2015-01-21
1949
На прошлой лекции мы говорили об учении Галилео Галилея. Именно этот мыслитель, физик, философ, математик, астроном проложил пути к созданию современного естествознания. Однако волею историков философии и науки, да и волею истории обычно в родоначальником современного научного мышления считается Фрэнсис Бэкон (1561–1626).
Бэкон имел знатное происхождение — родился в семье лорда-хранителя печати (на современном языке — министра юстиции), учился в Кембридже на юриста, какое-то время работал адвокатом, был членом английского парламента и сам был лордом-хранителем печати и лордом-канцлером английского парламента. Однако карьера Бэкона не была успешной. Его обвинили во взяточничестве, дело дошло до короля, и Бэкона посадили в тюрьму. Правда, вскоре он был освобожден, но к политике он утрачивает интерес и решает заняться философией, точнее естествознанием (собственно философию Бэкон не любил, понимая под этим определением философию схоластическую и противопоставляя ей свободное исследование природы). Как повествуют биографы, Бэкон настолько активно занимался исследованием природы, что от этого и погиб: проводя опыты по замораживанию, он простудился и умер.
Среди произведений Бэкона выделяется одно большое — «О достоинстве и приумножении наук», которое, правда, не является главным в его творчестве, хотя сам он и считал иначе, посвятив ему большую часть своей жизни. Главное его произведение называется «Новый органон» (понятно, что само заглавие предполагает противопоставление того метода, который создает Бэкон, старому, аристотелевскому, который, как мы помним, излагался в логических работах Аристотеля, совокупно называемых «Органоном»). У Френсиса Бэкона есть и другие работы, в частности несколько эссе, в которых он писал о мудрости древних; каждое из этих эссе посвящено некоему богу или герою: «Орфей, или Философия», «Пан, или Природа», «Нарцисс, или Себялюбие. В то время становились популярными разного рода описания идеальных государственных устройств (уже вышел «Город солнца» Ф.Кампанеллы, «Утопия» Т.Мора), и Бэкон пишет свою утопию — «Новая Атлантида», где писывает мифическое, выдуманное государство, в котором люди посвятили все свои силы изучению природы и на основе сделанных ими открытий могут жить комфортно, не напрягая себя тяжелым физическим трудом.
Таким образом, основная направленность мыслей Бэкона состояла в развитии естествознания и вообще наук. К этому времени наука развивается достаточно бурно: известен порох, изобретено книгопечатание, создан компас. Эти открытия Бэкон считал главными и призывал всех к тому, чтобы не останавливаться на достигнутом и стремиться к новым изобретениям.
Однако в отличие от Галилео Галилея, который создавал теоретическое, математическое естествознание, Бэкон развивает экспериментальное естествознание, указывая на то, что именно эксперимент, опыт должны быть идеалом науки. Любая наука, которая будет строиться на каких-то измышлениях, гипотезах, пустых построениях разума, обречена на неудачу. Наука может быть истинной только тогда, когда опирается на опыт, именно опыт есть, по Бэкону, и источник знания, и критерий истины, и единственное содержание науки. Такая концепция называется эмпиризмом.
В работе «О достоинстве и приумножении наук» Бэкон указывает, что человечество накопило слишком много лишних знаний. Особенно преуспело в этом Средневековье. Схоластика приложила много усилий к тому, чтобы обогатить человечество совершенно не нужными ему знаниями. В этом плане Бэкон делит всю историю человечества на три этапа: молодость, зрелость и старость. Молодостью являлась античность, а старостью — время Бэкона, время подведения итогов и создания серьезных научных систем.
Античность он рассматривает в двух планах: досократовская и сократовская философия. Досократовская философия была честным исследованием фактов, когда не было никаких школ, основанных на непроверенных гипотезах. Философы, собственно говоря, были не философами, а честными исследователями природы. Этот период, по Бэкону, продолжался около 200 лет. Затем усилиями Сократа (а главным образом Платона и Аристотеля) философия начинает заниматься не тем, чем нужно, а именно создавать системы. Платон и Аристотель нанесли наибольший вред науке, ибо говорили не о фактах, не об опытах, а о системах и школах. В этом смысле особенно «достается» Платону. На прошлой лекции я говорил, что именно благодаря возрождению идеяй Платона Галилей пришел к созданию математического естествознания. Бэкон, также стремясь к созданию науки, наоборот, считает Платона наибольшим врагом этой науки.
Затем наступает третий период античной философии — древнеримский, который становится наиболее благоприятным для развития науки. Философы отказываются от системопостроения, в философии преобладает прагматизм, а это и есть то, что необходимо истинной науке, которая всегда ищет полезное. Это самая благоприятная эпоха для развития научной философии. Именно идеи досократиков, с одной стороны, и эклектиков Древнего Рима — с другой составляют светлые моменты истории (600 лет: 200 лет досократиков плюс 400 лет Древнего Рима).
Главным исходным пунктом для Ф.Бэкона является природа. Первая афоризм «Нового органона» так и гласит: «Человек, слуга и истолкователь природы, столько совершает и понимает, сколько постиг в ее порядке делом или размышлением, и свыше этого он не знает и не может». Знаменитый третий афоризм гласит: «Знание и могущество человека совпадают, ибо незнание причины затрудняет действие» (афоризм, который в краткой форме звучит так: «Знание — сила»). Поэтому только из понимания того, что человек не превосходит природу, а является ее частью, ее слугой и может быть лишь ее толкователем, и вытекают основные положения философии Бэкона: вся наука должна быть собственно экспериментальной, даже те науки, которые всегда строились на рассудочных началах. Среди последних Бэкон перечисляет психологию, историю, поэзию.
Ф.Бэкон строит классификацию наук на основе познавательных способностей человека. Таких способностей три: память, воображение и рассудок. Каждая из наук может быть отнесена к одной из трех познавательных способностей человека. Память порождает исторические науки (история, по Бэкону, является архивом фактов и должна копить для человечества то, что недоступно прямому наблюдению). Должны быть истории природных и человеческих фактов. Историю фактов Бэкон противопоставляет истории систем (собственно, истории философии). По Бэкону, история систем — совершенно бесполезное занятие. Воображение порождает такую науку, как поэзия. Поэзию Ф.Бэкон считает наукой, которая дает исходные факты для экспериментальной психологии, которой поэзия предоставляет переживания, эмоции. Основная познавательная способность — рассудок. Она порождает разные науки, главным образом философию, которую Бэкон понимает не как схоластику (сам термин «философия» Бэкон не отбрасывает, считая, что он является создателем истинной философии). Философия может быть метафизикой и физикой. Первая исследует основание всего сущего, т.е. форму (некий закон чистого действия, т.е. действия, происходящего без факта). Познанием этих законов и занимается метафизика. Физика занимается законами материи в ее частных проявлениях.
Бэкон признает и аристотелевское учение о четырех причинах, отрицая лишь четвертую причину — целевую и признавая другие три (формальную, действующую и материальную). Материальные причины есть предмет исследования физики, а формальные причины — предмет исследования метафизики.
Науки могут быть теоретическими и прикладными. Первые исследуют и открывают законы как формы чистого действия, и на основе этих законов или проявлениях этих законов в конкретных случаях (как в физике) создаются прикладные науки. Скажем, прикладную физику Бэкон называет механикой, а прикладную метафизику — магией (не в колдовском, а сугубо научном смысле; у Пико делла Мирандолы был термин «естественная магия», за неимением других терминов философы часто должны были использовать уже имеющиеся определения, в которые они вкладывали совершенно иной смысл. Если сейчас мы под магией понимаем нечто иное, то это не значит, что Пико делла Мирандола или Ф.Бэкон были сторонниками колдовской магии).
В свою классификацию Бэкон по примеру Аристотеля не включает математику, которая не входит в классификацию, поскольку является инструментом для всех наук.
Первая часть «Нового органона» — критическая. В этой части Бэкон не создает нового учения, он хотел сделать это во второй части, но она не была закончена. Бэкон доказывает несправедливость методов философии и раскрывает причины того, почему не была создана истинная экспериментальная наука. Одна из основных причин — в том, что не был найден истинный метод философии. Философы всегда пользовались методом дедуктивным и в качестве инструмента для дедукции использовали аристотелевскую силлогистику.
Дедукция — метод, основанный на том, что из некоей умопостигаемой общей истины выводятся частные конкретные случаи. По Бэкону, нужно идти обратным путем: набрав частные случаи, т.е. факты, обобщать их и приходить к общим правилам, на основе которых открывать законы, т.е. формы чистого действия. Это индуктивный метод. Во второй части «Нового органона» Бэкон разрабатывает этот метод, а в первой строит критику, чтобы выбросить различный мусор из голов людей.
Но есть и другие ошибки, не приведшие к созданию истинной науки. Здесь Бэкон предлагает свое учение об идолах. Человеческое сознание загружено четырьмя видами идолов: идолами рода, идолами пещеры, идолами рынка и идолами театра. Эти образные названия хорошо отражают суть учения Бэкона.
Идолы рода (идолы племени) — это идолы объективные, которых мы не можем избежать и которые можем только учитывать, и идолы, которые мы создаем сознательно и которых можем и должны избегать, если будем их знать. Идолы рода происходят от самой природы человека. Возникают они от смешения различных познавательных способностей, в том числе от наложения чувств (как эмоций и ощущений) на разум. С точки зрения наложения эмоций на разум Бэкон указывает, что человек всегда стремится найти в природе больше порядка, чем в ней есть. Он переносит порядок своей собственной души, свою собственную целесообразность на природу. В человеке есть свой порядок, своя целеполагающая деятельность, но это еще не значит, что эту свою особенность человек должен переносить на природу. (Попутно замечу, что немногим позднее Р. Декарт, гениальный ученый и философ, призывал, наоборот, искать в природе порядок даже там, где он не виден.)
Другой пример. Человек больше любит утверждать, чем отрицать. Эта особенность приводит к созданию догматических систем. Человек должен гораздо более критически подходить к своим знаниям. Отсюда возникла мысль, которая получила распространение лишь в 20 веке: отрицательный результат в науке гораздо более важен, чем положительный (последний еще нужно подтвердить, а отрицательный уже есть, и это закрывает ненужные направления поиска).
Чувства, т.е. ощущения, также накладывают отпечаток на разум, поскольку, перенося особенности своей познавательной природы на человеческий рассудок, они также мешают разуму прийти к обобщениям и осмыслению фактов.
Идолы пещеры возникают на основе личной индивидуальности каждого человека. Каждый из нас имеет свой талант, свое воспитание, каждый привык к определенному образу жизни, его интересует определенная профессия. То есть человек смотрит на мир как бы из своей пещеры.
Идолы рынка создаются (сознательно или бессознательно) самим человеком. Возникают они из-за общения при помощи слов. Слова создаются людьми, и многие из этих слов бессмысленны. Большинство философских терминов относятся именно к этим бессмысленным словам. Существуют три вида слов: истинные слова, ничего не обозначающие слова и плохо образованные слова. Большинство философских терминов относятся к ничего не обозначающим словам, многие научные термины являются словами плохо образованными и потому мешают человеку познать истину. Бэкон ругает аристотелевскую силлогистику и противопоставляет ей новую логику. Силлогистика и вообще дедукция, по Бэкону, обладают лишь проясняющей способностью. При помощи дедуктивных методов, в частности при построении силлогизмов, человек может лишь объяснить то, что он уже знает, — открыть новые знания при помощи дедукции невозможно. Эта логика может быть логикой доказательства того, что уже известно, а нужно развивать не логику доказательства, а логику открытия.
Идолы театра созданы засильем авторитетов. Человек имеет слабость преклонятся перед авторитетами, которые, как актеры на сцене театра, подавляют человека своим талантом. Поэтому люди доверяют гениальным философам, создавшим свои системы, и подвергаются их воздействию, поэтому некоторые философские системы, в частности системы Платона и Аристотеля, особенно вредны, потому что своей мощью, красотой и логичностью подавляют человека и отвлекают его от поиска истинной картины мира. Все ложные философские и научные учения Бэкон делит на три типа: софистические, эмпирические и суеверные. К софистическим Бэкон относит все философские системы и единственного досократика — Пифагора. Эмпирические ложные учения создаются алхимиками — людьми, которые слишком большое значение придают единичным случаям, не пытаясь их обобщить, классифицировать. Суеверны те учения, которые пытаются основываться на религиозных истинах, в том числе и христианской. Бэкон остается в рамках теории двойственной истины, указывая, что истина откровения — это одно, а истина науки — совершенно другое. Истина науки и истина религии не связаны; они не отрицают одна другую, но и не обосновывают друг друга, а развиваются параллельно. А смешение наук, в частности философии и религии, приводит к созданию суеверной философии, или еретической религии. Хотя Бэкон не отрицал и взаимодействия науки и религии, ему принадлежит гениальная фраза: «Небольшие глотки науки удаляют от Бога, а большие приближают к Нему». Действительно, мы часто видим, как человек, нахватавшийся научных фактов, считает, что он знает все, что наука доказала, что Бога нет. А истинный ученый, пришедший к вершинам научной истины, всегда в той или иной степени религиозен, хотя и не обязательно исповедует именно православную веру. Поэтому наука, по Бэкону, должна служить религии, доказывая бытие Бога исходя из анализа мира. Это единственная ниточка, связывающая науку с религией. В этом смысле в классификацию наук Бэкон включает то, что он называет экспериментальной теологией (теологией, которая основывается на знании мира).
Бэкон предлагает образное описание трех различных путей развития науки и философии: путь паука, или путь догматика (любой догматик, как паук, плетет из своего разума паутину философской системы), путь муравья (путь эмпирика, который только собирает факты, не делая из них выводов) и истинный путь — путь пчелы, которая собирает факты, как нектар с цветов, сносит их в улей и рассортировывает по сотам. Так же и истинный ученый собирает факты, классифицирует их, обобщает и приходит к открытию законов.
Опыты, по Бэкону, бывают двух типов: плодоносные и светоносные. Нужно ценить светоносные опыты, которые могут помочь поставить другие опыты. Они не дают сразу результаты, как плодоносные опыты. Такие опыты дают свет для лучшего понимания и обобщения других опытов.
Таково вкратце содержание первой части «Нового органона». Во второй части описываются различные науки, которые Ф.Бэкон приводит в своей классификации, и приводятся различные таблицы в качестве примера для будущих экспериментаторов по классификации различного рода данных по разным характеристикам (скажем, по теплоте, по весу и т.п.). Это малоинтересно, потому что наука пошла по иному пути, хотя Бэкон и оказал определенное влияние на экспериментальную науку.
Бэкон многое сделал для развития науки в духе создания индуктивной логики. Индуктивное, опытное познание сталкивается со множеством трудностей. Эти сложности вытекают из того, что существует два вида индукции (что было известно еще во времена Аристотеля) — полная и неполная. Полная индукция, или индукция по перечислению, означает примерно следующее. У меня в комнате, скажем, есть столько-то книг (100). Я их взвешиваю и обнаруживаю, что все они весят от 100 до 500 граммов. Я делаю вывод: все книги, находящиеся в комнате, весят не больше 500 и не меньше 100 граммов. Это абсолютно истинное утверждение, как, понятно, и абсолютно бесполезное для науки.
Очевидно, что интерес для науки может представлять лишь неполная индукция, построенная на обобщении ряда фактов. Я беру, скажем, один кирпич, который весит четыре килограмма, а потом второй и третий, которые весят столько же, и делаю вывод: все кирпичи весят четыре килограмма. Чем больше данных я соберу, тем больше вероятность того, что этот вывод будет истинным. Но эта истина не абсолютна, а вероятностна, ибо всегда среди тех кирпичей, которые я не видел, может найтись такой, вес которого отличается от четырех килограммов. Любое количество фактов, как бы много их ни было, не сможет привести человека к уверенности в истинности выдвинутого обобщения.
Все это было известно еще до Бэкона, и он предлагает различные методы построения неполной индукции, чтобы ее выводы были правомерными. Здесь, в частности, Бэкон предвосхитил методологию современной социологии, применяющей различного рода выборки. Скажем, если я опрошу стариков, женщин, детей, людей с высшим, низшим образованием и др., то тем самым я могу построить модель общества. Я могу сказать, как думают во всем обществе, опросив лишь его часть. Если же я опрошу лишь детей в детском саду, а потом скажу, что это есть выражение взглядов всего общества, то, очевидно, это будет пример неправильной индукции. От этого и предостерегает Бэкон, приводя много полезных примеров того, как пользоваться индуктивным методом. Но основного он все-таки не заметил: как бы замечательно ни были построены его таблицы, индукция всегда будет давать статистическую вероятность, но не точную и полную истину. Поэтому Бэкон не мог быть создателем новой науки. Он мог быть лишь некоторым ее помощником и интерпретатором. Своими трудами он лишь помог распространению науки, но не явился ее созидателем.
