Переходя от Южной Италии и Германии к северо-западной границе Византийской империи, мы не находим здесь ни прежнего Болгарского государства, ни Великой Моравии. Как во время старой Римской империи, Дунай составлял здесь номинальную границу, но в обширной равнине по реке Тиссе и по течению Дуная образовалось на месте прежних славянских поселений Мадьярское, или Венгерское, государство, которому в XI и частию в XII в. принадлежит инициатива в истории этих областей и которое должно привлекать к себе наше внимание. Угры не только внесли в историю Юго-Восточной Европы совершенно новые начала, но дали особенное направление всему складу жизни юго-западных славян и обусловили развитие славянской истории на все последующее время. И в этом отношении, как бы ни казалась история их в отдаленной связи с византийской, она по своему праву займет несколько страниц в нашем изложении. Не возвращаясь к тому периоду, который относится к германской эпохе разгрома Моравии и Баварии и который закончился утверждением угров в прежних славянских областях и, следовательно, порабощением мораван и словаков и части русских и хорватов, мы остановимся лишь на главных фактах угорской истории, чтобы до некоторой степени объяснить сочетание счастливых обстоятельств, давших уграм исключительное положение в Средней Европе.
|
|
Угры поселились в нынешней Венгрии как кочевой народ, как орда завоевателей. Разделенные по племенам и семьям и сохраняя патриархальный быт, угры на первых порах своего поселения среди славянских народностей подвергались опасности быть поглощенными туземцами, по их ограждало от разложения строгое племенное устройство и широко развитая власть племенных старшин, а необходимость быть постоянно на военном положении и делать походы против соседей поднимала значение хана и.ч потомства Арпада, который стоял во главе всех восьми племен. Угры долго сохраняли положение военного стана среди завоеванных ими народов и потому имели возможность развиваться вполне на своих национальных началах. Но когда ближайшие преемники завоевателя пришли к сознанию того, что в новых местах обитания нельзя оставаться в старых условиях жизни, они открыли в свою страну доступ иностранцам, которые пользовались значительными правами и постепенно влияли на изменение склада жизни кочевой орды. Главная орда под непосредственным начальством хана поселилась в середине Венгрии, в области Песта и Альбы. С конца X в. угры начали терять свои особенности кочевого народа и постепенно усваивать как религию, так и обычаи соседних христианских народов. Это был неизбежный ход вещей, обусловливаемый исторической эволюцией европейских народов и стремлениями, исходившими из Рима и Константинополя, в смысле приобщения к христианству новых народов. Но независимо от того мы должны признать в утрах значительную долю творческих сил, которые позволили им стать выше окружавшей среды и заставить ее служить благу и пользам кочевого народа, насильственно вторгшегося в Среднюю Европу. На пороге культурной истории Угрии стоит имя св. Стефана[30].
|
|
Нет сомнения, что уже во время Гейзы, отца Стефана, начало проникать в Венгрию христианство. Для этого, впрочем, не нужно предполагать каких-нибудь новых проповедников, достаточно вспомнить, что туземное население еще до венгерского завоевания было обращено к христианству трудами братьев св. Кирилла и Мефодия. В конце X в. Пассавский епископ Пилигрим, к церковной области которого принадлежала необращенная Венгрия, извещал папу Бенедикта VII в 975 г. о значительных успехах, достигнутых им в Венгрии:
«Так как меня очень просили венгры или самому к ним прийти, или послать кого из моего духовенства для проповеди, я отправил к ним несколько монахов и священников, и по милости Божией им удалось обратить 5000 знатных к католической вере. Христиане составляют, однако, большинство населения, это пленники из разных стран, которые доселе были тайными христианами. И сами варвары не препятствуют своим подданным креститься и допускают священников приходить в их страну... Угорский народ во всей совокупности склонен к принятию христианства» (12).
Епископ Пилигрим свидетельствует здесь о том любопытном факте, что христианство сохранилось в Угрии как плод деятельности святых братьев — славянских просветителей. Оттого так легко обращены были и языческие угры, и притом скорей не баварским духовенством, а чешским. Крайний идеалист и отвлеченный мечтатель, друг коронованного идеалиста той же эпохи, императора Оттона III, епископ Пражский Войтех, которого неудовлетворенная жажда подвигов и ревность по Боге бросала из Чехии по разным странам, посетил, между прочим, и угорского короля Гейзу, который предоставил ему все средства проповедовать христианство языческим утрам. Хотя сам король довольно безразлично относился к вопросам веры и с самодовольством высказывался, что у него есть достаточно средств и для языческих богов, и для христианского, тем не менее аскетически настроенный св. Войтех произвел большое впечатление на него и его приближенных. Тогда (около 995 г.), вероятно, обращена была в христианство вся семья Гейзы и крещен сын его Вайк, принявший имя Стефана.
Когда по смерти отца своего Стефан принял власть над утрами в 997 г., государство его заняло уже важное место среди европейских народов. Одна сестра Стефана была замужем за Болеславом Польским, другая — за дожем Венеции, и самому Стефану предстояла важная роль в европейской политике вследствие брака его с баварской принцессой Гизелой, вместе с прибытием которой открылся большой простор для германского влияния в Венгрии. Но са мым важным его делом были преобразования, внесенные им в государственное устройство Венгрии, и принятие королевского венца.
Каким образом удалось Стефану без особенной борьбы и так скоро и успешно провести дело о церковной организации Угрии и об освобождении ее от притязаний немецких епископов, чем объяснить встреченный им повсюду благоприятный прием в проведении столь важного национально-политического предприятия, которое требовало обыкновенно громадного напряжения и встречало непреодолимые затруднения, как скоро касалось славян, — это остается и до сих пор не совсем ясным. Во всяком случае, нельзя всего объяснить случайно сложившимися благоприятными обстоятельствами, несомненно, Стефан и сам умел подготовлять подобные обстоятельства. Прежде всего, основывая архиепископию в Гране и епископию в Калоче, он мало считался с притязаниями Пассавской епископии, а скорей восстанавливал прежнюю Мораво-Паннонскую архиепископию, которая была реальным фактом и в сознании местного населения, и с точки зрения церковного предания. В этом отношении задуманное Стефаном дело могло казаться гораздо легче, чем то, что провел Рожер. Стефан решился просить у папы королевского венца, который бы давал ему право устроить независимую Церковь. К сожалению, мы лишены возможности проследить мотивы и судить о подробностях этого крупного переворота в судьбе Венгрии. Когда посланец Стефана епископ Астрик прибыл в Рим, престол св. Петра занимал друг Отгона III ученый Герберт, принявший имя Сильвестра П. Есть рассказ, что в то же самое время шла речь о наделении королевским венцом польского князя Болеслава Храброго и что для него уже была приготовлена в Риме корона. Так как по отношению к Болеславу поставил препятствие Отгон III, то корона дана была епископу Астрику для Стефана. Эта корона составляет и по настоящее время один из драгоценных венгерских государственных памятников и тщательно хранится в музее.
|
|
Вместе с короной обычай усвоил употребление при священном акте коронования еще других принадлежностей нарядных выходов и церемоний. Таковы фелонь, или мантия, вышитая королевой Гизелой и принесенная в дар церкви в Альбе, и скипетр. В 1000 г. 15 авг. Стефан венчался в Гране королевским венцом. Хотя с тех пор Венгрия сделалась вполне католическим государством и вошла в сферу влияния Западной империи и латинской Церкви, но есть некоторые следы и византийских влияний. Так, известно, что много угров жило в Константинополе и что для них была построена в столице Восточной империи церковь. Так, византийские архитекторы и художники были приглашены в Венгрию и строили здесь церкви и монастыри. В Весприме был устроен греческий монастырь для женщин, одаренный королем доходными статьями и приношениями.
|
|
За смертию св. Стефана в 1038 г. открывается продолжительный период внутренних смут, вызванных главнейше борьбой национальной партии с иноземцами, во главе коих стояла королева-вдова, по справедливости заслужившая всеобщую нелюбовь в Венгрии. Мы обойдем этот период, не имеющий ближайшего отношения к нашему предмету, и остановимся на выяснении причин, приведших Византию к непосредственным сношениям с утрами. Это произошло в конце XI в., незадолго до вступ-ления на престол Алексея Комнина. Королевский престол занял в 1077 г. Ладислав, сын Гейзы, героическая фигура венгерской истории, давший Венгрии прочную организацию и указавший ей новые политические перспективы. Не принимая никаких на себя обязательств в происходившей тогда борьбе между светской и духовной властью, король Ладислав воспользовался этим временем для того, чтобы открыть для Венгрии доступ к морю и таким образом вступить в торговую конкуренцию и в борьбу за политическое преобладание на Адриатическом море с тогдашней владычицей Адриатики Венецией и с ее союзницей Византией. На пути между Венгрией и заветной целью ее стремлений к морю находилось славянское владение, занятое хорватским племенем, где в тс > время также были живы освободительные и преобразовательные идеи и где князь Звонимир, получив от папы Григория VII королевский венец (1076), задумывал вывести свое княжество из скромного положения, в котором оно доселе находилось. Но широкая политическая цель достигнута была не славянами, а их соперниками. У первых преобладали центробежные стремления и недоставало понимания общих интересов. Когда по смерти Зво-нимира в 1089 г. в Хорватии начались кровавые раздоры из-за власти, королева-вдова, сестра угорского Ладислава, пригласила своего брата на помощь. Тогда Хорватия между Савой и Дравой подпала власти более сильного и более счастливого ее соседа, и таким образом для Венгрии открылся доступ к Далмации и берегам Адриатики, где тогда делили власть греки и венецианцы. С тех пор (1091) началось единение между угорской короной и королевством Хорватией, единение, и до сих пор, однако, не спаявшее столь противоположных элементов. Король Ладислав, присоединив к своему титулу звание герцога Кроации, на первых порах дал завоеванной стране отдельное управление, назначив управлять ею своего племянника Альмоша.
Венгрия многим обязана св. Ладиславу. Он нанес поражение половцам и печенегам и обезопасил свою страну от их нападений, умело воспользовался борьбой Григория VII с императором Генрихом IV для церковной организации Венгрии на национальных началах. Он не оставил прямого потомства в мужском поколении, дочь его по имени Пирошка была в супружестве с императором Иоанном Комнином. По его смерти в 1095 г., когда перед Венгрией стоял для разрешения важный вопрос о роли, какую она должна принять в крестовых походах, власть переходила к его племянникам Коломану и Альмошу.
Период, когда неорганизованные отряды крестоносцев начали показываться на границах Угрии, угрожал большими затруднениями только что вступившему на престол Коломану. Этот государь, мало возбуждавший сочувствия в современниках, некрасивый физически, суровый и тяжелый в обхождении, тем не менее по своим государственным заслугам занимает важное место в истории. Он предназначен был своим отцом и дядей Гейзой к духовному званию, получил широкое образование и отличался любовью к чтению книг. Одним из первых его дел был поход в Хорватию, куда призывал его Альмош для усмирения народного движения. Одержав решительную победу над повстанцами, Коломан положил принять решительные меры к окончательному присоединению к Венгрии завоеванной страны. С тем вместе вырастали притязания Коломана. Уже и в то время для Венгрии назрел вопрос об открытии свободных путей к Адриатике. Хорватские князья не могли до конца выполнить этой культурной и политической миссии и должны были поступиться ею в пользу угров: соревнование между балканскими народами из-за доступа к Адриатическому морю обнаруживается, таким образом, весьма рано, и с давних пор победа ускользала из рук славян. Далматинское побережье, на котором сталкивались итальянские, славянские и норманнские интересы, представляло и в конце XI в. боевой пункт для обнаружения разнообразных политических притязаний. Византийская империя, по крайней мере номинально, удерживала здесь свое историческое право; но, не будучи в состоянии за недостатком флота защищать берега Далмации от норманнов, Византия допустила утвердиться в некоторых приморских городах Венецианской республике, которая, состоя в торговом и политическом союзе с империей, имела задачей не допускать в Далмации чуждого политического влияния. Можно думать, что Византия и Венеция мало оценили опасность со стороны угров и не оказали достаточной поддержки славянам в их борьбе с притязаниями короля Коломана. После того как несколько далматинских городов сдались Коломану и он мог считать прочным свое положение на море, Венеция легко пошла на уступки и предоставила даже свои корабли для заморской экспедиции угров, которые перебрались в Южную Италию и овладели городом Бриндизи. Здесь в первый раз угры подали руку королю Сицилии Рожеру и был заключен брак между дочерью Рожера и Коломаном. Несмотря на серьезную опасность со стороны крестоносных отрядов, проходивших через Угрию, Коломан не был увлечен в общий поток. В этом нужно искать объяснение политического успеха, достигнутого Венгрией при Коломане. Так как управлением Альмоша не были довольны в Хорватии и так как Коломан составил план более реального соединения Далмации и Хорватии с Венгрией, то он и посвятил свои средства на выполнение этой вполне национальной задачи. С большим политическим тактом примирил он с угорской властью влиятельные и большие города Сплет и Зару, заручившись расположением местного духовенства, которому были предоставлены льготы, и гарантируя городским общинам их муниципальные права и торговые преимущества. Король обязался притом не увеличивать налогов и не вводить в города венгерских войск, за исключением небольшого гарнизона в кремль. Чтобы придать соединению Хорватии и Далмации с Венгрией внешнее выражение, Коломан венчался от руки Сплет-ского архиепископа Кресценция хорватской короной и принял титул короля Хорватии и Далмации (1102). Либеральная политика Коломана по отношению к Хорватии и изданные им по случаю присоединения к Угрии подчиненных стран акты служили мотивами для освободительных стремлений славян от мадьярских стеснений.
Выросшая в лице Коломана важная политическая сила на северозападной границе империи побудила царя Алексея искать сближения с утрами. За Иоанна, сына Алексея, была выдана угорская принцесса Пирошка, двоюродная сестра Коломана, которая в Византии получила имя Ирины. В последние годы Алексея и при Иоанне поддерживались добрые отношения между империей и Венгерским королевством, хотя для Венеции было весьма Трудно привыкнуть к тем ограничениям, какие для нее вытекали из приобретения Венгрией господства в Далмации. При наступивших за смертию Коломана (1114) смутах в Венгрии для империи открывалась возможность возвратить утраченное влияние в Далмации, но до открытой войны не доходило, хотя в Константинополе встречали приют князья-изгои, изгнанные из Венгрии, таков ослепленный Альмош и его сын Бела. Преемник Коломана, сын его Стефан II, не мог безразлично относиться к тому, что в Византии находили убежище венгерские выходцы, вместе с тем подготовлялись поводы к столкновениям из-за Далмации. В 1128 г. в первый раз началась война, продолжавшаяся два года. Главные столкновения происходили на юге от Дуная, близ Белграда и Браничева, и не имели решительного значения. Исторический интерес угорско-византийских сношений заключается в том, что венгерские короли обнаружили в это время весьма определенную тенденцию подчинить своему политическому влиянию Балканский полуостров. С большим политическим тактом и с глубоким пониманием современных событий угорские короли нашли возможным сблизиться с сербами, естественными соперниками империи, и, с другой стороны, найти поддержку для своих антивизантийских планов в Германской империи, с которой чрез брак дочери Белы Слепого Софии угорская королевская семья породнилась с Гогенштауфенами (13).
Выяснить историческую роль Сербии в тот период, когда в борьбе за влияние на Балканском полуострове начинает принимать деятельное участие большинство тогдашних европейских государств, составляет весьма существенную задачу нашего изложения. Это в особенности поучительно для освещения переживаемых нами политических осложнений, в которых легко определить в главнейших чертах те же этнографические элементы и те же политические и вероисповедные мотивы. Так как вместе с тем занимающий нас период имеет в истории сербского народа исключительное положение по своей важности ипо значению для всего средневекового исторического развития, то представляется необходимым сообщить здесь хотя бы в общих чертах добытые наукой результаты. В истории южных славян после разгрома Болгарии императором Василием II наступает значительное ослабление сил и понижение организаторской деятельности. Это тем более неблагоприятно отразилось на всем последующем развитии, что в соседстве с южными славянами образовались новые политические организмы, которые стали стремиться к захвату влияния в сферах, бесспорно принадлежавших южным славянам, и которые без труда занимали на Балканах слабо защищенные позиции. Нужно при этом открыто признать, что мадьярским королям, норманнским герцогам и венецианским дожам легче доставались победы и утверждение их влияния на Балканах, чем славянским князьям Зеты, Расы или Хорватии, которых антивизантийская политика лишала самой естественной поддержки из Восточной империи. Нельзя также не отметить, что рядом с Робертом Гвискаром, Боемундом и Рожером II, с одной стороны, и с королем Коломаном — с другой, история южных славян не может представить столь же даровитых, не лишенных творческих способностей, хотя и мало стеснявшихся нравственными мотивами и обязательствами деятелей.
Нельзя не видеть, что Болгария в это время имела уже позади блестящий период, а Сербия только подготовлялась выступить на широкое историческое поприще. Эта разность в периодах развития должна быть особенно подчеркнута и потому, что сербский народ более был выдвинут на северо-запад и соприкасался с западными государствами, в особенности же в период образования сербской государственности должно приписывать большое влияние тому обстоятельству, что значительная часть этого племени жила на территории, зависевшей в церковном отношении от Рима, а в политическом находившейся в сфере влияния Западной империи. В настоящее время выдвигается изучением тот факт, что организация сербской государственной жизни подготовляется в двух центрах и что нужно различать в истории XI в. по крайней мере две династии. Во-первых, к самостоятельной жизни стремится приморская, или береговая, область Адриатики, населенная сербами: Диоклея (Зета), Травуния и Захлумье. Во-вторых, была еще колыбель сербов на материке, в загорной области, в Старой Сербии, или Раса. Здесь в конце XI в. получил преобладание род Неманей (14), которому удалось счастливыми войнами с Византией завоевать такое положение, что в эту область перенесено было главное историческое русло и здесь образовался центр политической жизни сербов. В береговых областях писатели упоминают о стоящих во главе княжений архонтах, монархах и эксархах. Папа Григорий VII, не пренебрегая никакими средствами для усиления своей силы в борьбе с императорами, пожаловал королевский венец тогдашнему представителю династии Воислава, Михаилу.
Между тем те князья, которые владычествовали над сербами континентальными, или загорными, у тех же писателей носят славянское наименование великих жупанов, а находящиеся под ними удельные князья назывались жупанами. Центром области, где утвердилась в конце XII в. династия Неманичей, была долина Рашка при нынешнем Новибазар. Княжеский род распадался на ветви, или партии, из коих одна имела поддержку в Византии, другая в Венгрии, отсюда постоянная смена великих жупанов. Охваченная со всех сторон византийскими владениями, Раса могла расшириться лишь на счет империи, и, следовательно, весь процесс усиления Неманичей непосредственно входит в историю Византии. Антивизантийская политика Сербии открывала в ней благоприятный доступ для католической пропаганды.
Проследить отношения Восточной империи к приморским сербам чрезвычайно трудно за отсутствием источников. Нельзя установить ни хронологии, ни последовательности между разными именами князей и королей. Борьба претендентов была причиной вмешательства в сербские дела или жупанов Расы, или византийских наместников из Драча. Но более света дает история восточных сербов, и особенности при Иоанне Комнине, который и в направлении северо-западной границы принял наступательное движение. При дворе царя всегда находилось несколько выходцев из Сербии, которые при благоприятных обстоятельствах с поддержкой императора могли давать желательное для Византии направление сербским делам и вместе с тем давать преобладание в Сербии тем, кто придерживался партии императора. Усиление центральной власти в Расе начинается с Уроша I, который считается родоначальником Неманичей. Он имел многочисленную семью, и его дочь была замужем за Белой Слепым, чем можно объяснить, что Сербия была вовлечена в политику Венгрии. В связи с тем же обстоятельством стоит присоединение Босны к Угрии (1137). При царе Иоанне Комнине политический рост сербских жупанов только мало-помалу намечается, при царе Мануиле он получает более яркое выражение.