Общая собственность

Литература: Товстолес, Общая собственность по русскому гражданскому праву (Ж. М. Ю., 1900, N 8); Анненков, Система русского гражданского права, т. II, стр. 92–118; Васьковский, Учебник гражданского права, в. 2, стр. 95–102; Бутовский, Право преимущественной покупки по действующему закону и по проекту гражд. улож. (Вестн. Пр., 1905, кн. 6); Он же, Продажа и залог долей в общем имении (Ж. М. Ю., 1907, N 10); Он же, Давность и общее владение (Право, 1909, N 37); Бардзский, Согласие совладельцев на продажу доли в общем имении (Вестн. Пр. и Нот., 1910, N 5); Кассо, Русское поземельное право, 172–178.

I. Определение понятия. Начало исключительности, которое характеризует право собственности, не допускает совместного существования нескольких таких прав на одну и ту же вещь. Однако возможно, что несколько лиц будут совместными субъектами одного и того же права собственности на одну и ту же вещь, так что исключительность будет направлена против всех посторонних лиц. Такое отношение носит название общей собственности (ст. 543) и предполагает непременно наличность двух условий: а) одной вещи как объекта права и b) нескольких субъектов того же права.

Поэтому, с точки зрения первого признака не подходит под понятие общей собственности тот случай, когда устанавливается совместное пользование соединенными в одно вещами, из которых каждая принадлежит иному субъекту; так, например, молодые супруги обставляют общую квартиру вещами, составлявшими до этого времени обстановку жизни каждого из них в отдельности, или двое извозчиков занимаются своим промыслом, причем одному принадлежат лошади, а другому – экипажи. А между тем наш закон смешивает общую собственность с чресполосным владением (ст. 551 и 553), хотя в последнем случае нет единства в объекте, так как при всей чресполосности каждому участку соответствует свой собственник.

С точки зрения второго признака не подходит под понятие общей собственности и тот случай, когда одна вещь принадлежит нескольким лицам, образующим в своей совокупности единство, потому что здесь одному объекту соответствует и один субъект – юридическое лицо. А между тем наш закон смешивает общую собственность с правом акционерной компании на имущество (ст. 548), хотя акционерная компания несомненно юридическое лицо. Практика наша не поддается такому смешению понятий, и на этом основании Сенат признал, например, что здание синагоги не есть общая собственность, так как синагога составляет одно лицо (97, 89).

II. Юридическая природа. Германское и швейцарское законодательства признают два вида общей собственности: 1) совместное обладание нескольких с определенною долею каждого (Miteigent­hum) и 2) совместное обладание нескольких без определения доли каждого (Gesamteigenthum). Другие законодательства знают только общую собственность по долям. Точно так же и русское законодательство признает только этот вид общей собственности.

Юридическая природа общей собственности по долям возбуждает немало сомнений. Главный вопрос заключается в следующем: если вещь составляет объект совместного права всех участников, то что составляет объект права каждого из них?

Каждый из них имеет право не на всю вещь, но на известную долю, в то же время его право распространяется не на часть вещи, а проникает всюду, – в каждой материальной ее частице он имеет свою долю. Поэтому выражение "право на долю" не может быть принимаемо в смысле материальной доли вещи, так как такую нельзя и указать. Затруднение не устраняется, когда за каждым из общих собственников признается право на идеальную долю в материальной вещи, так как вещь подлежит только материальному делению, а не идеальному. Притом совокупность прав на идеальные доли не определяет еще принадлежности материальной вещи. Едва ли можно считать удачною конструкцию общей собственности в смысле совокупности долей самого права собственности. Право собственности неделимо само по себе, а представление о доле права лишено всякой юридической определенности. В действительности – право одно и принадлежит нераздельно всем субъектам, оно распространяется на всю вещь. Право каждого из собственников в отдельности имеет своим объектом только долю ценности вещи. Наше законодательство различает право всех собственников сообща на материальную вещь и право каждого из них на идеальную долю (уст. гражд. суд., ст. 1188). Однако это не устраняет затруднений, возникающих на практике вследствие трудности конструкции общей собственности (см., например, 90, 44).

III. Возникновение. Право общей собственности возникает: 1) в силу сделки, например, при покупке сообща дома или при дарении двум сестрам одного рояля; 2) вследствие случая, создавшего нераздельное соединение вещей без соотношения главной вещи и принадлежности; 3) на основании наследования (ст. 1313). Последний случай представляется наиболее частым. Доля каждого собственника определяется также соглашением, завещанием, законом, устанавливающим наследственную долю, доказанною величиною ценности смешанных вещей. В противном случае, если доля каждого собственника не может быть с определенностью установлена, все доли предполагаются равными (79, 37; 92, 123).

IV. Взаимные отношения. Юридические отношения между собственниками обусловливаются особенностью этого вида собственности.

Пользование объектом общей собственности может быть иногда равное для всех, даже при неравенстве долей; так, например, в случае пользования общим садом, общим выгоном, водопоем. Напротив, в большинстве случаев, особенно когда пользование соединяется с экономической эксплуатацией, оно сообразуется с долей каждого. Доходы, получаемые от общей вещи, принадлежат всем соучастникам по соразмерности долей (ст. 545). Такому же делению подлежит приращение. Таким образом, как плоды в тесном значении слова, так и доходы, получаемые, например, от аренды, распределяются пропорционально доле каждого.

Самый способ пользования может быть установлен только с общего согласия всех собственников. Впрочем, ничто не мешает соучастникам устранить это правило соглашением, которое установило бы иной порядок, например, по решению большинства или представлением управления одному кому-либо, по общему избранию (ст. 547). В последнем случае назначенный с общего согласия управитель только общим же согласием и может быть устранен (ст. 546 и 554). Ввиду трудности достигнуть всегда согласия всех некоторые иностранные законодательства весьма разумно обязывают меньшинство подчиниться в деле пользования решению большинства (итал. гражд. код., § 678; герм. гражд. улож., § 745; швейц. гражд. улож., § 647).

Всякие расходы, падающие на вещь, находящуюся в общей собственности, должны падать на всех собственников пропорционально доле каждого. Сюда относятся различного рода повинности, налоги, уплата процентов по закладной на принадлежащую всем недвижимость (87, 29). Все поправки и вообще издержки по вещи производятся с общего согласия и распределяются также пропорционально доле каждого (ст. 545). Но если бы который-нибудь из участников отказывался от необходимых издержек, без затраты которых вещь могла бы потерять свою ценность, то подобный отказ способен вызвать ответственность его перед прочими участниками за причиненный им убыток (80, 273). Это не касается издержек только полезных, т.е. способных возвысить ценность вещи, тем менее издержек прихотливых.

Владение может совпадать с правом собственности или нет. Во всяком случае владельцами являются все соучастники по отношению к целой вещи, хотя бы она находилась в руках одного из них. Поэтому владения одного из соучастников достаточно, чтобы не допустить приобретения права собственности по давности посторонними лицами. Каждому из участников принадлежит защита владения против посторонних лиц (79, 316; 92, 75).

В практике нашей возбуждается сомнение, возможна ли защита владения одного из соучастников против другого, например, когда один из совладельцев дома изгоняется из него. Так как каждому соучастнику принадлежит владение и так как оно обнимает не определенную какую-либо часть, а всю вещь, то нет никакого основания лишать его защиты принадлежащего ему права. Наша судебная практика, проявив в этом вопросе значительное колебание, остановилась пока на решении, согласном в общем с тем, которое нами приведено (84, 92).

[В связи с этим стоит разрешение вопроса: возможно ли приобретение по давности одним из соучастников, являющимся фактическим владельцем общего имения, долей отсутствующих соучастников? Практика совершенно правильно решает, что общее имение предполагается состоящим во владении каждого из собственников в полном его составе и поэтому приобретение по давности долей отсутствующих невозможно, пока не будет установлено обособленного владения путем самовольного захвата со стороны фактического владельца (03, 115).]

Распоряжение в общей собственности возможно или со стороны всех в отношении к материальному объекту, или же со стороны каждого участника в отношении к принадлежащей ему доле.

а. Распоряжение первого рода возможно только с общего согласия (ст. 546, 555). Только при этом условии объект общей собственности может быть продан, подарен, заложен (ст. 1632, т. XI, ч. 2, уст. кред., р. VI, ст. 42), отдан в аренду (79, 247; 86, 69) и т.п. Однако посторонние лица, вступающие в сделки с соучастниками, затруднены в возможности узнать, достигнуто ли общее согласие или нет. Поэтому-то нашим Сенатом первоначально было высказано, что предмет общей собственности, проданный несколькими соучастниками без согласия других, не подлежит возвращению от покупщика, добросовестно приобретшего вещь (75, 531). Но постороннее лицо поступает неосторожно, не заручившись согласием всех, и нельзя из-за его неосмотрительности нарушать интересы соучастника, в сделке не участвовавшего и, может быть, не знавшего даже о ней. Сенат впоследствии изменил свой взгляд и признал подобную сделку недействительною (80, 102).

b. Со своей стороны каждый соучастник может самостоятельно распорядиться своею долею, все равно раздельно или нераздельно общее имущество. Каждый может продать, подарить, завещать или заложить свою долю, но при этом соучастники пользуются правом преимущества (ст. 555 и 1314). Закон дает им право воспротивиться переходу доли к постороннему лицу, уплатив по оценке стоимость доли. Очевидно, что соучастник, предполагающий продать свою долю, должен предупредить о своем намерении остальных собственников. Молчание с их стороны должно быть рассматриваемо как согласие на отчуждение постороннему лицу и отречение от своего права преимущественной покупки. Если не состоится добровольное соглашение относительно цены, то соучастник вправе продать свою долю на сторону, так как закон наш не дает обеспечения интересам остальных соучастников (05, 47). Переход к постороннему лицу может наступить помимо распоряжения соучастника, по праву законного наследования, также по взысканию (уст. гр. суд., ст. 1118), при конкурсе (уст. суд. торг., ст. 570), но в этих случаях другим соучастникам дано право предупредить такой переход уплатою ценности доли (contra 79, 217).

V. Прекращение. Прекращение общей собственности наступает: 1) вследствие уничтожения объекта, например, гибель парохода, пожар дома, а если вещь была застрахована, то страховая сумма распределяется между соучастниками пропорционально их долям [хотя бы страхователем являлся только один из соучастников (80, 7). Последнему принадлежит право требовать от остальных возмещения расходов по страхованию, которые падают на каждого собственника пропорционально его доле]; 2) так как общая собственность предполагает непременно несколько субъектов, то стечение различных долей в руках одного из соучастников в силу договора или наследования превращает общее право собственности в отдельное; 3) наконец, это отношение прекращается вследствие раздела.

Общая собственность чрезвычайно стеснительна для соучастников, и вполне естественно желание каждого из них выйти из такой зависимости. Наше законодательство различает право общей собственности в вещах нераздельных и в вещах, подлежащих разделу, и только относительно последних устанавливает положение, что никто не обязан оставаться соучастником в общем имении, если не изъявил на то согласия (ст. 550). Не следует думать, чтобы закон преграждал возможность для соучастника выйти из общения, если вещь принадлежит к составу нераздельных. Если кредиторы соучастника могут требовать выделения его доли из общей собственности (уст. гр. суд., ст. 1188), то, значит, такое право принадлежит и самому должнику (ст. 1313; 71, 557).

Раздел общей собственности происходит или на основании добровольного соглашения, которое должно быть выражено письменно за подписью всех соучастников (ст. 552), или же, в случае несогласия, на основании судебного определения. Ввиду того значения, которое законодатель придает возможности для каждого из соучастников в общей собственности выйти из этой связи, следует, кажется, признать недействительным договор между всеми собственниками, направленный к совершенному устранению возможности раздела, [не?] иначе как с общего согласия. Правда, закон говорит, что никто не обязан оставаться соучастником в общем имении, подлежащем разделу, если не изъявил на то согласия (ст. 550), но при буквальном понимании данной статьи нетрудно прийти к заключению, что общая собственность может быть вечно нераздельной. Между тем закон мог иметь в виду согласие на временную связанность. И действительно, нет основания не признавать силы за соглашением, которым собственники отказывались бы от раздела на определенное время. Во всяком случае, вопрос этот следует признать неясно поставленным в русском законодательстве. На Западе некоторые законодательства допускают только соглашение о временной нераздельности, например, на 5 лет (франц. код., § 815), на 10 лет (швейц. код., § 650). По германскому праву допустим отказ от права требовать раздела навсегда, но при наличности уважительной причины сила соглашения отпадает (§ 749).

§ 26. Общинная [и семейная] собственность

Литература: В. В., К истории общин в России, 1902; Пахман, Обычное гражданское право в России, т. I, 1877, стр. 9–24; Лыкошин, Общинное и подворное владение (Ж. М. Ю., 1896, N 2); Лонгинов, Крестьянское подворное владение надельными участками (Жур. СПб. Юр. общ., 1898, N 9); Никонов, Домохозяин и семья (Право, 1899, N 29); Он же, Земля, община и Х том (Ж. М. Ю., 1902, N 6); Тимофеев, Крестьянская усадебная оседлость, 1902; Изгоев, Общинное право, 1906; Лозина-Лозинский, Крестьянский двор (Вестн. пр., 1899, N 3 и 5); Гуляев, Крестьянский двор (Ж. М. Ю., 1899, N 4); Кассо, Русское поземельное право, 148–198. Лыкошин, О семейной собственности у крестьян (Ж. М. Ю., 1900, N 5 и 6); Карелин, Общинное землевладение в России, 1893; Качоровский, Русская община, т. 1, 2-е изд., 1906; т. II, 1908; Кауфман, Русская община, 1908; Крестьянский строй, т. III, 1905; Пестржецкий, Юридическая конструкция разных форм крестьянского землепользования (Ж. М. Ю., 1905, N 6); Гуссаковский, Основные начала проекта нов. положен. о крестьянах (Ж. М. Ю., 1904, N 8–9); Гедда, Теория и жизнь (Ж. М. Ю., 1904, N 10); Пестржецкий, Крестьянский двор как субъект вотчинного права (Ж. М. Ю., 1905, N 1); Громачевский, Подворное владение и Выс. указ 9 ноября 1906 г. (Ж. М. Ю., 1907, N 4); Бутовский, Продажа и залог долей в общем имении (Ж. М. Ю., 1907, N 10); Красовский, Подворное землевладение в Виленской губ., 2-е изд., 1908; бар. Мейендорф, Крестьянский двор, 1909; Вормс, Выдел из общины по действующему праву (Вестн. пр., 1906, N 4); Он же, Реформа крестьянского землевладения и гражданское право (Вопр. права, 1910, N 1); Розенблюм, Частноправовые черты надельного землевладения, 1910, N 2; Шретер, Семейная собственность у крестьян (Вестн. пр., 1911, N 4); Озерецковский, Выход из общины и права личного собственника на участие в угодьях общества (Право, 1911, N 8); Позняков, Дарение надельной земли (Вестн. пр. и нот., 1911, N 44); Павлов, Допустимость завещательных распоряжений надельной землей (Право, 1911, N 25); Мартынов, О семейной собственности у крестьян (Ж. М. Ю., 1911, N 2); Хауке, Крестьянское земельное право, 1913; Леонтьев, Крестьянское право, 2-е изд., 1914.

I. Формы крестьянского землевладения в России. На огромном пространстве русской территории встречаются самые разнообразные формы крестьянского землевладения. Огромная масса русского народа сохраняет доныне общинные начала, значительно меньшая, на юге и западе, придерживается подворного владения. Если к этому присоединить особенности права на землю отдельных категорий населения, как бассарабских резешей, башкиров, бывших колонистов половников, крестьян Закавказья, казаков различных войск, горнозаводского населения и др., то картина землевладения представит необыкновенную пестроту. Юридическая сторона этого многообразного землевладения далеко не может считаться установленною и во всяком случае мало известна.

[Из господствующих форм крестьянского землевладения – общинной и подворной – наибольшие трудности вызывает юридическая природа общинной. Она является коллективной формой, но не в этом ее отличительная черта. До аграрной реформы 1906–1910 гг. и подворное владение было коллективным, оно является таковым в некоторых случаях и теперь. Как при общинном, так и при подворном владении сельское общество составляли крестьяне, объединенные в семьи – дворы, с их своеобразным имущественным строем. Индивидуального владения, личной собственности общегражданского права на надельные земли до последнего времени почти не существовало. Различие общинного и подворного владения заключается главным образом в характере прав на землю членов сельских обществ.]

В настоящей главе* излагаются юридические особенности общинной формы землевладения.

II. Происхождение общины. Общинное землевладение не составляет особенности русской жизни. Общинная форма была известна народам Западной Европы, она существовала в Англии, в Германии под именем марки (Маурер). Она и до сих пор сохраняется кое-где в Европе в виде остатков некогда общераспространенного типа.

Но нигде община не дала таких глубоких корней, как в России. Вопрос о ее происхождении вызвал немало споров. Одни (Чичерин, Сергеевич, Милюков) считают современную общину совершенно искусственным продуктом правительственной политики. Она создана фискальной системой и крепостным правом. Круговая порука – главная причина того коллективизма, который проявляется в общине. С другой точки зрения община представляет самостоятельную общественно-экономическую организацию, естественно выросшую из особых условий хозяйственной жизни России. Беляев доказывал, что современная община наблюдается в памятниках XVI и даже XV веков, а корни ее восходят к самой глубокой древности. Качоровский и А. Кауфман относятся отрицательно к идее государственного происхождения общины и настаивают на естественной теории происхождения общины, которая является результатом роста земельной тесноты.

Наиболее правильным надо признать тот взгляд, что община была вызвана к жизни своеобразными хозяйственными условиями великорусского быта еще в московскую эпоху, но получила широкое развитие только в XVIII веке благодаря двум факторам: стремлению к равномерной раскладке податей и генеральному межеванию, которое было приноровлено не к владению отдельного лица, а к владениям селений. Обмежеванные дачи признавались собственностью общества как юридического лица.

Русская община во многом разнится от западноевропейской. Главная и отличительная особенность русского общинного землевладения – переделы земли – отсутствует в западноевропейской общине, где общинники владеют землей в неизменной доле.]

III. Развитие законодательства. Вопрос о преимуществах общинной или индивидуальной формы крестьянского землевладения приобрел чрезвычайную важность при реформе 19 февраля 1861 г. Одни отстаивали эту форму как драгоценное наследие русской старины, другие смотрели на общину как на условие укрепления в русском народе коллективизма. С другой стороны, противники общины указывали на бесполезность поддержки формы, уже пережитой всей Европой, или даже на тормозящее влияние, оказываемое ею на развитие народного хозяйства.

Устранив выдвинутую помещиками мысль об освобождении крестьян без земли по соображениям чисто политическим, из опасения безземельного пролетариата, правительство принуждено было остановиться перед разрешением трудной задачи, следует ли сохранить установившееся общинное пользование землею или же наделить каждого крестьянина особым участком земли. Признав принципиально землю принадлежащею помещикам (общ. пол., ст. 3, изд. 1876 г.), законодатель установил меры к содействию крестьянам в приобретении ими в собственность части помещичьей земли. Главная мера состояла в оказании крестьянину кредита, при помощи которого он мог бы расплатиться с помещиком, оставаясь на много лет должником государству. Общинное пользование имело двойную выгоду с точки зрения государственной политики: оно не ломало резко жизни многомиллионной массы, и без того способной волноваться вследствие дарования свободы, а с другой стороны, при общинной связи лучше обеспечивались права государства как кредитора.

Став на сторону общинного землевладения, законодатель взглянул на него как на временную, переходную форму и открыл пути к индивидуализации земельной собственности.

Развитие законодательства по крестьянскому землевладению не остановилось на Положении 1861 г. Как закон 19 февраля определил поземельное устройство помещичьих крестьян, так Положение 24 ноября 1866 г. установило поземельные отношения государственных крестьян. В 1881 г. изданы были законы о понижении выкупных платежей и о прекращении обязательных отношений бывших помещичьих крестьян к помещикам в губерниях, состоящих на великороссийском и малороссийском местных положениях (в девяти западных губерниях обязательные отношения были ликвидированы еще в 1863 г.); в 1885 г. издан был закон о преобразовании оброчной подати, которую уплачивали государственные крестьяне, в выкупные платежи.

Если уже Положение 1861 г. отразило в себе колебания общественной мысли по вопросу о преимуществах общинной или индивидуальной формы землевладения, то в дальнейшем законодательном движении это колебание принимало все большие размеры, отражая на себе главным образом виды текущей политики. Еще в 1869 г. местной администрации выражено было неодобрение за обнаруженное с ее стороны поощрение перехода крестьян от общинного пользования к подворному. Особенное смущение вызывал п. 2 ст. 165 пол. о выкупе, который дозволял члену общины (причем ст. 165 касалась только бывших помещичьих крестьян) требовать выдела ему в собственность его надела по внесении причитающейся на его долю выкупной суммы. Закон 8 июня 1893 г. о земельных переделах и закон 14 декабря 1893 г. о мерах к предупреждению отчуждения крестьянских надельных земель, отменивший п. 2 ст. 165, являются выразителями этого течения мысли в правительственных сферах.

В последнее время, однако, политика правительства изменилась. Под влиянием событий, связанных с манифестом 17 октября, издан был закон 3 ноября 1905 г., имеющий своею целью ослабление и полное прекращение выкупных платежей к 1 января 1907 г. Затем, встречая дружное оппозиционное настроение среди крестьянства, правительство издало, в порядке ст. 87, указ 9 ноября 1906 г., открывающий широкий простор для ликвидации общинного землевладения предоставлением отдельным домохозяевам права требовать обязательного выделения их наделов в частную собственность. Этим предполагалось создать класс мелких собственников, которые бы оказались заинтересованными в поддержании частного землевладения. Наконец, закон 14 июня 1910 г., вместе с Положением о землеустройстве 29 мая 1911 г., одобренные Государственною Думою и Государственным Советом и утвержденные Государем Императором, окончательно ввели в крестьянское землевладение новые начала, направленные к полному преобразованию строя крестьян, который покоился на общинных началах. До сих пор Россия делилась на местности с общинным и местности с подворным землевладением. Теперь по новому закону обе формы могут в одной и той же местности переплетаться самым причудливым образом, возбуждая немалое смущение в правосознании крестьян.

Законодательство по крестьянскому землевладению, заключенное в особое приложение к т. IX Свода Законов, изд. 1902 г. (по прод. 1912 г.), по своей дробности, противоречивости, смешанности основных точек зрения и юридических представлений в высшей степени затрудняет понимание юридической природы общиной собственности, которая существует в настоящий момент в России.

IV. Определение понятия. Общинною собственностью называется право собственности на землю, принадлежащее обществу сельских обывателей, отдельные члены которого имеют лишь право совместного или обособленного пользования ею.

Следовательно, общинная собственность характеризуется следующими признаками: а) субъектом права собственности является союз сельских обывателей как юридическое лицо; b) объектом права собственности может быть лишь недвижимость и притом только земля, находящаяся вне черты городов или местечек; с) членам союза как дестинаторам принадлежит пользование землею или сообща, или особо на отведенном каждому участке.

а. Союз сельских обывателей, представляющих в своем единении юридическое лицо, совпадает в громадном числе случаев с сельским обществом, понимаемым, конечно, не в административном его значении, а в хозяйственном. Интерес, связующий их в одно, – это совместное обладание землею, полученною в наделе или позднее приобретенною по сделкам. Возможны, однако, случаи, когда общинный союз не совпадает с сельским обществом: он может быть уже и шире. В пределах одного сельского общества может существовать несколько поземельных союзов-селений (однопланные селения), являющихся тогда каждое отдельным юридическим лицом. Поземельный союз может охватывать части различных сельских обществ, и тогда юридическое лицо не совмещается с границами какого бы то ни было одного сельского общества.

b. Общинное право распространяется на землю, называемую мирскою (пол. крест. влад., изд. 1902 г., ст. 18), а именно: на пашни, леса, луга, выгоны, воды. Оно не касается усадебной земли каждого крестьянского двора, которая и при общинном пользовании мирскою землею остается в потомственном пользовании проживающего в том дворе семейства и переходит к наследникам согласно существующему в каждой местности обычному порядку наследования (там же, ст. 15). Но общинное право распространяется на мирскую усадебную землю, которая состоит в черте селения и не принадлежит к усадебным участкам крестьянских дворов (ст. 17).

с. Участие в пользовании общинной землею принадлежит членам земельного союза, которые получили право на то по актам земельного устройства. Но сельское общество вправе принимать в свой состав и других лиц податных сословий [причем оно обязано предоставить им право на участие в мирском наделе (ук. 2 деп. Сен. 11 янв. 1907 г., N 64); приписка без наделения землею возможна только к волости, но не к сельскому обществу (ук. 2 деп. Сен. 8 окт. 1910 г., N 5969)]. Женщины по общему правилу не принимаются в соображение при распределении земли, которая нарезывается по мужским душам. Сенат поэтому признал, что женщины не вправе требовать от общины наделения их общинною землею (ук. 2 деп. Сен. 1892 г., N 325), исключая, впрочем, те случаи, когда по местным обычаям женщины допускаются к участию в пользовании землею в качестве домохозяек (ук. 2 деп. Сен. 18 мая 1910 г., N 3687; 17 дек. 1908 г., N 5942 и др.).

IV. Юридическая природа. Вопрос о юридической природе общинного права составляет предмет спора в русской литературе.

Несомненно, что своеобразность той формы землевладения, которая носит название общинного, уже сама по себе порождает трудности. Но, сверх того, положительное законодательство, вмешиваясь в жизнь общины по соображениям главным образом текущей политики, вносило в него столько противоречивых черт, что вполне понятна неустойчивость точки зрения на сущность общинного права [Субъектом права на землю является согласно законам гражданским общество сельских обывателей (ст. 414, п. 3). Правда, в примечании к ст. 555 законов гражданских отношение сельского общества к земле характеризуется как общее владение сельских обывателей, но это примечание составлено самими кодификаторами и не имеет силы закона. Согласно нормам крестьянского законодательства] "когда земля выкуплена целым сельским обществом, то она признается собственностью всего общества" (пол. о вык., ст. 107; ср. общ. пол., ст. 10); "земля, приобретенная сельским обществом на основании выкупной сделки или выкупного акта, предоставляется, под названием мирской земли, в собственность того общества" (пол. крест. влад., изд. 1902 г., ст. 9). [Община через посредство общего собрания – схода – своих членов решает все дела, связанные с порядком пользования общинными землями (общ. пол., ст. 62, п. 8).] Вся совокупность постановлений законодательства наводит на представление, что только община имеет право на мирскую землю, и ни один крестьянин не может указать той части, ни физической, ни идеальной, которая бы принадлежала лично ему, независимо от той доли участия в пользовании, какая будет предоставлена ему обществом. И в то же время ст. 165 (п. 2), действовавшая до закона 1893 г., и ст. 9 нового закона 14 июня 1910 г., предоставляющие члену общины право на выдел, подрывают представление об общине как о юридическом лице и наталкивают на мысль об общей собственности.

Среди русских цивилистов Победоносцев выступает с отрицанием представления о праве общины как об общей собственности и как о юридическом лице. "От общего владения имуществом отличается общественное или общинное владение, имеющее совершенно иной характер". "Вместе с тем владение общины не есть владение лица идеального, юридического". "Не община составляет субъект права, а все ее члены суть субъекты права, и владение общины выражается, обнаруживается не в ином чем, а именно во владении всех ее членов". Однако эта точка зрения совершенно не выясняет нам, что же юридически связывает в одно всех членов общины, если они, а не община, субъекты прав на землю?

Близко ко взгляду Победоносцева примыкает представление Изгоева: "Если чье-либо юридическое сознание не может представить себе земли без собственника, то, очевидно, собственником крестьянских земель, так сказать, верховным собственником, является никак не община, а одно только государство". Крестьянам принадлежит право пользования, а потому "общинное пользование исключает возможность отчуждения крестьянской земли". Как же осуществляет крестьянин свое право пользования? Захват становится неудобен с ростом населения. "И вот, крестьяне-домохозяева одного района собираются на сход, образуют временно юридическое лицо, которое и должно разграничить и распределить участки". Таким образом, община вовсе не субъект права на землю – "это своеобразный межевой чиновник, творящий волю обычного права". Вся эта конструкция представляется необыкновенно искусственной. Верховное господство государства над территорией нельзя никак смешивать с правом собственности на землю; положительное законодательство вопреки утверждению Изгоева устанавливает право отчуждения крестьянской земли; образование временного юридического лица совершенно не согласуется с тою жизненною потребностью, ради которой создаются субъекты права; совсем непонятно, в силу чего образуется это временное юридическое лицо; если сама община не имеет прав на землю, то на основании чего выступает она в качестве распределителя ее между крестьянами. Все эти вопросы остаются без ответа.

Нельзя признать удовлетворительными и попытки обойти трудность вопроса сочетанием разных представлений или их ослаблением. Никакой определенности не содержится в утверждении, что субъектами права на одну и ту же землю являются одновременно и община, и крестьяне (Пахман). Не разрешает недоумений и утверждение, что если община и юридическое лицо, то во всяком случае особого рода (Кавелин), или что субъект права не община как юридическое лицо, а отвлеченная идея (Лешков).

Остается примкнуть к тому взгляду, что в общинном праве мы имеем перед собою право, принадлежащее юридическому лицу (Леонтьев, Вормс). Такова идея общины как сложившегося исторически жизненного явления. [Это вытекает и из совокупности прав, принадлежащих сельскому обществу. Отдельные общинники имеют только членское право на пользование землей на срок и на основаниях, устанавливаемых органом общины – сходом.] В то же время надо признать, что законодательство своим вмешательством с целью разрушения общины во многом подрывает чистоту этого представления.

VI. Внутренние отношения в общине. Права сельского общества на мирскую землю выражаются прежде всего в праве распоряжения. Несмотря на многочисленные сомнения, возбуждаемые текстом законов, содержащихся в положениях о крестьянах, следует признать, что в основе общинного права лежит право собственности. [Как бывшие государственные крестьяне Европейской России, так и бывшие помещичьи крестьяне, последние с прекращением обязательных отношений и переходом на выкуп (пол. о вык., изд. 1876 г., ст. 37) приобрели в составе своих обществ несомненное право собственности на мирскую надельную землю.] Следует, однако, признать, что для общинного права совсем не характерна наличность права собственности: общинное землевладение возможно и там, где община не имеет права собственности на землю, а получает ее в пользование от государства (как, например, бывшие государственные крестьяне в Сибири) или даже от частных лиц по договору аренды.

Как собственник, сельское общество вправе отдавать принадлежащую ему землю в аренду посторонним лицам. [И подобные случаи нередки в тех местностях, где население занимается главным образом не земледелием, а торговлей, как, например, в селе Лыскове, или ремеслами, как в Кимрах, Павлове и др.]

[Право отчуждения своей надельной земли сельскими обществами подверглось по закону 14 декабря 1893 г. известным ограничениям: приговор сельского общества о продаже должен быть постановлен с согласия не менее двух третей всех крестьян, имеющих право голоса на сходе и утвержден губернским присутствием. Если стоимость отчуждаемого участка превышает 500 руб., то требуется еще разрешение министра внутренних дел по соглашению с министром финансов; при отчуждении для горнопромышленных целей требуется, кроме того, согласие Главноуправляющего землеустройством и земледелием (общ. полож., ст. 18). Тот же закон запретил крестьянским обществам отдавать надельную землю в залог частным лицам и учреждениям; ныне согласно закону 5 июля 1912 г. надельная земля может быть закладываема в Крестьянском Поземельном Банке (уст. кред., разд. VII, изд. 1912 г., ст. 140–159).] Разработка недр земли, принадлежащей крестьянам, подлежит также ограничениям: а) если разработка недр земли предоставляется члену общества, общественный приговор нуждается в утверждении земского начальника, b) если разработка недр предоставляется постороннему лицу, приговор требует утверждения губернского присутствия. Деньги, получаемые за эксплуатацию недр, только в одной трети поступают к собственнику, т.е. обществу, в мирской его капитал, а две трети обращаются в правительственные или гарантированные правительством процентные бумаги и вносятся на хранение в учреждения Государственного Банка; сельское общество пользуется процентами с этих бумаг, а капитальная сумма может быть употреблена лишь на приобретение общественной недвижимости (общ. пол., ст. 16, прим., прил., ст. 2, 5 и 10).

Пользование землею, принадлежащею сельскому обществу, представляется различным. Некоторые части земли состоят в общем пользовании – таковы пастбища, воды, леса, иногда луга. Напротив, пахотная земля разделяется между членами общества с периодическими переделами (пол. крест. влад., изд. 1902 г., ст. 18, прим.). Разверстку общинной земли между общинниками совершает сельский или селенный сход. Основанием для разверстки могут служить различные начала: разверстка по числу ревизских душ, по наличным мужским душам, по взрослым работникам, по едокам. Не исключается, однако, возможность совместного пользования и пахотною землею – общественные запашки.

Ранее внутренний порядок пользования землею со стороны сельских обывателей представлен был исключительно усмотрению самого собственника – сельского общества. Переделы земли допускались по приговору ²/₃ всех домохозяев (пол. великорос., ст. 114, изд. 1876 г.) и совершались в действительности весьма различно – одни общества переделяли земли в короткие промежутки, другие – в более долгие, иные вовсе не приступали к переделу со времени реформы. В настоящее время в силу закона 8 июня 1893 г. [(ныне общ. пол., ст. 24–37; их действие распространяется, однако, только на местности, где введено Положение о земских участковых начальниках, в прочих местностях свобода переделов по-прежнему не ограничена)] общий или коренной передел общинной земли поставлен под контроль администрации. Срок передела установлен не менее 12 лет; [впрочем, досрочный передел возможен с разрешения губернского присутствия, а при выделах участков в личную собственность в порядке Положения о землеустройстве (т. Х, ч. 3, изд. 1912 г., ст. 36 и 37, п. 1) – и без испрошения такого разрешения (пол. земл., ст. 38; общ. пол., ст. 29, прим., по прод. 1912 г.).] Приговор сельского схода об условиях передела вступает в силу только по проверке его на месте земским начальником и по утверждении уездным съездом. Неутверждение приговора может наступить вследствие несогласия его с законами, явного ущерба для сельского общества и нарушения законных прав отдельных его членов. В последнем случае закон допустил, по-видимому, юридическую ошибку, смешав интересы членов общества с законными правами их, потому что при переделе может быть нарушение только первых, а не вторых. Притом нарушение прав члена общины сделало бы приговор несогласным с законом, и тогда п. 3 слился бы с п. 1.

Со времени приведения в действие приговора об условиях передела до утверждения нового по тому же предмету приговора участки отдельных домохозяев не могут быть отбираемы обществом ни в полном составе, ни по частям, за исключением случаев: 1) смерти домохозяина, увольнения его из общества, высылки по суду или общественному приговору, или безвестной его отлучки и оставления хозяйства без попечения, если притом после умершего или выбывшего лица не осталось в обществе членов семейства, за которыми участок мог бы быть оставлен; 2) отказа самого домохозяина от пользования землею и 3) неисправности его в платеже повинностей (общ. пол., ст. 33). В таких случаях оставшиеся участки могут быть или переданы другим домохозяевам, или сохранены в общественном пользовании в виде мирских оброчных статей (общ. пол., ст. 34).

Сельское общество может расширить объем принадлежащей ему земли посредством покупки, приобретения по дарению, завещанию (общ. пол., ст. 10). Земля, вновь приобретенная от имени юридического лица, должна составить собственность этого последнего, притом без признака надельности, хотя бы она была приобретена через Крестьянский Банк. Но закон и здесь вызывает недоумения, давая постановления, применимые к общей собственности: так, например, закон говорит о возможности для каждого крестьянина уступить свое "право" на участие в общем владении "собственностью" постороннему лицу с согласия мира (общ. пол., ст. 11). Каждый крестьянин имеет право требовать, чтобы из состава земли, приобретенной в общественную собственность, ему был выделен в частную собственность участок, соразмерный с долею его участия в приобретении этой земли, или же, если такой выдел окажется неудобным, то удовлетворения его деньгами (общ. пол., ст. 12). Но участие в приобретении не существует, например, при безвозмездном получении крестьянским обществом земли от постороннего. Притом такой выдел совсем не согласуется с волею дарителя или завещателя, который имел в виду предоставить землю всему обществу.

[Статьи 11 и 12 общ. пол., созданные первоначально для нормировки вненадельного землевладения, распространяют свое действие на надельные земли по выплате за последние выкупной ссуды (пол. о вык., ст. 106). С этого момента общинники получали право на основании ст. 12 требовать выдела участка из общинной земли, но община могла отказать им в этом и удовлетворить деньгами. После указа 9 ноября 1906 г., изданного якобы в развитие ст. 12, но на деле построенного на совершенно ином принципе, ст. 12 сохранила свое значение только для вненадельных земель.]

VII. Современное состояние общины. Взгляд на общинную собственность как на современную форму, переходную к индивидуальной собственности, более всего выразился в постановлениях закона о превращении общинной собственности в частную подворную. Каждому сельскому обществу предоставлялось заменить общинное пользование наследственным, т.е., отменив переделы и разверстку мирской земли, разбить ее раз и навсегда на подворные участки и раздать их домохозяевам в потомственное пользование (в собственность). Теперь по закону 14 июня 1910 г. не только дозволяется обществам, дошедшим до известного экономического развития и проникшимся индивидуалистическим мировоззрением, перейти естественным путем к частной собственности, но такой переход производится силою закона. Общества и имеющие отдельные владения селения, в которых не было общих переделов со времени наделения их землею, признаются перешедшими к подворному владению [(общ. пол., ст. 17¹ по прод. 1912 г.), т.е. лишаются права собственности на мирскую надельную землю; она поступает в личную собственность домохозяев или в подлежащих случаях в общую собственность их с другими членами семьи]. Закон оставляет невыясненным, что значит "признаются", т.е. перестает ли община быть таковой или принимаются соответствующие меры в административном порядке? По-видимому, Положение 29 мая 1911 г. о землеустройстве, противопоставляя общества, перешедшие к подворному владению, обществам, признанным перешедшими согласно закону 14 июня 1910 г., предлагает в форме аутентического толкования разъяснение во втором смысле (ст. 42). В обществах и селениях, производящих общие переделы, каждый домохозяин, владеющий землею на общинном праве, может во всякое время потребовать укрепления в личную его или в подлежащих случаях в общую с другими членами семьи собственность причитающейся выходящим из общины части означенной земли (общ. пол., ст. 17²).

В стремлении утвердить личное начало за счет общинного, укрепить положение сильных крестьян за счет слабых законодатель решился, невзирая на традиции, ликвидировать исконное общинное землевладение словом закона, где не было переделов, и волею отдельных крестьян, где переделы были. При этом, не считаясь со ст. 77 Основного Закона, объявляющей неприкосновенность собственности, законодатель прибегает для осуществления своей цели к двойной экспроприации: а) общинной земли в пользу отдельных членов общины и b) участков надельной земли, отведенных в личную собственность одних крестьян в пользу отрубов, создаваемых для других.

Задача расселения крестьян по отрубам и хуторам встретила затруднение в чресполосности крестьянского землевладения с частным землевладением. Положение 29 мая 1911 г. вовлекает в процесс переустройства и земли, не принадлежащие сельским обывателям, и притом не только при согласии землевладельцев, но и принудительно. Разверстание чресполосности отдельных отрубных владений крестьян и других сельских обывателей со "всякого рода" прилегающими владениями производится по добровольному соглашению, а при отсутствии такого – в обязательном порядке (ст. 48). К делу разверстания могут быть привлечены "всякие, без изъятия, чресполосные земли, независимо от того, кому они принадлежат" (ст. 50). Едва ли возможно, отстаивая личное начало перед общинным, дать большее применение общественному началу перед частным.

К этому следует еще присоединить то, что все споры, возникающие собственно из землеустройства, не исключая и споров о границах подлежащих землеустройству земель, разрешаются землеустроительными учреждениями. Разрешенные в этом порядке споры не могут быть возбуждаемы вновь в судебных установлениях (пол. 29 мая 1911 г., ст. 18).

VIII. Права члена общины. Рассмотрим теперь права отдельного члена сельской общины.

Прежде всего крестьянину принадлежит право на его усадебную оседлость. Принадлежит ли ему право собственности на этот участок или же только наследственное пользование участком, на который право собственности следует признать за общиной?

Сомнение возбуждалось тем, что раньше закон говорил о "наследственном пользовании" усадебной землей (пол. великорос, ст. 110, ныне пол. о крест. влад., ст. 15). Допущению права собственности препятствовали Высочайше утвержденные в 1873 и 1879 гг. мнения Государственного Совета, которыми за земскими собраниями признано было право распланировывать выгоревшие селения, не стесняясь границами усадебных участков. Закон 14 июня 1910 г. все эти сомнения устраняет решительным заявлением, что усадебные участки при общинном землевладении составляют личную собственность домохозяев (ст. 47, ныне общ. пол., ст. 37⁴). Ввиду этого нашею административною практикою признано, что для доказательства права собственности на усадебные участки достаточны удостоверительные приговоры, полученные от общества, или определения волостных судов, постановленные в охранительном порядке.

Как общиннику, крестьянину принадлежит: а) право постоянного совместно с другими пользования в отношении выгонов, водопоев, леса и b) право временного отдельного пользования пахотною землею и иногда лугами. Пользование участком земли, предоставленным временно от общества возможно или личною обработкою, или же посредством отдачи его в аренду другим лицам из той же деревни или посторонним [но последним только с согласия общества (общ. пол., ст. 11; пол. о вык., ст. 112; реш. о. с., 87, 9; 87, 97)]. Хозяйственное улучшение полученного в пользование участка способно встретить затруднения в опасении каждого обывателя, что при переделе его земля перейдет к другому и таким образом затраченный труд и капитал не будут возмещены. Ввиду этого закон 8 июня 1893 г. постановил, что при всяком переделе крестьянам, улучшившим качества своего надела посредством удобрения земли, осушения ее, устройства орошения или иным способом, а равно правопреемникам этих крестьян (т.е. наследующим участок) надел предоставляется по возможности в прежнем месте. При невозможности этого означенным лицам или отводится надел равного качества с прежним, или в случае отвода земли худшего качества назначается вознаграждение, производимое посредством соответственной сбавки в уплате повинностей, или на иных основаниях (общ. пол., ст. 32).

В правах членов общины на отведенную им в пользование пахотную землю закон 14 июня 1910 г. произвел коренное изменение, признав за ними [вернее, только [за] некоторыми из них право требовать обязательного выделения им участков общинной земли. В то время как ст. 12 общ. пол. давала всем членам сельского общества только обязательственное право требовать выдела, предоставляя обществу удовлетворять их вместо земли деньгами, закон 14 июня признает за домохозяевами как бы вещное право на общинную землю и устраняет возможность денежной компенсации со стороны сельского общества]. Каждый домохозяин, владеющий надельною землею на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления ее в личную или в подлежащих случаях в общую собственность (общ. пол., по прод. 1912 г., ст. 179). Как видно из текста, это право принадлежит только домохозяину, но не другим членам неразделенной семьи; женщина-домохозяйка уравнивается в этом отношении с мужчиною. Объект укрепления в собственность составляют участки общинной земли, состоящие в бесспорном, постоянном (не арендном) пользовании домохозяина ко времени подачи им заявления об укреплении (ст. 17¹⁵), а там, где пользование землею основано на приговорах об общих переделах, все участки общинной земли, предоставленной ему в постоянное, впредь до следующего передела, пользование, если только в семье не уменьшилось количество разверсточных единиц (ст. 17¹¹). В случае уменьшения количества этих единиц, находящийся в пользовании домохозяина излишек земли укрепляется за ним лишь при условии доплаты за лишнюю землю (ст. 17¹²). Порядок укрепления заключается в следующем. Требование о выделе заявляется через старосту обществу, которое в приговоре, постановляемом простым большинством, определяет участки, поступающие к домохозяину, долю его участия в угодьях, доплаты за излишек. Если общество в укреплении отказывает или в течение 30 дней приговора не постановит, то по ходатайству домохозяина дело переходит к земскому начальнику. Как общественный приговор, так и постановления земского начальника об укреплении в личную собственность участков общинной земли представляются на утверждение уездного съезда, которое имеет значение окончательного постановления (ст. 17²²–17²⁹). Последствия укрепления сводятся к тому, а) что собственники укрепленных за ними участков, как и члены их семьи, лишаются права участия в оставшейся в общинном владении надельной земле (ст. 17¹⁰); b) за ними сохраняется, однако, право пользования в неизменной доле сенокосными, лесными и другими угодьями, а также право участия в пользовании мирскою усадебною землею, проездами, прогонами, выгоном, водопоем, пастбищем и пр. (ст. 17¹⁷ и 17¹⁹); с) право на разработку недр в укрепленном участке, за исключением добычи неогнеупорной глины, песка, торфа, строительного и бутового камня, сохраняется за обществом (ст. 17²⁰). Удостоверением права собственности на укрепленные участки служат для домохозяина [удостоверительные и укрепительные приговоры сельских сходов, удостоверительные акты и постановления земских начальников, решения волостных судов, копии постановлений землеустроительных комиссий и т.п. (общ. пол., ст. 23³, по прод. 1912 г.; пол. земл., ст. 122). Помимо того, что многие из этих документов, имеющих значение крепостных, вызывают сомнение в их достоверности, они к тому же не все отмечаются в реестре крепостных дел; вследствие этого выделенные в личную собственность участки продолжают числиться собственностью общины и могут быть проданы одновременно как общиною, так и выделившимся, что, конечно, подрывает доверие к крепостным актам].

Каждый домохозяин, за которым укреплены участки надельной земли в указанном порядке, имеет право требовать, чтобы общество выделило ему взамен этих участков соответственный участок к одному по возможности месту (отрубное владение). Таким образом, приобретенное уже право собственности оказалось лишенным индивидуального объекта. Еще более поразительно то, что приобретенное право на укрепленный участок лишено всякой обеспеченности, потому что не только сам собственник может требовать замены укрепленных за ним участков отрубным участком (пол. земл., ст. 35; общ. пол., ст. 17³³, прил., ст. 1 по прод. 1912 г.), но и общество без согласия на то собственника укрепленных участков может, если того потребует больше половины домохозяев, остающихся при общинном владении, потребовать замены укрепленных за выделившимся домохозяином участков другим участком, отведенным к одному месту (пол. земл., ст. 37; общ. пол., ст. 17³³ прил., ст. 5 по прод. 1912 г.).

Участки, укрепленные в личную собственность, подчиняются как до, так и после выдела их к одному месту действию правил о надельных землях (общ. пол., ст. 17³⁴ по прод. 1912 г.). Характера надельной земли отрубной участок лишается лишь тогда, если он образован при совместном разверстании надельной и вненадельной земли, да и то по желанию собственника такой участок также может быть признан надельным (полож. земл., ст. 3). Надельная земля отличается следующими юридическими особенностями: 1) Надельная земля не может быть продана лицам, не приписанным к сельским обществам (общ. пол., ст. 19), за исключением: а) случая отчуждения земли для промышленных целей (ст. 19, прим. 1), b) случая отчуждения на общеполезные надобности, как-то: под устройство лечебниц, богаделен, приютов, школ и зданий крестьянских учреждений (по прод. 1912 г., ст. 22¹); с) случая продажи с торгов надельной земли, заложенной в Крестьянском Банке, когда на вторые торги допускаются лица всех состояний (закон 5 июля 1912 г., ныне уст. кред., разд. VII, изд. 1912 г., ст. 159). Но даже в отношении покупателя из крестьян существует ограничение размера сосредоточиваемых в одних руках в пределах одного уезда путем покупки (или дара) надельных земель, а именно – не свыше 6 душевых наделов в губерниях великороссийских и малороссийских, 3 усадеб в губерниях юго-западных и т.д. (по прод. 1912 г., общ. пол., ст. 19¹). 2) Надельная земля не может быть заложена частным лицам и частным учреждениям (общ. пол., ст. 20). 3) Надельная земля не может быть дарима (общ. пол., ст. 19) посторонним лицам, но и лицам, приписанным к сельскому обществу, может быть предоставлена по дарственной сделке при условии: а) чтобы в одних руках не сосредоточивалась земля свыше указанного законом размера, b) чтобы даримая земля не имела у дарителя родового характера. [4) Вопреки часто высказывающемуся утверждению следует признать, что переход по наследству надельных участков, принадлежавших умершему на праве собственности, к лицам других сословий законом не воспрещен (ук. 2 деп. 26 янв. 1898 г., N 315; ук. 1 о. с. 29 окт. 1907 г., N 4856), но а) таковому переходу может воспрепятствовать местный обычай (общ. пол., ст. 13) и b) надельные участки, хотя бы и перешедшие в порядке наследования к посторонним лицам, сохраняют надельный характер (ук. 2 деп. 22 сент. 1903 г., N 5120).] 5) Надельная земля не подлежит взысканиям на основании решений судебных мест, а потому не может быть продана с торгов за долги собственника ее (общ. пол., ст. 20).

IX. Крестьянский двор. Кто субъект права на участок надельной земли – домохозяин или вся его семья? Этот вопрос одинаково возникает как при общинном, так и при подворном владении. Сомнение было возбуждено невыдержанностью терминологии нашего крестьянского законодательства, где, с одной стороны, говорится о домохозяине, о крестьянине-собственнике, о личной собственности (пол. о вык., изд. 1902 г., ст. 116), а с другой – указывается на крестьянский двор (пол. о вык., ст. 76; пол. о крест. влад., изд. 1902 г., ст. 15), на крестьянское семейство (пол. о крест. влад., ст. 66, 101, 148).

В первое время после реформы 1861 г. Сенат склонен был представлять себе крестьянскую семью наподобие семьи, обрисованной общими гражданскими законами. Но к 90-м годам взгляд этот стал изменяться. Сенат отверг личную собственность домохозяина и выдвинул на место ее общую собственность членов семьи. "Не только при общинном, но и при подворном владении усадебный и полевой надел составляет не личную собственность домохозяина, на которого участок записан в актах, а общую собственность всего крестьянского двора или семейства. Старший член семьи, домохозяин, является только представителем двора перед сельским обществом и правительством" (о. с. 98, 2; 81, 161; 82, 147; 84, 67 и др.). Но если это общая собственность, то члены семьи должны иметь определенные, равные или неравные, доли, и распоряжение имуществом возможно лишь с общего согласия. Между тем Сенат систематически отрицал всякие притязания членов семьи на распоряжение надельною землею и признал для домохозяина возможность самостоятельно отчуждать ее или отдавать в аренду (93, 91). Уклоняясь от выводов, какие получаются при построении крестьянского двора как общей собственности, Сенат признал, что крестьянская семья – это трудовой союз, обладающий семейным имуществом, распоряжение которым принадлежит домохозяину, будет ли им родитель или старший брат, даже дядя. При конструировании этого своеобразного субъекта Сенат готов был видеть в крестьянском дворе юридическое лицо (о. с., 97, 29), но потом предпочел смотреть на него как на "хозяйственно-юридический союз" особого рода (о. с., 00, 27). Юридическая ясность все же мало этим достигалась, а главное оставалось невыясненным, где основание такой конструкции. Сам Сенат, по-видимому, склонен был опираться на закон, но закон не нормировал внутренних отношений семьи и не давал оснований признать семью юридическим лицом; на обычном праве Сенат не пробовал основываться, и едва ли такая попытка увенчалась бы успехом, ибо обычай отнюдь не считал двор юридическим лицом, совершенно независимым от членов семьи, его составляющих. Выдвигалось предположение рассматривать крестьянский двор как нечто подобное исторической zur gesamten Hand, поддержанной германским и швейцарским законодательствами. Gesamten Hand отличается от общей собственности тем, что в ней нет долей участия, и выбытие одного члена дает место не наследованию после него, а приращению объема участия других членов. Но перенесение такого института на наш крестьянский двор стало бы в противоречие с семейным разделом, признанным по закону 1886 г., и с выделом члена семьи соразмерно его трудовому участию, признанным по обычаю.

[Если семьи как таковые нельзя признать самостоятельными субъектами права на надел, то и признание таковыми домохозяев противоречит многочисленным постановлениям законодательства, говорящим о наделении семейств, об обеспечении всех крестьян, а не только домохозяев, землею и т.п.

За последнее время на основании исторических данных и исследований обычного права пытаются доказать, что субъектами права на надел были все члены сельских обществ в составе своих семей, но не домохозяева; усадебная же земля при общинном и вся надельная земля при подворном землевладении составляли семейную собственность, отличную от gesamte Hand и имевшую общие черты с задругой южнославянских земель. Исторически это доказывается тем, что в крестьянских семьях долго сохранялась общность имущества, составители же положений 1861 г. внутренних имущественных отношений не меняли и распространили общегражданские нормы только на личные отношения в семье. Наделение производилось по числу ревизских душ в семье. Термин "личная собственность", встречающийся в положениях 1861 г., употребляется лишь для противоположения общественной собственности (пол. о вык., изд. 1902 г., ст. 129). Затем закон говорит об отдельных членах общества, не домохозяевах, имеющих участие в наделе (общ. пол., изд. 1902 г., ст. 12; изд. 1876 г., ст. 138). Ответственность за взнос податей и недоимок возлагается на всех членов семьи (общ. пол., изд. 1902 г., ст. 208, 251, 290). Против того, что субъектом права на надел является домохозяин, говорит и то постановление закона, согласно которому неисправный домохозяин может быть смещен и заменен другим (пол. о вык., изд. 1876 г., ст. 127); между тем такого способа лишения имущественных прав гражданское право не знает. Наибольшее подтверждение взгляд о принадлежности надельного имущества всем членам семьи находит себе в законе 1886 г. о семейных разделах (общ. пол., ст. 38–46; действие их приостановлено указом 5 окт. 1906 г.). Статья 38 гласит: "Семейство, желающее разделиться на самостоятельные хозяйства, обязано заявить о том сходу…" Такое положение возможно только при признании за членами семьи права на надельное имущество, так как раздел при жизни единоличного собственника невозможен.

Соответствуя ближайшим образом нашему законодательству, этот взгляд не разрешает, однако, многих трудностей, вызываемых конструкцией семейной собственности.]

Закон 14 июня 1910 г. на первый взгляд устраняет надобность в разрешении этих затруднений в отношении крестьянского землевладения, построенного не на общинных началах. Участки земли, укрепленные в собственность из общинных земель, принадлежат лично домохозяину, который поэтому один сохраняет право распоряжения ими. В тех случаях, когда участки находятся в нераздельном владении матери и детей или нескольких лиц, не состоящих между собою в родстве по прямой нисходящей линии, они составляют общую их собственность (зак. 14 июня, ст. 47 и 48, ныне общ. пол., ст. 37⁴ и 37⁵ по прод. 1912 г.). Таким образом, идея семейной собственности, казалось бы, устранена, однако, не вполне [Закон 14 июня не определил ни круга лиц, имеющих право на долю в общей собственности по ст. 48, ни размера долей отдельных участников. Для решения первого вопроса надо признать, что крестьянская семья по-прежнему является не только кровным, но и трудовым союзом, и право на долю имеют все те члены семьи, хотя бы не родственники, за которыми до реформы признавалось право на участие в пользовании наделом. Безусловно исключаются из участия в общей собственности нисходящие домохозяина, и они по толкованию практики не могут быть занесены в укрепительный акт даже с его согласия, – запрет, не известный общегражданскому праву и опирающийся не на закон, а на ту цель, которую преследовали его творцы. Наиболее простым разрешением второго вопроса было бы признание за всеми членами семьи права на равную долю, как это признается за лицами, совместно приобретшими имущество, если доли не указаны в акте приобретения (92, 123). Против этого решительно восстал Сенат, который, руководствуясь мотивами к закону и примечанием к ст. 555, признал, что общая собственность, установленная ст. 48 закона 14 июня, совершенно отлична от общегражданского института общей собственности, поэтому размер долей определяется обычаем, и доли эти до раздела не могут быть отчуждаемы (о. с., 11, 31). Выводы эти покоятся на ложной основе и влекут за собой новые трудности. Так, с одной стороны, все члены семьи имеют по ст. 48 закона право на землю, с другой стороны, обычай может за некоторыми из них его не признавать; определение долей явится тогда для суда неразрешимой задачей. Кроме этих затруднений,] там, где сохраняется общинное землевладение, остаются и все прежние, потому что новый закон признал личною собственностью домохозяина при этой форме хозяйства только усадебные участки (ст. 37⁴).