Мотив высказывания

Исходным для всякого речевого высказывания является тот мо­тив, с которого оно начинается, иначе говоря, потребность выра­зить в речевом высказывании какое-то определенное содержание.

Как говорилось выше, мотивом речевого высказывания может быть либо требование, которое Скиннер (1957) обозначает тер­мином «-манд» (деманд), либо какое-либо обращение информа­ционного характера, связанное с контактом. Этот акт Скиннер называет термином «-такт» (контакт). К этому можно добавить также мотив, связанный с желанием яснее сформулировать свою собственную мысль; его мы условно обозначим термином «-цепт» (концепт). Таким образом, эти три основных вида мотивов явля­ются основой речевого высказывания.

Если ни один из этих мотивов не возникает, речевое сообще­ние не состоится. Так происходит в состоянии сна или при мас­сивных двусторонних поражениях лобных долей мозга, особенно их глубоких отделов. К специальным случаям относится глубо­кое нарушение мотивационной сферы психически больного, стра­дающего аутизмом; одним из симптомов подобного заболевания является полное выпадение активных высказываний, несмотря на то, что технически речь остается потенциально сохранной.

Было бы, однако, ошибочным думать, что процесс речевого высказывания всегда построен одинаково и что роль мотивов, которые ведут к речевому высказыванию, всегда имеет одну и ту же структуру и занимает в психологии процесса высказывания одно и то же место.

Существуют простейшие формы аффективной речи, которые не требуют специальной мотивации и которые нельзя называть речевым высказыванием в собственном смысле этого слова. Речь идет о тех случаях, которые можно назвать восклицаниями и ко­торые возникают в ответ на какое-нибудь внезапное аффектив­ное состояние.

Это наблюдается, например, в реакции на болевое раздраже­ние, на состояние страха, на состояние стресса. В этих случаях могут возникнуть восклицания, которые не нуждаются в специ­альном сложном мотиве, а носят характер непроизвольных или упроченных ранее голосовых или речевых реакций.

К ним относятся такие аффективные восклицания, как «Ой!», «Вот это да!», «Ух, ты!» и т.д. Эти речевые реакции не требуют никакого сложного мотива и, как правило, не несут «смысловой нагрузки». Они возникают чаще всего непроизвольно и могут сохраняться даже при массивных поражениях мозга, которые приводят к грубейшему распаду речевой деятельности. На фоне

аффекта они появляются и у больных с тяжелой формой речевых расстройств (афазией), которые в обычном состоянии не могут сформулировать какую-нибудь элементарную просьбу или обра­щение и практически лишены речи.

В этих случаях речевые восклицания не регулируются каки­ми-либо познавательными мотивами и не могут рассматриваться как единицы подлинной речевой коммуникации.

Существуют более сложные формы речевого высказывания, представляющие специальный класс речевых коммуникаций. К таким формам прежде всего относится диалогическая речь, т.е. беседа, в которой участвуют двое субъектов.

Характерной особенностью такого типа речевой коммуника­ции является то, что в этих случаях процесс речевой коммуника­ции разделен между двумя людьми. Вопрос ставится одним чело­веком, ответ дается другим. В данном случае мотивом к высказы­ванию является желание отвечать на вопрос собеседника, и человек не нуждается в собственном специальном мотиве, побуждающем его к активному высказыванию. Таким образом, и здесь для воз­никновения высказывания не нужно специального самостоятельно возникающего мотива; высказывание является не столько актив­ным, сколько реактивным, ответным процессом.

В психологии известны различные формы диалогической речи. Наиболее простой является та, при которой ответ целиком по­вторяет вопрос или воспроизводит часть вопроса; в этих случаях для возникновения высказывания не нужно никакой специаль­ной творческой деятельности. Примером могут служить такие фрагменты: «Сегодня вы обедали? — Да, обедал»; «Голова у вас болит? — Да, болит». Нетрудно видеть, что здесь само высказы­вание оказывается лишь репродукцией или воспроизведением фрагмента, уже заключенного в вопросе (по типу эхолалического или имитационного воспроизведения части вопроса). Характер­но, что и эта форма высказываний может сохраняться даже при массивных мозговых поражениях, когда всякие сложные формы речевой активной деятельности страдают. Так, при массивных поражениях лобных долей мозга, почти целиком исключающих какую-либо активную психическую деятельность, эхолалические ответы на задаваемые вопросы сохраняются.

Существует, однако, и более сложная форма диалогической речи, когда ответ не воспроизводит часть вопроса и от субъекта

требуется самостоятельно сформулировать нечто новое. Приме­ром могут служить следующие фрагменты: «Что вы сегодня ели на обед?» — ответ: «Сегодня на обед были суп, котлеты, а после компот»; вопрос: «Что вы будете делать сегодня вечером?» — от­вет: «Сегодня вечером я позанимаюсь и после этого, наверное, пойду к моим друзьям».

Эта форма диалогической речи психологически является бо­лее сложной и обеспечивается более сложным составом психоло­гических процессов. Субъект должен понять вопрос (создающий у него основной мотив высказывания) и затем выбрать из всех возникающих у него альтернатив одну и сформулировать актив­ное высказывание, не повторяющее вопрос. Понятно, что такого типа ответы являются гораздо более сложной формой активной речевой деятельности, поэтому при массивных поражениях моз­га, которые приводят к грубейшему нарушению активных форм психической деятельности (например, при массивных пораже­ниях лобных долей мозга), первая форма эхолалических ответов на вопрос сохраняется, в то время как вторая форма — активных, творческих ответов — резко затрудняется, а иногда становится и совсем невозможной, что указывает на различную мозговую орга­низацию этих двух форм диалогической речи.

Третьей формой речевого высказывания является самостоя­тельная монологическая речь, которая может как возникать в ответ на поставленный извне вопрос, так и быть реализацией замысла самого субъекта.

В основе монологической, развернутой речи лежит и самосто­ятельный мотив, и самостоятельный замысел, которые должны быть достаточно устойчивы, определяя создание программы ак­тивного самостоятельного речевого высказывания.

Если внутренний мотив отсутствует, или если у субъекта нару­шена мотивационная сфера (как это наблюдается у больных с массивным поражением лобных долей мозга), или, наконец, если первичный замысел не удерживается, самостоятельная разверну­тая монологическая речь не может быть реализована, хотя про­стые формы диалогической речи могут сохраниться.

Затруднения в монологической речи, как известно, отличают больных с поражением лобных долей мозга и грубым синдромом инактивности от других больных, в том числе и тех, у кого нару­шены средства речевой коммуникации. Так, больные с различ-

ными формами афазии, т.е. с различными трудностями в подыскивании нужных слов и выражений, активно ищут пути выска­зывания, поскольку у них сохранены мотивы речевой деятельно­сти. Различные формы отсутствия монологической речи — в ре­зультате инактивности или вследствие нарушения средств речевой коммуникации — свидетельствуют о сложной психологической структуре этой формы речевой деятельности.