2015-02-04
1477
Коммод, не ладивший с сенатом и утративший популярность в армии, был убит в 192 г. и объявлен тираном. После его смерти и короткого правления Пертинакса, сына вольноотпущенника, тем не менее выдвинутого сенатом, и Дидия Юлиана, купившего престол у преторианцев, кандидатами в императоры были выдвинуты: на Востоке – Песценний Нигер, в западных провинциях – поддержанный местной крупной знатью Клодий Альбин и дунайской армией – уроженец Африки Септимий Север, одержавший победу над своими соперниками и положивший начало династии Северов, к которой, помимо его самого (193–211 гг.), принадлежали его сын, прозванный Каракаллой (211–217 гг.), племянники его жены, сирийки Юлии Домны, Элагабал (218– 222 гг.), прозванный так по имени чтившегося в Эмессе бога Солнца, наследственным жрецом которого он был, и Александр Север (222– 235 гг.). Кроме самого Септимия Севера, ни один из его преемников не умер своей смертью, как и последовавшие за ними правители: все они были убиты.
Обычно происходившие события объясняются борьбой между «солдатскими», то есть выдвинутыми армией, на нее опиравшимися, и «сенатскими», то есть пришедшими к власти благодаря сенату и шедшими ему на разные уступки, императорами, некоторым из которых удалось продержаться не более нескольких месяцев, другим – 4-5 лет. Гражданские войны между претендентами на престол осложнялись растущим сепаратизмом провинций и все усиливавшимся натиском на империю сложившихся к тому времени племенных союзов германцев – аламанов, лангобардов, франков, саксов, готов – и задунайских племен, опустошавших провинции и даже север Италии, так что к середине III в. империя пришла в состояние полной разрухи. Земли пустели, правительство, нуждаясь в деньгах, прибегало к порче монеты, что вызвало колоссальную инфляцию и повышение цен по сравнению со II в. на 800% и вело к натурализации хозяйства. В середине III в. жалованье императорским наместникам и чиновникам стали наряду с деньгами выдавать натурой, даже штат слуг– рабов, включая 1–2 рабыни–наложницы, предоставлялся им из казны. Сокращалась торговля. Суда стали значительно более мелкими, плавание – каботажным, что вело к упадку ряда гаваней и обеднению обслуживавшего их персонала. Множество мелких и средних вилл во всех западных провинциях было разрушено, пострадал и ряд городов, оставшиеся стали окружать себя стенами, обычно охватывавшими не весь город, а только его центральные районы, тогда как за их пределами оставались бедные, населенные ремесленниками кварталы.
Причины кризиса III в. современные исследователи искали в разных обстоятельствах: обезлюдение, нехватка рабочих рук вследствие падения численности рабов, вымывание слоя «лучших», то есть исконных, римлян и замена их выходцами с Востока, к которым принадлежали и сами императоры, неспособность правительства наладить оборону империи. М. И. Ростовцев видел их в крестьянской революции, направленной против городской буржуазии и интеллигенции и осуществлявшейся армией в ее вождями.
Но, видимо, основной причиной был уже исподволь готовившийся кризис рабовладельческого уклада, с которым наиболее тесно были связаны муниципальные слои – основная социальная база Ранней империи, усиление уклада, представленного экзимированными сальтусами, возделывавшимися колонами разных категорий и разного происхождения, столкновения между различными группами внутри господствующих классов и все усиливавшиеся движения эксплуатируемого населения, в которых участвовали и рабы, и колоны, и закабаляемые крестьяне, причем ведущая роль теперь переходит к последним. Подтверждением этому служит тот факт, что «солдатские» императоры обычно старались поддержать города и пользовались их поддержкой, хотя города, естественно, и страдали от постоянных гражданских войн и грабежей солдат, тогда как «сенатские» императоры вели политику, выгодную провинциальным земельным магнатам. И хотя сенаторы III в. считали свои конфликты с императорами продолжением или, вернее, возобновлением конфликтов I в., основа их была совсем иная. В сенате оставалось мало представителей старых родов, и число сенаторов– италиков в III в. колебалось от 35 до 40%, уроженцев Галлии и Испании – от 8 до 9%, остальные происходили с Востока или из Африки, ставшей в это время основной житницей империи и страной крупного императорского и частного землевладения. Интересы провинций были для них на первом месте, а в провинциях – интересы их класса.
Политические программы сталкивавшихся высших классов можно уяснить из сочинений Апулея и романа Филострата об Аполлонии Тианском, представлявших точку зрения муниципальных слоев, Диона Кассия, изложившего свою программу в вымышленных речах Агриппы и Мецената по поводу наилучшей формы государственного устройства, и Писателей истории Августов – Scriptores Historiae Augustae, которые, как бы ни решать вопрос об их авторстве и времени окончательной редакции, несомненно, отразили точку зрения какого– то одного или нескольких авторов, принадлежавших к западной аристократии. И Апулей, и Филострат не протестуют против императорской власти и даже против передачи ее по наследству, но они требуют достаточной автономии для городов, где граждане должны разумно пользоваться своим имуществом для общей пользы; управление городом должно находиться в руках «достойных» (то есть состоятельных) людей, не становясь достоянием кучки богачей, не менее опасных для общества, чем «демагоги», возбуждающие «чернь». Города должны быть свободны от распрей, но честное соревнование полезно гражданам, а политика «срезания выдающихся колосьев» вредна. Зато «эгоистические богачи» должны быть ограничены. Граждан не следует переобременять налогами, но они должны вносить деньги на содержание армии, хотя хороший правитель должен стремиться к миру, «не разрушать, а основывать города», как выражается Аполлоний.
Дион Кассий – сторонник сильной монархии, умеющей обуздывать «чернь», ибо «свобода черни – рабство лучших». Вообще излишней свободы он не одобряет, советуя, например, ввести всеобщее государственное образование, чтобы научить юношей повиноваться Цезарю. Он решительный противник автономии городов, советуя оставить статус города только за Римом, все же остальные города считать селами, не устраивать там игры и не заставлять богатых тратиться на городские нужды. Осуждающих императора философов, атеистов и проповедников новых религий, отступающих от обязательных культов, следует карать. Правитель обязан решать все сам, но вводить в сенат самых богатых и знатных провинциалов. Всех жителей надо сделать римскими гражданами. Армия должна быть отделена от народа, и на ее содержание следует взимать справедливые налоги в зависимости от ценза.
Иной была программа Писателей истории Августов: в соответствии с ней император должен был быть только верховным главнокомандующим, воевать, завоевывать новые земли, сажать на землю пленных варваров, чтобы из опустошителей земель они стали работниками на них. Императоров должен избирать сенат, а ни в коем случае не солдаты, являющиеся главной язвой государства. Содержать их должен сам император, не переобременяя провинции налогами в их пользу. Излишние налоги с провинций пагубны, как и регулирование цен на хлеб. Вообще императору как можно меньше следует вмешиваться во внутренние дела, не должны в них вмешиваться и его наместники и чиновники, предоставив на местах власть «лучшим». Идеалом была бы замена регулярной армии поселенными на границе частями из местных жителей и варваров, обязанных защищать империю, но лишенных высокого жалованья и привилегий, на которые претендуют легионеры и регулярные вспомогательные части. Единственный пункт, в котором сходятся Дион Кассий и Писатели истории Августов, – это требование, чтобы император не только не конфисковывал земель у богатых людей, но даже распродал свои собственные земли, чтобы, попав в частные руки, они приносили больше дохода. Близость ряда соответствующих мест из Писателей истории Августов к галльским «Панегирикам» в честь Диоклетиана, Максимиана и Констанция Хлора подтверждает, что такова в основном была программа западной аристократии в отличие от восточной, представленной Дионом Кассием, уроженцем Никеи в Вифинии, где находились его имения.
В общих чертах «солдатские» и «сенатские» императоры следовали одной из этих программ.
Септимий Север был типичным «солдатским» императором. Придя к власти, он казнил многих сторонников Клодия Альбина, наиболее знатных и богатых аристократов, и конфисковал земли, расселив на них значительную часть верных ему ветеранов рейнских легионов. В Бетике, например, в руках фиска сосредоточилась большая часть производства и вывоза масла, вина, амфоры для которых производились в мелких, расположенных на императорских землях мастерских арендовавшими их свободными.
Как видно по клеймам на кирпичах III в., производство их также переходит в руки арендаторов императорских мастерских.
Особенно большое внимание Септимий Север уделял армии. Число солдат достигло примерно 600 тыс., и жалованье им было увеличено: солдаты получали по 500, центурионы по 6250 денариев в год; при Каракалле эти цифры достигли соответственно 750 и 12500 денариев. Солдаты, а также преторианцы набирались теперь не из колоний и муниципиев, а из перегринского населения западных и особенно дунайских провинций и Фракии. Из них же вербовались новые части – equites singulares, размещенные в Риме, но остававшиеся верными своим богам и почитавшие сельских покровительниц – Матерей или сельских патронов – фракийских героев. В Италии вопреки всем прошлым обычаям был размещен легион, что предвосхищало ее будущее уравнение с провинциями. Для продвижения солдат по службе были сняты прежние сословные ограничения, теперь каждый мог рассчитывать дослужиться до высших чинов, и впоследствии многие императоры выходили именно из таких выслужившихся военных. Солдатам было дозволено вступать в законные браки и возделывать отведенные им участки, являясь в лагерь только для учений. Младшие командиры получили право организовывать коллегии со своими кассами взаимопомощи, из которых они получали при отставке известную сумму. Ветераны были приравнены в правах к сословию декурионов, и, получая после отставки земли в городах и селах, пополняли там число мелких и средних владельцев рабовладельческих вилл, что сближало их с муниципальными слоями.
Из младшего командного состава нередко назначались чиновники при канцеляриях императора и наместников, командиры постов (бенефициарии), расставленных на дорогах и других местах для борьбы с беглыми рабами и «разбойниками», число которых снова возросло после подавления движения Матерна. О некоторых их атаманах ходили легенды, напоминающие средневековые легенды о Робин Гуде и других «благородных разбойниках». Так, Булла Феликс, набрав беглых рабов и крестьян, грабил богатых и помогал бедным. В конце концов его поймали, и когда префект претория спросил его, как он стал атаманом разбойников, он ответил: «А как ты стал префектом претория?». Активная борьба Септимия Севера с «разбойниками», то есть с движениями эксплуатируемых, примирила с ним сенат, считавший, что он хотя и жесток, но необходим для республики.
Одновременно с заботой об армии Септимий Север и Каракалла всячески старались поддержать города. Многие из них получили статус колоний и муниципиев, хотя новые города и не создавались, и в это время на первый план выходят села, в которых развивается собственное ремесло, селятся ветераны, строятся новые общественные здания. Но зато села получили некое квазимуниципальное устройство с выборными магистратами, народным собранием. Со времени Каракаллы намечаются первые признаки признания прав общин – запрещение после раздела земли между совладельцами продавать свой участок без согласия соседей. Септимий Север и Каракалла иногда слагали недоимки и приходили на помощь городам, когда у тех возникали затруднения с продовольствием. Септимий Север предписал возвращать городам проданные ими городские земли после смерти покупателя. Запрещено было кому-либо налагать новые подати, а также заставлять декурионов продавать городам зерно по ценам менее установленных. За захват чужого имения, каравшийся при Адриане ссылкой на острова, теперь к тому же конфисковалась треть имущества виновного. За поступлением податей с города и выполнением обязательств должниками города стали следить не все декурионы, а кураторы городов, уже не назначавшиеся императором, а избиравшиеся из самых богатых декурионов, что облегчило несколько положение остальных, но зато фактическая власть в городе, как ранее имело место в Ахайе, переходила в руки немногих богатых семей. В ряде законов укреплялись права обедневших патронов на вспомоществование и отработки отпущенников, которые переходили даже к детям лиц, репрессированных с конфискацией имущества по закону «об оскорблении величества». С другой стороны, защищались от чрезмерной эксплуатации и отпущенники, поскольку они отправляли повинности в городах, из которых происходили их патроны.
Северы старались восстановить прежний характер городов, резко изменившийся не только из-заобеднения сословия декурионов, но и из-за того, что практически исчезла связь между статусом гражданина города и правом владеть землей на его территории. Многие владели землями в разных городах и считались их гражданами. Так, в одной надписи некий римлянин называет себя гражданином Карфагена, Лакедемона, Аргоса, Бастии, Конкордии. Знаменитейшие юристы того времени, все занимавшие в то или иное время должность префектов претория или другие высокие должности (Папиниан, Павел, Ульпиан, Модестин), многое сделали для упорядочения положения в городах. Стремясь вернуть их ко временам их расцвета, они действовали противоречиво: наряду с выгодными для муниципальной знати толкованиями законов они вводили и такие установления, которые только ускоряли ее упадоколо Юристами были детально разработаны все обязанности, связанные с почетными должностями (honores) и повинностями (munera). Повинности были патримониальные, налагаемые на имущество (главным образом забота об обеспечении города хлебом, водой, играми, сдача городского имущества в аренду, содержание постояльцев и т. п.), и личные, предполагавшие труд того, кто был ими обязан. От патримониальных повинностей не освобождался никто, даже ветераны; от трудовых имели иммунитет те корпорации ремесленников, торговцев, навикуляриев, которые работали «на общую пользу», с тем, однако, чтобы в них не принимались богатые люди» не трудящиеся, но стремящиеся получить иммунитет. Отправление honores, ставших для многих тяжелым бременем, стало обязательным. Гражданин города не мог от них отказаться, разве что представив равноценного заместителя. Каракалла лишил иммунитета врачей и учителей, пользовавшихся им со времен Веспасиана. Он же облегчил возвращение в сословие декурионов лиц, удаленных из него за какую-нибудь вину. Получивший освобождение по бедности вновь привлекался, если состояние его увеличивалось. От munera не освобождались ни ранее имевшие освобождение лица старше 50 лет, ни отцы пятерых сыновей. Даже сын раба и свободной, если ему позволяло состояние, мог быть привлечен к декурионату. Вместе с тем Септимий Север предписывал наместникам провинций наблюдать за тем, чтобы «могущественные», пользуясь своей силой, не чинили обид humiliores; был усилен закон об аннулировании сделки, заключенной под угрозой порабощения.
Однако политика, направленная на спасение городов как гражданских общин, но осуществляемая принудительными мерами, имела обратный эффект: и декурионы, и простой народ продолжали беднеть и всеми силами старались избавиться от прежде столь желанных почетных должностей. Если декурионы бежали, закон предписывал наместникам возвращать их в родной город и заставлять нести повинности; то же касалось и декурионов, рассчитывавших освободиться, став колонами. Отец, отвечал своим имуществом за сына, назначенного городским магистратом.
Каракалла в 212 г. провел реформу, представляющуюся нам очень важной, но почему-то мало привлекшую внимание современников: даровал право римского гражданства всем жителям империи, за исключением дедитициев (то есть бывших врагов римлян, сдавшихся на милость победителей и лишенных всяких прав). Толкование этого эдикта вызвало много споров, но несомненно, что и после его опубликования в западных провинциях еще оставались люди, не бывшие римскими гражданами и получавшие по-прежнему гражданство за службу в армии. Возможно, то были сельчане, не приписанные к городам, то есть, как дедитиции, они не были гражданами civitas. С другой стороны, появление в провинциях многочисленных Аврелиев, получивших имя императора вместе с гражданством, показывает, что реформой воспользовались многие. Дион Кассий приписывал мероприятие Каракаллы желанию распространить на бывших перегринов налоги, взимавшиеся только с римских граждан (на наследство, на манумиссии) и повышенные Каракаллой; возможно, он хотел умножить число лиц, пригодных для службы в легионах, но дать окончательный ответ на вопрос о его намерениях пока невозможно.
Типичным «сенатским» императором был Александр Север, при котором главную роль в правительстве играл префект претория, знаменитый юрист Ульпиан. Для его политики характерны: раздача земли, скота, инвентаря и субсидий «почтенным людям», снижение арендной платы за арендуемые земли императора, поселение солдат и ветеранов на пограничных землях, что лишало их связи с городами, лишение ветеранов ряда иммунитетов, запрещение им организовывать коллегии, увеличение числа пограничных нерегулярных частей numeri, набиравшихся из пограничных сел, которые сами затем давали различные привилегии отставным солдатам, не пользовавшимся правами ветеранов регулярных частей, что должно было уменьшить их влияние, освобождение откупщиков фиска и колонов императорских земель от муниципальных повинностей, что наносило удар по городам и было выгодно крупным кондукторам. Уточнены были права императорских рабов, многие из которых сидели на земле: они могли свободно продавать и покупать движимое имущество и ту землю, которую получили не от правительства, а приобрели за свой счет; это способствовало бегству многих частных рабов в императорские имения. Крупным собственникам было выгодно и поощрение крупных торговцев, скупавших их урожай, полученный от колонов, и продававших их в городах, успешно конкурируя с владельцами мелких и средних вилл, а также закон, согласно которому захваченные городские земли уже не отбирались, а только облагались арендной платой. Видимо, также выгодными для крупных собственников были постановления о праве держать в оковах до отработки долга выкупленных у врагов пленных, причисление к фамилии служащих по найму, признание недействительности завещания имения без приписанных к нему инквилинов (категория инквилинов не очень ясна; обычно их упоминают вместе с колонами, но они более бесправны. Может быть, то были жившие в имении прекаристы, которые в отличие от прекаристов, имевших отдельный участок, не считались владельцами), включение колонов и инквилинов в ценз имения и включение инвентаря колонов в инвентарь имения.
Политика правительства Александра Севера вызвала недовольство солдат. Оно еще более усилилось, когда у империи появился новый грозный враг на Востоке: на смену довольно слабой парфянской династии Аршакидов в 222 г. пришла династия Сасанидов, сумевших объединить свои владения, создать сильное войско и начавших наступление на восточные границы империи. Войска, набранные и размещенные на рейнской границе, где были их земли и семьи, не хотели уходить на Восток, тем более что как раз в это время начинается наступление германцев из-заРейна. Солдаты поднимали бунты. В 222 г. они расправились с Ульпианом. В 235 г. Александр Север и его мать Маммея были убиты во время солдатского мятежа на Рейне и императором был провозглашен выслужившийся в армии фракийский пастух Максимин, ярко выраженный «солдатский» император, по словам его биографа, ведший себя, как Спартак, отнимая имущество у богатых и обогащая солдат. Однако, судя по некоторым данным, Максимин пользовался поддержкой и некоторых муниципальных слоев западных провинций, и, несомненно, Карфагена. Важно отметить, что, по толкованию близко стоявшего к Максимину воспитателя его сына юриста Модестина, во изменение прежнего положения, согласно которому городские повинности должны были нести и граждане, и incolae, жившие в приписанных к городу селах, от этих повинностей были освобождены incolae, «пребывающие в поле» и не пользующиеся преимуществами городской жизни. Таким образом, облегчалось, положение сельских жителей, из которых теперь набиралась армия; и ветеранов, получавших земли в селах. Было также положено начало разделению сельского и городского плебса, не признававшемуся правом, согласно которому родиной человека был город, к которому было приписано являвшееся местом его рождения село, и муниципальные повинности должны были нести и граждане, и incolae, живущие в поле на территории города. Хотя Максимину удалось отогнать германцев от рейнского лимеса и даже перейти Рейн, против него восстали крупные землевладельцы Африки, поддержанные сенатом, он был низложен и убит.
После его смерти «сенатские» и «солдатские» императоры стали сменяться чрезвычайно быстро. Все это происходило в обстановке смут в западных провинциях и все усиливающегося наступления германцев, сарматов, персов, не говоря уже о пиратских рейдах саксов, фризов и франков, действовавших в Северном море, но доходивших до берегов Испании и Африки, подымавшихся по рекам и грабивших их берега. Своей кульминации кризис достиг в середине III в. Император Валериан попал в плен к персам и должен был держать стремя царю Шапуру – позор, еще никогда не испытанный римлянами. Аламаны вторглись в Италию дважды; нападения германцев на Галлию и Испанию повторялись в среднем каждые 3–4 года, страдали города Ахайи и Македонии. Рабы и колоны часто переходили на сторону варваров, служили им проводниками.
После пленения Валериана императором стал ранее бывший соправителем его сын Галлиен, пользовавшийся единодушной ненавистью сената и земельных магнатов и столь же единодушной популярностью в армии и старавшийся по возможности поддержать города. В его правление (253–268 гг.) несколько оживляется муниципальная жизнь и деятельность коллегий, появляются снова их было совсем исчезнувшие надписи. Он неоднократно выступал против злоупотреблений чиновников фиска и против чрезмерной эксплуатации колонов. Он провел ряд важных военных реформ, из которых особое значение имело создание больших конных соединений, поскольку в войсках главных врагов империи преобладала конница. По не совсем надежным данным, он запретил служить в армии сенаторам. И хотя он в отличие от многих императоров III в. был высокообразованный человек из старинного рода и ему удалось одержать некоторые победы над одними германцами и договориться с другими, поставлявшими ему вспомогательные части, ненависть к нему земельной знати привела к появлению в разных провинциях выдвинутых ею «узурпаторов», отпадавших от Рима. В большинстве провинций они были разбиты преданными Галлиену войсками; Аравию и Сирию он передал в управление с титулом «августа Востока» знатному пальмирцу Оденату, сумевшему со своими отрядами отогнать Сапора. Но отделившаяся от Рима «Галльская империя», включавшая Галлию, Испанию и Британию, просуществовала 15 лет. Многие считают отпадение западных провинций делом рейнской армии, недовольной неспособностью римского правительства оборонять эти провинции. Однако больше данных говорит за то, что инициатором выступила галльская аристократия. Против правивших там Постума, Викторина, Тетрика бунтовали солдаты, и им приходилось в значительной мере пользоваться услугами конницы, нанятой у германцев. Когда Галлиен был убит в борьбе с восставшим против него начальником конницы Авреолом и императором стал Клавдий II, прозванный Готским за его победы на Дунае (268–270 гг.), под власть Рима вернулась Юго–Восточная Испания, где еще некоторый вес имели муниципальные слои; вскоре затем, в правление галльского императора Викторина, началось восстание в Августодуне, призвавшем на помощь Клавдия. Под его власть перешла и часть Нарбонской Галлии.
Опорой галльских императоров были области с преобладанием крупного землевладения, те самые, которые некогда поддержали Клодия Альбина. Из земельных магнатов Аквитании происходил последний галльский император – Тетрик. В его правление началось мощное движение крестьян – багаудов (борцов), как они себя называли, громивших имения и убивавших их собственников. Не в силах справиться с недовольными солдатами и багаудами, Тетрик тайно написал сменившему Клавдия II Аврелиану (270–275 гг.), прося о помощи и обещая сдаться ему со своей армией, что и исполнил, получив затем от Аврелиана звание сенатора и богатые имения.
Напуганные движением крестьян и колонов, аристократы западных провинций готовы были пойти на компромисс с Римом, который, в свою очередь, все больше начинает считаться с земельной знатью, хотя «узурпаторы» продолжали давать о себе знать и при преемниках Галлиена, известных под общим названием «иллирийских императоров», поскольку все они происходили из выслужившихся в армии уроженцев придунайских провинций. Продолжались и вторжения варваров, и восстания крестьян и колонов. Прекращается в это время разработка испанских рудников и вывоз в Рим испанского масла. Все же при «иллирийских императорах» намечаются некоторые черты возрождения империи. Аврелиан вернул под власть Рима не только западные провинции, но и восточные, захваченные женой Одената Зенобией, правившей после смерти загадочно убитого Одената. И Аврелиан, и его преемник Проб (275–282 гг.) одержали несколько побед над германцами и широко ввели в практику размещение пленных на опустошенных землях в качестве колонов и военнообязанных, прикрепляли заброшенные земли к более сильным городам и землевладельцам, с тем чтобы они их возделывали, заставляли солдат осушать болота и подымать новь, чтобы наделять за счет этих земель ветеранов, не прибегая к конфискациям. Однако полное, хотя и временное, умиротворение империи было достигнуто только при Диоклетиане, с которого начинается так называемая эпоха домината.
Бедствия III в. оказали большое влияние на умонастроения людей и на характер императорской власти. Император и его семья начинаю обожествляться.
Широко распространяется христианство. Вероятно, в связь с этим могут быть поставлены жестокие законы против пророков и проповедников новых, непризнанных учений, пробуждавших в душах простых людей какие– то надежды. Уже при Марке Аврелии отмечены преследования христиан. Настоящие гонения на христиан были предприняты императорами Децием (249–251 гг.) и Валерианом (253–260 гг.), «сенатскими» императорами. Деций велел всем жителям империи в доказательство своей лояльности принести жертвы богам. Отказывавшихся сделать это христиан заточали в тюрьму, ссылали в рудники. К христианским общинам все больше стали тяготеть представители муниципальных слоев, недовольных политикой императоров, особенно «сенатских», и возможно, что частично гонения были направлены не столько против самой веры, сколько против оппозиционной организации, ибо христианская церковь становилась внушительной и хорошо организованной силой. В некоторых отношениях, например в том, что касалось помощи бедноте за счет пожертвований богатых членов общины, церковь стала заменять муниципальную организацию. Все большую власть стали приобретать епископы, самовластно распоряжавшиеся общинами своих городов, собиравшиеся на провинциальные и межпровинциальные соборы для решения важных дел: об обязательности того или иного догмата, о «ересях», о поведении того или иного епископа, о правилах, которыми должен руководствоваться клир, и т. п. Когда Галлиен отменил гонения, выяснилось, что христианские общины вышли из пережитого испытания окрепшими и сплотившимися. Среди всеобщей разрухи они становились наиболее прочными и жизнеспособными организациями, что имело немалое значение для дальнейшей судьбы христианства при доминате.
