Теория личности

Мы договорились, что личность определяется через конкретные понятия, которые в рамках данной теории считаются адекватными для полного описания или понимания человеческого поведения. Мы также договорились, что теория содержит ряд связанных допущений относительно соответствующих эмпирических феноменов, и эмпирические определения, позволяющие пользователю продвигаться от абстрактной теории к эмпирическому наблюдению. Простым сложением мы приходим к выводу, что теория личности должна представлять собой набор допущений относительно человеческого поведения вместе с необходимыми эмпирическими определениями. Кроме того, есть требование относительной широты теории. Она должна соотноситься с достаточно широкой сферой человеческого поведения. В сущности, теория должна быть готова к рассмотрению любых поведенческих феноменов, обладающих важностью для индивида.,

До сих пор мы говорили о том, что относится к формальной валидности, которая, однако, не подтверждается при внимательном рассмотрении существующих теорий личности. Наше обсуждение имеет смысл в плане того, к чему стремятся все теоретики, оно дает идею о том, на что, собственно, должны быть похожи теории личности. Ясно, однако, что сейчас они так не выглядят. Скажем несколько слов о том, почему им не удается походить на идеал ни по структуре, ни по функциям.

Прежде всего, как мы увидим, большинству из них не хватает ясности. В целом чрезвычайно трудно определить основные допущения или аксиоматическую базу этих теорий. Теории личности часто упакованы в огромную массу ярких словесных образов, которые прекрасно служат цели убедить недоверчивого читателя, но в основном позволяют замаскировать основополагающие допущения или умолчать о них. Иными словами, большинство теорий не представлено строго и упорядоченно, и многие из них кажутся направленными более на убеждение, чем на раскрытие сути. С этим недостатком определенности связано частое смешение того, что дано как допущение, а что установлено эмпирически и доступно проверке. Как мы условились, эмпирической проверке доступны лишь выработанные теорией следствия и предсказания Остальное в теории допускается или принимается как данное и не обсуждается с точки зрения подтвержденности-неподтвержденности – скорее с позиции того, насколько успешно продуцируются верифицируемые положения. В целом различение между самой теорией личности и ее следствиями или дериватами осуществляется весьма скупо.

Неочевидным следствием недостатка ясности в отношении природы основополагающих допущений выступает серьезная путаница в процессе выведения из теории эмпирических утверждений. В частности, возможно, что разные люди на основе одной и той же теории могут прийти к противоположным следствиям. В действительности процесс выведения следствий в большинстве теорий личности случаен, необоснован и неэффективен. Это отражает не только недостаточную ясность теорий, но также то, что большинство теоретиков личности ориентированы скорее на объяснение "постфактум", нежели на выдвижение новых предсказаний относительно поведения. Наконец, ясно, что хотя теории личности различаются по тщательности и четкости эмпирических дефиниций, ни одна из них по большому счету не соответствует высоким стандартам.

То, что мы сказали относительно формального статуса теорий личности, может разочаровать настолько, что попытки создания таких теорий в настоящее время вообще прекратятся. Не лучше ли забыть о теориях и сосредоточиться на эмпирических методиках и эмпирических открытиях? Категорически – нет! Такое решение вовсе не означало бы отказ от неадекватной теории в пользу отсутствия теории, скорее произошла бы подмена открытой теории скрытой. Вообще нет такой вещи, как "отсутствие теории"; значит, в тот момент, когда мы пытаемся о теории забыть, мы в реальности начинаем пользоваться имплицитными, личностно детерминированными и, может быть, противоречивыми допущениями относительно поведения, а этими неопределенными допущениями будет определяться, что и как мы будем изучать. Наблюдение за любым конкретным эмпирическим событием осуществляется под диктатом определенной "теории" – то есть на какие-то вещи внимание обращается, другие игнорируются, – а одна из целей теоретизирования заключается в том, чтобы определить правила абстрагирования. С того момента, когда мы отказываемся от попыток определить теоретическую базу собственных действий, исключается возможность совершенствования допущений, под контролем которых протекает исследовательский процесс.

Хотя по сравнению с идеалом теории личности могут показаться несостоятельными, они представляют существенный шаг вперед по сравнению с мышлением наивного наблюдателя, убежденного в том, что его видение реальности – единственно верное. Даже несмотря на то, что теории личности не обладают желательным уровнем ясности, их существование делает возможным систематическое продвижение в этом направлении. В реальности современное состояние теорий личности показывает их существенный прогресс в плане формального статуса сравнительно с тем, что было двадцать лет назад.

Мы согласились, что теории личности не позволяют деривационным процессам быть столь ясными, как хотелось бы; тогда какие же функции они выполняют для того, кто ими пользуется? Как минимум, они представляет группу позиций (допущений) относительно поведения, и эти позиции в широком плане очерчивают круг тех способов исследования, которые представляются важными и принципиальными. Помимо стимулирования определенных видов исследования, они предлагают определенные параметры или величины, которые должны приниматься в расчет при исследовании тех или иных проблем. Таким образом, даже если теория не выдвигает четких проверяемых положений, она ориентирует теоретика в отношении определенных проблемных областей и указывает важнейшие переменные. Кроме того, следует иметь в виду эвристическую ценность теорий. В целом теории личности выступают как своего рода провокации и, как мы увидим, они привели к огромному количеству исследований, из которых сравнительно немногие были результатом формального выведения следствий из этих теорий. Иными словами, несмотря на недостаточность стройности, способность этих теорий генерировать идеи, стимулировать любознательность, сеять сомнения и убеждать выразилась в здоровом расцвете исследовательской деятельности.