Весна еще не наступила, но дни стояли теплые. После обеда мы выходили на крыльцо. Меня, всю закутанную, сажали в кресло, а на стульях вокруг стола размещалось все семейство Воиновых. Саша опять сказывала о своей жизни в пансионе, вспоминала вычитанные из книг истории. И дети и взрослые слушали ее, а Наталья Александровна то и дело повторяла:
-- Александра Степановна боится, что причиняет мне лишние хлопоты, а вы, Александрин, так оживляете нашу жизнь. Если бы вы только могли провести у нас все лето. Какое это было бы счастье для меня! Какая польза для детей!
Через несколько дней, когда мы садились за обед к нам приехали матушка с Нютой. Матушка на этот раз сообщила некоторые свои планы и решения, которые должны были внести большие перемены в нашу жизнь. Вот в чем они заключались: хотя Саша могла еще пожить дома, так как в пансионе ее соглашались проэкзаменовать в любое время, но матушка хотела через два-три дня отправить ее в Витебск, чтобы она после экзамена могла скорее возвратиться домой. Вторая новость состояла в том, что матушка уже написала в Петербург письмо своим братьям с просьбой устроить меня на казенный счет в какой-нибудь из институтов. Саша должна была как можно скорее кончить пансион и вернуться, чтобы подготовить меня в институт и присутствовать на свадьбе Нюты.
|
|
При этой третьей неожиданной новости все невольно повернулись к Нюте, но она сидела, не произнося ни слова, совершенно подавленная. Тогда матушка прибавила, обращаясь к Наталье Александровне:
-- Вы всё расхваливаете моих детей, а между тем, как я ни объясняю им мое положение, они не понимают его. Воображают себя принцессами крови...
-- Ну, уж вы-то на них не можете пожаловаться! -- воскликнула Наталья Александровна. -- Ваши дочери на редкость образцовые девушки. Александрии блестяще кончает курс без вашей помощи, без денежных затрат, без гувернанток изучила языки и говорит на них, как иностранка. Нюточка -- чудная хозяйка, неутомимо работает, не выходит из вашего повиновения...
-- Работает... Не выходит из повиновения... -- повторяла насмешливо матушка... -- Дети не могут, не смеют выходить из повиновения родителей! Если бы кто-нибудь из моих дочерей хоть настолечко, она указала на кончик своего мизинца, -- осмелился бы забыть это... О, я сумела бы заставить ее опомниться!
Затем, несколько успокоившись, она продолжала уже не так яростно:
-- Сами они видят, да и я им, кажется, достаточно вбивала в голову, что у них нет ничего. Но тогда, когда это нужно твердо помнить, у них это как-то вылетает из головы. Изволите видеть: объявляют вот этой, -- кивнула она на Нюту, -- что Савельев сватается к ней... Что же вы думаете? Вдруг начинает болтать всякие пустяки: "Боюсь... У него дикие глаза... Он страшный. Я еще так молода... Он стар для меня". А когда я на днях объявляю ей, что этот брак для семьи очень нужен, она изволила даже стращать меня: "Умру... Брошусь в озеро... Ненавижу его". Вот видите ли, Наталья Александровна, -- говорила матушка с возмущением, -- когда на деле надо выказать матери доверие и послушание, как они поступают... Но я, конечно, обращаю нуль внимания на всю эту ерунду! Как ты думаешь, -- обернулась она к Нюте, -- зачем существует закон, чтобы дети беспрекословно повиновались родителям? С благу-магу, что ли, его сочинили? Нет-с, извините-с, такой закон существует потому, что родители, как более опытные, гораздо лучше понимают пользу детей, чем они сами.
|
|
Во все время обеда матушка говорила почти одна. Поразив всех новостями, она стала сообщать подробности своих планов.
Все у матушки было обдумано до мелочей. К вступительному экзамену я должна быть подготовлена не только хорошо, но блистательно, чтобы попасть сразу же в разряд первых учениц и кончить курс с золотой медалью. Медаль, рассуждала матушка, дает бедной девушке очень много: она обеспечивает ей хорошее место. Необходимо с первого же шага привлечь внимание начальства и учителей. Поэтому приготовлять меня к экзамену будет Савельев, который проявил свои способности в этом деле при занятиях со мной французским.
-- Придется приспособить его и к хозяйству, -- продолжала она. -- Ему самому приятнее будет приносить пользу моей семье, хлеб которой он с женой будет есть
При этом матушка рассказала, как Савельев обрадовался, когда она намекнула ему, что он с Нютой будет жить у нее.
-- Я, конечно, не в восторге от этого брака, -- добавила матушка: -- гол, как сокол. Все, что имеет, гнилой домишко в две горницы: значит, и поместиться-то обоим негде... Что ж делать! Был бы только дельный человек. Уж куда нам о состоянии мечтать. Меня смущают только его странности. Но когда будет жить со мной, я все эти глупости выбью у него из башки!
-- Ах, глупышка, глупышка, -- обратилась она вдруг к Нюте, -- что это ты с таким отчаянием смотришь на все? Уж не думаешь ли ты, что твоя родная мать сделает тебя несчастной? Сыграем свадьбу... В первое время ты и твой муж будете свободны. С Лизой позаймется Саша... Ну, а потом, конечно, вам обоим придется серьезно взяться за дело!
Высказанные матушкой взгляды на брак и родительскую власть ни у кого не вызвали возражения. Браки по желанию родителей были в ту пору обычным явлением. Но Воинова, знавшая по опыту, что значит жить с нелюбимым человеком, должно быть, искренно жалела сестру. Когда матушка после обеда пошла немного отдохнуть, я видела, как Наталья Александровна с заплаканными глазами крестила и целовала Нюту, рыдавшую на ее плече.