и совсем молодые. Сколько же здесь раз­ных моих земляков и родственников! В свое время Г. Гейне писал, что «Каждый человек есть вселенная, которая с ним родилась и с ним умирает: под каждым надгробным камнем погребена целая всемирная история».

Много ли среди них таких, которые могли сказать, что они были довольны своей земной жизнью, осуществили все свои земные помыслы и теперь удовлетворенные лежат на своем постоянном пристанище... Кто я? Какова цена моего тела? Есть ли оно только материя, предназначенная умереть и превратиться вновь в материю. Возможно ли, чтобы я был подобен предназначенному для сожжения полену. А как хо­чется надеяться, что смерть не одерживает полной победы над человеком. Но тем не менее человек должен в основном познать себя самого, сделать себя мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку, сообразно порядочной сущнос­ти, устроить мир истинно по-человечески!

По какому-то страшному закону человек не ценит то, что имеет; он думает, что смерть — за горами, а она — за пле­чами, и когда наступает мрачная пора жизни, тогда он лиша­ется самообладания и с сожалением вспоминает о той ме­лочности, которую проявлял во многих своих поступках. А поступки эти мы совершаем, потому что стремимся к радос­тям и наслаждениям.

В подавляющем большинстве случаев жизнь человека прерывает болезнь или нелепая случайность. Если жизнь протекает нормально, то к ее концу — после 100 лет (?) по­является своеобразный инстинкт смерти, и старик заканчива­ет дни своей жизни совершенно спокойно, как человек, по­кидающий пир.

Так ли это на самом деле? Истину знает лишь «испол­нитель главной роли» в этой драме. Переход от жизни к смерти носит закономерный характер, но люди всегда вос­принимали смерть как самое страшное и непонятное для че­ловека явление.

Смерть ожидает всех: слабых, сильных, счастливых, не­счастливых, подлых и хороших — здесь все равны! Согласно вечным Законам, все мы должны совершить круговорот сво­его бытия.

Бьют часы и значит, мир живет:

Вьюги плещут, шелестит трава,

Маятник покоя не дает и слегка кружится голова.

А ведь нагрянет день — как минуты, пролетят года,— Навеки? Навсегда?