В XXI веке

Большинство исследователей, изучающих современный миропорядок, соглашаются с тем, что в конце XX столетия мир переживает некий критический перелом, который они квалифицируют как «точку бифуркации» (раздвоения), «переходный возраст», эпоху неопределенности и т. д. В любом случае имеется в виду период неких качественных преобразований, меняющих суть и смысл самой политической структуризации мира. Один из главных аргументов в пользу данного утверждения - очевидные признаки разрушения основ Вестфальской мирной системы, просуществовавшей (с изменениями) три с половиной века.

На этот процесс обратили внимание, когда в мировую политику все активнее начали вмешиваться межправительственные организации - ООН, а затем сформированные в различных сферах (в торговле - ГАТТ) и в регионах (в Европе - НАТО, ОВД, ОБСЕ) образования. Изначально предполагалось, что они явятся своеобразными проводниками политики государств-создателей. Однако постепенно стало очевидным: эти организации все увереннее играют вполне самостоятельную роль и уже сами воздействуют как на международные отношения в целом, так и на своих учредителей.

В конце XX в. были внесены коррективы в мировой политический процесс. В него включились в качестве акторов очень активные неправительственные организации, такие как транснациональные корпорации, СМИ, экологические (вроде Гринпис), профессиональные (например, «Врачи без границ»), феминистские и т. п. К 2000г. количество неправительственных организаций резко выросло до 40 тыс.

Самостоятельные действия предпринимают внутриполитические регионы. Только один пример из многих: Шотландия и Гренландия заявили о своем стремлении войти в структуры ЕС на правах полноправных членов. Подобные регионы стали значимым фактором европейского строительства, что отражено в специальном понятии - «Европа регионов».

Вышеприведенные факты показывают, что миропорядок, построенный на взаимодействии исключительно таких акторов, как суверенные нации-государства, и на балансе их сил, серьезно подвергнут сомнению со стороны других субъектов международных отношений, настойчиво заявляющих о своих правах.

(Есть и возражения мнениям об упадке Вестфальской модели мира: она сохраняется, ибо растет число суверенных государств, увеличиваются их возможности управления своими гражданами (в частности, через социальное обеспечение), они сами активно создают международные институты либо режимы; и вообще - государственные границы пока никто еще не отменял).

Однако если принять за «вестфальский суверенитет» принцип, согласно которому внешние факторы не воздействуют на внутреннюю политику государства или могут влиять, но очень ограниченно, то такой суверенитет действительно стал размываться, а вместе с ним и государственно-центристская модель мира.

Открытость границ ставит проблему идентичности. В эпоху безраздельного господства Вестфальской модели мира идентификация во многом основывалась на принадлежности к государству. Однако сегодня государства, по мнению английского политолога С. уже не могут требовать к себе от граждан такой лояльности (верности), которая бы превышала их лояльность к семье, фирме, какой-либо группе. Исключения составляют лишь некоторые государства вроде КНДР.

Крах биполярной схемы мироустройства, являвшейся несущей конструкцией Ялтинско-Потсдамской системы, произошел как бы естественным путем и не повлек за собой переговоров об изменении принципов организации международных отношений. Это порождает множество противоречий и осложнений в современном мире, которые особенно явно проявляются в ситуациях конфликтов (например, в конце 1990-х гг. на Балканах).

Явная устарелость Вестфальской модели мира и распад Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений заставили политиков и ученых строить прогнозы относительно будущего политического миропорядка. Их можно условно разделить на три группы.

По одним представлениям мир становится все более гомогенным, главным образом, вследствие развития процессов глобализации, которые охватывают очередные территории и влияют на новые составляющие экономического, социального, культурного, политического бытия человечества. В таких прогнозах глобализация обычно рассматривается как распространение западных моделей, ценностей, институтов и т. п. на весь мир. Установочными в этом плане принято считать работы Ф. Фукуямы.

Прямо противоположный прогноз относительно будущего мира дают те исследователи, которые пишут о цивилизационном расколе. Причем приводимые основания для такого раскола различны: обостряющееся разделение на западную, латиноамериканскую, африканскую, исламскую, конфуцианскую, индуистскую, православно-славянскую, японскую цивилизации - у С. Хантингтона; также цивилизационный разлом, но иного рода; на сельскохозяйственную, индустриальную и постиндустриальную - у О. Тоффлера; резкие перепады в степени профессионализма - у В. Иноземцева; уровень социально-экономического развития стран (высокий, средний и низкий, которым соответствуют центр, полупериферия, периферия мир-системы) - у И. Валлерстайна; образование шести пространственно-экономических зон (североатлантической, тихоокеанской, евразийской, «южной» и двух транснациональных пространств, выходящих за пределы привычной геокартографии) - у А. Неклессы. В этих и других аналогичных концепциях, прогнозирующих дальнейшую дифференциацию мира, особо указывается на реальные или потенциальные конфликты, связанные с данным фактором.

В третьей группе вариантов развития делаются попытки совместить обе современные тенденции - интеграцию и универсализацию мира, с одной стороны, и обособление его отдельных частей и областей человеческой активности - с другой. В начале 1990-х гг. обратил внимание на одновременное действие этих тенденций Б. Барбер, а за ним и другие. Бывший директор Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI) А. Ротфельд считает, что международные отношения определяются как центростремительными процессами (глобализацией или интеграцией), так и центробежными (фрагментацией, эрозией государств). Американский политолог Дж. Розенау сконструировал даже особый термин для того, чтобы отразить такое переплетение направлений развития - фрагмегративность (англ. fragmegrative).

Развернулись дискуссии и в плане будущей структуры международных отношений. Популярнее всех две точки зрения: она будет четко однополярной (во главе с США вместе с «семеркой/восьмеркой» ведущих государств) либо многополярной (с ведущими центрами силы в различных регионах).

Вместе с тем большинство ученых, описывающих будущее мироустройство с использованием понятия поляризации, исходят лишь из фактора держав (или их союзов как центров силы), а значит, недоучитывают реалии, связанные с активной деятельностью негосударственных акторов на мировой сцене. В отличие от них Дж. Розенау предполагает; что политическая структура мира 21 в. будет напоминать, видимо, особым образом организованную сеть - по подобию Интернета, с множеством узлов и переплетений.

Однако, несмотря на весь скепсис мир в начале третьего тысячелетия по-прежнему остаётся государственно-центричным. В нем, как и ранее ключевую роль в качестве акторов играют национальные государства.