Заключение. «культурная революция», начиная которую маоисты рассчитывали разрушить ранее сложившуюся народно-демократическую власть

«Культурная революция», начиная которую маоисты рассчитывали разрушить ранее сложившуюся народно-демократическую власть, создать взамен новую монолитную и послушную машину власти, сделать «идеи Мао Цзэ-дуна» единой и единственной нациальной идеологией, не привела к ожидаемым результатам.

Маоистская тактика раскалывания, сталкивания различных социальных, возрастных и политических групп, искусственное доведение различий между ними до уровня якобы непримиримых противоречий и «классовой борьбы», попеременное использование одних сил против других вызвали состояние социальной разобщенности и напряженности в КНР.

Разгром органов партии и профсоюзов, использование наиболее отсталых слоев рабочих для наступления на права и интересы рабочего класса в целом создали напряженность в отношениях между его различными слоями, еще более ослабили его политические позиции. Обвинение рабочего класса крупнейших пролетарских центров в «экономизме» гальванизировало недоверие китайского крестьянина к городу, к рабочим.

В деревне выпячивание «противоречий» между бедняками, низшими середняками, с одной стороны, и середняками — с другой, усиление пропагандистской кампании за применение опыта Дачжая насторожили крестьянство, усилили трения в его среде.

Поход против интеллигенции, с которого началась «культурная революция», объявление ее «социально опасным» слоем, «наиболее склонным к ревизионизму и перерождению», одним из главных объектов «борьбы, критики и преобразования», волнаантиинтеллектуализма, поднятая «культурной революцией», породили в ее среде настроения пассивности и безысходности, посеяли отчужденность в ее отношениях с другими социальными слоями.

Использование групп молодежи в качестве ударной силы для разгрома партии, объявление ее на первых порах «культурной революции» «застрельщиками» и «авангардом», а затем устранение с политической арены военной силой, массовая высылка мо-

лодежи в отдаленные сельские районы вызвали у значительной части бывших хунвэйбинов и цзаофаней чувство глубокого недовольства и разочарования.

Несмотря на громадные усилия по внедрению «идей» Мао Цзэ-дуна, отсутствие ясной программы развития страны, практика управления на основе постоянно меняющихся туманных и противоречивых «указаний вождя» привели к усилению идеологической дезориентации масс коммунистов, работников новых органов власти.

Длительная кампания дискредитации КПК и большинства ее руководителей, объявленных «главными носителями * ревизионизма», «предателями», «перерожденцами» и «бюрократами», привела к подрыву авторитета партии и коммунистов, самой идеи руководящей роли партии в стране. Противопоставление старых партийных работников молодым, «революционных ганьбу — всем остальным кадрам породило разобщенность и недоверие в среде коммунистов.

События 1966—1969 гг. показали, что и армия, поставленная маоистами над партией, отнюдь не однородна, отнюдь не вся и не во всем поддерживает маоистский курс. Если одна часть армейских кадров проявила стремление использовать создавшуюся ситуацию для укрепления своих позиций, то значительная часть командиров и политработников, в том числе и те, кто принимал за чистую монету маоистские заявления о необходимости готовиться к якобы близящемуся нападению на Китай империализма и «современного ревизионизма», была недовольна передачей армии несвойственных ей функций, ослаблением ее боевой подготовки. Наконец, значительная часть армейских руководителейкоммунистов не желала быть орудием группы Мао в разгроме партии, зная по опыту «скачка», к чему ведут маоистские социально-экономические установки.

В этой обстановке процесс создания новой политической структуры, который группа Мао Цзэ-дуна пыталась форсировать после IX съезда КПК, встретил значительные трудности.

Несмотря на заявления на IX съезде о необходимости «возобновления организационной жизни партийных организаций», маоистский центр почти в течение года после съезда затягивал воссоздание местных органов партии. Маоисты вновь сосредоточили усилия на чистке и обработке состава «ревкомов», на чистке партийных организаций, чтобы обеспечить желаемый состав их нового руководства. Эти кампании сопровождались резким расширением масштабов «школ 7 мая». По заявлениям китайских руководителей, предполагалось «пропустить» через эти школы 90% кадровых работников. Под лозунгами «революционизации ревкомов» они вновь попытались усилить в «ревкомах» позиции «левых», чтобы провести в жизнь свой замысел «соединения трех сторон», т. е. создать в органах власти неустойчивое равновесие различных сил₂ взаимный контроль и столкновения

которых обеспечили бы маоистскому центру безраздельный контроль над страной и в то же время препятствовали бы превращению какой-либо одной из «трех сторон» в решающий фактор политической жизни. В поисках средств постоянного давления и контроля за деятельностью «ревкомов» маоисты начали эксперименты с введением в практику их работы «системы трех третей», в соответствии с которой Уз состава каждого «ревкома» поочередно направляется на физический труд или в «школы 7 мая», Уз — на практическую работу в низовые организации. Попытки усилить в ревкомах позиции «левых» сопровождались в 1969— 1970 гг. Новыми вспышками острой борьбы в центре и на местах.

После II пленума ЦК КПК, состоявшегося в августе — сентябре 1970 г., маоисты решили ускорить процесс создания новой партии. С декабря 1970 по август 1971 г., т. е. лишь через полтора — два года после IX съезда, были учреждены провинциальные комитеты партии, парткомы городов центрального подчинения и автономных районов страны. Одновременно с созданием провинциальных комитетов продолжалось формирование уездных комитетов, комитетов районов, коммун и руководящих органов низовых партийных организаций.

Главной отличительной чертой политической жизни Китая после IX съезда КПК было дальнейшее усиление во всей структуре новых органов власти и управления народным хозяйством роли и влияния армии — единственной политической силы, сохранившей систему партийных организаций.

Возложение на специально выделенные армейские части и группы военных, получившие название «части» и «группы поддержки левых» *, задач по контролю за деятельностью «ревкомов», а затем по созданию руководящих органов новых партийных организаций привело к тому, что армейские кадры оказывали решающее влияние и на подбор состава новых руководящих органов партии. В партийных комитетах провинций военные составили подавляющее большинство. Во многих провинциях, уездах и т. д. командиры или политкомиссары расквартированных в них воинских частей возглавляют одновременно комитеты партии. В результате парткомы больших военных округов и военных округов провинций стали важной промежуточной инстанцией между маоистским ЦК и партийными органами провинций и городов. Представители военных были назначены на многие ответственные посты в аппарате Госсовета, возглавили министерство внешней торговли и министерство сельского и лесного хозяйства.

¹ Эти специальные части и группы образовали в армии систему. Наряду с подчинением по военной и партийной линии «группы поддержки левых» имеют свои бюро и комитеты при парткомах различных воинских соединений и округов, подчиняющиеся непосредственно Военному совету при ЦК КПК, благодаря чему он выполнял функции, сходные с функциями отсутствующего до сих пор в ЦК КПК Секретариата.

Установление военно-контрольного режима в годы «культурной революции» привело к весьма сложным и противоречивым процессам в политической и социально-экономической жизни КНР. Первые шаги военно-контрольного режима были отмечены резким усилением милитаризации всех областей жизни КНР, проводившейся в особо неприкрытых и жестких формах в 1967 —

1968 гг. Армейские кадры пытались активно внедрять в деревнях и на предприятиях военизированные формы организации, интенсифицировать производство путем административно-политических методов. Однако опыт первых двух-трех лет непосредственного участия в организации производства показал и армейцам ограниченность возможностей такого рода мер. Реакция трудящихся на военный контроль убедила военных в том, что его длительное сохранение может стать опасным для страны в целом и для самой армии.

С начала 1969 г. в деятельности местных органов власти начинается поворот к поискам новых, более гибких и реалистичных методов организации и управления, приведший в конечном счете к возврату (с незначительными изменениями) к принципам и методам организации труда периода «урегулирования». Этот поворот совершался в разных провинциях и районах не одновременно и проходил со значительными трудностями. В конце

1969 — начале 1970 г. ряд провинциальных «ревкомов» официально приняли решение, в которых указывалось на необходимость сохранения статуса основной хозяйственной и хозрасчетной единицы за производственной бригадой. В феврале 1970 г. эта установка была поддержана в центральной печати ¹. Однако политика центра в целом продолжала оставаться неясной. Центр в течение 1970 г. требовал увеличения производства зерновых и размеров накоплений под лозунгами «создания стратегических резервов на случай войны». Новая волна чисток кадров, проходившая под видом «усиления критики линии Лю Шао-ци», привела к тому, что в 1970 г. в ряде уездов и коммун местные кадровые работники начали запрещать подсобные промыслы, индивидуальное разведение свиней и птицы, требовали слияния бригад и уменьшения приусадебных участков. В конце 1970 — начале 1971 г. «ревкомы» большинства провинций вновь были вынуждены разъяснить, что подобная практика является ошибочной, что при оплате труда необходимо исходить из показателей производства, его качества и количества. Хотя этот курс объявлялся «дальнейшим развитивхМ» опыта Дачжая, было ясно, что речь идет о возвращении к установкам периода «урегулирования». В материалах, опубликованных, в частности, в начале 1971 г. в провинции Цзянсу, прямо говорилось, что курс в деревне должен основываться на выработанных в 1961 — 1962 гг. «60 пунктах», которые теперь связывались с именем Мао Цзэ-

¹ См. «Жэньминь жибао», 3. II. 1970.

дупа. Упор на производство зерновых, в известной мере за счет ослабления внимания к техническим культурам, позволил увеличить сбор зерна в 1970 г. до 210—215 млн. т (производство технических культур оставалось по-прежнему на уровне 1957 г.).

Отрывочные сведения о состоянии промышленности КНР свидетельствуют о том, что в этой области также происходит возвращение к практике планирования и организации производства последних лет «урегулирования». Особое внимание было обращено на развитие мелких и средних предприятий местной промышленности, обеспечивавших за счет местных ресурсов нужды сельского хозяйства в мелких орудиях и средствах производства, производивших товары широкого потребления, удовлетворявших частично потребности местной промышленности в сырье и топливе.

Восстановление уровня промышленного производства в 1969 г., усиление внимания к дальнейшему развитию нефтяной, машиностроительной, связанной с нуждами ракетно-ядерной программы радиоэлектронной и ряда других отраслей промышленности привели к наращиванию соответствующих мощностей. В целом, по различным оценкам, общий объем промышленного производства увеличился в 1970 г. по сравнению с 1969 г. на 10%. Состояние промышленного производства в КНР на 1970 г. характеризовалось следующими данными¹: электроэнергия — 73—75 млрд. квт-ч, уголь — 250—260 млн. г, сталь—15—16 млн. г, нефть и смола — 18—19 млн. г, минеральные удобрения — около 12 млн. г, металлорежущие станки — 45—50 тыс. штук, автомобили — 50 — 55 тыс. штук, хлопчатобумажные ткани — 8—8,5 млрд. м, сахар — 1,9 млн. т.

Несмотря на определенные положительные сдвиги в состоянии китайской промышленности, темпы ее роста и абсолютные показатели производства свидетельствовали о том, что «культурная революция» задержала решение острейших социально-экономических проблем страны. КНР на рубеже 70-х годов в целом сталкивается с теми же проблемами, что и в конце периода «урегулирования». Быстрый прирост населения, составлявшего в 1970 г., по различным оценкам, 750—760 млн. человек, при нынешних темпах роста промышленного и сельскохозяйственного производства означает прогрессирующее снижение производства и потребления на душу населения. Страна, население которой составляет около ^XU населения земного шара, производит менее 4% мировой промышленной продукции.

В связи с исчерпанием имевшихся в 60-е годы резервов неиспользуемых мощностей и моральным старением оборудования, введенного в строй в 50-е годы, для включения современного сектора промышленности КНР в процесс научно-технической революции требуется значительное увеличение объема новых капиталовложений. Сохраняющееся отставание базовых отраслей

¹ См. М. Сладковский. Маоистский курс на милитаризацию и его последствия для экономики КНР. — «Вопросы экономики», 1971, № 11, стр. 80.

тяжелой промышленности, крайне слабые сдвиги в изменении материально-технической основы сельского хозяйства вновь ставят перед китайским руководством вопрос о приоритетах в политике капиталовложений, о задачах и перспективах ракетно-ядерной программы *, дальнейшее развитие которой связано с расходованием громадных средств. Важное значение приобрел в этой связи и вопрос о характере и направлениях развития внешнеэкономических связей КНР.

Сознавая, что отсутствие ясной перспективы в решении этих проблем усиливает внутреннюю нестабильность в стране, пекинские руководители выступили с общими заявлениями о том, что с 1971 г. в КНР началось осуществление четвертого пятилетнего плана. В новогодней передовой статье «Жэньминь жибао» от 31 декабря 1971 г. было опубликовано заявление Мао Цзэ-дуиа о том, что «наш народ должен иметь грандиозный перспективный план, прилагать усилия к тому, чтобы в течение нескольких десятков лет преодолеть отставание нашей страны в экономике, науке и культуре и как можно скорее достичь передового уровня». Четвертый пятилетний план объявлен важным этапом в осуществлении этой «великой стратегической цели». Однако ни основные показатели, ни главные задачи этого плана не были обнародованы. В политической практике китайского руководства такое положение обычно свидетельствует либо об отсутствии конкретных наметок, либо о наличии серьезных разногласий.

Маоистский центр и печать КНР в 1970—1971 гг., продолжая кампанию нападок на «линию Лю Шао-ци», по-прежнему избегали выступать со сколько-нибудь ясным изложением социальноэкономического курса. Вновь создалась ситуация, когда при восхвалении «идей» и «установок» Мао Цзэ-дуна в пропаганде на деле происходил поворот к иной политике.

IX съезд КПК открыл новый этап в реализации шовинистического курса группы Мао Цзэ-дуна на международной арене. Существо курса маоистов осталось неизменным, но в тактике появились новые моменты². Еще более открыто выявилось стремление Пекина к сближению на антисоветской основе, на основе демонстрации враждебности к большинству стран социалистического содружества, с рядом крупнейших империалистических стран, на данном этапе с США.

Закрепление в решениях IX съезда КПК тезисов об «отмежевании» от КПСС и Советского Союза, объявление антисоветизма одной из главных задач новой маоистской партии, организация новой серии вооруженных провокаций на советско-

¹ В сентябре 1969 г. в КНР были произведены два испытания ядерного оружия, в апреле 1970 г. при помощи баллистической ракеты был запущен первый китайский искусственный спутник.

² Подробнее об этом см. О. Иванов. Тактика новая — цель старая. О некоторых особенностях маоистского курса на международной арене. — «Коммунист», 1971, № 17,

китайской границе определили перелом в политике правящих кругов ряда крупнейших империалистических стран в отношении Пекина, усилили их интерес к установлению более широких контактов с КНР как по линии экономических, так и по линии межгосударственных связей К

В конце 1970 —начале 1971 г. наметился поворот в позиции правящих кругов США в вопросе признания КНР и ее прав в ООН. На сессии Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 1971 г. делегация США после 20 лет упорного противодействия требованиям Советского Союза и других стран признать законные права КНР в ООН выступила в поддержку резолюции о принятии КНР в ООН. Такое изменение политики правящих кругов империалистических держав является попыткой сделать отношения с Китаем важным элементом в их новой стратегии борьбы против мирового социализма, международного коммунистического и национально-освободительного движения. Великодержавно-шовинистическая политика маоистов, рассчитанная на использование противоречий между социализмом и империализмом в своих националистических целях, фактически способствует этим планам империалистов.

В феврале 1972 г. состоялся визит президента США Никсона в Китай. Характеризуя переговоры Никсона с руководителями КНР, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев на XV съезде профсоюзов отмечал: «Оценка нынешних контактов между Пекином и Вашингтоном зависит, однако, от того, на какой основе они осуществляются. О содержании своих переговоров и существе достигнутой ими договоренности участники пекинских встреч мало сообщили своим народам и миру. Более того, они дали понять, что все выходящее за пределы опубликованного официального коммюнике решено держать в секрете... Поэтому решающее слово о значении пекинских переговоров скажут факты, последующие дела США и КНР» ².

В борьбе за превращение в «особый», «третий» мировой центр Пекин стремится резервировать и прежние направления своей политики — планы блокирования на антисоветской и антиамериканской основе с другими капиталистическими странами. Не оставляет он и попыток стать во главе стран «третьего мира». С этой целью Пекин использует формулу, лишенную классового содержания и адресованную правящим кругам «малых» и «средних» стран, о борьбе против «двух сверхдержав».

Рассчитывая создать почву для сближения с капиталистическими странами, демонстрируя свое противостояние политике социалистических стран по всем линиям, маоисты выступают против предложений о созыве совещания по вопросам европейской безопасности, против предложений о сокращении и ограни-

¹ В октябре 1970 г. дипломатические отношения г КНР установила Канада, в ноябре — Италия, в октябре 1971 г. — Бельгия.

² «Правда», 21 марта 1972 г.

чении вооружений, против предложений о создании системы коллективной безопасности в Азии, по-прежнему проводят политику разжигания и использования очагов напряженности на Ближнем Востоке, в Индостане, в Юго-Восточной Азии.

В рамках нового поворота во внешней политике КНР наметилось известное изменение в политике Пекина в отношении стран «третьего мира». Не отказываясь, во всяком случае на словах, от поддержки радикалистских движений, пекинское руководство держит курс на укрепление межгосударственных отношений с этими странами, не гнушаясь контактов с реакционными и открыто антикоммунистическими режимами типа бразильской хунты и военной диктатуры Нимейри в Судане.

От объявлений ООН «инструментом империалистической и неоколониалистской политики» и попыток противопоставления ей «организации борющихся наций» пекинские руководители перешли к иной политике. Целью своего вступления в ООН маоисты объявили стремление использовать ее трибуну для защиты интересов развивающихся стран. Однако их выступления против предложений о разоружении, клеветнические нападки на политику Советского Союза и других социалистических стран, фактическое блокирование маоистов в ООН с США показали всему миру истинную цену деклараций Пекина.

Пекинские лидеры продолжают раскольническую политику в отношении социалистического лагеря, пытаясь «совершенствовать» свою тактику «дифференцированного подхода».

Вынужденные считаться с позицией марксистско-ленинских партий на международном Совещании 1969 г., с решительной позицией Советского Союза в период вооруженных конфликтов на советско-китайской границе, маоисты пошли на переговоры по пограничным вопросам, предложенные правительством СССР. Хотя китайское руководство опубликовало ряд заявлений о стремлении нормализовать межгосударственные отношения с СССР, ход переговоров показал, что эти шаги маоистов являются лишь тактической уловкой, попыткой представить себя сторонниками нормализации, чтобы расчистить себе путь к контактам с другими социалистическими странами, а также использовать факт переговоров с СССР для давления на США и другие капиталистические страны.

В целом внешнеполитический курс Пекина в начале 70-х годов еще раз подтвердил правильность оценки, данной в выступлении Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева на международном Совещании коммунистических и рабочих партий: «...внешняя политика Китая фактически порвала с пролетарским интернационализмом, утратила классовое социалистическое содержание» ¹.

Тактик а сталкивания различных социальных и политических

¹ «Международное Совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. Москва, 5—17 июня 1969 г.». М., 1969, стр. 71.

сил, балансирование между ними, прагматическое жонглирование различными «теориями» и лозунгами в угоду политике момента, постоянный разрыв между лозунгами и делами, беспринципные повороты во внешней политике в откровенно шовинистическом духе — все это явилось почвой для острых кризисов в новом руководстве КНР в начале 70-х годов. Уже вскоре после IX съезда, в 1970 г., с политической арены исчез ряд членов нового Политбюро. Столкновения группировок, их борьба за власть, разногласия по поводу внутренней и внешней политики, попытки маоистов потеснить армию в органах власти вызвали серию новых перетасовок и кризисов в руководстве КНР в 1971 г. В начале 1971 г. с политической арены исчез бывший глава Группы по делам культурной революции при ЦК КПК Чэнь Бо-да. В сентябре в результате острой борьбы были устранены Линь Бяо, объявленный на IX съезде КПК «ближайшим соратником» и «продолжателем дела Мао Цзэ-дуна», и группа связанных с ним высших военачальников. Из 25 членов нового Политбюро длительное время не появляются публично более половины.

Для преодоления раскола группировка Мао Цзэ-дуна прибегла к спекуляциям на патриотических чувствах китайского народа в связи с принятием Китая в ООН, вновь усилила антисоветские кампании.

Характер процессов, происходящих в КНР, и принципиальная позиция КПСС и всего советского народа в отношении КНР и политики маоистов нашли концентрированное выражение в Резолюции XXIV съезда по Отчетному докладу ЦК КПСС. Съезд указал, что «в условиях, когда китайские руководители выступают со своей особой, несовместимой с ленинизмом идейнополитической платформой, направленной на борьбу против социалистических стран, на раскол международного коммунистического и всего антиимпериалистического движения», единственно правильной позицией является позиция «последовательного отстаивания принципов марксизма-ленинизма, всемерного укрепления единства мирового коммунистического движения, защиты интересов социалистической Родины» ^].

Продолжая принципиальную борьбу против антиленинской идеологии и практики маоистов, КПСС и Советское правительство, подчеркнул XXIV съезд, выступают в то же время за нормализацию отношений между СССР и КНР, за восстановление добрососедских отношений и дружбы между советским и китайским народами. «Улучшение отношений между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой, — говорится в Резолюции XXIV съезда КПСС, — отвечало бы коренным, долговременным интересам обеих стран, интересам мирового социализма, интересам усиления борьбы против империализма» ².

¹ «Материалы XXIV съезда КПСС». М., 1971, стр. 192.

² Там же.