Лекция № 17. Религиозный мистицизм

1. Мистический выход за пределы слова: «мрак, который выше ума»

Мистика в природе религии. У истоков самых разных религий имело место событие, которое потом назовут «просветление», «оза­рение», «открывшаяся истина», «потрясение», «голос с неба», «про­зрение», «всепонимание» и т. п. Просветленный религиозный вождь (пророк, посланник, основатель вероучения) и его последователи позже осознают это событие как общение с Богом, как некое слияние, единение с ним, т. е. как мистику. Мистический компо­нент в той или иной мере присутствует в каждой религии.

Мистика — это единение с Богом на основе личного сверхчувс­твенного и сверхлогического знания путем экстатического поры­ва к Абсолюту без видимого посредства церкви или религиозной общины. Мистическая практика включает также физические дейс­твия и состояния (аскетическую самодисциплину, воздержание, поклоны, определенные позы, иногда специальную пищу или пост, особые напитки, особые способы дыхания и т. п.), которые очищают ищущего единения с Богом и подготавливают его к восприятию «оза­ряющей благодати».

В иудаизме, христианстве и исламе мистические течения, про­тивопоставленные основной доктрине, складываются на перифе­рии учения и иногда довольно поздно — как, например, каббала (VIII—XIII вв.) и движение хасидов (с начала XVIII в.) в иудаизме. Напротив, на Востоке абстрактная и «неразговорчивая» мистика — это как раз первоначальное ядро учений, а живая образность, наглядность и биографичность, удобные для культа и принятия учения широкими народными массами, складываются позже.

Мистика — это зона вольномыслия, религиозных поисков и воз­можных открытий.

Мистика чревата ересью, поэтому официальная церковь всег­да осторожна по отношению к мистике. Она стоит «на страже»: приз-126

навая возможность мистической благодати, церковь стремится ограничить ее, так сказать, официальной и коллективной мисти­кой богослужения, например, в таинстве евхаристии.

Мистики склонны считать (провозглашать) себя божьими избранниками, обладателями знания Истины через экстремаль­ные психические состояния и процессы (экстаз, транс, видения, вещие сны, наитие и т. п.). Их часто отличает презрение к услов­ностям в той или иной мере — безразличие к каноническому культу.

Для мистических учений и доктрин характерно недоверие к зна­нию и слову.

Наиболее полно это недоверие исповедуется в даосизме, кото­рый стремится к «созерцанию Целого под образом «я не знаю»»: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть вечное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть вечное имя».

Если мистику противопоставлять религиозному рационализму и религиозному позитивизму, то представить основные черты мисти­ческого отношения к слову можно следующим образом.

1. Христианский мистик выскажется за апофатическое (отри­цательное) богословие. Догматическая теология придерживается несколько более широкой точки зрения: Божественная сущность непостижима; однако существует и менее глубокое знание о Боге, доступное разуму человека; есть знание о Боге доступное, пости­жимое, но не выразимое в слове.

Поэтому христианское богословие признает наряду с апофати-ческим и катафатическое (положительное) знание о Боге, однако при этом считает, что апофатическое знание превосходит катафа-тическое, а еще выше и ближе к Абсолюту — молчание. Согласно православному догматическому богословию, «истинная цель бого­словия состоит не в приобретении суммы знаний о Боге, а в том, чтобы привести нас к живому с Ним общению, привести к той полноте ведения, где всякая мысль и слово становятся излишни» (Догматическое богословие, 1994. 13).

Мистический автор внушает читателю ощущение выхода за пределы слова, в трансцендентный мир. О таком знании Псевдо-Дионисий Ареопагит, христианский мыслитель V или начала VI в., писал: «Мы погружаемся во мрак, который выше ума, и здесь мы обретаем уже не краткословие, а полную бессловесность». Таким образом, для мистика последней разгадкой всех загадок становит­ся молчание.

2. Мистику не достаточно вербальной коммуникации, он ищет иных каналов связи, в том числе интуитивных, внерациональных, паранормальных, патологических. Такого рода поисками обусловле­ны шаманские экстатические выкрики, заговоры, абракадабры; глос­солалия и всякого рода речевые прорывы и сбои, связанные с погра­ничными состояниями психики (транс, прострация, предкоматозное состояние и т. п.); в «Новом Завете» эти поиски отразились в расска­зе о сошествии в день Пятидесятницы Святого Духа на апостолов и последовавшем их «говорении языками» (т. е. о «даре языков» — спо­собности говорить и понимать на незнакомом языке); в русском футуризме — в явлении «зауми» (термин Велимира Хлебникова).

3. Простой и ясной речи мистик предпочитает метафору, пара­докс, иносказание, двоящиеся смыслы, размытые границы кате­горий, недоговоренность.

4. Мистик не стремится быть понятым. Возможно, он не стре­мится и к эзотеризму, но если его тексты оказываются не понятны­ми, то он не сделает шага навстречу ученику. Скорее, попробует увлечь неофита красотой тайны и поэзией непонимания.

2. Каббала — «душа души Закона» Израиля

Древнейшую часть «Талмуда», «Мишну», в иудаизме называют «душой Закона» (т. е. душой «Торы»). У Каббалы, тайного мисти­ческого учения иудаизма, «ранг» еще выше: это «душа души Зако­на». Каббала (др.-еврейск.) — буквально «традиция, предание».

Каббала, наряду с ученьем Гермеса Трисмегиста и картами Таро, является одной из основ Западного оккультизма. Основу Каббалы составляют две книги: «Сефер Иецира» — Книга Творения (о сотво­рении мира и глубинных законах Мироздания); и «Зогар» — Книга Колесницы, или Книга Сияния (о Божественной Сущности, спо­собах и формах ее проявления).

«Сефер Иецира», «первый опыт абстрактного умозрения на древнееврейском языке» (С. С. Аверинцев), была написана между III и VIII вв. н. э., хотя иудейские мистики атрибутируют ее праот­цу Аврааму. Книга «Зогар» (XIII в. н. э., мистическая датировка — II в. н. э.) написана на арамейском языке. Большинство исследо­вателей считает, что «Зогар» написана в XIII н. э. Моисеем Леонским (Моше де Леоном), который предпочел представить эту книгу в качестве наследия талмудического мудреца Симона Бен Йохаи, жившего во II в. н. э.

«Зогар» — мистическая доктрина «Торы» (др. еврейск. — «закон», «ученье»). «Тора» включает в себя Декалог (Десять заповедей) и «Пятикнижие Моисеево»: первые пять книг Ветхого Завета — Тана-ха (сложносокращенное слово, составленное из первых звуков наз­ваний основных частей Ветхого Завета). «Тора» в иудаизме — наи­более авторитетная часть Танаха (Ветхого Завета). Это главный документ иудаизма и основа всего позднейшего иудейского права.

Танах (Ветхий Завет) рассматривается в иудаизме как символи­ческое, глубочайшее Откровение Бога о Мироздании, ключом к которому является Каббала.

Так как мистические занятия считались опасными для людей нез­релых и недостаточно твердых в вере, то в иудейской традиции сочинения по Каббале разрешалось читать только женатым муж­чинам старше сорока лет, хорошо знакомым с «Торой» и «Талму­дом».

Дополнением к «Сефер Иецира» и «Зогару» являются «Ключи­ки Соломона», лежащие в основе практической магии. «Ключики Соломона» излагают ритуальную, обрядовую часть магии, включая церемонии изготовления и освящения различных предметов, слу­жащих для магических операций, а также талисманов на все слу­чаи жизни.

Что касается происхождения Каббалы, то, как пишет основа­тельница теософии Е. Блаватская, «среди каббалистов нет и двух с одинаковым мнением относительно происхождения каббалы, «Зогара», «Сефер Иециры» и т. д. Некоторые доказывают, что она происходит от библейских патриархов, Авраама и даже Сета; дру­гие — из Египта, третьи — из Халдеи. Эта система, несомненно, очень древняя, но подобно всем основным системам, как религиоз­ным, так и философским, Каббала произошла непосредственно от первоначальной Тайной Доктрины Востока; через Веды, Упани-шады, Орфея, Фалеса, Пифагора и египтян.

Крупнейший русский религиозный философ В. Соловьев, отме­чая зримое воздействие на Каббалу вавилоно-персидской магии и теософии, а также влияние неоплатонизма и гностицизма, счи­тал, что Каббала формировалась в первые века новой эры.

Стержнем Каббалы, ее «становым хребтом», является знамени­тое Древо Сефирот (Древо Жизни), которое представляет собой ком­пактное изложение научных, психологических, философских, тео­логических и эзотерических знаний, данное в схематичной форме.

Согласно Дион Форчун, эффективно использовавшей Каббалу в своей оккультной практике, каббалистическое Древо Сефирот представляет собой попытку свести к форме диаграммы каждую силу и фактор, проявленные во Вселенной и в человеке (Макрокосме и Микрокосме), сопоставить их друг с другом, и, как на карте, обозначить их размещение, чтобы наглядно показать относитель­ное положение каждого элемента в системе и проследить взаимо­связи между ними.

Каббалистическое Древо Сефирот, наряду с картами Таро, явля­ется глифом, составным символом, на основе которого постигают эзотеризм те, кто избрал Западный Путь духовного восхождения. Этот глиф представляет собой диаграмму, на которой изображены десять кругов, расположенных в определенном порядке и соеди­ненных друг с другом двадцатью двумя линиями. Круги называют­ся Сефирот, линии — Пути. Каждая Сефира является определен­ной фазой в эволюции Макрокосма, то есть Вселенной. Каждый Путь является фазой развития Микрокосма, то есть человека. Древо Сефирот символически изображает космическое тело совершен­ного существа — первочеловека Адама Кадмона, сосредоточивше­го в себе потенции Мироздания.

Медитации на Древе Сефирот, как и медитации на картах Таро, открывают доступ к бессознательному и дают возможность через высшую его сферу — сверхсознание — вступать в непосредствен­ный контакт с Высшими Силами. Согласно эзотеризму, бессозна­тельное состоит из двух сфер: низшей — подсознание, и высшей — сверхсознание.

Постепенно, по мере прохождения Путей Древа Сефирот, от самой низкой Сефиры, до самой высокой, т.е. в процессе свое­го духовного восхождения, человек достигает высшей ступени духовного совершенствования, доступной ему на нынешнем этапе эволюционного развития планеты.

Сефиры, если их перечислять сверху вниз, имеют следующие наз­вания (согласно «Мистической Каббале» Дион Форчун): Кетер (Корона), Хокма (Мудрость), Бина (Разум), Хесед (Милосердие), Гебура (Строгость), Тиферет (Красота), Нецах (Победа), Ход (Слава), Иесод (Основание), Малькут (Царство).

Есть еще невидимая Сефира — Даат, она расположена над Тифе-рет, посередине Пути, идущего от Хесед к Бине.

Кроме положительных Сефирот существуют и отрицательные Сефиры — Клипот. Они расположены ниже Мулькута — низшей

положительной Сефиры, символизирующей Плотный Мир — и представляют собой своего рода отражение Древа Сефирот в нижние «адские» регионы Мироздания. Клипот не являются самостоятельными Сефирами: это несбалансированные, отрица­тельные аспекты положительных Сефирот, их обратная сторона. Все Сефиры, за исключением трех высших (Кетер, Хокма, Бина), имеют отрицательные аспекты, которые как бы аккумулируются в соот­ветствующих Клипот.

Три высших Сефиры отрицательных аспектов не имеют, а, сле­довательно, не имеют и своего отражения в виде Клипот в нижние «адские» регионы Мироздания.

Согласно Каббале, библейский текст является символическим (зашифрованным) глубочайшим откровением Бога о мире. Буквы, которыми написана «Тора», древнее не только мира, но и слов «Торы».

Вот каким виделось, например, сотворение мира Богом из букв. «Есть 22 основные буквы. 3 из них являются первыми элементами (вода, воздух, огонь), началами, или матерями; 7 из них — двойные буквы и 12 — простые.

С развитием в Европе гуманизма (studia humanitanis) и геб­раистики (древнееврейской филологии) усилился интерес к Каб­бале у ряда христианских авторов. По мнению С. С. Аверинцева, в новое время влияние мистицизма Каббалы прямо или косвенно испытывали Гегель, В. Соловьев, Бердяев, Юнг, Бубер. Каббала повлияла на некоторые поздние мистические течения в иудаизме (саббатианство, хасидизм).

Каббалистические доктрины важны как ключ к масонскому эзотеризму.

Что касается популярного сознания, то его привлекала так назы­ваемая практическая Каббала — магия, призванная воздейство­вать на мир («ибо каждое возбуждение «снизу», от человека, вызы­вает возбуждение в верхних сферах мироздания»...), угадывать сокровенное и предсказывать будущее (часто путем перестановки букв в именах, операциями над числовыми соответствиями букв и т. п.).

Так что слова «каббала» и «каббалистика» даже вошли в ряд европейских языков в расширительном значении: тайные знания, магия; нечто непонятное для непосвященных. По данным раби Й. Телушкина, между 1500 и 1800 гг. Каббала считалась «подлинно еврейской теологией», и в иудаизме почти никто не воспринимал

ее критически. Однако в современном мире, где «рациональное знание ценится выше, чем мистическое, о Каббале стали забы­вать». Что касается историков культуры, социальных психологов, религиеведов, то их интерес к Каббале не ослабевает. Дело, по-видимому, в том, что «Каббала — не только музейный экспонат, но и особого рода метафора мышления» (Борхес).