Регулирование превращает вывод в доказательство

Мышление важно потому, как мы уже видели, что это та функция, в которой данные и подтвержденные факты представляют или указывают другие, не данные непосредственно. Но процесс постижения отсутствующего из присутствующего особенно подвержен ошибкам; он подвержен влиянию почти бесчисленного количества незаметных и непредвиденных причин: прошедшего опыта, унаследованных догматов, сильного голоса эгоизма, возникающей страсти, просто умственной лени, социальной среды, погрязшей под влиянием традиций или возбуждаемой ложными надеждами, и т.д. Работа мысли, в буквальном смысле слова, является выводом (inference); благодаря ей, одна вещь приводит нас к идее или уверенности о другой. Она заключает скачок, прыжок, переход от хорошо известного к чему-то другому, что допускается по свидетельству первого. Если только человек не идиот, он просто не может удержаться, чтобы все вещи и явления не вызывали у него представления о других вещах, не данных непосредственно, а также не может удержаться от стремления верить в последние на основании первых. Самая неизбежность скачка, перехода к чему-то неизвестному, только подчеркивает необходимость внимания к условиям, при которых он происходит, для того чтобы уменьшить опасность ложного шага и увеличить возможность правильного перехода.

Такое внимание состоит в регулировании (1) условий, при которых действует функция представления, и (2) условий, при которых возникшим представлениям оказывается доверие. Вывод, проверенный этими двумя путями (изучение которых составляет один из главных предметов этой книги), представляет из себя доказательство. Доказать (prove) вещь первоначально значит испытать, испробовать ее. Гость, приглашенный на свадьбу, извиняется, потому что должен испытывать (prove) своих волов; исключения, говорят, доказывают правило (prove), потому что они представляют такие крайние случаи, которые самым строгим образом испытывают его применимость; если правило выдержит это испытание, нет основания далее сомневаться в нем. Пока вещь не испытана, не изведана, мы не знаем ее истинного достоинства. До тех пор она может оказаться или простой видимостью, или просто шумихой. Но вещь, победоносно вышедшая из сильного испытания, сохраняет к себе доверие; она признана, потому что доказана. Ее достоинство выяснено, показано, т.е. доказано. То же с выводами. Тот факт, что вывод вообще является неоценимою функцией, не только не гарантирует, но даже не помогает правильности каждого частного вывода. Каждый вывод может быть ложным, и, как мы видели, есть постоянные влияния, всегда готовые помочь ему пойти ложным путем. Важно, чтобы каждый вывод был проверенным выводом; или (хотя это часто невозможно) чтобы мы различали между мнениями, основанными на доказанном опыте, и теми, которые таким образом не обоснованы, и согласно с этим распределяли свойство и степень их признания.

Но не дело воспитания проверять каждое утверждение или научать всевозможным мелочам знания; его дело воспитывать глубоко-заложенные и действительные навыки; отличать проверенные взгляды от простых утверждений, предположений и мнений; развивать горячее, искреннее и открытое предположение к действительно обоснованным заключениям и вкоренить в навыки индивидуальной работы методы исследования и рассуждения, соответствующие разнообразным возникающим проблемам. Не важно, сколько данный индивидуум знает понаслышке и научению: если у него нет такого рода приемов и навыков, он умственно не воспитан. Ему не достает самых элементарных черт умственной дисциплины. И если эти навыки не даны от природы (все равно, насколько сильна способность к их приобретению), если, далее, случайные условия природные и социальные не достаточны, чтобы довершить их приобретение, то главной задачей воспитания является создать условия, содействующие их развитию. Образование этих навыков и есть воспитание ума.