2014-02-09
2613
Русский литературный язык в 30-е – 50-е гг. XIX в. продолжает развиваться как национальный язык русской (великорусской) буржуазной нации. Будучи единым и общим для всего русского национального коллектива, литературный язык сам становится не только общим орудием в борьбе нации за свои интересы, но и предметом резко выраженной общественной борьбы за него.
Передовые писатели и деятели культуры, непосредственные преемники дела Пушкина, направляли развитие русского литературного языка по пути все более тесного сближения его с разговорной речью простого народа.
Наиболее опасными для литературного языка в эти годы являлись направления реакционного ложного романтизма и ложной народности.
В борьбе против этих двух реакционных направлений ведущей силой выступали писатели-реалисты, ученики и последователи Пушкина, и критик-демократ В.Г. Белинский.
Направление ложного, реакционного романтизма, противопоставлявшее реалистическому направлению в литературе и сближению с речью народа языковую напыщенность и ходульность речевого выражения, было в 30-е – 40-е гг. XIX в. представлено творчеством А.А. Бестужева-Марлинского в прозе, В.Г. Бенедиктова в стихах, Н.В. Кукольника в драматургии. Эти авторы и их эпигоны пользовались громадной популярностью, а их стиль ценился в широких общественных кругах выше пушкинского.
В 40-е гг. в творчестве писателей-реалистов наблюдается настойчивая и неуклонная борьба с ходульно-напыщенной ложноромантической фразеологией во имя простого и прямого, делового и точного отражения действительности, борьба с лжеромантизмом, напыщенным фразерством, шаблонами цветистого и оторванного от жизненной действительности слога, с трескучими фразами – за первенство простой и точной мысли.
Так, И.А. Гончаров в «Обыкновенной истории» показывает столкновение между двумя противоположными по духу стилистическими речевыми системами – напыщенно-романтической и деловой (реалистической) в образах Александра Адуева и его дядюшки Петра Ивановича Адуева.
В.Г. Белинский боролся против риторической школы, во главе которой стоял Марлинский, выступая в качестве идеолога и глашатая реалистического изображения действительности и простоты языка.
Несколько позже, уже в начале 1850-х гг., борьба с фразой во имя реалистического отражения действительности жизни приобретает новое, яркое и своеобразное выражение в творчестве молодого Л.Н. Толстого. С его стороны ощущается сознательное и нарочитое пренебрежение к литературной форме, к фразе, к эффектным условно-риторическим приемам речевого выражения. Девизом Толстого были – «простота и правда». Он борется за подлинно реалистический стиль, за разоблачение словесных штампов, за прямое и неприглаженное отображение действительности в слове.
Слова, по убеждению Толстого, называя предмет, явление, качество, нередко скрывают их подлинную, «естественную» сущность, подменяют понимание их живой, противоречивой и сложной природы традиционным, поэтому условным, односторонним и порою стершимся представлением о них. Слова иногда служат лишь прикрытием, а не раскрытием истинного содержания сознания, они нередко могут быть только актерской фразой, позой, искусственно выставляющей какую-нибудь мнимую, навязанную ложными понятиями идею или эмоцию. Разоблачение таких фраз и становится главной особенностью подлинно реалистического стиля Толстого.
Творчеству великих русских писателей-реалистов русский литературный язык обязан тем, что он стал всесторонне способен служить истинным отражением жизненной действительности.
Наряду с борьбой против ходульного романтизма в литературном слоге и языке передовые писатели боролись против ложной народности, «простонародности» в языке.
В 30-е – 40-е гг. возникали попытки в какой-то мере возродить языковой пуризм, свойственный «славянофилам»-шишковистам начала XIX в. Так, литератор Лукашевич предлагал заменить слово эгоизм на ячество, факт – на быть, инстинкт – на побудку, против чего решительно выступал Белинский, который постоянно подвергал острой критике желание отдельных литераторов подделаться под язык простого народа. Увлечение простонародностью, по его мнению, вредит литературному языку.
Борясь за истинную народность русского литературного языка, литературные наследники и преемники Пушкина своим творчеством способствовали дальнейшему расширению и обогащению словарного состава русского литературного языка за счет привлечения в него новых пластов народной разговорной лексики и фразеологии. Прежде всего это относится к местным диалектизмам, областным словам и выражениям. Пушкин весьма осторожно и с большим выбором включал в свою речь местные слова. Последователи Пушкина были в данном отношении значительно смелее и постоянно вводили в язык своих произведений местные (областные) слова, придавая тем самым диалектный колорит речи героев.
С особой интенсивностью проникают в общелитературный язык местные слова и выражения в период деятельности писателей гоголевской «натуральной» школы, начиная с 1840-х гг. Показывая в своих произведениях жизнь простого русского человека, крепостного крестьянина, они сознательно вводят в язык своих произведений местные диалектизмы, не только в речь персонажей, но и в собственно авторскую речь. Так, у И.С. Тургенева в «Записках охотника» широко представлены местные слова, восходящие к орловским народным говорам: # бучило, казюля, лотошить, обалдуй. Тургенев и Толстой обогащали лексику русского литературного языка за счет южнорусских диалектизмов, а Н.А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, позднее Ф.М. Решетников и др. вносили в язык своих произведений местные слова из говоров севернорусских губерний. Например, у Некрасова: сам учитель-ста врезамшись был; косуля; паморха (мелкий дождь). Писатели использовали диалектные языковые средства осмотрительно, отказываясь от всего узкоместного, неэстетичного, вульгарного.
Тургенев, употребляя в авторском тексте диалектизмы, подчиняет их использование требованию точности, ясности, образности выражения. Значение употребленных им диалектизмов или бывает ясно из контекста, или объясняется в тексте или в подстрочных примечаниях.
Художественная литература играла главную роль в процессе вовлечения в систему литературного языка лексических средств народных говоров (в творчестве В.А. Слепцова, Н.Г. Помяловского, Ф.М. Решетникова, Г.И. Успенского).
Особенно много было сделано для обогащения русской литературной лексики областными словами В.И. Далем – одним из приверженцев «натуральной школы» – как в его рассказах, публиковавшихся под псевдонимом Казак Луганский, так и в его классическом словаре.
Множество слов современного русского литературного языка оказываются по происхождению областными, диалектными: # шуршать (употреблено Тургеневым в «Бежином луге»), названия ягод (земляника, клубника, черника); паук, цапля, пахарь, вспашка, верховье, задор, улыбаться, хилый, напускной, назойливый, огорошить, чепуха, чушь, очень, прикорнуть, попрошайка, очуметь, гуртом, батрак, наобум.
Одновременно и параллельно с усвоением литературным языком областной лексики происходило его обогащение за счет речевых пластов из разнообразных социальных и профессиональных диалектов и жаргонов: # обслуживать (из речи трактирных слуг), ерунда (из жаргона семинаристов).
Другой важной тенденцией развития языка русской художественной литературы во второй половине XIX в. было обогащение его стилевой системы, активное формирование индивидуальных стилей. Развивались многообразные способы построения текста, «разные манеры пользования языком» у различных писателей.
Получила широкое распространение «сказовая», стилизованная форма повествования. Эта форма открывала большие возможности для видоизменений, трансформации стиля писателя путем организации языковой структуры текста в соответствии с образом рассказчика. Во второй половине XIX в., в связи с ярко проявившейся тенденцией к сближению литературного языка с нелитературным во всех его разновидностях, под пером некоторых писателей «сказовая» форма приобретает резко выраженную окраску, те или иные приемы стилизации (т.н. народная этимология) получают характер гротеска (например, рассказ Н.С. Лескова «Левша»).
Тенденции развития языка художественной литературы, проявившиеся во второй половине XIX в., были продолжены и в начале ХХ в.
