Экспансия естественнонаучной модели знания

Прежде чем определить научность в системе идей новой парадигмы, построенной на дискурсивной онтологии Выготского, необходимо сказать несколько слов о кризисе социальных наук, вызванном тем, что в качестве единственно верной, истинно научной модели в прошлом многие социальные науки восприняли естественнонаучную парадигму [см.: «Объяснение генезиса противоречия между физикалистским объективизмом и трансцендентальным субъективизмом» — Гуссерль 1994: 64—100].

Продолжив мысль, приведенную в эпиграфе, вспомним, как в 1870 г. стремление к «математическому идеалу» и методологическую двойственность языкознания характеризовал И. А. Бодуэн де Куртенэ [1963, I: 37]: «Некоторые науки, как физика и химия, уже очень приблизились к этой равной математике — М. М.) ступени научного совершенства. Так называемые естественные науки в строгом смысле этого слова именно теперь выходят на этот путь. Равным образом и языкознанию нельзя отказать в известных задатках этого очень отдаленного дедуктивного будущего... Итак, если бы основанием разделения принять природу предмета исследования, то все науки, занимающиеся чисто человеческими явлениями, можно бы соединить в один разряд наук антропологических, которые находились бы в тесной связи с естественными, и именно звеном, соединяющим оба эти разряда, было бы языкознание. При теперешнем же положении наук языкознание методом своим и всею своею внутренней организацией принадлежит к естественным наукам, по отношению же к природе исследуемого предмета к наукам психически-историческим».

Критика социальных наук в разные периоды принимала весьма своеобразные формы и имела различную направленность, но ее пафос оставался практически неизменным: необходимо исправить несоответствие между естественнонаучной «языковой игрой» и методологией, принятой гуманитарными дисциплинами в качестве единственно верной модели науки и социально-психологической «природой исследуемого предмета», т. е. разнообразными свойствами явлений, происходящих в жизни человеческих сообществ. Приняв определение пауки и научности, сформировавшееся в недрах точных наук, «человековедение» само себя поставило в неприятно двусмысленное положение: либо оно отвечает всем требованиям научности, выработанным в естественных науках (где физика чаще других служит моделью); либо ему придется признаться в ненаучности. Если идти по первому пути, из поля зрения вы­падают многочисленные социальные, психологические и коммуникативные явления реальной жизни. Если же следовать вторым путем, то гуманитарные знания лишаются столь желанного ореола достоверности, социальной значимости и престижности, традиционно приписываемых точным наукам.

In nuce, эта критика указывает на тот факт, что в гуманитарных науках явление, составляющее объект исследования (проще говоря, человек в отношении к миру и другим людям), обладает по сути таким же сознанием, как и сам исследователь. Именно этим социальные науки принципиально отличаются от естественных, образовавших методологическую парадигму, впитавшую опыт анализа бессознательных объектов — «вещей». Как только человековедческие дисциплины попытались стать научными, они начали имитировать методы и теоретические подходы естественных наук, критически не оценивая того воздействия, которое оказывает на научный аппарат обладающий сознанием индивид в качестве объекта исследования (не надо смешивать эту проблему с проблемой субъективности анализа).