2014-02-24
970
Фортепианное творчество Фридерика Шопена.
III. Наше оправдание такого понимания.
II. Следствие такого понимания.
Если вы верите, что "сии суть истинные слова Божий", то:
1. Вы будете слушать их со вниманием и оценивать слышанное от пасторов, согласуясь с этим незыблемым стандартом.
2. Вы примете их с уверенностью.
Они произведут спокойствие через понимание. Они поселят мир в душе.
3. Вы будете подчинять себя этим словам, следовать их наставлениям, верить их учению, ценить их пророчества.
4. И в трудностях вы будете ожидать исполнения Божественных обетовании,
5. Вы будете держаться истины откровения стойко.
6. Вы будете провозглашать ее смело.
В наше время нас могут обвинить в "библиопоклонстве" и иных "преступлениях"; но мы будем придерживаться нашей веры в боговдохновенность Писания, ибо:
1. Писание есть то, что оно говорит о себе – Слово Божье.
2. Писание обладает величием и силой; мы это видим, когда проповедуется истина Божья,
3. В Писании обнаруживается чудотворное всеведение, которое воспринимается нами, когда оно открывает тайники наших душ.
4. Писание доказало свою истинность. Оно предупредило нас о горьких плодах греха, и мы вкусили их.
5. Свидетельство Святого Духа в нашем сердце подтверждает нашу веру в Священное Писание. Мы верим и верой спасены от греха. Слова, взрастившие в нас столь сладостный плод, должны быть истинно Божественными.
О многом можно сказать: "Суета сует, все – суета" [Еккл 1:2]; но только о Библии можно утверждать: "Истина истин, вся – истина". – Эрроусмит.
Чтобы ясно представить себе, о чем могли беседовать и мечтать в двадцатые годы передовые деятели польской культуры, надо вспомнить, в каком положении находилась тогда Польша.
В годы раннего детства Фридерика Шопена большую часть территории Польши занимало Варшавское княжество, образованное в 1807-1809 годах и находившееся в полном подчинении у Наполеона. После разгрома Наполеона, в начале 1813 года, когда русские войска заняли Варшавское княжество вопрос о судьбе Польши «перешел в сферы дипломатии, превратился в «польский вопрос», в его туманном, допускающем всякие толкования и маневры значении, - в один из основных объектов дипломатической борьбы европейских держав». Венский конгресс, разделив в 1815 году польские земли между Австрией, Пруссией и Россией, принял решение: ввести во всех польских землях национальное представительство. Только Россия выполнила это решение. введя конституцию в Королевстве Польском. Австрия и Пруссия этого решения не выполнили.
В 1815 году Александр I подписал конституцию Королевства (Уарства) Польского. Прогрессивным кругам Польши эта конституция принесла разочарование. Представительство в польском сейме имели лишь состоятельные слои населения. Права сейма были чрезвычайно ограничены. Руководство армией Александр изъял из ведения польского правительства, поручив командование польским войском своему брату Константину, который фактически стал главой польского государства. Уарский наместник в Польше польский генерал Зайончек не имел никакой власти, во всем подчиняясь Константину. Спустя некоторое время, Константин занял и пост наместника.
Очень скоро выяснилось, что даже убогую конституцию 1815 года Александр считает чрезмерно «либеральной». С начала 20-х годов реакционная политика царизма все сильнее сказывается и в Королевстве Польском. Либеральные министры были заменены реакционными. «Императорский комиссар» сенатор Н. Н. Новосильцев боролся и против либеральных идей, и против конституции. Глубокое возмущение польского общества вызывала жестокость Константина, запарывавшего солдат за малейшую провинность. «Император Александр даровал нам конституционную грамоту, но обернул в нее... кнут» - писал в 20-е годы один из польских общественных деятелей М. Баденьи.
В такой атмосфере в Польше возрождается национально-освободительное движение. Возникают тайные общества - главным образом в студенческой среде. Одним из организаторов тайных обществ в Виленском университете (общества филоматов, с которым было связано возникшее несколько позже общество филаретов) был Адам Мицкевич. будущий друг Фридерика Шопена. Хотя тайные общества в то время не ставили перед собой непосредственно революционных задач, их роль в развитии национально-освободительного движения была очень велика: в них получили идейную подготовку участники восстания. Это М.Мохнацкий – один из передовых повстанцев, а позже – историк восстания. В 1822 г. было разгромлено «Патриотическое общество» во главе с В.Лукасиньским. В 1823 г. сенатор Новосильцев раскрыл в Вильне общество филаретов.
В предисловии к поэме «Дзяды» («Поминки») А.Мицкевич описывает виленские события 1823 г. Пишет о бесчинстве Новосильцева, запретившего юношам, входившим в состав общества Филаретов где-бы то ни было учиться, работать, о бесчисленных ссылках польских преподавателей и студентов на сибирские рудники, о невозможности защищаться на судах и т.д.
Но, не смотря, на репрессии, во второй половине 20-х годов тайные общества вновь возродились. Первым – «Патриотческое общество». Теперь уже их участники ставили перед собой более революционные цели и задачи.
У Николя Шопена (отца) собирались по четвергам его друзья, но без каких-либо тайн. Трудно сказать, в какой мере посетители «четвергов» Николая Шопена были осведомлены о деятельности тайных обществ. Но они не могли не знать об участи Лукасиньского и других членов Патриотического общества; они не могли не знать о судьбе Мицкевича и филаретов. Они не могли не видеть, что политика царизма, осуществляемая Koнстантином и Новосильцевым, направлена к ликвидации остатков автономии Польши, к уничтожению польской национальной культуры. И вряд ли случайно одним из центров варшавской интеллектуальной жизни, передовой польской мысли стала квартира Николая Шопена, участника восстания 1794 года, ветерана польского национально-освободительного движения. Нет сомнения, что еженедельные собрания в доме Н. Шопена протекали в той атмосфере пылких патриотических мечтаний,- а может быть, и национально-освободительных планов, - в которой жила вся лучшая часть польской интеллигенции, страстно желавшая освобождения Польши, воссоединения всех польских земель в цельное и независимое государство. В этой атмосфере складывался облик юного Фридерика Шопена, здесь зародилась его пламенная, сохранившаяся на всю жизнь, любовь к родине.
Правда, мы не можем судить с полной отчетливостью о политических взглядах молодого Шопена. С твердой уверенностью можно сказать лишь, что Шопен, как и все лучшие деятели польской культуры, горячо мечтал об освобождении Польши, что он был подлинным патриотом, хотя вряд ли хорошо представлял себе, какие силы будут способствовать делу национального, освобождения и какие силы окажутся тормозом в осуществлении этой великой цели.
Шопен, однако, ясно понимал, что главный враг свободы его родины - царское самодержавие. Олицетворением его в Польше был вел. кн. Константин. Почти все биографы Шопена считают нужным рассказать, как в раннем детстве Фридерик, модный в варшавских салонах вундеркинд, приглашался во дворец Константина, выступал перед его приближенными, играл с его сыном. Однако Шопен нисколько не обольщался этим покровительством. Шопен явно не проявляет почтения к верховному представителю царской власти в своих письмах!
