Б. Спок

(1903–1998)

Очерк об этом замечательном человеке можно было бы начать высоким штилем: «В начале мая все прогрессивное человечество отмечает годовщину со дня рождения выдающегося психолога-гуманиста». И это был бы тот редкий случай, когда пафос вполне оправдан. Бенджамин Спок – культовая фигура второй половины ХХ века, он заслужил признание и любовь миллионов людей во всем мире. Причем в данном случае уместно говорить именно о «прогрессивном человечестве», поскольку Спок был превозносим либерально мыслящими приверженцами новых гуманистических ценностей, а у консерваторов, ретроградов и авторитаристов всегда был не в чести.

Не будет ошибкой и причисление его к стану психологов-гуманистов (хотя его традиционно и относят к педиатрам). Гуманистическая психология, по словам одного из ее видных представителей Сиднея Джурарда, – это тенденция, а не доктрина. О Споке можно с полным основанием сказать, что он стоял у истоков этой тенденции и на протяжении полувека активно способствовал ее утверждению. В своих работах он по форме выступал как детский врач, а по сути – как тонкий психолог, чья гуманистическая позиция определила мировоззрение нескольких поколений. Как и любой новатор, даже революционер, Спок не избежал противоречий, упущений, перегибов; по прошествии лет многие издержки его позиции становятся все более очевидны. В то же время с годами не утрачивает актуальности гуманистический пафос его идей. Так вспомним о том, чему он научился за свою долгую жизнь и чему научил нас.

К Споку более чем к кому-либо подходит определение «сын своего века». Его рождение пришлось на начало ХХ века, а смерть – на последние мгновения уходящего столетия, когда взоры человечества устремились уже в грядущий век. Спок не обогнал свое время, он шел в ногу с ним, проживал его шаг за шагом, чутко впитывая научные идеи и общественные настроения и сам создавая ту идейную атмосферу, которую с готовностью приняли современники.

В становлении его взглядов решающую роль сыграла семья. Некоторые ее традиции и принципы он безоговорочно принял, иные – столь же безоговорочно отверг, критически их переосмыслив на собственном опыте.

Бенджамин Маклейн Спок родился 3 мая 1903 г. в городе Нью-Хейвен, в американском штате Коннектикут – цитадели пуританской морали. Его семья вела род от голландских первопоселенцев, основавших в давние времена на берегах Гудзона город Новый Амстердам (переименованный впоследствии в Нью-Йорк); сама фамилия Спок – не что иное, как переиначенное голландское родовое имя Спаак. Бенджамин был старшим из шестерых детей в семье, а потому с юных лет познал заботы няньки. «Сколько же пеленок я сменил, сколько бутылочек с сосками поднес!» – вспоминал он о собственном детстве.

Отец Бена – Бенджамин Айвз Спок, юрист в железнодорожной компании, был человек рассудительный, серьезный и строгий. Следуя вековым традициям, он практически не занимался уходом за детьми («не мужское это дело!»), передоверив эту обязанность своей жене Милдред-Луизе. Та сама выросла в пуританской семье, где исповедовались строгие принципы воспитания. И в той же манере растила своих сыновей и дочерей. Суровая атмосфера, царившая в доме, хотя и основывалась на незыблемых принципах христианской морали, сказывалась на детях весьма негативно. Одна из сестер Бена, вспоминая родителей, рассказывала: «Я никогда не лгала отцу, ибо в том не было нужды, а вот матери – постоянно, так как за малейшую провинность она наказывала безжалостно». Дети были уверены, что отец, хоть и мало общается с ними, но любит их, а мать – нет. Сам Спок писал: «В детстве я боялся родителей. Да и не только в детстве, но и в юности. Научившись бояться их, я боялся всех: учителей, полицейских, собак. Я рос ханжой, моралистом и снобом. Со всем этим мне пришлось потом бороться всю жизнь». Результаты такого семейного воспитания говорят сами за себя. Уже будучи взрослыми, четверо детей семьи Спок были вынуждены прибегать к психиатрической помощи; трое так и не смогли создать собственные семьи, а у двоих неудачно сложились первые браки.

Но мать смогла преподать сыну и позитивный урок. Она была убеждена, что житейский здравый смысл позволяет ей растить детей не хуже, чем всем остальным, с недоверием относилась к докторам и предпочитала полагаться на свою интуицию. Однажды, когда кто-то из детей серьезно заболел, Милдред-Луиза решила сама поставить диагноз. Воспользовавшись домашним медицинским справочником, она пришла к выводу, что у ребенка малярия. К врачу она обратилась лишь за необходимыми лекарствами. Тот скептически указал дилетантке, что малярия – тропическая болезнь, крайне маловероятная в климате Коннектикута. Убежденная в своей правоте мать настояла на взятии анализа крови, который подтвердил ее диагноз. Когда Бенджамин Спок получил диплом врача, мать вместе с поздравлениями подарила ему свою «малярийную книгу». Эту семейную реликвию Спок хранил долгие годы. Не она ли подтолкнула его к сакраментальному призыву, с которым он много лет спустя обратился к матерям: «Доверяйте себе. Вы знаете больше, чем вы думаете… Вы знаете своего ребенка лучше всех».

До окончания школы Бен беспрекословно подчинялся матери. Даже когда он начал учиться в Йельской медицинской школе, он не обрел права на самостоятельность – должен был жить вместе с семьей и непременно являться домой к ужину. Немалого труда и изобретательности ему стоило добиться разрешения снимать комнату на территории университетского городка. Здесь и начался самостоятельный путь большого во всех отношениях человека. Он не только вырос до шести с лишним футов, но и стал олимпийским чемпионом в составе Йельского гребного экипажа на Играх 1924 года в Париже.

В Йеле Бен встретил Джейн Чини, студентку одного из местных колледжей, которой при первой же встрече сделал предложение. Мать без энтузиазма встретила решение сына, но благословение на брак все же дала, хотя и в необычной манере: «Что ж, женись – это, в конце концов, не самое худшее в жизни, иные вообще попадают на электрический стул». С таким эмоциональным напутствием и материальной поддержкой от Спока-старшего в размере тысячи долларов в год Бен и Джейн поженились в 1927 году и прожили вместе почти полвека.

В 1929 г. Бенджамин Спок, получив диплом, приступил в работе детского врача. Приобретя необходимый опыт, он четыре года спустя открыл частную педиатрическую практику, которой занимался в течение одиннадцати лет.

Довольно скоро молодой врач понял, что большинство родительских обращений к нему по поводу детского нездоровья были вызваны причинами не столько медицинскими, сколько поведенческими – навязчивое сосание пальца, отказ от еды, беспокойный сон, истерики, проблемы в приучении к горшку и т. п.

Молодой врач стремился узнать как можно больше об истории жизни каждого маленького пациента, укладе и воспитательных традициях семьи, заботах и проблемах матерей. Интерес к психологическим аспектам жизни ребенка подтолкнул Спока к более глубокому изучению детской психологии. Впоследствии Спок признавался, что в юности у него были очень смутные представления о психике ребенка: «Когда Джейн сказала мне, что личность ребенка проявляется уже в два года, я с горячностью назвал это полным вздором. Такое мне даже не приходило в голову, так как развитие ребенка не входило в учебную программу медицинской школы. Я ничего про это не читал».

Для восполнения этого пробела Спок углубился в изучение трудов по детской психологии и воспитанию маленьких детей. В ту пору самой популярной в Америке книгой на эту тему был «Психологический уход за ребенком» пера основателя бихевиоризма Джона Уотсона. Ознакомившись с доктриной Уотсона, Спок пришел в ужас. «Ни в коем случае не целуйте ребенка. Никогда не берите его на руки. Никогда не качайте колыбель», – наставлял родителей самый знаменитый психолог Америки (к слову сказать, его собственные сыновья, воспитанные таким образом, выросли психологически очень ранимыми людьми, а один и вовсе покончил с собой). Испытавший на собственном опыте нечто подобное, Спок решительно отверг идеи бихевиористской дрессировки. Гораздо ближе ему оказались идеи Джона Дьюи, считавшего, что «вовсе не обязательно загонять детей во взрослую жизнь с помощью дисциплинарных методов – они вполне могут стать взрослыми по собственной воле».

Наибольшее влияние оказали на Спока идеи Зигмунда Фрейда. Сам глубоко травмированный ранним детским опытом, молодой медик решил пройти курс дидактического анализа. С аналитиком ему повезло – им оказался Дональд Винникотт, гуманист в не меньшей мере, чем фрейдист. Результаты анализа воодушевили Спока, позволили ему пересмотреть свое мироощущение, по-новому взглянуть на собственные эмоциональные проблемы с опорой на ранний детский опыт. Спок был увлечен настолько, что решил сам стать практикующим психоаналитиком. По его убеждению, решение детских проблем следует начинать с проблем родительских. Некоторое время он работал с молодыми семьями, стремясь предохранить будущих родителей от предстоящих им проблем. Свои размышления, предназначенные родителям, он обобщил в своей первой книге «Психологические аспекты педиатрической практики». Фактически книга явилась приложением теории Фрейда к практике ухода за ребенком: кормлению, отнятию от груди, приучению к горшку, дисциплине и многим другим поведенческим и эмоциональным проблемам. Избегая теоретических рассуждений, Спок по существу попытался вложить основы психоанализа в умы американского среднего класса. Опираясь на положение Фрейда, что подавление детских поведенческих реакций может в будущем вызвать серьезные невротические нарушения, Спок предлагал родителям быть терпеливыми, терпимыми и спокойно пережить определенные стадии детского развития. Через несколько лет материал этой первой и наименее известной книги доктора Спока лег в основу другой его книги – той, что принесла ему всемирную славу.

За свою долгую жизнь «педиатр мира», как назвала его газета «Нью-Йорк Таймс», обычно воздерживающаяся от громких эпитетов, написал 13 книг. Но именно «энциклопедия для родителей» принесла скромному детскому врачу и малоизвестному психоаналитику мировую славу. Позже он и сам не раз называл этот труд главным делом своей жизни.

А началось все в 1943 году. Издательство «Покет букс» задумало выпустить популярное руководство для молодых родителей и подыскало для этой цели автора, уже зарекомендовавшего себя на этой ниве, но не избалованного славой. Издательские амбиции были скромные – шедевра от автора не ждали и не требовали. Заключая контракт, издатель с подкупающей прямотой сказал доктору Споку: «Книжка не обязательно должна быть очень хорошей», – и напомнил о запланированной продажной цене – 25 центов (1 цент с каждой проданной книги – на долю автора). Спок пообещал учесть пожелание, но слова не сдержал. Книжка получилась очень хорошей. Впервые выпуская ее в свет в 1946 г., издательство рассчитывало распродать 10 тысяч экземпляров. За первый год разошлось 750 тысяч – и это без предварительной рекламы, или, как принято ныне говорить, «раскрутки». Такой объем продаж сохранялся еще долгие годы, выведя книгу Спока в Америке на второе место по популярности после Библии. К концу века суммарный тираж книги перевалил за 50 миллионов (и это без учета пиратских изданий на диком российском рынке последних лет). Книга была переведена на 42 иностранных языка, включая даже такие, как тайский, тамильский и урду.

«Поверьте в себя», – таким напутствием родителям открывается первое издание с несколько тяжеловесным заглавием «Книга здравого смысла о ребенке и уходе за ним». Именно здравый смысл должен стать основой воспитания, утверждал Спок. Если дитя плачет, утешьте и накормите его, пусть даже будет нарушен график кормления – ничего страшного не случится. Но и не надо бросаться к младенцу стремглав, едва он захнычет. Если ребенок не может или не хочет что-то делать, не заставляйте его насильно – успеется… По убеждению автора, «растить ребенка – не такое уж трудное дело, если вы подходите к нему непринужденно, доверяете собственным инстинктам и следуете разумным советам врача».

Это сейчас такая точка зрения в самом деле кажется воплощением здравого смысла, а тогда… В Америке середины ХХ века существовали жесткие педиатрические установки по уходу за ребенком. Американцы кормили своих младенцев в 6, 10, 14, 18 и 22 часа – не раньше и не позже, и в строго определенном количестве. Считалось: если ребенок почувствует, что его могут покормить в любое время, он станет капризничать, требовать больше еды. А это испортит и пищеварение, и характер. Брать ребенка на руки, по рекомендации Уотсона, не следует – это его опять-таки испортит. Приучение к горшку начиналось не тогда, когда ребенок был к этому готов, в строго определенном возрасте – в середине первого года жизни.

Для большинства американских родителей новая книжка была подобна глотку свежего воздуха. Как оказалось, Спок поступил очень мудро, начав писать ее еще в военные годы. Сразу после войны, когда тревоги были позади и Америка, вырвавшись из тисков депрессии и значительно окрепнув, уверенно вступила на путь экономического процветания, в ней начался «бэби-бум» – невиданный всплеск рождаемости. Потребность в умных и доходчивых советах о том, как воспитывать ребенка, была велика как никогда. К тому же новое поколение родителей было готово к новому уровню семейных отношений, безотчетно стремилось уйти от строгости и сдержанности в отношениях с детьми. Книга Спока оказалась созвучной их ожиданиям.

Главное, что сказал автор родителям: не бойтесь любить своих детей. Каждый ребенок нуждается в том, чтобы его ласкали, обнимали, брали на руки, улыбались ему, играли с ним. Любой совет автора пронизан гуманистической перспективой: «Когда вы показываете ребенку, что он самый чудесный малыш на свете, это питает его дух так же, как молоко – его тело».

Спок стремился сделать жизнь в семье более легкой и более приятной для родителей и для детей. Он учил, что не нужно чрезмерных родительских жертв – родители тоже люди, и они не должны забывать и о своих нуждах. Что хорошо и удобно для родителей, то хорошо и удобно для ребенка, и наоборот.

Молодые американские мамы читали Спока запоем. «У меня такое чувство, – признавалась в письме автору одна из читательниц, – будто вы разговариваете со мной, а главное, считаете меня разумным существом…» К началу пятидесятых уже несколько миллионов американских семей воспитывали детей по Споку. Однако всенародный энтузиазм не мог и не настораживать. Спок быстро понял, что многие воспринимали его советы слишком буквально и впадали в крайности. Воспитывая ребенка «по Споку», родители теряли свое ведущее положение, так как уверовали, что ребенок лучше знает, что ему нужно, а свою роль видели лишь в том, чтобы следовать за его побуждениями. Уже в пятидесятые Спок начал предостерегать от таких крайностей. Во втором издании книги (1957) он акцентировал роль родительского авторитета, в третьем (1968) значительно расширил главу «Дисциплина», где, оставаясь на своих прежних позициях относительно определяющей роли родительской любви в воспитании ребенка, он подчеркивал также обязанность родителей ставить перед детьми разумные ограничения, учить их на примерах и наставления, что правильно и что прилично. Нормально, писал Спок, что дети сопротивляются, капризничают, протестуют, испытывают гнев. Но родители вправе настаивать на разумном поведении детей и всегда должны оставаться на лидирующих позициях.

Фактически вторую половину жизни доктор Спок посвятил тому, что оправдывался за свои радикальные призывы сороковых и призывал не трактовать гуманизм как вседозволенность. Но джинн был уже выпущен из бутылки. Поколение «бэби-бумеров», росшее без окриков и шлепков, все крепче становилось на ноги и не желало разделять буржуазные ценности своих отцов. Когда Спока упрекают (хотя можно ли это считать упреком?) в том, что он породил поколение хиппи, – это чистая правда. Длинноволосых американских шестидесятников легко осудить за вызывающую внешность, культ марихуаны, безголосый рок-н-ролл. Но в историю они вошли не только эпатажными выходками, но и искренним протестом против буржуазного лицемерия, проповедью любви и добра, а главное – мощным антивоенным движением, заставившим милитаристскую Америку свернуть вьетнамскую войну, а в итоге и отказаться от всеобщей воинской повинности. Тысячи длинноволосых юношей и девушек, фактически еще детей, с цветами в руках шли на полицейские кордоны без страха перед дубинками и пулями. Их убивали и калечили, но их цветы оказались в конце концов сильнее дубинок. Они добились того, о чем в другие времена и в других краях молодые инфантилы не смеют и мечтать, – конца позорной войны и отмены казарменной каторги.

Вице-президент США Спиро Агню, глядя на нескончаемый поток демонстрантов, надвигавшийся на Белый Дом, в бессильной злобе шипел: «Споково отродье!..» Кто сегодня помнит мистера Ангю? И кто не знает доктора Спока?

Седоволосый доктор (ему уже перевалило за шестьдесят) шел в рядах демонстрантов. Когда началась война во Вьетнаме, он сразу примкнул к антивоенному движению. Для респектабельного медика это означало превратиться в изгоя. Он сознательно пошел на это, мотивируя свой поступок так же рассудительно и просто, как давал в своей книжке советы матерям: «Какой смысл растить детей, чтобы потом отправлять их гореть заживо?»

В 1968 году, в разгар антивоенных выступлений, Спок был признан виновным в «преступном пособничестве уклоняющимся от службы в вооруженных силах». Ему грозили годы тюрьмы, но апелляционный суд, к счастью, отменил приговор.

В 1972 году он баллотировался на президентских выборах в качестве кандидата Народной партии – коалиции левых сил. Предвыборная платформа: бесплатное медицинское обслуживание, гарантированный минимум доходов, вывод американских войск с территории иностранных государств, а также… легализация марихуаны (видно, сказалось тесное общение в кругу детей-цветов). Разумеется, консервативному большинству электората такой радикализм пришелся не по вкусу. К тому же на доктора ополчились набиравшие силу феминистки. Еще бы – ведь он призывал женщин быть женщинами и больше сил отдавать детям, чем карьере. Моральные извращенки всего мира не могут простить ему этого по сей день.

Главный парадокс в жизни доктора Спока состоял в том, что от травматического опыта собственного детства ему, похоже, так и не удалось освободиться. В кругу собственной семьи он представал совсем не таким, каким его воображали миллионы почитателей. В отношении своих сыновей он вел себя в прямом противоречии с собственными рекомендациями, напротив – словно вознамерился воплотить в жизнь наставления Уотсона: «Я никогда не целовал своих сыновей», – признавался он на склоне лет. Джон Спок, младший сын доктора, в возрасте 52 лет позволил себе шокирующую откровенность: «Отец постоянно устраивал нам нешуточные разносы даже по мелочам. У нас в доме царила гнетущая обстановка. Моим обычным состоянием были страх, чувство унижения и подавленности». Вполне понятна та ирония, с какой Джон относится к бестселлеру доктора Спока. Он запомнил своего отца совсем другим – «отвратительным тираном по отношению к родному сыну».

Не сложились отношения доктора и с матерью его детей – Джейн. По свидетельству близких, она была его первой помощницей в подготовке книги, но все время чувствовала себя недооцененной. Душевный дискомфорт вылился в алкоголизм Джейн, что разрушило их брак накануне золотой свадьбы. Вскоре спутницей Спока стала Мэри Морган – женщина, на 40 лет моложе его. С нею он на склоне лет поселился в Калифорнии.

Умер Бенджамин Спок в возрасте 95 лет в своем доме близ Сан-Диего. Вопреки распространенному мнению, жил он небогато – большая часть его внушительных гонораров ушла на благотворительные цели, в антивоенные и правозащитные фонды. За несколько дней до его смерти жена обратилась к друзьям с просьбой помочь оплатить чек на его лечение. Деньги наверняка нашлись бы, но в 95 лет от смерти уже не откупишься…

Хоронили доктора в ясный день… под бодрую мелодию джаза. «Я терпеть не могу казенную атмосферу похорон, – писал он в своих мемуарах «Спок о Споке», – Мой идеал – негритянские похороны в духе Нового Орлеана, когда друзья идут за гробом, пританцовывая под звуки джаз-банда». Собравшиеся пели не похоронные псалмы, а «Боевой гимн республики», «Америку прекрасную» – песни, которые много лет назад распевал многотысячный хор на антивоенных демонстрациях.

Вот только сами те демонстранты, похоже, утратили тот дух, которым их наставник жил до конца дней. В одной из своих последних книг «Лучший мир для наших детей», написанной словно в опровержение всего сказанного ранее, он признает: «Никто и не предполагал, что представители этого поколения вырастут в своей массе такими неинтересными людьми. Сегодня они думают только о деньгах и сексе, а о духовной жизни не имеют ни малейшего представления и вообще мало чем отличаются от своих предков. Я старался сделать для них все, что только мог, а они меня страшно разочаровали».

Так виднейший представитель гуманистической психологии разделил ее общую судьбу: блестящий замысел – плачевный результат. Хотя любить детей, безусловно, нужно. Вот только Спока следует читать внимательнее. И чем более позднего – тем более внимательно читать.