Лекция 14. Развитие мирового капиталистического хозяйства в начале XX В. И в период Первой мировой войны. Становление системы регулируемого капитализма

Рис.10.7

В конце XIX в. в мире произошли изменения, которые служили почвой социально-экономического и политического развития вплоть до середины XX в. В начале XX в. явления, которые сопровождали монополистическую стадию развития ведущих европейских стран, вылились в глобальный кризис. Предпосылкой и в то же время материальной основой этого кризиса стала модернизация производства, а именно: быстрое развитие рыночных отношений на основе индустриального производства и технического прогресса. Это, с одной стороны, сделало возможным резкий прыжок вперед ведущих государств, а из другой – крайне заострило социальные, межнациональные и другие проблемы в обществе и повлекло явления, которые угрожали западной цивилизации полным перерождением. С развитием индустриального прогресса, результатами действия которого было наполнение рынков товарами и услугами, моральные и гуманистические ценности все больше уступали место корпоративному, технократическому, тоталитарному массовому сознанию. Эти изменения оказались не только в духовной сфере общества. Они значительно усилили роль государства, которое постепенно превращалось в носителя общенациональной идеи и в определенной степени заступало идеалы демократии.

Логика социально-экономического продвижения обусловила утверждение в начале XX в. монополистических отношений в экономике индустриальных стран, что отразилось на их внутриполитическом климате (рост тоталитарных тенденций, милитаризация), а также на международных отношениях (усиление борьбы за рынки сбыта, геополитическое влияние). Основой этих тенденций была политика монополий с присущим ей агрессивным характером.

На переломе XIX – XX веков под воздействием монополизации существенных деформаций испытали конкурентные отношения, что привело к серьезным социально-экономическим потрясениям (банкротству слабых предприятий, безработицы, обнищания рабочих и сельского населения и т.д.). Кроме того, усиление монополизации производства укрепило политическую власть монополистической буржуазии, которая и в дальнейшем стремилась проводить олигархическую политику.

Раскрыть это новое качество рыночной хозяйственной системы, которая входила в противоречие с господствующей неоклассической доктриной, попробовали почти одновременно и независимо друг от друга ведущие экономисты XX в. Дж. Робинсон и Э. Чемберлин. В частности, Дж. Робинсон в труде «Экономическая теория несовершенной конкуренции» (1933) опровергает существование свободной (совершенной) конкуренции как механизма, который обеспечивает экономическое равновесие. Она предлагает концепцию несовершенной конкуренции, анализируя такие ее виды:

1) монополист-продавец – многие покупатели;

2) монополист-покупатель – многие продавцы (последнюю ситуацию исследовательница характеризовала как явление «монопсонии», особенно присущее рынку труда, когда фирма-монополист покупает услуги труда неорганизованных рабочих).

Одним из важнейших вопросов рыночной политики монополистических компаний Дж. Робинсон считает возможность использования цены как инструмента влияния на спрос и регулирование сбыта путем «дискриминации в ценах», то есть сегментация рынка, учитывая разную эластичность спроса по цене в разных категориях потребителей. В результате своих исследований она приходит к заключению, что возможность ценового маневрирования подрывает основные постулаты классической теории: независимость ценообразование, отождествление равновесия спроса и предложения с оптимальным использованием ресурсов и т.д.

В этом ее позиция принципиально отличается от позиции Э Чемберлина, который считал, что именно механизм монополистической конкуренции лучше всего обеспечивает интересы экономического благосостояния предпринимателей, фирмы и государства. Ученый в своем главном труде «Теория монополистической конкуренции» (1933) анализировал структуру рынка, который сочетает элементы конкуренции (свободный доступ на рынок, большое количество фирм и т.д.) с элементами монополии (потребители отдают преимущество некоторым продуктам, за которые согласны платить даже завышенную цену). По мнению Э. Чемберлина, монопольное положение на рынке достигается за счет дифференциации продукта, под которой он понимал разные свойства товара, условия его реализации и доведения продукта к потребителю. То есть рынок любого производителя при условиях монополистической конкуренции определяется тремя факторами: ценой продукта, его особенностями и расходами по сбыту [14, с. 139].

В теории Э. Чемберлина конкуренция и монополия существуют рядом. В отличие от позиции Дж. Робинсон, которая анализировала процесс становления монополий на основе высокого уровня концентрации производства и капитала, Э. Чемберлин среди причин возникновения монополий называл внепроизводственные факторы, в частности уникальные особенности предприятия, репутацию фирмы, изготовления товаров-субститутов, рекламу и т.д. Ученый признавал, что образование монополий сопровождается повышением цен, безработицей, уменьшением выпуска товаров и незагруженными производственными мощностями, но при этом не считал, что монополисты должны нести ответственность за такую экономическую ситуацию.

При таких условиях именно государство должно было прибегнуть к определенному регулирующему влиянию на экономику, ограничивая тем самым процесс монополизации. Одним из первых антимонопольный закон был принят в США 1890 года. Конгресс принял закон (известен как закон Шермана), который запрещал любое объединение в форме треста или другой форме, направленное на ограничение производства или торговли. Это было время, когда экономисты верили, что лишь совершенная конкуренция может дать наилучшие результаты и только она является альтернативой монополии. В антимонопольной политике многих стран мира произошли существенные сдвиги акцентов: приоритетным направлением стала защита потребителей. В то же время большое внимание уделяли проблемам повышения эффективности и динамики потребительских цен.

Сложился взгляд, что большое значение имеют не уровень концентрации и масштабы корпорации как таковые, а последовательность монополизации отрасли для потребителей. Было признано, что далеко не всегда возникновение многих малых фирм – благо для потребителей. Изменились и критерии относительно запрета слияния и поглощения в отраслях: государства стали снисходительнее касательно этого явления относительно больших корпораций. Впрочем, «антитрестовый закон» не смог противостоять деятельности монополий. В начале XX в. в стране насчитывалось почти 1000 монополистических объединений [12, с. 178].

В такой способ на переломе XIX – XX веков мир вступил в фазу так называемого организованного капитализма, для которого характерным является крах свободного рынка; господство монополий; инкорпорация государственной власти (ответственности за контроль и регулирование социально-экономических отношений, в первую очередь с целью защиты рынка).

Экономическое развитие капиталистических стран происходило неравномерно. На рубеже веков наивысшие темпы экономического развития демонстрировали молодые капиталистические государства – США, Германия, Япония, которые по экономическим показателям опережали Великобританию и Францию.

Благоприятные условия для развития в США были созданы благодаря гарантированию со стороны государства полной свободы экономической деятельности после Гражданской войны; значительным сырьевым ресурсам; эмиграции; отсутствию морально устаревшего оборудования; протекционизму правительства в сфере торговли импортом, полной свободой импорта иностранного капитала и т.д.

Германия в этот период приобретала статус второй страны после США по уровню и темпам экономического развития. Этому способствовало объединение страны, возобновление и развитие топливно-металлургической базы немецкой промышленности, внедрение новейшей и отсутствие морально устаревшей техники, введение военно-морских программ, а также привлечение в промышленность значительных объемов государственных и частных капиталов. Основным фактором, который сдерживал дальнейший рост экономики Германии, была нехватка сырья (нефти и цветных металлов) и незначительный по объему внутренний рынок.

Великобритания теряла промышленную гегемонию из-за рядя факторов: устарела производственная база английской индустрии; экспорт капитала; закрытие рынков для британских товаров (эпоха свободной торговли подошла к концу). Экономика страны (кроме судостроения) переживала кризис. Однако в банковской сфере набирала оборотов такая сфера экономики, как кредит, и особенно – иностранный. В определенной степени доходы от иностранных инвестиций возмещали потерю передовых позиций в мировой промышленности, но вместе с тем они усиливали застой английской экономики, что повлекло упадок предприимчивости английской буржуазии, т.к. из-за уменьшения слоя капиталистов в стране увеличивалось количество рантье.

На начало XX в. приходится экономическое отставание Франции, следует отметить, что здесь в основных чертах повторилась ситуация Великобритании. Состояние экономики Франции усложнялось тем, что в стране лишь частично сохранилась капиталистически преобразованная социально-экономическая структура населения, и тем, что буржуа отдавали преимущество вложениям в финансовую сферу экономики, а не в промышленность. Французский капитализм был преимущественно ростовщическим. Следует отметить, что определенные сдвиги произошли в тяжелой промышленности, что объяснялось подготовкой к военному реваншу.

Рядом с рассмотренными экономическими процессами указанных капиталистических стран на мировой арене заострилась борьба за территориальный раздел мира (разные виды колониальной зависимости испытало 85% земного шара). Колониальные захваты этого периода значительно превосходили экспансионизм предыдущих времен. В конце 1870 г. колонии представляли 215 тыс. км², а до 1914 г. – 620 тыс. км². Расширялись старые (Английская, Французская) империи и возникали новые (Немецкая, Итальянская, США, Российская, Японская). Таким образом, в сжатый срок ряд стран начали колониальное расширение, которое резко сократило незанятые «большие» земли и усилило конкуренцию в этой сфере.

Все это усилило мотивацию для превентивного захвата территорий и попыток устанавливать определенные формы для защиты интересов своей империи от конкурентов. Кроме того, «всемирность» каждой колониальной империи потребовала создание военных баз по всему свету. Все это вместе приводило к гонке военно-морских, а потом – сухопутных вооружений, разрастания феномена милитаризма. Быстрое сужение свободных от колониальной зависимости территорий повлекло увеличение агрессивности со стороны стран – искателей новых колоний, и прежде всего: Германии, США и Японии, которые выдвигали территориальные претензии к старым колониальным империям. Следовательно усилилась военная и дипломатическая напряженность, которая время от времени переходила в открытый военный конфликт (марокканские кризисы 1905 и 1911 годов, русско-японская война 1904-1905 годов, аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины 1909 года, итало-турецкая война 1911-1912 годов, Балканские войны 1912-1913 годов).

На рубеже XIX – XX в. в экономической литературе для описания изменений, которые происходили, все чаще начали употреблять термин «империализм», преимущественно в значении экспансионистской внешнеполитической деятельности капиталистических государств. В начале века появляются первые теории империализма как новой стадии развития общества. Самыми распространенными подходами к анализу империализма были экономический и политический.

Основателем экономической интерпретации империализма считают английского либерального экономиста Дж.А. Гобсона. В 1902 г. в труде «Империализм» он изложил мысль, что в основе новейших тенденций развития общества лежат финансовые интересы класса капиталистов, которые являются «управляющим имперского двигателя». Создается постоянный излишек капитала в производстве, которое не может быть реализовано в стране из-за малой вместимости внутреннего рынка, препятствия, которые возникают во время распределения капитала, а также инвестиционные осложнения. Это ограничивает возможности больших фирм, которые к тому же пытаются избежать значительных рисков и угрозы перепроизводства. Это побуждает финансовую буржуазию искать новые инвестиционные возможности за рубежом. Однако за пределами своих стран монополии сталкиваются с другими конкурентами. Для устранения конкурентов с рынка финансовая олигархия использует собственные государства, подталкивая их на империалистические авантюры и создавая угрозу войны. Это был экономический стержень империализма, но без риска, агрессии, проявлений расизма, национализма, по мнению Гобсона, империализм был бы невозможен. Он считал, что империализм создает слишком большие расходы для экономического развития, которое в дальнейшем приводит к войне.

Дж. Гобсон был уверен, что империализм можно победить с помощью общественных реформ, которые бы ограничивали доходы олигархических кругов, которые были непосредственно связаны с империалистической политикой; перераспределения доходов таким способом, чтобы стимулировать потребление национальной продукции широкими слоями населения.

Экономическую интерпретацию империализма развивали также Р. Гильфердинг («Финансовый капитал»), В.И. Ленин («Империализм, как наивысшая стадия капитализма»), Я. Риссер, Г. Шульце-Геверниц и др.

Сторонники неэкономичного подхода к анализу империализма (лидеры II Интернационала К. Каутский, Р. Люксембург, украинский исследователь П. Мигулин и др.) пытались обосновать тезис, согласно которому империализм не является прямым порождением капитализма.

В таком освещении самым известным является труд Й.А. Шумпетера «Социология империализма» (1919), в которой немецкий ученый с позиций социал-дарвинизма отстаивал мысль, что именно природа человека (а не общество) приводит к неизбежности возникновения войны, и в этом Й. Шумпетер видел «нормальность» хода общественных событий. Во-первых, он считал, что класс воинов является традиционной структурой общества, которое отдает «воинам» свои ценности и стремления. Во-вторых, монополии являются искривлением природы капитализма и порождением унаследованной от феодального порядка системы протекционизма и тарифов. В-третьих, империализм появляется из-за наличия эгоизма финансовой олигархии.

Следовательно, империализм, по его мнению, не является нормальным развитием капитализма, а являет собой результат случайного сочетания милитаризма, монополии и финансовой олигархии. В случае устранения двух последних путем проведения реформ и при условиях свободной рыночной экономики капитализм выйдет на магистральный путь своего развития.

В конце XIX – в начале XX в. постепенно накапливаются и заостряются социально-экономические противоречия между ведущими странами мира, приводящие к блочному противостоянию между ними. Экономические и территориальные претензии страны-соперницы пытались развязать во время Первой мировой войны, которую можно назвать первым кризисом мировой цивилизации.

Главной причиной решения войны было стремление монополий разных стран, и прежде всего Германии, осуществить распределение (экономическое, территориальное) мировых сфер влияния. «Мировая политика» Германии была немецким вариантом «общего» империализма, сущность которой заключалась в том, чтобы поднять немецкую империю с уровня континентального государства до уровня мировой сверхдержавы. Немецкая «мировая политика» имела своей целью подрыв британского мирового господства, что должно было освободить колониальные территории «для среднеевропейских государств, которые хотели расширения». Англо-французская коалиция путем военных действий пыталась прекратить экономический рост Германии, окончательно лишить ее колоний, сырья и рынков сбыта и тем самым вернуть себе позиции лидеров в мире.

Однако хоть как это парадоксально, факт решения мировой войны свидетельствовал об определенном этапе формирования мирового рынка. Мирохозяйственные связи пронизывали экономику многих стран. Начался процесс взаимопроникновения, интеграции. Насильственный разрыв связей в ходе войны был предопределен стремлением отдельных государств перераспределить сферы экономического влияния в мире, покорить своим национальным интересам экономику других стран, которые попали в колониальную и полуколониальную зависимость от больших государств.

Возникновение в начале XX в. на межгосударственном уровне проектов создания «Соединенных штатов Европы», «Объединенной Европы», «Латинской Европы» свидетельствовали о готовности ведущих стран к активной интеграции и интернационализации капитала в пределах Европы. Впрочем, эти проекты потерпели поражение, а победили гегемонистские стремления правительств и монополистических объединений ряда стран, которые считали мировую войну ускорителем интеграции экономик. И только впоследствии, полвека спустя, после двух мировых войн сложились объективные условия для образования Европейского экономического содружества.

Первая мировая война ускорила развитие тенденций к усилению роли государства в хозяйственной жизни страны, углубив процесс формирования системы регулируемого капитализма и постепенного формирования государственно-монополистического капитализма. Изменения в хозяйственной деятельности экономических субъектов под влиянием государственного монополистического способа регулирования экономических процессов приводят к государственно-монополистическому способу координации действий власти в рыночной системе капиталистических стран. В странах, которые участвовали в Первой мировой войне, возникают военные концерны (например, английский военный концерн «Виккерс», военные картели в Германии, военно-промышленный концерн «Комите-де-форж», химический концерн «Кульман» во Франции) и другие государственно-монополистические формы хозяйствования. Введение жесткой государственной регламентации хозяйственных отношений для мобилизации экономических ресурсов на выполнение военно-политических заданий при экстремальных условиях постоянного сокращения хозяйственного потенциала в результате увеличения восстанавливаемых потерь было единственно возможным условием продолжения войны. Поэтому в 20-х гг. ХХ-го в. практически во всех странах сложилась этатистская система хозяйственных отношений [4, с. 499].

В период Первой мировой войны решающее значение для экономик стран, которые участвовали в ней, приобрели потребности фронта. Государство не ограничивалось функциями заказчика и покупателя военной продукции. Масштабность военных действий и обострение экономических проблем заставили правительства стран, которые воевали, взять на себя часть организационных функций и обеспечения взаимодействия между частными предприятиями, которые обслуживали потребности фронта. Управление экономикой со стороны государства приобрело формы контроля и распределения стратегических ресурсов, продовольствия, средств транспорта и рабочей силы.

Так, в США в 1917-1918 гг. создается ряд комитетов, ответственных за размещение государственных заказов и распределение рабочей силы, топлива, сырья, транспортных средств. Деятельность этих новых государственных институтов координировалась военно-промышленным советом. Аналогичная централизация была характерной и для Германии («военно-сырьевые союзы»), Англии (министерство военного снабжения). Такие комитеты имели право секвеста любой доли предприятия, которое не в состоянии выполнить военный заказ, передаваемость оборудования и машин другим предприятиям. Ввод комитетов расширил военно-производственные мощности Великобритании путем строительства 200 заводов за счет казначейства.

Завершение войны повлекло неминуемый процесс послевоенной реконверсии экономики США, Великобритании и Франции. Например, Великобритания расформировала почти все созданные во время войны органы контроля. Но, несмотря на то, что правительство организовало распродажу многих военных заводов, под контролем государства оставалось вчетверо больше предприятий, чем до войны. Это было свидетельством того, что в планы правительства не входил окончательный отказ от государственного регулирования экономики.

Война 1914-1918 годов была мировой. В ней участвовало около 40 стран, на территории которых проживали 2/3 населения планеты. Изготовлено 28 млн. винтовок, почти 1 млн. пулеметов, 9200 танков. Непосредственные потери стран, которые воевали, равнялись 200 млрд. дол. Было уничтожено треть материальных ценностей человечества. Общее количество погибших достигло 36 млн. лиц [1, с. 275].

Судьбу Германии (территории, репарации и т.д.) по завершении войны решил Версальский мирный договор, подписанный 28 июня 1919 г. странами-победительницами США, Англией, Францией, Италией и др.

Выдающийся экономист XX в. Дж.М. Кейнс в труде «Экономические последствия Версальского мирного договора» (1919) писал, что принятые решения не оставляют надежду на возобновление мирного хозяйства, ведь репарации из Германии (132 млрд. золотых марок) неслыханно большие. Кейнс предлагал предоставить американские ссуды Германии, т.к считал, что лишь в таком случае Германия сможет выплачивать умеренные репарации.

Вместе с территориями (сокращалась на 70 тыс. км²) Германия потеряла 75% добычи железной руды, 25% каменного угля; 35% выплавки стали. Германия была лишена колоний площадью 3 млн. км² с населением 13 млн. лиц [11, с. 297]. Решение военных вопросов предусматривало:

1) запрет иметь ВМФ;

2) ограничение вооруженных сил до 100 тыс. лиц;

3) сокращение военного производства;

4) запрет иметь подводный флот;

5) разрушение значительной части военных укреплений.

В решении проблем репараций инициативу перебрали на себя США. Был разработан план Дауэса, который предусматривал значительные смягчения репарационных выплат, жесткий контроль за источниками репарационных платежей (налоги от промышленности, выплаты за счет таможенных и непрямых налогов и т.д), а также иностранные инвестиции в промышленность Германии (21 млрд. дол.). В июне 1929 г. план Дауэса был заменен планом Юнга, по условиям которого объем репараций снижался до 114 млрд. марок со сроком выплат на протяжении 37 лет, а единственными источниками платежей определялись государственный бюджет и доходы железных дорог.

1924-1929 гг. в Германии были периодом экономического подъема, которого не знали другие европейские участники войны. В 1927 г. промышленное производство Германии достигло довоенного уровня, а в 1929 г. превысило его на 13%. При поддержке международных капиталов Германия возобновила экономическое могущество и вернула себе второе место в мире по размерам промышленного производства, вытеснив Англию на третье место. Экономический рост происходил на новой технической основе, которую обеспечивало отечественное машиностроение. Экономическое оживление охватило и традиционные отрасли. Так, на протяжении 1924-1929 годов более чем на треть увеличилась добыча каменного угля, почти на 75% – бурого угля, выплавка чугуна – на 43 %. При условиях промышленного подъема заметно укрепились позиции производственных объединений, которые по большей части превратились из картелей и синдикатов в тресты и концерны. Так, в 1925 г. на базе обанкротившегося концерна Тиссена был создан «Стальной трест», который контролировал 50% производства чугуна и стали. Кроме того, под контролем этой монополии находилось 35% добычи угля в стране.

Постепенно немецкие товары возвращались на мировые рынки. Экономический подъем дал возможность Германии опередить Англию по вывозу машин и оборудования. Стоимость немецкого экспорта 1929 года превысила довоенный уровень на 3 млрд. марок. На фоне экономического подъема сократилась безработица, повысилась реальная заработная плата, хотя она оставалась на 20% ниже, чем во Франции, и на 40% – чем у английских рабочих [11, с. 302-303].

Послевоенный период нестабильности хозяйств большинства стран мира был прямым следствием тяжелых потерь 1914-1918 годов. На уровень нестабильности стран повлияли огромные потери, уровень милитаризации и этатизации экономики в годы войны, общий уровень социально-экономического и политического развития.

Период 1924-1929 годов в развитых странах характеризовался дальнейшим сокращением вмешательства государства в хозяйственные отношения. Однако это не было простым, механическим возвращением к системе свободных рыночных отношений. Сокращение этатистских отношений было частичным: в 20-е годы практически во всех странах длился объективный процесс монополизации экономики, происходило объединение интересов монополий и государства, изменялись рыночные отношения, что выражалось, в частности, в углублении внутрихозяйственных диспропорций. Кроме того, Версальская система, которая установила «новый» политический порядок, не развязала европейских и мировых противоречий, а наоборот, углубила общую тенденцию к милитаризации; к подготовке очередной попытки территориального и экономического перераспределения мира. Это служило политическим обоснованием сохранения сильных элементов этатизма и в период стабилизации.

Экономические отношения стран Запада в послевоенные годы колебались между экономическим национализмом (протекционизмом) и стремлением к возобновлению сотрудничества. Финансовый и валютный хаос был главным препятствием на пути к возобновлению довоенного товарообмена в Европе. Расхождение валютных курсов, вместо того и постоянные колебания их усложняли расчеты и делали невыгодным обмен товарами между странами.

Попытку впервые на международном уровне (конференции в Брюсселе 1920 г. и Генуе 1922 г.) согласовать валютно-финансовые реформы поддержал широкий круг заинтересованных стран, которых непосредственно касались проблемы обесценивания бумажных денег и высшего уровня финансовой зависимости друг от друга, чем в былые времена. Страны, которые владели значительными запасами золота, ввели в обращение вместо золотомонетной золотослитковую систему. Так, в 1925 г. Английский банк начал выдавать в обмен на сумму 1750 ф. ст банкнотами слиток золота весом 12,4 кг. Обменять на золото меньшую сумму в банкнотах было невозможно. Таким способом золотослитковый стандарт ввела в обращение и Франция в 1928 г. [5, с. 251-252].

В другой форме возобновили золотой стандарт еще 16 стран Европы. Размен банкнот их центральные банки начали осуществлять не на золото, а на иностранную валюту, разменную на золото.

Послевоенный период, который обозначился серьезными кризисными явлениями в экономике большинства европейских стран и был объективным результатом военной разрухи, не приобрел такого яркого выражения в экономике США. В стране сохранялась высокая хозяйственная конъюнктура, фундамент которой представляла активная помощь правительства США, американских частных компаний из возобновления разрушенного войной хозяйственного потенциала европейских стран. Однако, вместе с сокращением общего объема военных и гражданских заказов, на экономике страны все равно обозначаться кризисные явления, и в первую очередь в промышленном секторе. Однако США достаточно быстро преодолели кризис конверсионного периода, и уже от 1923 года в стране наблюдалось определенное оживление конъюнктуры. До конца 1929 г. экономика США переживала время «просперити» (процветания), основой которого стало ускоренное развитие новых отраслей (автомобильной, электротехнической, химической и др.). Своими успехами в эти годы американская промышленность обязана рационализации американского хозяйства и массовому производству [1, с. 174].