Несостоявшийся тандем: Абаев – Марр

Н.Я. Марр полагался на своих лучших учеников, и, ссылаясь на них, называл осетин ираноязычными. Он говорил об осетинах, "успевших за это время пройти процесс языковой трансформации из яфетического состояния в индоевропейское, как это обнаруживают читанные в ЯИ работы наших осетиноведов проф. Томашевского и Абаева". (10, стр. 310). Но В.И. Абаев был влюблен в Вс. Миллера, кажется, из всех ученых он ему пришелся наиболее близко к сердцу. Такой вывод я сделала из книги Бориса Александровича Калоева о Василии Ивановиче Абаеве... (Но сначала я хочу сказать о книге. Она произвела на меня сильное впечатление и о ней надо бы говорить и писать особо. Она пронзительна и кажется исповедью. Чьей? Василия Ив. Абаева? Самого Калоева? Оба варианта возможны. Более того. При всей незамысловатости стиля изложения, мне она показалась зашифрованной, выражением какого-то кода, который автор хотел, чтобы читатели расшифровали. И он давал ключ к тому! Обе части книги - научно-теоретическая и дневниковая - способствуют проникновению в какие-то другие глубины, чем те, которые уже известны осетиноведам.

Книга дошла до меня поздно. Изданная в 2001 г., ко мне она попала в 2007. Увы! Позади уже был октябрь 2006...)

Небольшой книги Б.А. Калоева хватает на то, чтобы представить достаточно драматическую связку, - Н.Я. Марр-В.И. Абаев. Перескажу лишь некоторые фрагменты из книги (в моем понимании).

Н.Я. Марр сделал новый поворот в истории и в языкознании. Это был поворот от Вс. Миллера в несколько другую сторону. Он желал бы вернуть Вс. Миллера в его тему, но впустив в нее еще один элемент, - местное население, кавказских автохтонов. И он создал специальный институт, наверняка единственный в мире с таким грандиозным замыслом. И он выбрал себе учеников. Из студентов кавказской группы отобрал В. Абаева, талантливого, с большими интеллектуальными возможностями. Студент принял предложение, но спросил - бывает ли так, что студент оказывается сотрудником института. Н.Я. Марр, наверное, только улыбнулся в ответ. И они стали сотрудниками открытого института (Института языка и мышления).

В.И. Абаев, между прочим, в юности жаждавший стать философом, вполне мог им стать в сотрудничестве с Н.Я. Марром, который сам по интеллекту был - философ. Но В.И. Абаев по-прежнему хранит любовь к Вс. Миллеру. Он воспринял всю его теорию иранизма, в том числе в отношении осетин. И в институте академика Н.Я. Марра осетин стали считать ираноязычными, подтвердив мнением В.И. Абаева трактовки предыдущего века. Н.Я. Марр специально сам этой проблемой не занимался, разве что коснулся проблемы образования мн. числа с аффиксом -ta. И мы видели, что это убедительно, и подумалось, что Вс. Миллер сам наверняка готов бы был "работать вместе с Марром". И он нашел бы выход из своих собственных тупиков. И, может быть, он бы вышел из той ниши, которую создали языковеды - из созданной новой науки сравнительной грамматики. Но ниша оказалась удобной и комфортной. ("Лондон" - разделили на два слога и получили ирано-осетинское происхождение). Это Н.Я. Марр был неистовый и не искал комфорта в науке. Хотя и В.И. Абаев был неистовый и тоже не искал комфорта. Однако любимый ученик Н.Я. Марра уже вросся в теорию Вс. Миллера и желал продолжать именно ее. И он разошелся со своим учителем. Разошелся внутренне, по состоянию души, как говорят. Здесь я сошлюсь на точные слова Б.А. Калоева. "...хотя В.И. Абаев стал учеником Н.Я. Марра со студенческой скамьи, он не воспринял его учения, остался убежденным сторонником метода сравнительного языкознания". Б.А. Калоев пишет и более пространный абзац на эту тему: " В.И. Абаев, хотя и считался первым учеником Марра (что соответствовало действительности), в душе, как он поведал мне позднее в личной беседе, не воспринял нового учения своего учителя и следовал по пути других предшественников (А. Шегрена, Вс. Миллера), для которых единственным методом изучения языков был сравнительный. На мой вопрос, знал ли Марр о его отношении к этой теории, Василий Иванович ответил: "Конечно, нет. Я не хотел обидеть его". И дальше фраза В.И.Абаева, над которой можно думать: "Марр был выдающимся ученым, внесшим большой вклад в изучение древностей Кавказа. Но когда он отошел от кавказской тематики, перестал быть таковым".

На этом я связку двух замечательных ученых закрываю. Она не имела шансов на развитие. Все сложилось трагично. В 50-х годах Сталин "закрыл" тему "языкознания Марра". Направление пошло под откос. Теперь уже речь шла не о новом направлении, а о личных покаяниях, осуждении Учителя. В.И. Абаев этого не сделал. И, может быть, это было еще более благородно со стороны ученика, не воспринявшего теорию Учителя. В газетах писали: "Нераскаявшийся маррист". Ученый совет требовал раскаяния. Но ведь он не был марристом в науке, как можно понимать из книги Б.Калоева. Он не предал Марра как человек, как личность. При том, что в науке он пошел другим путем. (Ах, это все так сложно!)