Финансовая и торгово–промышленная политика самодержавия во второй четверти XIX века

Реформа П.Д.Киселева в государственной деревне. Деятельность Министерства государственных имуществ в отношении помещичьих крестьян.

В кон. 1837 г. было создано Министерство государственных имуществ во главе с Павлом Дмитриевичем Киселевым. Ему Николай I поручил провести задуманную реформу.

Реформа распространялась на 8,1 млн душ мужского пола - государственных крестьян в основном западных и некоторых южных губерний, однодворцев и др., составлявших в общей сложности более трети всего населения России.

В 1838-1841 гг. в великорусских, западных и прибалтийских губерниях была создана четырехступенчатая система управления: губерния - округ - волость - сельское общество. В каждой губернии учреждалась Палата государственных имуществ. В состав округа, в зависимости от численности государственных крестьян, входили один или несколько уездов. Во главе округа стоял окружной начальник с двумя помощниками. Округа делились на волости (ок. 6 тыс. душ мужского пола в каждой). Волостной сход, на который посылали по одному представителю каждые 20 крестьян-домохозяев, избирал на 3 года волостное правление в составе волостного головы и двух заседателей, а также волостного писаря.

Волости состояли из сельских обществ, ок. 1,5 тыс. душ мужского пола в каждом. В состав сельского общества входили одно или несколько селений. В сельском сходе участвовало по одному представителю от каждых 5 домохозяев. Сход избирал на 3 года сельского старшину, а для надзора за порядком - сотских (одного от 200 дворов) и десятских (одного от 20 дворов). Разбором мелких тяжб и проступков занимались избираемые крестьянами волостные и сельские суды ("расправы"). Они состояли из судьи и заседателей ("добросовестных").

Общинное землепользование с переделами земли сохранялось. Оброк назначался в зависимости от доходности крестьянского надела. Власти передали крестьянам часть земли из государственного резерва - всего ок. 2,5 млн десятин. Крестьянские семьи начали переселять в малонаселенные губернии. Переселенцы (170 тыс. душ мужского пола) также получили 2,5 млн десятин земли, государственные крестьяне западных губерний были освобождены от барщины.

На селе появились врачи и ветеринары. Возникали "образцовые" фермы, где развивались передовые приемы земледелия. Предотвратить голод в случае неурожая должны были 3,3 тыс. хлебных запасных магазинов и выделенная из крестьянской надельной земли т. н. общественная запашка, значительная часть которой отводилась под посевы картофеля.

Принудительная посадка картофеля привела к массовым бунтам на Урале, в Поволжье и др. местностях. В ноябре 1843 г. Киселев отменил обязательные посевы картофеля. Реформа улучшила положение государственной деревни, увеличила наделы крестьян и устранила земельную "тесноту".

Помещичьи крестьяне подразделялись на две группы: собственно крестьян, занимавшихся сельским хозяйством на помещичьей земле, и дворовых, лишенных всяких средств производства и удовлетворявших личные потребности помещика.По формам эксплуатации помещичьи крестьяне подразделялись на барщинных и оброчных. Значительная часть крестьян несла смешанную повинность, отбывая барщину и внося оброк. Барщина преобладала, как уже говорилось, преимущественно в черноземных губерниях.В наиболее тяжелом положении находились барщинные крестьяне. Работа на барщине, требовавшая повседневного общения крестьянства с представителями помещичьей власти, влекла за собой мелочную регламентацию всей жизни крепостного, что приводило к насилию и произволу над личностью.Особенно тяжело жилось крестьянам, выполнявшим барщину на вотчинных мануфактурах. Нередко помещики переводили таких крестьян на месячину, заставляя их непрерывно работать на мануфактуре.

В несколько лучшем положении, нежели барщинные, находились оброчные крестьяне. Хотя в правовом отношении они ничем не отличались от барщинных, однако в меньшей степени испытывали на себе повседневный произвол помещика, так как отношения их к владельцу в значительной мере определялись взносом определенной денежной суммы.В оброчных имениях помещики либо вовсе не занимались сельским хозяйством, либо вели его в незначительных размерах (там, где наряду с оброком крестьяне обязаны были выполнять также барщину). В силу этого крестьянские наделы, как правило, в оброчных имениях были выше, чем в барщинных. Величина оброка большей частью не зависела от размеров земельного надела, а определялась доходами крестьян от различных кустарных промыслов или торгово-промышленной деятельности.

В большей степени расслоение происходило среди оброчных крестьян, из среды которых выходили не только капиталистические предприниматели типа Саввы Морозова и крупные торговцы, но и представители сельской буржуазии -- кулаки. Из-за отсутствия в дореформенный период каких-либо статистических материалов, касающихся положения крестьян, единственным источником для изучения процесса расслоения крестьянства являются вотчинные архивы..

Жестокая эксплуатация крестьян обусловливала нищенский уровень их жизни. Крестьянское хозяйство приходило в упадок, урожаи были крайне мизерны, вследствие чего массовые голодовки и нищета считались нормальными явлениями. Несмотря на то, что юридически обеспечение крестьян продовольствием в голодные годы возлагалось на помещиков, последние обычно уклонялись от этого либо вместо муки снабжали крестьян лебедой, желудями и другими суррогатами.Помещикам предоставлялось право продажи и покупки крепостных, как с землей, так и без земли, причем в этих случаях нередко разлучались семьи. Продажа крепостных представляла собой самую настоящую работорговлю. Крестьян продавали, как вещь, на ярмарках и базарах, продавали за долги помещиков при описи их имущества.

Крестьяне не обладали правом собственности как в отношении недвижимого, так и движимого имущества. Недвижимую собственность крепостные могли приобретать только на имя своего помещика (незадолго до реформы, в 1848 года, крестьянам было разрешено приобретать недвижимую собственность на свое имя, но и то, лишь с согласия помещика). Помещик имел право переселять своих крестьян, лишать их земли, переводя в дворовые или на месячину. Право суда над крепостными также принадлежало помещикам, которые могли применять к ним следующие наказания: 1) сечение розгами до 40 ударов, палками до 15 ударов, 2) арест до 2 месяцев, 3) заключение в смирительном и рабочем доме до 3 месяцев, 4) заключение в исправительных арестантских ротах гражданского ведомства до 6 месяцев. По закону 1822 г. помещикам было вновь предоставлено право ссылки своих крепостных в Сибирь. Крестьяне были лишены права жаловаться на своего владельца. По закону 1767 г. крепостные за такую жалобу подвергались наказанию кнутом и ссылке в каторжные работы. По Уложению о наказаниях 1845 г. за подачу жалобы на помещика полагалось 50 ударов розог. Правительство, оберегая права дворянства, рассматривало возмущение крепостных против их владельцев как восстание против государственной власти. Все это обусловливало разнузданный произвол помещиков и приводило к самым утонченным издевательствам и истязаниям крепостных крестьян. Не только за истязания, но и за убийство крепостного помещик большей частью не нес никакой ответственности, за исключением отдельных случаев, когда виновники отделывались незначительными наказаниями.

Ко времени Николая I относятся слабые зачатки фабричного законодательства в России (Первый закон «об отношениях между хозяевами фабричных заведений и рабочими людьми, поступающими на оные по найму» был издан в 1835 г. — Изданное в 1845 г. Уложение о наказаниях устанавливало наказание за стачку — арест от 7 дней до 3 недель, а для «зачинщиков» — от 3 недель до 3 месяцев. — Фабрикант за «самовольное» понижение платы рабочих раньше условленного срока или за принуждение рабочих получать плату не деньгами, а товарами, подлежал денежному штрафу от 100 до 300 рублей. — В том же 1845 г. было издано запрещение фабрикантам назначать на ночные работы малолетних до 12-летнего возраста, о чем государь повелел «обязать подписками хозяев фабрик», а Сенат «приказали» послать куда следует указы. «Наблюдение за сим» велено было «предоставить местному начальству», но, очевидно, местное начальство плохо за сим наблюдало, и гуманный закон 1845 года скоро пришел в забвение.).

Назначенный в 1823 г. министр финансов Канкрин начал наводить строгую экономию в расходах и накопил некоторый металлический запас. Ему удалось установить равновесие в бюджете и несколько поднять курс ассигнационного рубля, который в 1830 г. стоил 26? копеек серебром, а в 1839 г. — около 33? коп. Тогда правительство решило произвести денежную реформу. Манифестом 1 июля 1839 г. было объявлено, что серебряная рублевая российская монета «отныне впредь устанавливается главною государственною платежною монетою», а государственные ассигнации «остаются вспомогательным знаком ценности» с постоянным курсом по расчету 1 рубль серебром = 3 руб. 60 коп. ассигнациями. С 1841 г. вместо ассигнаций, стали выпускаться «государственные кредитные билеты», подлежавшие размену на серебро. Выпущенные раньше «ассигнации» (в общей сумме составлявшие в это время 595 милл. руб., т. е. по новому курсу 170 милл. руб.) подлежали постепенной замене новыми «кредитными билетами».

— Финансовая реформа Канкрина оказалась удачной; выпускаемые (в умеренном количестве) кредитные билеты сохраняли свой курс до Крымской войны (1853-1856), когда размен их на серебряную монету был прекращен.

Главной расходной статьей русского дореформенного бюджета было содержание армии и флота.

По {100} вычислениям П. Милюкова, государственные расходы составляли (в миллионах металлических рублей) в 1801 г. 64,2 милл. руб., в 1825 — 111,6 милл. руб., в 1850 г. — 284,5 милл. руб.; в том числе расходы на армию и флот составляли в 1801 г. 32,3 милл. руб. (50%), в 1825 г. — 48,4 милл. руб., (43%), в 1850 г. — 119,5 милл. руб. (42%). Платежи по государственному долгу в это время поглощали от 10 до 15% расходного бюджета.

В доходном бюджете дореформенной России наиболее важную роль играли подушная подать и питейный доход(сборы обнимают собою несколько различных налогов на напитки: спирт, виноградное вино, пиво, мед и проч).Во взимании последнего правительство колебалось между системами акциза (т. е. уплаты налога с каждого ведра продаваемого вина) и откупа — когда продажа вина в известном округе становилась монополией «откупщика», который, уплатив в казну известную сумму денег, потом всеми правдами и неправдами стремился извлечь из карманов жителей все задержавшиеся у них рубли, пятаки и копейки (а иногда поил их и в кредит, дорого им обходившийся).

Наиболее широкое распространение мелкая крестьянская про­мышленность получила в центрально-промышленных губерниях России — в Московской, Владимирской, Калужской, Костромской, Тверской, Ярославской и Нижегородской. Здесь в большинстве се­лений крестьяне, кроме земледелия, занимались и разного рода промыслами. Было немало сел и даже промысловых округов, в ко­торых неземледельческие занятия играли главную роль в кресть­янском хозяйстве, а в крупных торгово-промышленных селах, обычно являвшихся центрами этих округов, земледелие вообще отсутство­вало.

В конце XVIII — первой половине XIX в. сложилась про­мышленная география центрального района России. Такие промы­словые селения, как Иваново и Тейково Владимирской, Павлово, Ворсма, Богородское и Городец Нижегородской, Вичуга и Середа Костромской, Великое Ярославской и Кимры Тверской губерний становились центрами текстильной, кожевенной, дерево- и метал­лообрабатывающей промышленности. Характерно, что это были не казенные, а помещичьи селения, принадлежавшие крупнейшим маг­натам — Шереметевым, Юсуповым, Татищевым, Воронцовым, Го­лицыным, Щербатовым. Положение и влияние этих владельцев обес­печивали их крестьянам защиту от поборов и притеснений со сто­роны местной бюрократии, от которой страдала казенная деревня,

ыа также поощрение и покровительство в промысловых занятиях, ибо это способствовало повышению доходности имений. Крестьян­ская промышленность служила широкой базой для роста капита­листического промышленного производства: в ее сфере накаплива­лись капиталы образующегося слоя предпринимателей, готовились кадры обученных рабочих для крупных промышленных предпри­ятий, формировалась промышленная буржуазия. Династии извест­ных текстильных фабрикантов Морозовых, Гучковых, Гарелиных, Рябушинских вышли из крепостных крестьян-кустарей. Развитие крестьянской промышленности преобразовывало экономический об­лик деревни и самый быт крестьянина.

Промысловый Важным фактором в складывании рынка рабочей отход силы для промышленности был рост промыслового отхода крестьян. В центрально-промышленных губерниях он при­нял массовый характер уже во второй половине XVIII в. и значи­тельно возрос в первой половине XIX в. В 1826 г. в целом по стране насчитывалось 756 тыс. крестьян, уходивших на заработки по дол­госрочным паспортам (на срок от полу го да до трех лет), в середине XIX в. их числилось уже 1,3 млн. Но еще большее число крестьян отправлялись на заработки по краткосрочным билетам (выдавав­шимся на срок до четырех месяцев). Так, в 50-х годах из пяти цен­трально-промышленных губерний по долгосрочным паспортам ухо­дили 327 тыс. человек, а по билетам — 438 тыс. В этих промышлен­ных губерниях на заработки отправлялось в то время 30—40% взрос­лого мужского населения.

Мануфактура Крупная промышленность в России росла за счет распространения капиталистической мануфактуры, возникавшей на базе мелкой промышленности, и последующего перерастания ма­нуфактуры в фабрику.

Закон 18 июня 1840 г. разрешал фабрикантам увольнять посессионных рабочих — их переводили в сословие мещан или в разряд государственных крестьян. В целях удержания владельцев от массовой ликвидации предприятий правительство отбирало у тех из них, кто прекращал производство, землю, леса, фабричные и заводские строения. Машины и инструменты, приобретенные вла­дельцами предприятий на собственные средства, однако сохраня­лись за ними. Несмотря на эти ограничения, 103 владельца из 141 к 1860 г. ликвидировали свои предприятия, а число посессионных рабочих (в обрабатывающей промышленности) сократилось в 2,5 раза.

Конец XVIII — первая треть XIX в. в истории русской промышленности характеризуется ростом капиталистической мануфактуры, вторая треть XIX в. — началом перехода от мануфактуры к капиталистической фабрике. Этот переход связан с промышленным переворотом, кото­рый имел две стороны: 1) техническую — систематическое приме­нение машинной техники и 2) социальную — формирование про­мышленной буржуазии и пролетариата. Обе эти стороны находи­лись в процессе постоянного взаимодействия: создание необходи­мой материально-технической базы сопровождается глубокими из­менениями в социальных отношениях. Промышленный переворот раньше всего (еще в XVIII в.) происходил в Англии.В России этот процесс происходил с использованием западноевро­пейской технологии.

Большинство отечественных историков и экономистов относит начало промышленного переворота в России к концу 30-х — нача­лу 40-х годов, а завершение его — к концу 70-х началу 80-х го­дов XIX в. С 30-х годов XIX в. заметно возрастают темпы внедрении в промышленность машинной техники, импортируемой в ос­новном из Англии. Так, если за 1831 —1840 гг. было применено ма­шин на сумму около 7 млн. руб., то в 1841- 1850 гг. - на 17 млн., а в 1851 —1860 гг.-уже на 84,5 млн. руб.

С машинной техникой был связан и переход к наемному тру­ду. Только вольнонаемный рабочий, заинтересованный в результатах труда и обладавший более высоким культурным уровнем, был в состоянии освоить сложные машины. Поэтому применение машин явилось одной из важных предпосылок роста наемного труда в про­мышленности России. В связи с этим возросла и производитель­ность труда: в середине 50-х годов один рабочий производил в 3 раза больше продукции, чем м начале XIX в., а на долю машинного производства приходилось уже свыше двух трети продукции круп­ной промышленности в стране.

Важным следствием и показателем развития капиталистических отношении в дореформенной России явилось формирование новых социальных слоев-рабочих и промышленной буржуазии.Однако вплоть до реформы 1861 г. в про­мышленности России продолжал довольно широко применяться кре­постной труд. В обрабатывающей промышленности, несмотря на сокращение с 1799 по 1860 гг. удельного веса крепостного труда с 59 до 18%, абсолютная численность крепостных рабочих возросла с 44,8 до 103 тыс., т. е. за счет роста вотчинных мануфактур. К этому числу крепостных рабочих следует добавить еще 543 тыс. горноза­водских “мастеровых” (занятых непосредственно на заводских ра­ботах) и “приписных к заводам крестьян” (выполнявших вспомога­тельные работы: подвозка руды, заготовка дров и угля и пр.), со­единявших эти занятия с сельским хозяйством на заводских зем­лях. Таким образом, общее число крепостных рабочих в обрабаты­вающей и горнозаводской промышленности к моменту отмены кре­постного права составляло 646 тыс. человек.

Вольно наемные рабочие были представлены преимущественно помещичьими и государственными крестьянами. Помещик мог в любой момент вернуть отпущенного на фабрику крестьянина, поса­дить его на барщину, перевести в дворовые. Не мог свободно распо­ряжаться своей личностью и государственный крестьянин, прикре­пленный к своему наделу и связанный с общиной. Сам предприни­матель нередко являлся крепостным крестьянином, и на него тоже давил гнет крепостной зависимости.

Наиболее крупными городами были Петербург и Москва. За 1811—1863 гг. число жителей Петербурга увеличилось с 336 тыс. до 540 тыс., Мо­сквы — с 270 тыс. до 462 тыс. человек. Особенно быстро возрастало население крупных торгово-промышленных центров, речных и мор­ских портов. Рост городов происходил преимущественно за счет притока населения извне. Постоянными жителями городов, особен­но крупных, все более становились крестьяне (дворовые и пришед­шие на заработки). Так, в середине XIX в. крестьяне составляли 60% жителей Москвы и 70% — Петербурга.

В то время официальное разделение населенных пунктов на города и села проводилось исключительно по административному признаку. Многие уездные и заштатные города фактически пред­ставляли собой большие селения, население которых занималось преимущественно сельским хозяйством, отчасти — торгово-промы­словой деятельностью. Вместе с тем было немало крупных торгово- промышленных селений, которые по характеру занятий их жите­лей и даже по внешнему облику фактически представляли собой настоящие города, как, например, Иваново, Павлово, Кимры, Горо- дец, Вичуга и др. Однако они продолжали оставаться на положении сел, причем в большинстве своем помещичьих сел. Владельческое право помещиков тормозило процесс городообразования.

Транспорт в дореформенной России основными видами транс­порта были водный и гужевой. Главной транспортной артерией стра­ны служила Волга. В составе грузопотоков, шедших по волжской водной системе, преобладал хлеб, отправляемый из поволжских и центрально-черноземных губерний большей частью в центрально­промышленные губернии и Петербург. Волга играла крупную роль в торговых связях России со Средней Азией и Ираном. Большое транспортное значение имели Северная Двина, Западная Двина, Неман, Днепр, Днестр, Дон, по которым перевозились в северные, западные и черноморские порты хлеб, лен, лес, поташ, железо и другие виды промышленной и сельскохозяйственной продукции, предназначенные на экспорт. В обслуживании внутренних водных путей была занята огромная армия судорабочих, в основном бурла­ков. В 30—40-х годах XIX в. их насчитывалось 450 тыс. человек.

В первой половине XIX в. стало развиваться пароходное сооб­щение. Первый пароход появился на Неве в 1815 г., а с 1817—1821 гг. пароходы стали ходить по Волге и Каме. До 1825 г. по внутренним водным путям плавало 11 пароходов, а в 1850 г. — 99. Пароходство заметно возросло в 50-е годы XIX в., чему немало способствовало основание в 1849 г. Сормовского судостроительного завода под Ниж­ним Новгородом. В 1860 г. по Неве, Волге, Днепру и их притокам, а также по Балтийскому, Черному и Каспийскому морям плавало 339 пароходов.

Было положено начало строительству шоссеиных и железных дорог. К 1825 г. было построено всего 367 верст шоссейных дорог, а к 1860 г. — 8515, из них 5456 верст были построены в 1850—1860 гг. Шоссе соединили Петербург с Варшавой, Москву с Петербургом, Варшавой, Ярославлем и Нижним Новгородом. Однако их общая протяженность для огромных пространств России была ничтожно мала.

Первая железная дорога между Петербургом и Царским Се­лом протяженностью в 25 верст была построена в 1837 г. В 1839— 1848 гг. была сооружена Варшавско-Венская железная дорога, а к 1859 г. железнодорожная линия соединила Варшаву с Петербур­гом, и таким образом столица Российской империи была связана с западноевропейской железнодорожной сетью. В течение 1843— 1851 гг. с громадной затратой сил и средств была построена,Петербургская,Масковская железная дорога,имевшая большое экономи­ческое и стратегическое значение.

Важнейшими условиями развития внутреннего рынок рынка являлись рост промышленности, городов торгово-промышленного населения, углубление процесса общест­венного разделения труда в связи с обозначившейся уже в доре­форменный период хозяйственной специализацией регионов стра­ны. Основными товарами, обращавшимися тогда на внутреннем рынке, были хлеб, скот и изделия крестьянских промыслов. Посте­пенно все большее значение в товарном обороте приобретала про­дукция крупной обрабатывающей промышленности, в первую оче­редь текстильной.

Большую роль во внутренней торговле дореформенной России играли ярмарки — ежегодно собиравшиеся по определенным дням торги, которые продолжались от нескольких дней до нескольких недель, а крупнейшие — и до нескольких месяцев. В 40-х го­дах XIX в. в России насчитывалось до 4 тыс. ярмарок, из них поло­вина приходилась на Украину. Преобладали сельские ярмарки, иг­равшие немаловажную роль в развитии крестьянских промыслов и втягивании деревни в товарно-денежные отношения. 64 ярмарки имели торговые обороты свыше 1 млн. руб. каждая. Особенно выде­лялись ярмарки Нижегородская, Ирбитская в Сибири, Контрак­товая в Киеве, Крупнейшей ярмаркой, имевшей все­российское значение была Нижегород­ская; она играла также огромную роль в торговле России с азиат­скими странами. Торговые обороты Нижегородской ярмарки быст­ро росли: в 1829 г. на ней было продано товаров на 28,2 млн. руб. серебром, а в 1863 г. — на 125 млн. Ирбитская ярмарка была цен­тром торговых связей России с Сибирью и Средней Азией. За 1817— 1850 гг, ее обороты возросли в 9 раз, и она заняла второе место после Нижегородской.

Однако ярмарки не были преобладающим видом внутренней торговли в дореформенной России. Уже в конце XVIII в. в наиболее крупных городах и промышленных центрах быстро росла посто­янная (магазинная) торговля. В Москве, Петербурге и в некоторых губернских городах в то время были сооружены большие гостиные дворыВместе с тем для земледель­ческих губерний и национальных окраин России, наоборот, было характерно дальнейшее развитие ярмарочной торговли. Значительно возросли торговые обороты украинских и сибирских ярмарок. В 20—40-х годах XIX в. возникли новые ярмарки в Кишиневе, Ак­кермане, Тифлисе, Тюмени. Рост ярмарок на окраинах страны сви­детельствовал о расширении внутреннего рынка, включении на­циональных окраин в общероссийские торговые связи.

Широко распространена была торговля вразнос. Предприим­чивые коробейники закупали на ярмарках ткани, галантерею, мел­кие предметы домашнего обихода и разъезжали с ними по всей стране, проникая в самые отдаленные, глухие углы, реализуя то­вар не только за деньги, но и путем его обмена на лен, полотно и пр.Расширялись и внешнеторговые связи. Страны Ев-ропы покупали в России хлеб и сырье; развивав­шаяся же русская промышленность нуждалась в машинах, инструментах, хлопке, красках и пр. Для русской внешней торговли традиционно был характерен активный торговый баланс (превышение вывоза над ввозом), который в значительной мере обусловливался протекционистской таможенной полити­кой правительства: установление высоких пошлин на ввозимые товары преследовало цель защитить отечественную промышлен­ность от конкуренции западноевропейских промышленников.

В составе экспортируемых из России товаров преобладали хлеб, лен, пенька, сало, кожи, щетина, лес, т. е. главным образом продо­вольственные товары и сырье, составлявшие 80—90% стоимости русского экспорта. Все большее значение в русском экспорте приобре­тал хлеб. В первые годы XIX в. ежегодно вывозилось до 20 млн. пудов хлеба, в 30—-40-е годы — 27—29 млн. пудов, а в 50-е — до 70 млн. пудов. В составе импортируемых в Россию товаров большое место занимали машины и инструменты, ткани, бумажная пряжа, предметы роскоши.

Преобладающее место во внешней торговле России занимал торговый обмен с европейскими странами. На их долю приходилось свыше 90% объема внешнеторгового оборота России. Главным торго­вым партнером России была Англия. На ее долю в середине XIX в. приходилось 34% объема русского экспорта и импорта, в то время как на долю Германии — 11%, Франции — 10%, Китая.— 7%, Да­нии — 6%, Турции — 5%, США — около 3%, а на долю всех осталь­ных стран — 18%. Если для европейских стран Россия выступала преимущественно в роли поставщика сырья и покупателя промыш­ленных товаров, то для Ирана, Средней Азии и Китая, наоборот, она являлась поставщиком промышленных товаров, главным обра­зом тканей и металлических изделий. Из этих же стран в Россию ввозились чай, шелк, хлопок, шерсть, кожи, т. е. традиционные то­вары восточной торговли.

На внешнюю торговлю оказывали влияние не только экономи­ческая конъюнктура, но и факторы привходящего характера — войны, изменения в таможенной политике государств и пр. Например, отмена в 1846 г. “хлебных законов” в Англии способствовала резкому увеличению экспорта русского хлеба. Наполеоновские вой­ны, включение России в континентальную блокаду против Англии в 1808—1812 гг. и особенно Крымская война 1853—1856 гг. вызвали временный спад русской внешней торговли.