Демон-любовник и фантазия

Д.В. Винникотт назвал этап "хрустального дворца" в нашемдвухстадийномпроцессе "фантазией" (одномерной), в отличие от истинного "воображения", которое является фантазированием о чем-то реальном (двумерным). Он рассматривал фантазию как защиту и от мечтания, и от жизни (см. Winnicott, 1971a: 26ff.). В качестве примера он приводил случай женщины средних лет, проведшей в фантазии большую часть своей жизни. Эта пациентка очень рано отказалась от всяких надежд, связанных с объектными отношениями, из-за слишком раннего разочарования в отношениях со своей матерью. Она была самой младшей среди своих братьев и сестер, которые были предоставлены самим себе. В детской она сражалась за то, чтобы быть со всеми и принимать участие в игре, но ей удавалось добиться этого, только уступая и соглашаясь с условиями других детей. Итак,

играя в игры других людей, она все время была погружена в фантазирование. На самом деле она жила в своем фантастическом мире, основанном на диссоциированной психической деятельности... она стала специалистом в одной особенной вещи — способности жить диссоциированной жизнью, при этом, как казалось со стороны, участвуя в играх вместе с другими детьми в детской комнате... постепенно она стала одной из тех многих, кто не чувствует себя вправе существовать как целостный человек.

(там же: 29)

Винникотт говорит, что в фантазиях она "сохранила свое всемогущество" и могла достичь удивительных вещей. Однако когда пациентка пыталась что-то делать, например, рисовать или читать, находясь в этом диссоциативном состоянии, она сталкивалась с ограничениями, которые вызывали чувство неудовлетворенности, опровергая то всемогущество, которое она сохраняла в своих фантазиях. Таким образом, фантазии "овладели ей подобно злому духу" (там же: 33) — в точности как наш демон.

В фантазии "собака — это собака и только собака". Фантазия не обладает "поэтическими достоинствами", тогда как настоящая мечта содержит в себе поэтическое, т. е. уровень над уровнем значения, соотнесенный с прошлым, настоящим и будущим, с внутренней и с внешней реальностью. Таким образом, в фантазии нет смысла. Она не может быть интерпретирована (там же: 35).

Эта пациентка могла, сидя в комнате, совсем ничего не делать, разве что дышать, рисовать (в своей фантазии) картину, или выполнять интересную работу, или совершать загородную прогулку; однако для внешнего наблюдателя с ней не происходило ровным счетом ничего. На самом деле вряд ли и могло что-нибудь произойти, потому что в диссоциативном состоянии и так много чего происходит. С другой стороны, сидя в своей комнате, она могла размышлять о завтрашней работе, строя планы, или она могла думать о своих выходных, и это могло быть воображаемым исследованием мира и того места, где жизнь и мечта есть одно и то же. Таким образом она соскальзывала от здоровья к болезни и обратно к здоровью.

(там же: 27)