Ма без хитростей выражается в двух словах: наслаждение приятно

Этическое содержание гедонизма выражается в двух принципах: 1) «Наслаждение составляет цель жизни, и доб­ром является все, что доставляет наслаждение и ведет к не­му»; 2) «Поступай так, чтобы испытывать как можно боль­шее наслаждение».

Гедонист превращает свою жизнь в безудержную погоню за наслаждениями. Если у вас получение наслаждения и по­гоня за развлечениями становится главным смыслом жизни, то вы — гедонист (или гедоник).

Гедонист жаждет не просто наслаждений, ему необходима новизна в развлечениях. Получаемое от развлечения удо­вольствие всегда мимолетно. Таким образом, его жизнь пре­вращается в серию искрометных наслаждений; паузы, ино­гда очень протяженные, заполнены томительными ожиданиями. Он скучает, бездельничает, мучается — до сле­дующего всплеска.

Человек является гедонистом чуть ли не с самого рожде­ния. Наслаждения младенца просты и непритязательны: кормление, укачивание, тепло нежных материнских рук, лас­ковые слова, одобрения, подарки, игра. Детство запоминается нам как время покоя, безмятежности, беззаботности. Будучи воплощением удовольствий, получаемых без приложения больших усилий, оно постоянно притягивает, манит нас. Вспоминая позже свое детство, мы окружаем его романтичес­ким ореолом наслаждения.

По мере взросления человеку все больше приходится сталкиваться с ограничениями и учиться тому, что любое наслаждение, счастливое состояние дается ценой больших затрат и усилий. Общение и столкновения с окружающими требуют от человека контроля своего стремления к удо­вольствию, зависимости его от желания других людей, отказ от получения постоянных удовольствий, терпения неудо­вольствия и т.п.

Крайняя форма гедонизма, которая наблюдается у очень малой части общества, выражается в безмерном культе потре­бительства и вожделения, где на первое место ставится ис­ключительно утоление страсти. Однако «наслаждение любой ценой» оборачивается развлечением за счет другого, счастьем за счет страдания окружающих. Мораль наслаждения посте­пенно переходит в мораль насилия и жестокости. Ни одно об­щество не может устоять, когда последняя становится массо­вым принципом поведения. Только представьте себе общество, в котором каждый безнаказанно грабит, убивает, ворует в удовольствие себе.

Может быть, многие не удержались бы от соблазнов гедо­низма, если бы не ограничения. Во-первых, наслаждаться од­ному за счет всех воспрещает общество. Во-вторых, несконча­емые наслаждения рано или поздно ведут к пресыщению. Гедонист запирает сам себя в безвыходный тупик: погоня за на­слаждениями превращается в монотонный конвейер, где каж­дая последующая операция приносит все меньшее удовольст­вие. Вспомните литературных героев или исторических персонажей, поставивших свою жизнь в служение погоне за удовольствиями.

Поскольку большинство населения одновременно, не вре­дя себе, не может стать законченными гедонистами, то каж­дый по отдельности стремится побывать в подобной роли хотя бы на краткое время. Никто из нас не откажет себе в малень­ких удовольствиях, если они необременительны, не особенно дорогостоящи и не ведут к неприятным последствиям. Выйти из-под пристального ока общества, полиции нравов, агентов социализации, немного нарушить правило, раскрепоститься желают многие. Иногда даже законопослушному человеку приятно и интересно поступить так, как не рекомендуется

или необщепринято. В момент отступления от правила он ви­дит себя независимым и свободным.

Порой он нарушает правила, установленные им самим, за­веденный для себя порядок. В некоторых обществах прави­тельство официально разрешает паузы массового отклонения от правил, даже организует их в особо праздничной форме. Это могут быть фестивали, карнавал, массовые гулянья и т.п. Анекдоты, шутки, смех, сатира, где выворачиваются наиз­нанку самые деликатные темы, также выступают формой разрядки.

Гедонист готов к мелким нарушениям, но вряд ли когда ре­шится на крупные преступления. Они доставляют неприятно­сти, которых он всячески избегает. Но и маленькие наруше­ния могут обернуться большими хлопотами. В компании с друзьями попробовал покурить «травку» или выпил рюмку-другую. Понравилось. Удержаться нет сил, да и нравственных тормозов нет тоже либо они недостаточно надежные. Увлекся. Через полгода втянулся. С годами стал заядлым наркоманом или алкоголиком. Это не просто конвейер, но эскалация на­слаждений: каждая следующая доза приносит все большее удовольствие, превращается в потребность и неистребимую привычку, а личность все больше деградирует. Большинство специалистов признают, что вытянуть наркомана или алкого­лика — дело чуть ли небезнадежное. Принудительное лечение неэффективно. Требуется добровольное согласие, т.е. готов­ность самого человека. Даже если она возникает, то на время, а необходима новая стратегия поведения. Она дается личностью, но личностное начало умерло. Таков порочный круг гедонизма.

Одна из форм проявления гедонизма — авантюризм, жажда рискованных приключений. Почему люди ищут рис­кованных наслаждений, путешествий в другие страны, совер­шают полеты в стратосферу, участвуют в смертельных авто­гонках и т.д.? Нас тянут новые и часто рискованные развлечения. Они доставляют необыкновенное удовольствие, обостряют его. Если авантюра — форма частной жизни, то большого вреда обществу в том нет. Но в истории немало при­меров великих авантюристов, совершавших разрушительные набеги на целые страны и материки. Пираты — яркий пример группового авантюризма. В одну команду подбираются все

авантюристы, маргинальные личности, неудачники, пре­ступные элементы и прочий люд, готовый поставить на карту собственную жизнь ради обогащения и острых приключений. Укоренившись в привычку, авантюризм со временем превра­щается в аморализм: авантюристы уже готовы преступить любые нормы и закон, убить безвинного, если тот встал попе­рек дороги, ведущей к удовольствию.

Конечно, наслаждение само по себе не аморально, и пото­му критика гедонизма не означает отказа от принципа удо­вольствия, без которого вообще невозможна общественная жизнь. С биологической точки зрения роль удовольствий и страданий определяется тем, что они выполняют адаптив­ную функцию: удовольствие стимулирует активность, отве­чающую потребностям организма; отсутствие же удовольст­вия и страдание блокируют действия, опасные для него. С психофизиологической точки зрения удовольствие как результат удовлетворения потребности важно тем, что его сопровождает уменьшение и угасание внутреннего напря­жения (физического и психического), оно способствует вос­становлению жизненных функций организма. В этом смыс­ле удовольствие, конечно, благо, оно ценно. Отсюда может вытекать определенная нормативная позиция, согласно ко­торой состояние удовлетворенности является идеальным для организма, и человеку следует делать все для достиже­ния такого состояния.

Разумным гедонизм является, видимо, тогда, когда он подчиняется этическому требованию: стремясь к осуществ­лению своих желаний, не допускай произвола и уважай пра­во других на наслаждение. Разумный гедонизм может быть не только терпим, но и поощряем обществом, если он превращается в двигатель творчества, искусства, науки. Ученый и актер должны получать от своей деятельности максимальное удовольствие, иначе у них не будет стимула трудиться. Не только физический, но еще больше умствен­ный труд, часто оплачиваемый хуже, требует огромного внутреннего самоудовлетворения. Именно процесс написа­ния книги, сочинения симфонии, разработки научной тео­рии должен приносить человеку максимальное наслажде­ние. Оно считается более важным, чем внешнее — гонорар,

звания, почести — вознаграждение. Здесь наслаждение по­лучает этическое оправдание.

С гедонизмом соседствует своеволие, которое выражает­ся в различных формах психологического и нравственного давления, манипулирования сознанием и поведением дру­гого человека. Право на уважение признается только за одним индивидом, у других оно отрицается. Своеволие означает после­довательное и насильное осуществление планов, задуманных одним человеком, вопреки воли и желанию других.

Понятия: счастье, удовольствие, гедонизм.

Вопросы и задания

1. Как понимали счастье философы и писатели разных эпох?

2. Охарактеризуйте поведение гедониста.

*3. Как вы понимаете слова классика о том, что все в счас­тье одинаковы, но различаются в несчастье? О каком клас­сике идет речь?

*4. Вы согласны с утверждением: «Счастье легче достигает­ся и интенсивнее переживается при удачной судьбе, в радо­сти, в достатке, в почете»? Аргументируйте свой ответ.

*5. Как вы думаете, почему есть философское понятие «сча­стье», но нет философского понятия «несчастье»?

*6. Почему счастье является предметом изучения в филосо­фии, но не в психологии, социологии и политологии?

*7. Иногда приходится слышать: нужно иметь право не только для того, чтобы осуждать других, но и для того, чтобы восхвалять их. Кому оно дано?

*8. Возможно ли счастье без добра? Что вы думаете по дан­ному поводу?

*9. Как вы понимаете выражение: «На свете счастья нет, но есть покой и воля»? Согласны ли вы с такой позицией?

■ Проблема. Счастье зависит от внешних причин или от внутреннего состояния человека?

Практикум 1. Римский философ Сенека (ок. 4 г. до н. э. — 65 г. н. э.), представитель стоицизма, воспитатель импера­тора Нерона, проповедовавший свободу от страстей и вы-

казывавший публичное презрение к смерти, предложил своеобразный тест на отношение человека к собственному богатству: «Открой двери своего дома и, допустивши к сво­ему добру сограждан, предложи каждому взять то, в чем он признает свою собственность. Если после этого у тебя ничего не убудет, вот тогда о тебе можно будет говорить как о настоящем богаче».

Как бы вы использовали этот тест сегодня? По отношению к каким социальным группам вы его применили бы?

Практикум 2. Работа по группам. Подберите макси­мальное количество пословиц и поговорок о счастье и по­старайтесь объяснить их смысл.

§ 16 (§ 37). Справедливость и равенство

Этимологически русское слово «справедливость» с очевиднос­тью восходит к слову «правда», родственному (или, по край­ней мере, созвучному) слову «праведность». В европейских языках соответствующие слова указывают на происхождение от латинского слова «iustitia» — «юстиция», свидетельствую­щего о его связи с юридическим законом. В старинном значе­нии слово «правда» означало и установленный закон. В Слова­ре В. Даля «справедливость» также приравнивается слову «правда», однако в значении «правосудие», а основное слово — «правильный», «сделанный законно», а затем уже «по прав­де», «по совести», «по правоте».

По всей видимости, чувство справедливости незримо закла­дывается в соблюдение любой нравственной нормы. Справедли­вость предполагает за равное деяние равную плату. Мы спраши­ваем: почему я должен работать так много, если другие трудятся так мало? Почему я должен жить в бедности, если дру­гие живут в богатстве? Почему я должен не воровать, если дру­гие крадут? Выходит так, если мне делают добро, то и я буду добр. А если нет? Тогда — извините. Подобным образом мы рассуждаем в повседневной жизни. Но есть ли это подлин­ная нравственность?

Справедливость является одним из принципов, регулиру­ющих взаимоотношения между людьми по поводу распреде-

ления (перераспределения), в том числе взаимного обмена со­циальными ценностями. Функцию таких ценностей могут выполнять свобода, благоприятные возможности, доходы и богатства, знаки престижа и уважения и т.д.

Справедливыми считают людей, исполняющих закон и отвечающих добром на добро, а несправедливыми — чиня­щих произвол, нарушающих права других людей (лишаю­щих их свободы и имущества). Справедливым признается награда каждому по заслугам и соответственно несправедли­вым — незаслуженные почести и наказания. Справедливым признается исполнение обязательств, даже тех, которые не­явно подразумеваются.

Древнегреческие мыслители Платон и Аристотель рассмат­ривали справедливость как общественную добродетель. Со­гласно учению Аристотеля, справедливость управляет други­ми добродетелями. Благодаря закону она предписывает, в каких делах человек проявляет себя мужественным, а в ка­ких — благоразумным. Человека, склонного к порокам, на­пример к трусости или предательству, называют подлым и не­справедливым. От Аристотеля идет традиция различения двух видов справедливости. Первая заключается в распределении почестей и материальных благ между гражданами по достоин­ству, пропорционально заслугам. Вторая призвана уравнять стороны, участвующие в обмене, независимо от критерия до­стоинства. А современные философы сравнивают справедли­вость с истиной. Через всю историю философии проходит

мысль о том, что справедливость — это то, что содействует общему благу.

Хотя справедливость нередко касается распределения благ, она сама от благ не зависит.

Социальная справедливость относительна. Справедли­вым можно считать любой произвол монарха, поскольку он — первое лицо в государстве и его власть от Бога. Справедливым является гнев возмущенной толпы, казнящей монарха, по­скольку его правление довело людей до нищеты. Справедли­вым считались так называемые «тройки» (сталинские суды), в спешном порядке приговаривавшие к смерти невинных людей (пролетарское государство должно безжалостно расправлять­ся с врагами народа). Короче говоря, справедливым можно сделать все или почти все что угодно. Но как бы ни манипули­ровали справедливостью верхи, подстраивая их под свои ко­рыстные интересы, у низов всегда остается некое стихийное и более правильное понимание социальной справедливости. Ею они и руководствуются в отстаивании своих интересов.

С точки зрения общества справедливость чаще всего рас­сматривается как проблема равенства. Самое простое со­держание принципа справедливости заключается в тре­бовании соблюдения равенства. Связь справедливости и равенства была прочувствована еще в первобытном общест­ве и нашла отражение в институте кровной мести (требова­ние возмездия): поступай по отношению к другим так, как они поступают по отношению к тебе, или «око за око, зуб за зуб». Месть предполагает, что обидевший не останется не­наказанным, что за равную вину следует нести равную от­ветственность.

Такого рода понимание равенства являло собой огромный шаг в социальном и культурном развитии общества. В самом деле, на стадии дикости в человеческом сообществе (ученые именуют его предчеловеческим стадом) властвовал закон сильнейшего: сильный грабит слабого, лучший властвует над худшим, могущественный стоит выше немощного. (Вспомни­те из главы о политической власти за 8—9 классы, как назы­вается такая форма влияния.) Закон кровной мести требовал коллективного отмщения со стороны обиженных. Виновный знал о возможном отмщении, и это сдерживало произвол в от-

5 Кравченко, Певцова

ношениях между людьми. Таким образом, идущий из родово­го строя закон кровной мести стал первым регулятором соци­альных взаимоотношений.

Однако позже, на более зрелых ступенях развития, а именно в Античности, люди задумались над тем, восстанав­ливается ли в отмщении справедливость, если зло, заклю­ченное в убийстве, не исчерпывается гибелью виновного — никто не вернет убитого и никто не остановит страдание род­ственников. Возмездным убийством всего лишь совершает­ся отмщение, но справедливость не восстанавливается. Зло, причиненное первый раз, только усиливается во второй, но не исчезает. Известны случаи, когда кровная месть тяну­лась веками, передавалась из поколения в поколение, когда она служила причиной гибели целых родов.

Новым этапом в эволюции справедливости стало христи­анство, исповедовавшее принцип «не отвечай злом на зло», «не судите, да не судимы будете». Новая этика требовала запре­тить кровную месть. Однако заповедь любви прививалась сре­ди людей, пусть даже более цивилизованных, гораздо сложнее. И сегодня на бытовом уровне мы гораздо чаще предпочитаем пользоваться первым правилом, а не вторым. Даже в политике модифицированный принцип кровной мести часто выступает причиной международных конфликтов и войн.

По мере развития в обществе нравственного сознания справедливость перестала сводиться исключительно к равен­ству. Тем не менее до сих пор большинство из нас справедли­вость понимают прежде всего как равенство. В сфере социаль­ной политики справедливым считается, с одной стороны, позволение людям зарабатывать так много, как только удает­ся, с другой — перераспределение части заработанных благ в пользу бедных через механизм прогрессивного налогообложе­ния (вспомните из курса для 8—9 классов, что такое прогрес­сивное налогообложение, в чем его суть).

Чем больше богатых в обществе, тем больше от них можно взять на помощь бедным. Так рассуждают на Западе. С этим согласны и наши политики, но только реализовать подобный принцип им не удается по ряду вполне объективных условий. Но не так рассуждали советские политики. Они полагали: пусть у всех будет поровну, даже если то, что есть у людей, им

хватает лишь на скромную жизнь (такая политика не распро­странялась на правящую верхушку, высшую бюрократию). Скромное такое существование снимало множество социаль­ных проблем и до поры служило на пользу обществу. Оно не порождало жгучей зависти, а та — агрессии и бунта.

В 90-е годы страна встала на рельсы рыночных отношений, а при них стремление к обогащению не ограничивается. И что же? Появились богатые, которым стали не только завидовать другие, но и начали люто их ненавидеть. Их богатство счита­лось нажитым несправедливо. Откуда вдруг из всеобщего соци­алистического равенства вдруг появились особо привилегиро­ванные? Может быть, они из поколения в поколение неимоверным трудом накапливали сокровища? Или им улыб­нулась фортуна, и они унаследовали неслыханные богатства? Ничего подобного не было. Оставалось одно: нечестно нажитые блага, а это безнравственно. Часть «новых русских» совершен­но справедливо, чтобы они ни говорили, должна быть зачисле­на в категорию нечестно разбогатевших. Другая часть, облада­ющая организаторскими способностями и талантом, к ним не принадлежит, но в общественном сознании все равно подпада­ет под ту же статью. В результате класс богатых справедливо и несправедливо причислялся к одной категории людей, непра­ведно разбогатевших. Из общества исчезли одновременно и ра­венство, и справедливость.

Видимо, человеческому обществу одинаково вредны и крайнее равенство, и крайнее неравенство, и полная справед­ливость, и ее отсутствие. Надо, чтобы присутствовало немно­го неравенства, немного несправедливости. Только пропор­цию заранее, т.е. теоретически, очень трудно определить. Приходится то и дело экспериментировать, пробуя разные со­отношения. Причем у каждой нации и культуры свой рецепт: кому-то больше надо добавить индивидуальных свобод, а ко­му-то по вкусу придутся коллективистские идеалы. Стоит на­рушить равновесие, как в стране поднимается ропот — душат личную свободу или, наоборот, не уважают традиции собор­ности. Приходится принимать законы, уравновешивающие перекосы. И снова недовольство. Их не избежать хотя бы по­тому, что в любом обществе, в силу разнородности его соста­ва, обязательно найдутся сторонники и противники практи-

чески у любой идеи, программы, нововведения. И каждая группировка, политическое движение будут лоббировать че­рез парламент или президента собственные идеи, считая их самыми справедливыми.

Итак, мы познакомились со сложнейшим миром нравст­венных категорий и выяснили, что их содержание меня­лось в разные эпохи, культуры и в разных философских школах оно было неодинаковым. Да и люди в своем повсед­невном поведении руководствуются порой противополож­ным пониманием добра и зла, чести и достоинства, порока и добродетели. Две страны воюют за попранную справедли­вость, а потом выясняется, что обе они были далеки от по­нимания того, что на самом деле она представляет. Одним словом, мораль напоминает огромный нравственный лаби­ринт, где личность на каждом повороте сталкивается то с проблемой морального выбора, то с нравственным тупиком. В течение всей своей жизни вы будете учиться в нем ориен­тироваться.

Понятия: справедливость, равенство.

*6. Как известно, милосердие понимается как перенесенная на других любовь к себе. Но тогда спрашивается: если тре­буется возлюбить ближнего, то почему бы прежде не воз­любить себя? Как бы вы ответили на этот вопрос?

■ Проблема. Применимо ли понятие социальной справед­ливости к современному российскому обществу? Практикум 1. Сократ утверждал, что если кто из родных или друзей совершит несправедливость, то скрывать этого нельзя, — надо идти в суд и объявить о прегрешении близ­кого человека и, таким образом содействуя наказанию, по­мочь родичу или другу освободиться от зла. Совершить не­справедливость, конечно, зло, но не самое большое. Самое большое зло заключается в том, чтобы совершить неспра­ведливость и остаться безнаказанным. Как вы поняли высказывание древнегреческого мыслите­ля? Приведите конкретные примеры, подтверждающие или опровергающие данную мысль.

Практикум 2. Напишите эссе на тему: «Всеобщее равен­ство обозначает...»