2015-02-18
603
В гинекологическое отделение больницы доставили семилетнюю Марину. Отец девочки сообщил, что накануне вечером ее изнасиловал неизвестный мужчина. Заключение судебно-медицинской экспертизы подтвердило наличие у потерпевшей тяжких телесных повреждений, характерных для изнасилования малолетних.
Со слов потерпевшей, 6 октября около 19 час она гуляла во дворе своего дома. К ней подошел незнакомый мужчина, стал разговаривать и попросил проводить его сначала до столба, затем до соседнего дома и дальше, до пустыря, где изнасиловал ее. Потом он проводил девочку домой и просил никому не говорить о случившемся.
Установить личность преступника оказалось весьма сложно, так как никто, кроме потерпевшей, его не видел, а Марина, пережившая тяжелое потрясение, давала сбивчивые, неточные показания о его внешности: то говорила, что он высокий, то низкий, одет то в серый плащ, то в черный костюм. Она сообщила, что на нем была черная фуражка с красными полосками и значком, как у милиционера. Однако когда следователь предъявил ей для опознания девять разных фуражек, девочка показала сначала на милицейскую, а затем на черную с белым кантом, но потом заявила, что фуражка была черная с красными полосками.
|
|
|
В процессе расследования подозрение пало на А., бортмеханика местного аэропорта, носившего форменную одежду. Убедившись, что следствие располагает доказательствами его виновности, А. написал заявление следователю, в котором сообщал, что не насиловал девочку, а совершил лишь действия, которые случайно причинили ей вред и не могут расцениваться как изнасилование.
Однако эта уловка оказалась несостоятельной. Потерпевшая помнила все его действия и подробно описала их в своих показаниях, которые были в дальнейшем подтверждены другими доказательствами.
Нет ли психологического противоречия между способностью малолетних адекватно описывать действия человека и сбивчивыми и противоречивыми описаниями его внешности и одежды?
