Глава II. Тень прошлого

Я смотрела в его карие глаза, которые отражали всю глубину и силу этой нечеловеческой души. Они пронзали меня насквозь, зная каждую мою мысль, каждое желание. От одного его взгляда внутри пробегала холодная дрожь, пробуждая каждую клеточку моего тела. Находясь рядом с ним, я чувствовала себя той, кем быть не хотела. Своими появлениями, Ноэль напоминал мне, что я больше не такая как раньше. Что с момента несчастного случая, произошедшего со мной четыре года назад, частичка иного мира стала моим вечным союзником. Против моей воли.

- Только не говори, что мое появление тебя не радует, - он смотрел на меня своим фирменным взглядом с чуть приподнятой бровью, от которого внутри замирало сердце, - это будет откровенной ложью.

- Я надеялась, что не увижу твою вездесущую рожу еще хотя бы несколько дней, - повернувшись к Ноэлю спиной, я принялась распаковывать чемоданы, стараясь не замечать его присутствия. Он демонстративно сел в кресло позади меня, с интересом наблюдая за процессом.

Мне и раньше приходилось грубить этому наглецу, способному появиться в самые неподходящие моменты. Когда я нуждалась в одиночестве, он представал передо мной во всей своей бесконечной красоте, думая, что помогает мне справляться с болью и потерями. Но, порой мне казалось, что это он виноват во всех моих бедах, ведь бездонные глаза Ноэля были первыми, что я увидела по ту сторону существования, когда умерла на долгие три минуты. Сестра случайно толкнула меня в озеро на нашем загородном участке, плавать я не умела и не знаю, как долго пробыла в воде, но казалось, что сердце не бьется уже целую вечность. Я наблюдала со стороны, как отец откачивал мое тело, пока мама в панике вызывала врачей. Вокруг стоял полумрак и бесконечная тишина. Не было щебетанья птиц, дуновенья ветра, будто жизнь никогда не касалась этого места. Лишь пепел под ногами, серая глушь и высокий мужчина напротив меня, протягивающий свою ладонь в молчаливом жесте помощи. Он не был человеком, люди не могут быть такими совершенными. Идеальные черты лица, гипнотический взгляд, легкая ухмылка на чувственных губах и это лишь малая часть его привлекательности. Он не внушал страх или опасность, оставаясь чем-то нереальным и божественным. Ему невозможно было отказать. Я последовала за ним, не задавая ни единого вопроса и крепко сжимая его руку. Прикосновение внушало спокойствие и умиротворение. Я осознавала, что чем дальше ухожу от своего тела, тем меньше чувствую привязанность к нему, но не могла сопротивляться. Я знала, что умираю. Понимала, что становлюсь воспоминанием, но не хотела выпускать его руку. Жнец уверенно ступал по дороге, лишь изредка поглядывая на меня своим безмятежным взглядом, и остановился у высоких металлических ворот. Они скрывали за собой безмолвный город, окутанный серым дымом и витающей в воздухе золой.

- Это лишь временное пристанище, - протянул он без каких-либо эмоций, - вскоре тебя ждет новая жизнь.

Немногословное великолепие обладало поистине завораживающим голосом, погружая тем самым в сладкий транс. Мои воспоминания настолько свежи, что причиняют боль и по сей день. Прошло четыре года, а я все еще помню звук открывающихся ворот и черную кристаллическую пыль, осыпающую меня с головы до ног. Она заполняла меня без остатка, становилась частью моей души и мерцала, словно бескрайнее ночное небо. Я ощущала привкус тлена на своем языке и чувствовала, как постепенно исчезаю под пеленой этой тьмы. Становлюсь другой, частью чего-то большего и неизведанного. И, если бы не голос матери, который начал эхом разноситься в пустоте моих мыслей, существование Хлои Уотсон подтверждали бы только старые фотоснимки и горечь в сердцах близких людей. Валентина не могла смириться с потерей и кричала так громко, что призрачные, сияющие тени по ту сторону ворот закрывали свои уши. Она звала меня, молилась и рыдала. Умоляла вернуться и открыть глаза. Заклинала всеми силами отдать ей любимую дочь.

- Четырнадцать секунд, - Ноэль ослабил свою хватку, выпуская из рук мою ладонь и закрыл глаза, - у тебя осталось четырнадцать секунд. Я могу передумать уже через три.

Мне хватило половины отмеренного времени, чтобы вновь вернуться в свое бездыханное тело. Я бежала так быстро, что казалось, воздух разрывается от движений моих рук. Я не оборачивалась на жнеца так долго, как позволяло мне мое любопытство. И лишь однажды устремив на него свой взгляд, я оставила в памяти эту молчаливую радость в его карих глазах.

Толчок в груди. Вдох

Второй толчок. Выдох.

Отвратительная жидкость, с разрывающим горло кашлем, отпустила из плена мои легкие. Я осталась жива, но смерть в долгие три минуты отпечаталась навсегда в моей судьбе. Жизнь и правда изменилась. Я принесла в нее не только воспоминания о потустороннем мире, но и кристаллы, что успели проникнуть внутрь меня. Они текли по моим венам, раскрывая тайны сумеречного мира и реагируя на каждое его создание. Отныне, благодаря дару или проклятью, я видела мир со всей его леденящей правдой. Как будто, для меня стерлась та тонкая грань, разделяющая два чуждых друг другу мира. Я не понимала, к какому из них теперь отношусь и как выжить, зная о жнецах, видя демонов в лицах прохожих, чувствуя призраков, окружающих нас. Как простой пятнадцатилетней девочке не сойти с ума от сложной истины. Но это была цена за жизнь. Цена, которую я выплатила за каждый новый вздох.

- Как же мне нравится смотреть на твое притворство, - незваный гость заговорил после недолгого молчания своим убаюкивающим голосом, прервав мои воспоминания, - словно спектакль одного актера.

- Смею заметить, что твоя извечно повторяющаяся пластинка уже не производит должного эффекта, - иронично произнесла я. До его слов мне не было никакого дела, я знала, что он скажет нечто подобное. Он всегда это говорит, - пора бы сменить ее, тебе не кажется?

Он резко подорвался с кресла и одним быстрым движением вновь оказался возле меня. Его тяжелое дыхание говорило о распирающей злости. Сжатые в кулаки руки показывали ускользающий контроль. Но я знала его уже четыре года, именно столько жнец преследовал меня, уговаривая пойти вместе с ним. Я не боялась его гнева, он был лишь маской, за которой скрывалась надоевшая мне забота.

- Почему ты так усердно стараешься быть той, кем не являешься? – Ноэль буквально выкрикнул в воздух слова, заставив меня замереть на месте. Прежде он был более сдержанным в своих выражениях, - твое место в сумеречном мире, и ты прекрасно это понимаешь.

- Потому что я не хочу быть той, в кого ты пытаешься меня превратить! – я выкрикнула в ответ, слегка толкнув его в грудь, - я устала говорить, что не желаю быть Ловцом, каких-то непонятных мне, заблудших душ. Вы отлично справляетесь и без меня. Разве нет? Человеку не место среди вас, сколько можно это повторять?

Ноэль глубоко вздохнул.

- Ты была бы права, - он подошел так близко, что я могла ощущать аромат его кожи, - будь ты обычным человеком. Но пока в твоей крови блуждают Мертвые Кристаллы, которые успели пропитать это прекрасное тело, ты останешься частью нашего мира. И к этому факту, точно пора бы уже привыкнуть.

Жнец растворился в воздухе, а я закрыла глаза, ощущая после него легкий ветер в своих волосах. Он отпустил меня из сумрака, но не может отпустить сейчас. Ему не составило труда снова появиться в моей жизни, под предлогом заботы и помощи. Ноэль был все тем же идеалом, с нескончаемой нежностью и трепетом в глазах, но каждый его визит являлся лишним напоминанием о случившемся и вызывал только злость. Если он считает, что записать меня в ряды Ловцов Душ и сделать наемником на привязи у сумеречного мира – это помощь и забота, то у него извращенные понятия об этих двух словах. Их цель – ловить беглецов, не принимающих факт своей смерти, а я сомнительно подхожу для этой роли. Подчиниться его просьбе и сделать это только потому, что кто-то неустанно твердит о моей ненормальности – верх идиотизма. Кристаллы бурлили в крови от недавнего присутствия Ноэля и постепенно затихали. Так было всегда. Каждый раз, когда он появлялся за моей спиной. Каждый раз, когда я видела сумеречное создание. Я ненавидела это состояние, потому что переставала быть собой. Словно разум окутывала пелена черного тумана и я теряла контроль над своими чувствами. Становилась другой. Становилась частью их мира. И это пугало меня, так сильно, что я жалела о своем возвращении четыре года назад.

***

За окном стремительно темнело, хотя на часах не было и шести вечера. Я практически весь день провела в кровати, пытаясь отдохнуть от переживаний. Хотелось и дальше придаваться забвению в одинокой комнате, но желудок предательски напоминал о себе. Вдобавок, приятный аромат курицы со специями прогуливался по дому в поисках голодной жертвы. Я чуть приоткрыла дверь, прислушиваясь к звукам на кухне, пытаясь понять, позовут ли меня на ужин или в этой семье принято самой приглашать себя к столу. Когда мама была жива, мы все вчетвером собирались в столовой и приятно проводили время за вкусной трапезой с интересными разговорами. Она звала нас, когда все было готово и мы наслаждались компанией друг друга. Было невероятно уютно и дома царила теплая атмосфера. Когда мама умерла, а сестра уехала в Америку к своему жениху, мы остались с отцом одни и наши совместные ужины были скорее похожи на поминки нашей прежней жизни. Сейчас это вспоминается, как страшный сон и я даже в какой-то степени рада, что все это закончилось. Но не рада, что таким способом.

- Ты делаешь поспешные выводы, - внизу послышался голос Адама, он звучал неуверенно, будто парень сам не верил своим словам, - почему ты не допускаешь вариант, что Джареда и правда попросили задержаться в командировке?

- Потому что я слишком хорошо знаю твоего брата, - ответ Марии был наполнен разочарованием, - ты думаешь, он впервые задерживается с этой Мэгги? Сначала Вашингтон, потом Сидней, теперь Калифорния. Таскает за собой повсюду эту раскрашенную шлюху, а ведь она даже не его помощница!

Сестра буквально выкрикнула последнее предложение, и чувствовалось, что обстановка внизу накалилась до отметки «Огнеопасно». Растекающийся из гостиной бордовый свет от зажженного камина, танцевал в полумраке коридора, будто зазывая к себе. Предательское любопытство охватывало все сильнее и заманивало меня, как кролика в ржавый капкан. Я тихо спустилась по лестнице, стараясь не привлекать к себе внимание, но ударившись левой ногой о стоящий возле стены небольшой комод, громко прошипела примерно половину известных мне ругательств и провалила к чертям всю конспирацию. Закон подлости всегда преследовал меня, как филин в ночи свою жертву и даже в этот раз, он не смог пройти мимо.

- У тебя отличный запас ругательств, милашка, - Адам с ухмылкой смотрел, как я прихрамывая шла к обеденному столу, и мне тут же захотелось кинуть в его голову увесистую сахарницу, - если попросишь, готов сделать расслабляющий массаж твоим пальчикам. Нежно и ласково. Без намека на пошлость.

Его выражение лица говорило о неприкрытом возбуждении. МакКейна даже не смущала моя сестра, которая стояла в полуметре от него и вполне могла отвесить ему смачный удар сковородкой по затылку.

- Адам, даже у старшеклассников подкаты изящнее, чем у тебя, - надеюсь он прочувствовал всю глубину моего сарказма и попрощался с моими пальчиками навек, - ты мог бы взять у них парочку уроков. Хуже точно не станет.

Мария поставила рядом со мной запеченную курицу, от одного аромата которой начинало урчать в животе. Не сложно заметить, что она и вовсе не обращала внимание на наши разговоры, задумавшись о своих проблемах. Словно под гипнозом, сестра молча накрывала на стол и заваривала на плите ароматный, крепкий кофе. Его терпкий запах расползался по кухне и одурманивал всех, кроме меня. Ума не приложу, как можно любить эту горечь.

- Почему-то мне кажется, что я обделен в самом вкусном напитке, который только мог придумать человек, – МакКейн озадаченно посмотрел на Мари, которая наливала лишь одну кружку горячего кофе, - что за несправедливость во вселенском масштабе?

- Не строй из себя идиота, Адам, - сестра обернулась на парня, возмущенно покачав головой, - как будто мы не знаем, сколько литров за день ты его выпиваешь. Миссис Мартин четко просила тебя ограничиться в кофеине, но ты словно маленький ребенок, желающий делать все назло запретам.

- Да потому что нет никакой разницы, что я пью, ем или какой веду образ жизни, - рявкнул он раздраженным голосом, - всё равно придется сдохнуть рано или поздно. Эти запреты – лишь напоминание, что жизнь повернулась к тебе своей задницей и стрелками указывает дальнейшее направление.

Его слова резанули ножом по сердцу. Когда в моем присутствии кто-то говорит о смерти, мне хочется ударить его с разворота по челюсти, ибо меня тошнило от одного упоминания об этом костлявом Ангеле. Но это было исключением. Адам говорил о своей смерти, причем абсолютно серьезно. Я округлила глаза и смотрела по очереди то на Марию, которая на мгновение застыла как статуя, то на Адама, чье дыхание стало громким и неровным. Шутки ушли в сторону и неловкое молчание нависло над нами, словно темная грозовая туча. В этой семье, по всей видимости, тоже свои трудности, которые не намного легче моих собственных проблем. Черт возьми. В сердце появлялась жалость, которая тут же вызывала отвращение. Это уже случалось однажды в старшей школе, когда трое верзил пытались показать новенькому ученику нашего класса, свою беспрекословную власть. Я пожалела его, а потом влюбилась. Четыре месяца отношений, постоянные слезы из-за неуравновешенного подростка, который проникал почти под каждую доступную юбку и, как итог, нелепое расставание с кучей обид и оскорблений. Вот она, женская натура. Нам постоянно хочется кого-то оберегать не меньше, чем мужчинам - защищать. Только, порой, заканчивается это не как в сказке и, зачастую, не имеет счастливого конца.

- Знаешь, после ужина ты мог бы показать мне город, - я могу пожалеть о своих словах, но стоило подумать об этом раньше, - но только без массажей, ухаживаний, поцелуев и прочей ерунды, о которой ты только что подумал.

- У меня концерт через пару часов в местном клубе, если поторопишься, успею показать не только город.

От неожиданного поворота событий, я чуть ли не подавилась куском вкуснейшей птицы. Моему воображению слабо представлялся Адам, в роли местной рок-звезды. Скорее, он похож на капитана футбольной команды, которые обычно крутят романы с главной красавицей из группы поддержки.

- И на чем же ты играешь? – недоверчиво спросила я, прищурив взгляд.

- Адам поет, - сестра гордо улыбнулась, похлопав парня по плечу, - нет, на гитаре он тоже отлично играет, но поет все же лучше.

Напряжение угасало и нежный взгляд МакКейна времена разгуливал по моему телу. Это нравилось и смущало одновременно. Пробуждало огонь где-то внизу живота и будоражило воображение. Я открыла ящик Пандоры. Выпустила наружу демона, который теперь точно не оставит меня в покое. Я дала повод для этого взгляда и терялась в догадках, почему не испытываю разочарования и злости. Чертовы гормоны брали верх над моей рассудительностью, которая то и дело указывала мне на количество часов, которые я знала этого парня. Восемь, именно столько часов мы были знакомы, а я уже периодически представляю его в просторной кровати. Фатальная ошибка, которая однозначно прибавит мне неизбежных проблем. Жаль, что первый шаг неудержимо манит сделать второй.