2014-02-13
5236
Все время, каждый час.
А я не знал, что я расту
Я сел на стул —
Но я расту,
Расту, шагая в класс...
Ритмическая и интонационная структура стихотворений Барто, адресованных детям дошкольного возраста, рассчитана на восприятие маленького читателя. Стихи для дошкольников чаще всего написаны хореем, интонации их естественны, динамичны, близки к разговорным.
Талант А. Барто не останавливался в своем развитии, каждому новому юному поколению читателей она стремилась сказать новое поэтическое слово.
Татьяна Ивановна Александрова (1929-1983) родилась в Казани, но ее детство прошло в Москве. Она и ее сестра Наташа с малолетства любили рисовать и слушать сказки няни «Матрешеньки» — полуграмотной крестьянки с Волги, которая знала множество сказок, пословиц, загадок. Именно она научила девочек сочному народному языку, привила вкус к яркому слову, разбудила их воображение.
Позднее, став писательницей, Т. Александрова не раз изобразит свою любимую Матрешеньку в собственных сказках. Несомненно, образ любознательной и бесстрашной девочки Моти навеян писательнице рассказами няни. Она нарисовала эту девочку в «Сказках тряпичной куклы», где повествование ведется не от имени Моти, а от имени ее любимой старой игрушки.
Не раз вспомнит писательница любимую няню и в цикле своих автобиографических рассказов «Друзья зимние, друзья летние».
В войну, в эвакуации, сама еще девочка, Т. Александрова работала воспитательницей в детском саду, и ей очень пригодилось умение сочинять и рисовать.
Она мечтала стать художницей и после школы пошла учиться в институт кинематографии на отделение мультипликации. После института работала на мультстудии, преподавала в кружке дворца пионеров рисунок и живопись, но со сказкой не расставалась. Прислушиваясь к разговорам детей во время уроков рисования, она тут же сочиняла очередную сказку. Но редко ее записывала, чаще рисовала.
Вскоре Т. Александрова познакомилась с замечательным поэтом В.Д. Берестовым, а через некоторое время они поженились.
Валентин Дмитриевич оказал большое влияние на художницу и уговорил ее попробовать силы в писательстве. Она делала рисунки к его книгам, а он иногда писал стихи, включенные в ее сказки, или предисловия к ним.
Кузька появился из-под пера Татьяны Александровой не вдруг. Сюжет о забавном домовенке вынашивался ею годами.
Все время писательница увлеченно исследовала все доступные ей источники по фольклору, собирала книги со сказками разных народов. Это было подготовкой к созданию лучшей ее книжки про домовенка Кузьку.
Из художницы она постепенно стала писательницей. Хорошо известны ее книги «Катя в игрушечном городе», «Сказки Мудрого профессора». «Сказки старой пряничной куклы», «Ляля Голубая и Ляля Розовая».
А Кузька впервые появился в рисунках Александровой, когда она была еще студенткой. Сначала он был пожилым, с седой бородой и в колпаке. Тогда Александрова еще не знала, что по народным поверьям увидеть домового в колпаке – к несчастью.
Пройдет много лет, автору потребуется изучить мифологию языческой Руси, русский фольклор. После этого Кузька в рисунках Татьяны Ивановны предстанет перед читателями помолодевшим ребенком-домовенком: ему всего-то семь веков, что по человеческим меркам – семь лет.
Вот его портрет:
«Небольшой, лохматый, в красной рубахе с поясом, на ногах лапти, нос курносый, а рот до ушей, особенно, когда смеется».
Первая часть трилогии — «Кузька в новом доме» была опубликована в 1975 году, затем появились «Кузька в лесу» и «Кузька у Бабы-яги».
Сказки добрые и веселые. Их герои живут в современном мире, но они носители народных традиций, их речь пересыпана пословицами, поговорками, дразнилками, они поют старинные народные песни.
Домовенок Кузя говорит языком странным, старинным, но живым. Пословицы, присказки, поговорки так естественны в его речи:
- Спасибо тому, кто хозяин в дому!
- С некоторыми водиться - что в крапиву садиться.
- Идет мимо кровати спать на полати.
- Стужа да мороз, на печи мужик замерз!
И при этом почти все герои доверчивые, открытые, способные удивляться, им и в голову не приходит сделать кому-нибудь зло. И они легко вступают в контакт с реальными людьми. Так домовенок Кузька стал другом семилетней Наташи, когда она переехала в новый дом и, к своему удивлению, нашла под обычным веником маленького домовенка.
Кузька так быстро освоился в новом доме, ему так понравились пирожные («олелюшечки», как он их называл), что он пригласил в наташин дом несметное количество гостей-домовых: Сира, Афоньку, Адоньку, Вуколочку, Сосипатрика, Лутонюшку и Кувыку.
Так незаметно читатель-ребенок узнает разные старинные имена. А из разговоров Кузьки с Наташей он узнает, что «дряпать» значит «царапать», «жваркнуть» значит отдубасить, отколотить, выдрать. Поговорки пересыпают кузькину речь, а народные понятия о различных жизненных явлениях не могут не задержаться в сознании читателей.
Кузя не только дружелюбен, но и доброжелателен, жалостлив. В силу своего невеликого жизненного опыта и незнания городской жизни он готов общаться со всеми предметами. Так, он зовет в гости самолет, которому показывает язык и которого подразнивает:
- Эй ты! Сюда заворачивай! Лети, лети к нам в гости со своими чадами и домочадцами. С друзьями и соседями, со всем домком, окромя хором!
- Вот чудак, да он же здесь не поместится, - рассмеялась Наташа.
- Толкуй больной с подлекарем! – развеселился Кузька. – Сколько их в небе перевидал, ни один крупнее вороны или галки не попадался. А этот не простой самолет, обиженный.
Потом Наташа еще не раз будет поправлять и оберегать не искушенного в городской жизни Кузеньку. Это когда он будет искать себе домик и выбирать то шкафчик для мусорного ведра, то духовку, то холодильник. Когда он будет отказываться от пирожных с кремовыми листиками и цветами: «Это я не ем. Я не козел». А потом, съев штук десять, будет всюду носить с собой коробочку с олелюшечками, как он назовет пирожные.
Родом Кузька из деревни. Там он жил в доме под печкой с другими домовятами. Там научился понимать и говорить по-воробьиному, по-вороньи, по-куриному, узнал лошадиный, козлиный, бычий, лисий, медвежий языки.
«Рыбьи языки хуже знаю, трудные они: покуда выучишь, десять раз утопнешь или простудишься», - говорил Кузька.
Убежав из горящего дома с заветным сундучком, который умеет сказки сказывать добрым людям, Кузька попадает то к лешим - хозяевам леса, называвшим каждое дерево, каждый кустик по имени; то к Бабе-Яге; то к болотным кикиморам - бестолковым и суетливым.
Таким образом, трилогия о Кузьке — это занимательный словарь старинного русского языка, нечто вроде «Толкового словаря» для малышей. Это еще и своеобразная «энциклопедия нечисти», ведь здесь есть и кикиморы, и русалки, и лешие, и водяные, и домовые, и многие другие персонажи волшебных сказок.
Совсем по-другому написана книга рассказов о детстве — «Друзья зимние, друзья летние». В ней говорится о первой половине 30-х годов, совсем немного о страшной второй половине 30-х и о послевоенных годах.
Главное в этих рассказах — семья, честность и порядочность отца и матери и старой няньки. И доброе отношение ко всем окружающим, особенно к детям.
С любовью и детской непосредственностью рассказывает маленькая героиня (а повествование ведется от ее имени) о своих подружках: зимних — в городе и летних — на даче. Рассказы настолько живописны, что понимаешь: такое внимание к деталям под силу только живописцу. Например, история о том, как маленькая девочка, впервые очутившись в Москве, спасаясь от машин, упала в подвал овощехранилища и оказалась на плечах чужого дяденьки.
Так раскрашивала своим воображением все, с чем бы ни соприкасалась, эта художница-сказочница, будто бы у нее, как у ее любимого героя — домовенка Кузьки, был волшебный сундучок: нарисуешь, положишь в сундучок свой рисунок, и сундучок сам расскажет сказку про то, что нарисовано.
И нам остается только сожалеть, что жизнь писательницы рано оборвалась, и ей не удалось дописать многое из задуманного.
