Восточные дела

Глава X

Самым выразительным указателем изменившегося по­ложения дел на Востоке было то, что Константинополь пе­рестал быть угрожаем нападением со стороны засевших в Никее сельджуков и что иконийский султан, сильно стес­ненный крестоносцами и греками, не внушал более гроз­ной опасности. И царь Алексей, и сын его Иоанн Комнин поставили себе на Востоке определенные цели: очистить Малую Азию от турок и возвратить империи занятые крес­тоносцами области в Сирии и Палестине. В этом отноше­нии за всеми царями Комнинами нужно признать живое чувство и верное понимание насущных потребностей государства, которые в XII в. сосредоточивались на восточ­ной границе.

Но фактически на Востоке владения империи огра­ничивались береговыми областями, так как почти вся внутренняя часть малоазийского материка принадлежа­ла или сельджукам, или крестоносцам, или армянам. Са­мым крайним владением на севере было расположенное по Черноморскому побережью княжество Трапезунт, уп­равляемое знатным в империи домом Гавров. С юго-вос­точной стороны империя владела еще обширной Фра-кисийской фемой, но вся Анатолика была уже захвачена турками, отсюда они делали легкие завоевания и опусто­шения по течению Меандра. Южней Фракисийской фе-мы империя держала в своей власти еще приморскую об­ласть Ликию и Памфилию с городами Силей и Атталия, а далее на юго-восток начинались снова турецкие и армянские владения.

Первой заботой Иоанна было предохранить культур­ные имперские области против хищнических наездов сельджуков, утвердившихся в Иконийском султанате. В этом смысле нужно рассматривать его поход весной 1119 г., имевший целью город Лаодикею и спустя не­сколько времени затем Созополь, уже находившийся вне границ империи. После удачного занятия этой важной крепости Иоанн обратился на юг и с успехом произвел несколько военных операций в области Атталии, имея целью обезопасить сношения с Памфилией. К большому счастию для царя Иоанна, политическое значение Ико-нийского султаната сильно изменилось. Прежде султан Икония распространял свою власть на многих местных владетелей и эмиров, которые признавали свою от него зависимость. Движение крестоносцев и последовавшие затем перемены в Сирии поколебали указанный порядок отношений. Прежде всего этому способствовало образо­вание отдельного княжения с центром в Малатии (Мелитена) под главенством рода Данишмендов. По смерти султана иконийского Кылыч-Арслана в 1107 г. значение этого султаната пало вследствие раздоров между его сыновьями. В то время как старшие сыновья Шахин-шах, Араби и Масуд спорили из-за обладания султанатом, младший Тогрул-Арслан вместе с матерью основал гос­подство в Мелитене. Шахин-шах захватил в плен своего брата Масуда, который, однако, успел освободиться из за­ключения и получил содействие в борьбе с братом от Да-нишменда Гази III. Вследствие последовавшего затем пе­реворота Шахин-шах был убит. Хотя Масуд и Гази III за­ключили между собой узы родства, но все же не решались выступить открыто против империи. Антивизантийское движение обнаружилось в Армении и исходило от Тогрул-Арслана, владетеля Малатии. Об нем известно лишь в самых общих чертах, что оно отразилось на черномор­ских владениях империи, побудило дуку Трапезунта Кон­стантина Гавру начать поход, окончившийся полным его поражением и пленом. Это происходило почти в то же время, как царь Иоанн предпринимал меры по очище­нию от турок фемы Фракисийской и Памфилии (1118— 1119). Для дальнейших видов императора к освобожде­нию Малой Азии от сельджуков иконийского султана бы­ло весьма важно то обстоятельство, что между сыновьями Кылыч-Арслана и Данишмендом Гази III возникли раздо­ры, которые позволили императору выступить с более решительными мерами в его азиатской политике. Осо­бенно было благоприятно то, что Данишменды обрати­лись на восток и начали расширять свои владения похо­дами в Армению и Северную Сирию. Первым шагом, обеспечивавшим дальнейшие успехи, было занятие Ма­латии, которая была во владении младшего из сыновей Кылыч-Арслана, Тогрула. Когда осажденная Малатия из­немогала от голода, Тогрул-Арслан обратился за помо­щью к латинянам (1124), но голод заставил жителей от­крыть ворота Гази III, который с тех пор стал твердой но­гой в верхнем течении Евфрата. Между тем вследствие поднявшейся смуты в Иконии был лишен власти Масуд и искал поддержки в Константинополе. Ему был оказан лю­безный прием, дана просимая помощь, и таким образом начавшаяся в султанате смута нашла поддержку в империи. Правда, непосредственные выгоды извлечены были из этого положения дел только Данишмендами, но, когда Гази III простер свои завоевания на юг и стал прибли­жаться к Киликийским горным ущельям, где нанес силь­ное поражение антиохийскому князю Боемунду II, царь Иоанн нашел момент благоприятным, чтобы выступить против чрезмерных притязаний турецкого эмира. Хотя византийские историки Киннам и Никита Акоминат очень скупо освещают восточную политику царя Иоанна, но благодаря недавно изданной хронике Михаила Си­рийца (1) мы имеем возможность понять, как занят был император на протяжении 1130— 1135 гг. восточными дела­ми. Так, в 1130г., после трагической смерти князя Боемунда, царь отправился в поход против турок. В связи с этим походом упоминается о заговоре против царя, во главе которого стоял любимый его брат севастократор Исаак, которому он всего более был обязан при вступлении на
престол. После раскрытия заговора Исаак убежал к султа­ну иконийскому и подстрекал его к войне с империей. Это вообще весьма любопытная в истории Византии фи­гура, оставившая разнообразные следы как необуздан­ных увлечений, так и просвещенного ума. После бегства из Константинополя он долгое время проживал в Азии, в
Сирии и Палестине, при дворах мусульманских и христи­анских государей, везде подстрекая к войне против Иоан­на и ища себе союзников, с помощью которых замышлял завладеть императорским престолом.

Зиму 1130/31 г. севастократор Исаак вместе с трапе-зунтским дукой Гаврой и иконийским султаном проводи­ли у эмира Гази III Данишменда, откуда он переправился к князю Армении Льву, где старший сын его Иоанн вступил в брак с дочерью князя, наконец, после ссоры со Львом снова прибыл в Иконии. Везде Исаак пытался подготов­лять враждебное настроение против своего брата и ста­вил ему затруднения даже в Константинополе, где имел сильную партию. В 1132 г. предпринят был поход против Данишменда Гази, ближайшей целью был Кастамон в Па-флагонии, откуда турки тревожили византийские владения. На этот раз действия царя увенчались полным успе­хом, он распространил свою власть до реки Галис и за­ключил отдельные соглашения с эмирами Амассии и Гангр. По возвращении в столицу он имел триумфальную встречу. Скромность не позволила Иоанну сесть на приго­товленную для него серебряную колесницу, он шел пе­ший, а на колеснице была помещена икона Богородицы. Дошедший до Константинополя слух, что Кастамон снова взят турками, заставил Иоанна снова начать поход. Во время отсутствия царя (1134) умерла супруга его венгерка Ирина, и это заставило его прекратить движение вперед и вернуться в столицу. Прерванная на время война продол­жена была с большим успехом, чему способствовала и смерть Гази, который перед кончиной был возведен кали­фом в звание мелика, или царя. Преемник Гази, сын его Мухаммед, должен был усмирить восстание братьев и за­няться утверждением своей власти. Кроме того, Иоанну удалось расторгнуть союз иконийского султана с Даниш-мендами, и на этот раз в византийском войске был вспо­могательный турецкий отряд, прибыв к городу Гангры. Позднее время года и измена союзников, которые по при­казанию Мухаммеда ушли из византийского лагеря, побу­дили царя на этот раз не приступать к осаде, но так как зимняя стоянка в этой холодной местности тоже внушала опасение, то после некоторых колебаний вновь Гангры были окружены греческим войском. Мусульмане вступили в переговоры насчет сдачи города, а император не наста­ивал на суровости условий. Желающим было предостав­лено свободно выйти из города, и, как говорит Киннам, большинство вступило в византийскую службу. Гангры со­ставляли важную крепость в эмирстве Данишмендов. По­сле перехода этой крепости в руки императора положе­ние дел на северо-восточной границе значительно изме­нилось в пользу греков. Совершенно понятно отсюда намерение царя перенести наступательные действия в другую сторону.

Изучая восточную политику Иоанна Комнина, мы должны отметить в ней особенную последовательность и целесообразность и исключительную способность ис­пользовать на благо империи историческую обстановку. Каждый шаг был им хорошо обдуман и соразмерен с об­щим планом. Это впечатление выносится именно из рас­смотрения его походов в Киликию, из сношений с ар­мянскими княжествами, отделявшими империю от вла­дений крестоносцев в Сирии и Палестине, и, наконец, из его успехов в Сирии. Историк эпохи Комнинов Никита Акоминат, прекрасно осведомленный насчет политичес­ких планов Иоанна, неоднократно высказывался, что за­ветной мечтой царя было возвращение Антиохии и Ие­русалима и Месопотамии и что с этой целью он сообра­зовал все свои действия на Востоке. Эта мысль особенно рельефно выражена историком в предсмертной речи царя, сказанной в лагере во время последнего похода его в 1143 г. (2)

«Мои планы не ограничивались занятием Сирии, я за­мышлял более важное дело. Мне хотелось спокойно омыться в водах Евфрата и обильно зачерпнуть из его вод, а также повидать и реку Тигр и рассеять неприяте­лей, как утвердившихся в Киликии, так и в занятых му­сульманами странах. А затем мечтал бы перелететь, как орел, и в самую Палестину, где Христос своею смер-тию восстановил нашу падшую природу, распростерши руки на кресте... чтобы сокрушить врагов, которые овла­дели Гробом Господним. Но моим надеждам судьбами Про­мысла не суждено было осуществиться».

Подобно царям лучших византийских периодов, Ио­анн провел в походах почти все свое царствование, мало оставался во дворце и предпочитал жить в военном лаге­ре. Наступательному движению его против арабов и кре­стоносцев содействовало передвижение этнографичес­ких элементов, вызванное частью первым крестовым походом. Еще в XI в. в политических соображениях ви­зантийские цари наделяли некоторых владетелей собст­венной Армении провинциями и городами в империи, заставляя их в то же время отказываться от владетельных прав в Армении. Таковы были князья Васпурахана из рода Ардзруни, Иоанн Сеннакерим и Дереник, основавшиеся в области с городами Севастия, Ларисса, Абара, т. е. в горной стране при верховьях Галиса и Евфрата. Почтенные титулом магистра, бывшие владетели Васпурахана привели с собой большую колонию соотечественников и основали здесь густое армянское ядро. Спустя некоторое время владетель Ани из фамилии Багратидов, Какиг II, принужденный поступиться в пользу Константина Мономаха своими наследственными землями, получил в удел несколько имперских городов в феме Каппадокия и Харсианы. С течением времени продолжалась волна передвижений из Армении, за владетельными лицами пошли их бояре и землевладельцы. Так, некто Абелхариб получил в удел Тарс и Мопсуестию, а магистр Григорий наделен землями в феме Месопотамия. Переселение армян с конца XI в. продолжало еще более усиливаться вследствие напора турок-сельджуков. Для армян открыта была возможность селиться в Киликии, куда в конце столетия они переселились в большом числе. Весьма любопытно отме¬тить, что армяне легко уживались и в областях, занятых турками, и что в период первого крестового похода они были распространены в Сирии, Киликии и Каппадокии — под собственными князьями, стоявшими в номинальной зависимости от империи (3). Движение крестоносцев произвело значительную перемену в положении армянских полузависимых князей. Часть их была или подчинена франками, или лишена их владений, часть могла удержать независимость лишь при помощи византийского царя, у которого искали покровительства армянские владетели. В особенности следует обратить внимание на армянских князей в Киликии и Северной Сирии.

Когда крестоносцы подходили к Эдессе, там правил армянин Торос, назначенный на это место дукой Антиохии. Он искусно пользовался обстоятельствами и удержался в Эдессе продолжительное время, он был там в 1094 г., когда город был взят эмиром алеппским Тутушем. Христиане утвердились в этом городе не ранее 1098 г., и притом посредством обмана и клятвопреступления Балдуина, брата Готфрида Бульонского. Но нас ближайше может занимать судьба той линии армянских владетелей, которая утвердилась в Киликии и происходила из Багратидов-Рупенов, владевших Тавром и большой дорогой из Кесарии в Аназарб. Во время движения крестоносцев здесь был владетелем Константин, который оказал им разные услуги и был награжден званием барона. Преемником его был Торос, который разорвал сношения с империей, желая иметь опору в латинских княжествах. Его брат и преемник Лев был современником Иоанна Комнина. Он расширил свои владения присоединением городов Тарса, Аданы и Мопсу-естии и значительно усилил свое княжество на счет турок и латинян. С 1135 г. Киликия сделалась театром ожесточенной войны. Лев должен был защищаться против антиохийского князя Раймонда Пуатье, которого поддерживал иерусалимский король, и в то же время обороняться против турок. При таких обстоятельствах вступает на сцену царь Иоанн Комнин.

Предпринятый им в конце 1136г. поход в Киликию был серьезным и хорошо обдуманным предприятием, которое потребовало больших издержек. Любопытно отметить, что в этом походе упоминается участие флота, о котором так редко стала говорить летопись. Поход был подготовлен и с дипломатической стороны, так как приняты были в соображение противоположные интересы турецких, армянских и христианских владетелей, оспаривавших господство в Киликии и Сирии. Ближайше имелось в виду занять важные города: Аназарб, Таре, Адану и Мопсуестию, находившиеся в то время во владении князя Малой Армении Льва, который был в союзе с графом Эдессы. Рядом удачных военных дел византийцы одержали верх над армянским князем, следствием чего было полное подчинение страны и сдача Льва и его сыновей Рупена и Тороса на всю волю царя. Пленники были отправлены в Константинополь, где и окончили жизнь, за исключением Тороса, спасшегося бегством. Результатом этого похода, который весьма недостаточно освещен летописью, было то, что владения империи стали теперь соприкасаться с границами Антиохийского княжества и перед царем Иоанном яс­но определилась задача по отношению к латинским завое­ваниям, сделанным во время крестового похода.

С точки зрения царя Алексея, равно как и его преемни­ка, Антиохия составляла неотъемлемую часть империи, со­гласно договору, заключенному с сыном Роберта Гвискара Боемундом.

Достигнутый в Малой Армении успех открывал царю Иоанну полную возможность непосредственно затем по­ставить вопрос об Антиохийском княжестве. Особенные обстоятельства благоприятствовали планам царя. В 1130 г. князь Боемунд II трагически погиб в войне с турками. После него остались малолетняя дочь Констанца и княги­ня — вдова Алиса, дочь иерусалимского короля. Желая ов­ладеть властью в княжестве, Алиса вступила в переговоры с эмиром Мосула Зенги, которому скоро затем предстоя­ло играть важную роль на Востоке; но решительные меры иерусалимского короля Балдуина II, вступившего в Анти-охию, положили предел интригам честолюбивой вдовы, которая принуждена была удовольствоваться небольшим уделом с городом Лаодикеей. Преемник Балдуина, король Фулько, нашел способ предохранить наследницу Анти­охийского княжества от притязаний матери ее тем, что нашел ей жениха в лице французского владетельного графа Раймонда Пуатье. Но в то же самое время вдова ан-тиохийского князя нашла способ сообщить царю Иоанну Комнину о своем плане брачного союза между наследни­цей Антиохийского княжества и одним из царевичей — сыновей Иоанна. Нет сомнения, что в Константинополе весьма охотно принято было это предложение, и, может быть, в связи с ним следует рассматривать поход, о кото­ром мы говорили выше. Раймонд Пуатье своим немедлен­ным согласием отправиться на Восток и принять сделан­ное ему предложение расстроил надежды царя Иоанна на соединение Антиохии с империей и, кроме того, нанес оскорбление его сюзеренным правам. Здесь не может ид­ти речь об известной присяге, какую давали Алексею Комнину почти все вожди по отношению к завоеваниям старых владений империи, временно отошедших к тур­кам: феодальные отношения Антиохии к империи осно­вывались на договоре с Боемундом 1108 г., когда этот по­следний дал Алексею присягу на верность и получил в ка­честве лена Антиохию и некоторые области Эдесского графства. Нужно думать, что Иоанн придавал широкое значение своим правам и что, с его точки зрения, даже Иерусалим должен был, как прежняя область империи, считаться его леном.

Таким образом, продолжение похода в Северную Си­рию не только соответствовало исконным притязаниям империи, но и могло оправдываться исключительными обстоятельствами, в каких находились латинские владе­ния. На границах христианских княжеств возникла в это время грозная сила в лице эмира Мосула, Имад ад-дина Зенги, зависевшего первоначально от иконийского султа­на, а потом достигшего широкого распространения своей власти и независимости. Пользуясь слабостью христиан­ских княжеств, он овладел многими соседними городами на Евфрате, между прочим Алеппо и Гамой, и нанес неод­нократные поражения графу триполийскому и королю ие­русалимскому. В то время как Зенги имел явный перевес над латинскими княжествами с юго-восточной стороны, с севера подходила победоносная армия византийского ца­ря. Греки подошли к Антиохии в августе. В это время князь Раймонд по просьбе иерусалимского короля находился в походе против турок и с большим трудом мог попасть в Антиохию, уже окруженную греками (29 авг.). Нельзя ска­зать, что Иоанн нашел здесь большое сопротивление; на­против, все заставляет думать, что в Антиохии была значи­тельная партия, искавшая сближения с императором. Эта партия побудила правительство начать переговоры с Ио­анном. Раймонд соглашался сдать город и признать импе­ратора своим сюзереном, но ставил условием, чтобы за ним было сохранено право на управление княжеством. Но как император требовал безусловной сдачи, то перегово­ры несколько затянулись. В конце концов Раймонд должен был явиться в лагерь, дать императору присягу на верность и вместе с тем обязаться немедленно предоставить царю доступ в Антиохию, когда бы того ни потребовали обстоя­тельства. С своей стороны император обязывался не при­соединять к империи Алеппо и другие окрестные города, если они будут взяты от турок, а присоединить их к Антиохийскому княжеству. Это происходило в 1137 г.; импера­тор удовлетворился достигнутым соглашением, по кото­рому Антиохия и принадлежавшая к ней область поступи­ла в зависимость империи. Удаляясь в Таре на зимовку, царь выразил желание на следующий год приступить к по­ходу против турок совместно с антиохийскими войсками и попытаться овладеть теми городами, которые, согласно договору, должны быть присоединены к Антиохии.

Весной 1138 г. князь Антиохии и граф Эдессы вместе с тамплиерами соединились с Иоанном для общего похода. Цель движения был Алеппо. Приняты были все меры пре­досторожности, чтобы обмануть бдительность Зенги, кото­рый осаждал Эдессу в то время, как христиане подошли к Алеппо. Но город оказался достаточно защищенным, так что Иоанн не решился начать правильную осаду и отсту­пил. Союзники успели взять несколько других турецких го­родов и крепостей в Северной Сирии[31], но к концу мая нео­жиданно была снята осада с важной крепости Шейзара, или Сезера, — обстоятельство, тем более не поддающееся объ­яснению, что поход союзников возбудил полное смущение среди мусульманских владетелей Сирии. Известно, что Зен­ги не решался с малыми силами выступить против христи­ан и просил помощи у калифа, который с своей стороны далеко не был расположен помогать своему сильному вас­салу. По свидетельству арабского историка (4), Зенги успел тем временем поселить вражду между христианами. Трудно было бы проверить это известие, но нет сомнения, что му­сульманский мир не мог оставаться безучастным зрителем нового поворота дел в Сирии. С одной стороны, султан иконийский Масуд начал угрожать Киликии нападением на Адану, с другой — получен был слух о движении вспомогательных отрядов из Багдада, наконец, эмир Кара-Арслан шел на помощь Зенги из Месопотамии. Все эти обстоятель­ства должны объяснять решение царя заключить соглаше­ние с эмиром Сезера, по которому последний уплатил зна­чительную сумму денег и, кроме того, шелковые ткани, драгоценный, украшенный рубинами крест и стол — пред­меты, захваченные после битвы при Манцикерте в лагере Романа Диогена. Но здесь обнаружилось полное охлажде­ние между царем и его вассалами, в особенности заслужи­вает порицания поведение графа Иосцеллина, желавшего поссорить царя с Раймондом Пуатье. В июне 1138г. Иоанн подошел к Антиохии. На этот раз он воспользовался своим правом сюзерена и торжественно вступил в город, где имел пребывание в роскошном дворце, окруженный военной свитой. Недовольный князем Раймондом и желая теперь осуществить феодальное право фактического господства над Антиохией, он на собрании чинов княжества в присут­ствии Раймонда и Иосцеллина указал на свои заслуги в пользу Антиохии, изложил результаты военных предприя­тий весной текущего года и потребовал передачи ему го­родского кремля, дабы он мог свободно располагать досту­пом в город и устроить в нем склад припасов для предпола­гаемых военных мер против Алеппо и других турецких городов. Хотя Иоанн действовал и говорил с сознанием своего права, но при исполнении заявленного им требова­ния встретились затруднения. Прежде всего Раймонд по­просил дать ему срок для переговоров с королем иеруса­лимским; затем граф эдесский, питая глубокое нерасполо­жение к планам Иоанна Комнина, возбудил движение в городе против греков. Так как царь не мог этого предвидеть и оказался не подготовленным к потушению начавшегося в городе бунта, то он нашел благоразумным не настаивать на своем требовании и приказал объявить, что оставляет го­род. Нет сомнения, что царь хорошо понимал, откуда про­исходила главная причина движения в городе, но на этот раз, не находя целесообразным полный разрыв со своими союзниками, он принял Раймонда и Иосцеллина в своем лагере и простился с ними, не выразив им своих чувств и нерасположения. Император уже в это время пришел к за­ключению, что невозможно достигнуть на Востоке успеха против турок, прежде чем Антиохия и Эдесса не перейдут в фактическое обладание империи.

Хотя поход в Сирию не имел видимых результатов, но он произвел большое впечатление на мусульман, так как это в первый раз после значительного промежутка време­ни византийское войско снова осмелилось пройти Кили-кийские ворота и побывать под Алеппо и Антиохией. Исаак, севастократор, искавший себе союзников между ту­рецкими эмирами и христианскими князьями и интриго­вавший против Иоанна, должен был признать безуспеш­ность своих попыток, так как последний поход сильно поднял на Востоке авторитет Византии, вследствие чего Исаака покинули его приверженцы и он должен был рас­статься со своими честолюбивыми планами и просить у Иоанна прощения[32].

В 1139 г. Иоанн предпринял новый поход на Восток. На этот раз империю тревожили враждебные действия Данишменда Мохамеда, сына Гази III. Громадная террито­рия, занятая этим сельджукским владетелем, с главным городом Сивасом и Неокесарией, позволявшая туркам наносить вред самым населенным областям на реках Риндак и Сангарий, побудила царя идти войной на север по черноморскому побережью. Это был чрезвычайно трудный поход, в особенности по зимнему времени и по гористому положению местности. Когда греки подошли к Неокесарии, появление их произвело ужас в мусульма­нах, тем не менее для осады города и взятия его не было осадного материала. Кроме того, присутствовавший здесь младший сын царя Мануил позволил себе увлечься преследованием неприятеля, что послужило причиной испытанного греками поражения; здесь же изменил ца­рю племянник его, сын севастократора Исаака Иоанн, пе­решедший к мусульманам и принявший их веру. Это по­действовало на царя в нравственном отношении и заставило опасаться, что изменивший племянник ознакомит врагов с состоянием византийского войска. Подобные соображения заставили его снять осаду с Неокесарии. В начале 1141 г. после трудного похода Иоанн возвратился в столицу. Но через год предпринята была новая экспеди­ция, цель которой скрывалась от народа. Объявив сбор войска в Милете и начав движение по течению Меандра, царь неожиданно приказал принять направление на юг и достиг города Атталии. Здесь умер старший сын царя Алексей, который считался наследником престола; скоро смерть постигла второго сына, Андроника, сопровождав­шего на судне тело умершего брата. Несмотря на эти по­тери, глубоко потрясшие царя, он не отменил похода, имевшего целью Антиохию. Там происходили события, имевшие большое значение в истории христианских владений. В апреле 1142г. эмир Алеппо нанес поражение христианским князьям, а Иерусалимское королевство на­ходилось в опасности от соседнего аскалонского эмира. Угрожаемые турками, антиохийский князь и граф Эдессы усиленно просили царя подать им помощь. Но Иоанн, ко­торого предыдущий опыт достаточно научил, как мало можно полагаться на обещания латинян, прежде всего требовал сдачи Антиохии. Весьма вероятно, что в то же время Иоанн был занят мыслью восстановить власть им­перии на Евфрате и для этой цели рассчитывал опереть­ся на сирийский и армянский элемент, господствовав­ший в этих местах. Это действительно было бы гро­мадной важности предприятие, при осуществлении ко­торого мусульманский мир в Малой Азии был бы оконча­тельно отрезан от надвигавшегося с Востока мусульман­ства. Из Атталии имперское войско направилось к Анти­охии. Не доходя до этого города, император потребовал заложников от графа Эдессы, и этот послал к Иоанну свою дочь Изабеллу. К Раймонду Антиохийскому послано требование предоставить в распоряжение царя Анти­охию, в которой он предполагал организовать базу для действий против турок. Это требование в Антиохии воз­будило крайнее беспокойство. В особенности латинское духовенство видело в требовании царя угрозу католициз­му и, отказываясь исполнить его требование, угрожало бунтом в княжестве и изгнанием Раймонда. Когда Иоанну принесен был отрицательный ответ на его предложение, он решился употребить силу и заставить антиохийцев посредством обложения их города согласиться на его требования. Но ввиду позднего времени года Иоанн ото­шел на зимовку в Киликию с намерением возвратиться под Антиохию весной следующего года.

Осень и зиму 1142/43 г. царь занимался подготовкой к решению антиохийского вопроса. Между прочим, он уве­домил иерусалимского короля о своем желании посетить Св. Места, чтобы обдумать меры к освобождению их из рук неверных. Таким образом, Иоанн Комнин был весьма близко к осуществлению заветной мечты Комнинов — возвратить империи занятые латинянами области и из­гнать турок из Палестины. Но вследствие полученной на охоте раны Иоанн умер весной 1143 г., успев назначить преемником себе Мануила.