2014-02-17
452
Правосудие в гомеровской Греции
Право, суд и судебный процесс в Древней Греции
Суеверный афинянин
(Феофраст, Характеры, XVI)
Суеверие — это, конечно, страх перед божественной силой, а суеверный вот какой человек. В день праздника Кувшинов[84], омыв руки и окропив себя священной водой,[85] выходит из храма с лавровой веткой[86] во рту и так прогуливается целый день. И если ласка[87] перебежит дорогу, то подождет, пока кто-либо другой не перейдет или пока сам не перекинет три камня через дорогу. Увидев у себя дома змею, он призывает Сабазия, если эта змея – парей[88], а если священная змея, то тотчас же сооружает часовню герою[89]. Проходя мимо камней, помазанных елеем, что стоят на перекрестках, он умащает их маслом из лекифа и, опустившись на колени, падает ниц и только затем уходит. Если мышь прогрызет мучной мех, он идет к толкователю знамений и снов за советом, как поступить. И если тот велит отдать мех в починку кожевнику, то не слушает и по возвращении совершает очистительный обряд. То и дело он совершает очищения своего дома, потому, мол, что Геката[90] навела на него чары. Если по дороге услышит крик совы, то не идет дальше, не воскликнув: “Со мной Афина владычица!”. Могил он сторонится и не пойдет к покойнику или к роженице[91], но скажет, что остерегается осквернения. Каждый четвертый и двадцать четвертый день месяца[92] он поручает своим домочадцам подогреть вино, а сам уходит из дому купить миртовых ветвей, ладана, жертвенных лепешек... И всякий раз, как увидит сон, отправляется к снотолкователям, прорицателям и птицегадателям вопросить, какому богу или богине ему молиться… Завидев помешанного или припадочного, он в ужасе плюет себе за пазуху.
|
|
|
(Перевод Г. А. Стратоновского)
(Гомер, Илиада, XVIII, 497 – 508)
Далее много народа толпится на торжище; шумный
Спор там поднялся; спорили два человека о пене,
Мзде за убийство; и клялся один, объявляя народу,
Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме.
Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.
Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;
Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские
Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга;
Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосных;
С ними встают и один за другим свой суд произносят.
В круге пред ними лежат два таланта чистого злата,
Мзда для того, кто из них справедливее право докажет.
(Перевод Н. Гнедича)
(Аристотель, Политика, II, 1273b – 1274а)
Солона же некоторые считают превосходным законодателем: он упразднил крайнюю олигархию, положил конец рабству простого народа и установил прародительскую демократию, удачно смешав элементы разных государственных устройств; Ареопаг представляет олигархический элемент, замещение должностей посредством избрания – элемент аристократический, а народный суд – демократический. Однако Солон, по-видимому, удержал то, что уже существовало прежде, а именно Ареопаг и выборность должностных лиц, но демократию именно он установил тем, что ввел народный суд, где могут быть судьями все. Некоторые упрекают Солона за это, указывая, что он свел на нет другие элементы государственного строя, передав всякую власть суду, члены которого назначаются по жребию. Когда народный суд усилился, то перед простым народом стали заискивать, как перед тираном, и государственный строй обратился в нынешнюю демократию. Значение Ареопага уменьшил Эфиальт вместе с Периклом; Перикл ввел плату за участие в суде, таким способом каждый из демагогов вел демократию все дальше – вплоть до нынешнего положения.
|
|
|
(Перевод С. А. Жебелева)
