Погребальный обряд как обряд перехода

Погребальный обряд принадлежит ктипу переходных обрядов (les rites de passage, термин Ван-Геннепа), в которых ритуально закрепляется перемена статуса человека, осмысленная в пространственных категориях — как выход из одного локуса (ср. костр. выход 'смерть') и вход в другой. «Пространство жизни» и «пространство смерти» (или «вечной жизни», что в данном случае то же) — основные представления, которыми оперирует обряд. Эти пространства, как мы покажем в дальнейшем, весьма близки представлению о двух домах (см. терминологию гроба и могилы: домовúна, к´ъща и под.). Умерший в течение этого моделируемого обрядом перехода изображается гостем в области живых (гость, гóсьцик почáсный [Шейн 1890, 512] - обращения плачей).

Погребальный обряд типологически близок таким переходным обрядам, как свадьба и новоселье (что сознается самими исполнителями: поэтические перифразы смерти в плачах - унылая свадебка, переезд в горницу без окон), а так же проводы рекрута (ср. запрещение в рекрутских плачах специфически похоронного восклицания охти мнеченьки [Ефименкова 1980, 23]).

В случае правильного (праведного, часовóго) совершения этого перехода умерший приобретает статус душ, родúтелей, дедóв. Если же по каким-то причинам переход не удается: душа не может «выйти» из тела («трудная смерть», о которой см. ниже) или же ее «не принимают» (земля, небо; не пропускают «сторожа»), то умерший оказывается двудóмником, нипритóмником, вампиром, пужáйлом, тенцóм — «нечистым» покойником. Нечестивость «заложных» покойников — частный случай нечестивости «регрессивного поведения» [Тернер 1977,65]: в новом статусе прежнее «правильное» поведение оказывается недолжным и губительным (так, например, осмысляется сохранность тела в могиле, по которой узнают «ходячего» покойника и выяснению которой посвящен южнославянский обряд двоструко сохраниване, разкопальки — см. характерный болгарский термин «нечистого мертвеца» — плътенúк; ср. с этим противоположное народно-церковное отношение к нетленности мощей).

Умерший, который остается «телесным» и «ходит», как живые, в этом отношении не отличается от юноши, который после инициации сохраняет поведение ребенка, или от женщины, которая после свадьбы носит девичий головной убор. Переход не совершен, и это тягчайшее нарушение законов мифологического универсума.