Капитализм после «холодной войны»

Крах СССР существенно сказался на мировой системе капитализма и на международной политике в последнее десятилетие XX в. По всей вероятности, значение этого события можно пределить на данной стадии с помощью ретроспектив­ен о подхода. После большевистской революции 1917 г. появился Советский Союз — крупное и могущественное многонациоональное социалистическое государство. По сути, отстаивая социалистическую идеологию, СССР преследовал цель бросить идеологический вызов капитализму как направлению развития. В большинстве случаев любая идеология фактически представляет собой самоориентированную и самооправдывающую систему верований, которая содержит общее мировоззрение служит основой для объяснения всей реальности. В слу-

чае же с СССР предполагалось, что в своей внутренней и внешней политике он будет открыто руководствоваться марк­систско-ленинской идеологией и двигать вперед освободитель­ные силы посредством строительства общества равных, осно­ванного на свободных от эксплуатации производственных от­ношениях. Более того, предполагалось, что советским гражда­нам будут обеспечены гораздо более благоприятные, по сравне­нию с любой капиталистической экономикой, условия в сфере производства, потребления, распределения и обмена. В сущ­ности, бывший СССР на протяжении ряда лет проводил раз­граничение по идеологическим линиям и одновременно ин­корпорировал государства и народы Восточной Европы. Порой для сохранения идеологических границ применялось прямая военная интервенция (например, в 1956 г. в Венгрии и в 1968 г. в Чехословакии). Таким образом, могущество и гегемо-нистские тенденции СССР служили источником разграниче­ния в контексте «холодной войны». Однако на уровне практи­ки эта великая мечта об установлении и расширении границ с течением времени стала рассыпаться в прах. Настал момент, когда М. Горбачев, в то время (1985—1991 гг.) президент СССР, всколыхнул свою страну магическими словами «пере­стройка» и «гласность». Первое стимулировало процесс ре­структуризации целого ряда самых разнообразных организа­ций, а второе вдохновило живших в условиях советского режи­ма граждан и национальные группы на громкие требования ранее недоступных им прав на свободу и самовыражение. Народ совершенно очевидно подверг сомнению саму систему, которая действовала в Советской России. В ходе разбиратель­ства в фокусе пристального и сурового внимания оказались различные институты, в том числе гражданский сектор, бюро­кратический аппарат, армия, коммунистическая партия и феде­ральные структуры. На деле к середине 1980-х годов СССР начал рекомендовать своим союзникам в «третьем мире» прой­ти капиталистическую стадию и только потом приступать к развитию по социалистической модели. Впоследствии, после распада СССР, государства-члены пришедшего ему на смену Содружества Независимых Государств безоговорочно воспри­няли тенденции либерализации и приватизации. Эти государ­ства фактически проголосовали за то, чтобы стать неотъем­лемой частью мировой капиталистической экономики. Таким образом, идеологический рубеж между Востоком и За­падом, который сказывался на определении границ между го­сударствами, перестал служить главным источником разгра­ничения.

Бывший мир социализма, включая СССР и его восточноев­ропейских союзников, пережил подлинные потрясения, прежде чем ему удалось избавиться от автократического и сталинист-

ского влияния на экономику и политическую жизнь. Вследст­вие распада СССР социалистические страны «третьего мира» — в частности, афро-марксистские режимы в Африке (в том числе в Анголе и Мозамбике) и Вьетнам — лишились своего главного сторонника и источника поддержки. Из всех стран «третьего мира» только Куба продолжала изъясняться на языке ортодоксального коммунизма. Более того, Китай, жонглируя понятием рыночного социализма, также начал свое методичное шествие по пути капиталистического развития. На мир, где не­когда сиял светоч социалистической идеологии, надвигалась тень капитализма.

Относительное снижение привлекательности социалисти­ческой альтернативы после «холодной войны» не должно под­водить нас к выводу, подобному выводу Ф. Фукуямы, о том, что мы приблизились к концу истории. События на грани ка­таклизма в бывшем социалистическом мире делают более, чем очевидным, что соперничество идеологий, определявшее гра­ницы в системе «холодной войны», утратило свою прежнюю значимость. Явное тому свидетельство — крах Берлинской стены и объединение Германии в 1990 г. Прием в НАТО быв­ших союзников-сателлитов СССР — Польши, Венгрии и Чехо­словакии, который состоялся в 1999 г., указывает на ослабле­ние роли России в бывшем «восточном» мире. Как это ни па­радоксально, но пост-советская Россия, которая как лидер вос­точного мира в свое время стремилась проводить границы в системе «холодной войны», сама решила объединить усилия со своими бывшими противниками в стремлении к укреплению мира и партнерских отношений. С началом фазы глобализации после «холодной войны» высветилась еще одна странная реаль­ность нынешней конфигурации сил в международных отноше­ниях: страны, проигравшие Вторую мировую войну, а именно Германия и Япония, оказались победителями в «холодной войне» благодаря своей экономической мощи и способности играть ведущую роль соответственно в Европе и АТР.

Тем не менее, изменение в идеологических границах по окончании «холодной войны» не следует толковать как триумф Запада или капитализма как идеологии. Фаза, в которую всту­пил мир после «холодной войны», достаточно сложна и потому требует более тонкой оценки мировой политики со всеми ее нюансами.