Становление и развитие системы общественного призрения

На протяжении веков средоточием социальной помощи были церкви и монастыри. Под их руководством русские люди учились

понимать и исполнять заповедь о любви к ближнему. При общественной неурядице, при недостатке безопасности для слабого и защиты для обижаемого следование этой заповеди полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, а ее первым требованием признавали личную милостыню. Идея этой милостыни была положена в основание практического нравоучения; потребность в подвиге сострадания воспитывалась всеми известными тогда средствами духовно-нравственной педагогики. Любить ближнего — это прежде всего накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице. Человеколюбие наделе значило нищелю-бие. Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше была нужна самому «нищелюбу», чем нищему. Целительная сила милостыни заключалась в том, чтобы, смотря на слезы и страдания, самому пострадать с ним, пережить то чувство, которое называется человеколюбием.

Древнерусский благотворитель, «христолюбец», более помышлял о собственном духовном совершенствовании, нежели о повышении общественного благосостояния. Когда встречались две руки, одна с просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христово, трудно было сказать, которая из них больше подавала милостыню другой, — нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих. Вот почему древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку. Нищий был для благодетеля лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. «В рай входят святой милостыней», — говорили в старину. Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить Душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего милостивца, чтобы знать, на кого молиться. Нищенство на Руси считалось не экономическим бременем для народа, не язвой общественного порядка, а одним из главных средств нравственного воспитания народа, практическим институтом благонравия, состоящим при церкви.

Стоит ли удивляться тому, что при подобном взгляде на нищенство вокруг церквей и монастырей сложились со временем целые слободки, где жили люди, основным источником существования которых сталашиостыня. Люди порой начинали нищенствовать не

потому, что неожиданно впадали в нужду, а потому, что это бьив выгоднее, чем честным трудом зарабатывать свой хлеб. Нищих были несколько категорий: «блаженные» -— раздавали все свое имущес-Д во и добровольно несли крест терпения и смирения «Христа радия «юродивые» — прорицатели, ясновидцы, вразрез с нынешнимд представлениями отнюдь не сумасшедшие. Чаще всего симулируй вали безумие; «немощные» — слепые, старые, «настоящие» душе нобольные, все те, кто не мог добывать на пропитание иначе ю «милостынькой»; «гулящие» — те, кто бродяжничал в собствен» удовольствие или скрывался от властей.

Российское законодательство делило нищих на 4 категори] (правда, это было уже много позже — в XIX в., но мы сразу скаже) об этом, чтобы уже не возвращаться к этому вопросу). Здесь были

1) те, которые не могут своим трудом добыть пропитани<

2) те, кто по сиротству и временным болезням впал в нужцу, но м<з жет работать; 3) те, которые могут трудиться, но нищенствуют п лености и дурному поведению; 4) те, кто по случайным обстоятел» ствам впал в крайнюю нужду.

Борьба с профессиональным нищенством могла пойти только в благо общества. Пожалуй, первым российским самодержцем, ре шившим искоренить попрошайничество насильственными метода ми, был Петр I. В именном указе Стрелецкому приказу от 30 ноябр 1692 г., опубликованном еще от имени Ивана и Петра Алексеев» чей, он велел записать: «Известно ему. Великому государю, что н| Москве гулящие люди, подвязав руки и ноги, притворным лукавей вом просят на Христово имя милостыни, а по осмотру они все здо ровы». Таких людей царь велел ловить и отправлять по месту жи тельства, беглых крестьян отправляли к их помещикам. Повторив уличенных в попрошайничестве били кнутом и ссылали в Сибирь По указу 1712г. всех <пенивых прошаков» без разбора били прилюд но на площадях, клеймили и ссылали на каторжные работы. «Ам нистии» не полагалось никому — ни старым, ни больным, ни су масшедшим (правда, позже Петр ввел «освидетельствована дураков»). С 1718 г. карали и дающих милостыню -— первый штраД 5 рублей, второй — 10. Петр не запрещал милостыню вообще. Хо чешь — отдай деньги в богадельню, приют и т.д., благо их к том:

времени было уже много. Такая политика не могла, естественно понравиться людям, которые привыкли к исторически сложившим ся традициям Руси.

В последние годы своего царствования великий реформатор, видимо, осознал, что война с нищими проиграна. Появился новый проект — раздать всех «прошаков» по монастырям. Задуманную для этого всероссийскую перепись «гулящих людей» он уже не успел осуществить.

Указ 1712 г. «О воспрещении нищенства» не пересматривался преемниками Петра I в течение тридцати семи лет. Лишь дважды Сенат сделал исключение. В первый раз послужил тому страшный голод 1734 г. Второй раз — частный случай: ослепшему киевскому гражданину дозволили собирать милостыню для уплаты долга в 200 рублей, «дабы не пойти по миру с семьей».

Естественно, деятельность Петра I заключалась не только в борьбе с нищенством. Первый русский император практически подошел к созданию системы общественного призрения. При нем обязанность строительства и содержания больниц лежала на приказах, сначала Патриаршем, с 1701 г. — Монастырском, а с 1721 г. — отно- \ силась к Святейшему правительствующему Синоду и Камер-кон- \ торе. Главный магистрат и воеводы должны были приступить к устроению больниц, богаделен, сиротских домов, домов для призрения незаконнорожденных младенцев, домов смирительных и домов прядильных* для людей «праздношатающихся и им подобных». Изданы были правила, чтобы города, общества, помещики и все места и лица, управляющие казенными и партикулярными домами^ вотчинами, старались о прокормлении и призрении нищих и убогих их ведомств, не допуская их ходить по миру для прошения милостыни. Наблюдать за этим должна была полиция.

Некоторой предтечей пенсионного законодательства являются указы о призрении «не имеющих чем жить» младших офицеров и солдат (1722 и 1723 г. соответственно). Предполагалось, что они должны были идти жить в монастыри или богадельни, где офицерам даже полагалось жалованье.

Очень интересен указ Петра I от 16 января 1721 г., где впервые шла речь о том, что бродяги являются социально опасным элементом. При этом делались очень убедительные ссылки на Библию.

Преемники Петра продолжили борьбу со «шляющимися», думается, заботясь в основном о внешней благопристойности государства. Хотя указ 1734 г. был очень интересным исключением: в связи с голодомбыло решено нищих из Москвы не высылать до начала в де-

• Работный дом, где занимались прядением. (Примеч. ред.) 33

В результате реформ второй половины XIX в. в России появи- \ лись земства, которым были переданы вопросы местного самоуправления и, естественно, решение некоторых вопросов общественного призрения. Но откуда могли они взять денег, к примеру, для i помощи здоровому человеку, оставшемуся без работы и имеющему j семью, если в законодательстве не было предусмотрено страхования на случай безработицы?

Для решения этих и целого ряда других вопросов в конце про- j шлого века была образована (по высочайшему повелению) комис- i сия для пересмотра действующего законодательства о призрении j бедных. Но войны, а затем и революции помешали увидеть резуль- ^! таты деятельности этой комиссии.