Шестоднев» эволюциониста

Митрополит Иоанн (Вендланд) в Главе 1 «Эволюция по Библии» описывает подробно шесть дней творения. В первый день был создан свет.

Казалось бы, в этот день еще пока никакой эволюции не может быть, ей еще не было времени чтобы начаться. Глаголы употребляемые пророком Моисеем в отношении света не подразумевают никаких действий в развитии: да будет свет, и бысть свет (Быт. 1, 3), и виде Бог свет (Быт. 1, 4) и нарече Бог свет день (Быт. 1, 5).

После комментария к первому дню творения владыка Иоанн ставит довольно неожиданный вопрос, в котором впервые звучит слово «эволюция»: «Есть ли для мiра еще возможности дальнейшего усовершенствования, если он уже имеет то, чем может быть подобным Богу, а именно – свет, и не следует ли остановить дальнейшую эволюцию, чтобы не пойти назад?» [49, с. 17].

Выражение «дальнейшая эволюция» подразумевает, что «начало эволюции» уже положено. Но кем, когда, каким образом, и главное, как об этом говорится в Священном Писании – остается загадкой. Митрополит Иоанн отнюдь не доказывает существование эволюции и не показывает, где это понятие содержится в библейском тексте (хотя бы прикровенно). Он решительно и неожиданно вводит это понятие, привнося с новым термином и новое, чуждое тексту книги Бытия, содержание.

Ответ на свой вопрос владыка дает вполне предрешенный: «Свет хорош, но совершенства Божии беспредельны, следовательно, беспредельна и эволюция!» [49, с. 17].

Итак, незаметно для читателя введено и постулировано новое понятие. Между прочим, из приведенного выражения вытекает, что эволюция имеет божественное качество: она беспредельна как «совершенства Божии».

Описывая второй день творения, митр. Иоанн отмечает, что «в действие Божией любви вовлекается само создание» [49, с. 18]. Про эволюцию ни в тексте книги Бытия, ни в толковании Святых Отцов на эти стихи, разумеется, не говорится ни слова, ни намека. Тем не менее, владыка, проводя последовательно свою линию, пишет: «Бог и создание сотрудничают; и если это сотрудничество будет продолжаться, а эволюция достигнет уровня живых и сознательных существ, достигнет наконец человека, то любовь Божия получит полный одушевленный и сознательный ответ» [49, с. 18].

Чтобы так писать, надо просто верить в эволюцию. Библия говорит одно: И сотвори Бог твердь... (Быт. 1, 7), а владыка Иоанн пишет другое: «если... эволюция достигнет уровня». Логика не понятна.

Про третий день митрополит Иоанн пишет: «Мы видим дальнейшую эволюцию мiра в том, что он становится более организованным» [49, с. 19].

Новое Божие повеление действительно приводит к большей «организованности» земли, когда она отделена Творцом от моря и названа «сушей», но тот же вопрос возникает у читателя: при чем же здесь эволюция? Когда возводится третий этаж шестиэтажного здания, принято говорить, что это не «эволюция», а очередной этап строительства.

Про появление в третий день растений владыка Иоанн пишет, что это – «жизнь, полагающая начало дальнейшей богатейшей и все ускоряющейся эволюции, этот крупнейший шаг эволюции, сделанный землей по слову Бога» [49, с. 20]. Итак, появление на земле зеленых растений оценено как «крупнейший шаг эволюции», к тому же полагающий начало дальнейшей эволюции.

Однако, хотя, по Божию повелению, воистину изнесе земля былие травное... и древо плодовито (Быт. 1, 12), но растения никак не представляют собой результат «развития земли». Земля не эволюционировала в зеленые растения. Никакой эволюции от низшей «ступени» до «ступени» растительной жизни Библия вовсе не описывает. Такого «шага эволюции» земля не делала.

Растения появились не в результате эволюционного процесса, а в результате того, что рече Бог: да прорастит земля былие травное... и древо плодовитое. И бысть тако (Быт. 1, 11).

Аналогично рассуждая, непонятно на каком основании, митр. Иоанн пишет, что появление растений – это шаг, открывающий «перспективу к дальнейшей эволюции, эволюции жизни» [49, с. 20]. С точки зрения обеспечения будущих животных питанием – это несомненно справедливо. Но причем здесь эволюция опять-таки непонятно: ведь ни одно из растений не эволюционировало в животное. Но оставалось сохраненным по роду на земли (Быт. 1, 12).

Про сотворение светил в четвертый день, митр. Иоанн пишет: «Эволюция, в данном случае неорганического мiра, заключается в его упорядочении» [49, с. 21].

О каком «упорядочении» идет речь нам не вполне понятно, но еще менее понятно, допустимо ли «упорядочение» чего-либо называть «эволюцией». Так можно назвать «эволюцией» и «упорядочение» дров в поленицу при их укладке.

При описании пятого и шестого дней творения, когда были созданы, соответственно, водные и сухопутные животные, митрополит Иоанн не использует термин «эволюция». И справедливо. Он пишет вполне в духе церковного предания про «восхищение верующего человека перед совершенством Божия творения» [49, с. 23]. С этой мыслью владыки легко согласиться.

Однако тут же высокопреосвященный автор направляет мысль читателя «к вершине эволюции», то есть «к сотворению человека» [49, с. 23].

«Готовится новый импульс эволюции. Готовится новое излияние Божественной любви на мiр, подготовленное предшествующей эволюцией к принятию этой любви» [49, с. 23].

В повествовании митр. Иоанна видится два противоречивых взгляда. Один – вполне в духе святоотеческого Предания: «Итак, по Библии, появление человека на земле есть результат особого творческого акта Бога» [49, с. 26].

Другой взгляд вызывает недоумение: «Библия, утверждая и естественные причины (“вода”, “земля”, “прах”), основой эволюции считает исполненное любви и целеустремленное действие Божие» [49, с. 27]. Где, хотелось бы спросить, Библия свидетельствует о том, что она «считает основой эволюции»?

Вполне в духе учения Т. де Шардена, которого владыка Иоанн весьма почитает, он называет Христа очередной ступенью эволюционной лестницы. «Все это “новое творение во Христе” и есть настоящая вершина библейской эволюции. И так как Христос есть Богочеловек, то и венцом библейской эволюции будет Богочеловечество» [49, с. 29].

«Христос, явивший в Себе нового человека, а также Богочеловека, не хочет один стоять на вершине эволюционной лестницы, но желает, чтобы и все мы вошли через Него в это высочайшее богочеловеческое состояние» [49, с. 31].

«Мы, читая Библию, взошли по лестнице существ до человека, мужчины и женщины, которые суть образ и подобие Божии, а затем поднялись еще выше – до Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа» [49, с. 31].

Нам не известно, чтобы кто-то из церковных учителей – ревнителей благочестия, писал в таком духе о Христе Спасителе.

Можно сказать определенно: ни при толковании библейского Шестоднева, ни при описании «продолжающегося» поныне «дня седьмого» митрополит Иоанн (Вендланд) не смог аргументировано доказать правомочность своей эволюционистской трактовки Священного Писания. Скорее наоборот, православный читатель, составивший свое отрицательное отношение к эволюции на основании творений Святых Отцов, в книге владыки Иоанна найдет немало смутительных и недоуменных страниц.

Вторую главу «Жизнь, ее особенности и ее зарождение» митрополит Иоанн предлагает «рассматривать как толкование третьего дня творения» [49, с. 33].

В этой главе автор приводит пространное суждение по вопросам биогеохимии и энтропии В. И. Вернадского, Ф. Ауэрбаха, А. И. Опарина, Т. де Шардена, М. Руттена и других. Упоминается даже о «термодинамическом значении закономерностей, установленных Карлом Марксом» [49, с. 38].

При этом митрополит Иоанн пишет: «Не забудем, что древнейшие известные породы образовались 4,5 миллиарда лет тому назад» [49, с. 42]. А «определенные следы жизни в осадочных породах прослеживаются от возраста 3,7 миллиардов лет до нашего времени» [49, с. 43]. Так что o библейской хронологии речь не идет даже приближенно.

Давая оценку эволюционистскому учению В. И. Вернадского, владыка пишет: «Для каждого человека, верующего или неверующего, необычно радостны научные эмпирические обобщения В. И. Вернадского относительно жизни» [49, c. 46].

А вот как виртуозно примиряет митр. Иоанн со Словом Божиим его атеистическую теорию, которой он явно симпатизирует: «Гипотеза В. И. Вернадского об извечности жизни как будто не соответствует первой главе Бытия (в самом деле, не соответствует! – свящ. К. Б.). Но В. И. Вернадский и не настаивает на извечности ее на земле. Он предполагает ее извечность в Космосе, как одно из свойств Космоса, – таких, как материя и энергия. А тогда гипотеза В. И. Вернадского очень близко подходит к другому библейскому Началу; именно к тому Началу, о котором говорит вступление в первую главу Евангелия св. апостола Иоанна: В начале было Слово... все через Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь... (Ин. 1, 1; 1, 3–4)» [49, c.45].

На эти же евангельские стихи ссылается владыка Иоанн, когда дает похвальную оценку эволюционисту-пантеисту Тейяру де Шардену: «Жизнь космическая, берущая начало в вечноживущем Боге, конечно, с библейской точки зрения извечна. В этом отношении близок к вышеприведенным строкам Евангелия П. Тейяр де Шарден. А в книге Бытия извечность жизни еще не показана» [49, с. 45]. Выражение последней фразы «еще не показана» мы прокомментировать не в состоянии...