Бесцельность

В постполитике упразднена любая цель. Множество "сингулярностей" движутся спонтанно в виртуальном пространстве, созерцая заведомо бессодержательное нескончаемое "зрелище", потребляя его, не ведомое никуда, подчиняясь спонтанным спорадическим импульсам. Эти импульсы представляют собой остаточные структуры биологической реальности, еще не переработанной технотронной средой. А.Негри и М.Хардт в книге "Империя" * называют это "биополитикой", спонтанными всплесками неструктурированного желания, эфемерно организующими вокруг себя виртуальные среды, а потом столь же быстро растворяющимися снова.

Эти постполитические импульсы суть последние следы автономной онтологической организации человеческого существа в его биологическом и зоологическом аспектах. Проявляясь в постполитическом пространстве, они мгновенно вспыхивают и гаснут, освобождая место для чистого "знака", не имеющего ни цели, ни проективной энергии. Вне этой остаточной игры постполитика фундаментально и совершенно бесцельна.

Множество

В постполитике иерархия отсутствует. Ее замещает сетевой принцип. В этой системе окончательно исчезают касты, сословия, классы, профессии, этносы, конфессии, культуры. На их место приходит то, что А.Негри и М.Хардт назвали "множеством" (multitude). Множество состоит из неорганизованных атомов, движущихся хаотически. Каждый элемент множества равен другому элементу. Но так как обладание бытием дифференцирует людей и отдельные группы, то множество полностью дезонтологизировано, в нем отличие одной сингулярности от другой иллюзорно и касается только самой сингулярности. Бытие множества виртуально, и это единственный способ избежать той или иной формы иерархизации. Поскольку постполитика виртуальна в целом, то либеральное "равенство возможностей" превращается в "равенство действительностей", но это происходит, в свою очередь, за счет превращения действительности в возможность, виртуальность. Человек постполитики (сингулярность) может воображать себя в виртуальном мире кем угодно, это ничем не опровергается и ничем не подтверждается. Онтологического свидетеля нет, нет времени и пространства. В виртуальном мире "сингулярного зрелища" каждый полностью свободен – от всех остальных, от мира, от самого себя, так как идентичность, в свою очередь, становится эфемерной и игровой.