Толкование пророчеств святого Тайновидца

Известно, что острый меч полезен и даже необходим в опасности, так как с его помощью можно защититься от врагов, но он часто ведет и к погибели, служа орудием грабежей, насилий и убийств.

Подобно этому мечу, размышление и исследование времени кончины мира для людей настолько полезно, настолько и вредно. Достоин похвалы и рассудителен тот, кто, воспаряя мыслью к величайшему акту всемогущества и правосудия Божьего, не забывает и своей кончины, помнит, что впереди его ждет воздаяние за дела, страшится вечной муки и устремляется на делание благое.

Такое размышление душеспасительно для всех христиан. Оно по своему характеру тождественно с размышлениями царствующего пророка Давида. «Скажи мне, Господи, кончину мою, -- взывает он, -- и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой» (Пс. 38, 5). «Умаление дней моих возвести мне; не восхить меня в половине дней моих» (Пс. 101, 24-25). В другом месте: «Размышляю о днях древних, о летах веков минувших; припоминаю песни мои в ночи, беседую с сердцем моим, и дух мой испытывает: неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить? Неужели навсегда престала милость Его, и пресеклось слово Его в роде и роде? Неужели Бог забыл миловать? Неужели во гневе затворил щедроты Свои?» (Пс. 76, 6-10). Так размышлять поучает и Сирах: «Во всех делах твоих помни о конце твоем и вовек не согрешишь!» (Сир. 7, 39).

Вопреки этим священным внушениям некоторые из самолюбия и праздного любопытства всеми способами стараются проникнуть в сокровенную завесой тайну и, не имея ключа, хотят открыть дверь в скинию, куда может входить один Пастыреначальник.

Такое мудрование о конце мира не только вредно, но, поистине, и грешно! Жестоко был бы наказан тот, кто дерзновенно, без полномочия и приказания, осмелился бы раскрыть царскую книгу или письмо, запечатанное царской печатью. Так следует понимать и здесь: сокровенные тайны Господни – это книга Царя Небесного, запечатанная семью печатями. Послушаем, что говорит св. Иоанн Богослов: «И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, писанную внутри и извне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее? И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землей раскрыть сию книгу, и даже посмотреть в нее. И один из старцев сказал мне: не плачь; вот лев, от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу, и снять семь печатей ее» (Откр. 5, 1-5).

Св. Андрей Кесарийский так объясняет эти слова апостола: «Под книгой мы понимаем всемудрую память Божью… и глубину Божественных судеб. Внутреннее содержание сей книги, по причине духа, трудно для понимания; внешнее же, ради буквы, удобопонятнее. Думаю, что семь печатей означают или совершенную незыблемость книги и ее для всех неизвестность, или домостроительство испытующего глубины Божественного Духа, которые не может разрешить никто из созданных тварей. Под книгой понимается и пророчество, о котором Сам Иисус Христос сказал, что оно исполнилось, а что остальное исполнится в последние дни. Словами «никто не мог раскрыть книгу» указывается на то, что ни Ангелы, ни сущие во плоти, ни святые, отошедшие от плоти, не получили и не достигли всецелого познания Божественных судеб, кроме Агнца Божьего, Который Своим пришествием разрешил все древние предсказания» (Слово 4-е на Апокалипсис).

Апостол недоумевал и плакал о том, что никто не мог раскрыть книгу тайн Божьих. О, если б он жил в настоящее время! Как бы, думаю, он удивился и ужаснулся, когда ю видел, что книга, запечатанная семью печатями Самим Агнцем Божьим, теперь дерзко открывается и разгибается некоторыми безумцами.

Эти люди, забыв пределы своего ограниченного духа, пытаются проникнуть и исследовать самые сокровенные и для них недоступные глубины и тайны домостроительства Божьего. Руководимые своим скудным умом, ложно объясняют и понимают различные таинственные слова пророческие и апостольские.

Не отвечай глупому, по глупости его, чтоб и тебе не сделаться подобным ему (Прит. 26, 4). Таким образом, мы, по учению Слова Божьего, не должны отвечать на безумные речи терзающих ризы Христовы и сеющих гибельные плевелы своего неразумия о пришествии антихриста»(7).

«Как книга судеб Божиих о мире и Церкви, Апокалипсис всегда привлекал к себе внимание христиан, а особенно в то время, когда внешние гонения и внутренние соблазны с особенною силою начинали смущать верующих, угрожая со всех сторон разного рода опасностями. В такие периоды верующие естественно обращались к этой книге за утешением и ободрением и пытались разгадать по ней смыл и значение происходящих событий. Между тем образность и таинственность этой книги делает ее весьма трудной для понимания, а потому для неосторожных толкователей всегда есть риск увлечений за границы истины и повод к несбыточным надеждам и верованиям. Так, например, буквальное понимание образов этой книги давало повод и теперь еще продолжает давать к ложному учению о так называемом «хилиазме» -- тысячелетнем царстве Христовом на земле. Ужасы гонений, переживавшиеся христианами в первом веке и толкуемые в свете Апокалипсиса, давали повод некоторым верить в наступление «последних времен» и скорого Второго Пришествия Христова, еще тогда же, в первом веке. За истекшие 20 веков явилось множество толкований Апокалипсиса самого разнообразного характера. Всех этих толкователей можно подразделить на четыре разряда. Один из них относят все видения и символы Апокалипсиса к «последним временам» -- кончине мира, явлению антихриста и Второму Пришествию Христову, другие – придают Апокалипсису чисто историческое значение, относя все ведения к историческим событиям первого века – ко временам гонения, воздвигнутые на Церковь языческими императорами. Третьи стараются найти осуществление апокалипсических предсказаний в исторических событиях позднейшего времени. По их мнению, например, Папа римский есть антихрист, и все апокалипсические бедствия возвещаются собственно для Римской Церкви, и т.п. Четвертые, наконец, видят в Апокалипсисе только аллегорию, считая, что описываемые в нем видения имеют не столько пророческий, сколько нравственный смысл, аллегория же введена только для усиления впечатления с целью поразить воображение читателей. Более правильным надо признать то толкование, которые объединят все эти направления, причем не следует упускать из виду, что, как ясно учили об этом древние толкователи и отцы еркви, содержание Апокалипсиса в итоге своем направлено к последним судьбам мира. Не может быть, однако, сомнений, что в течение всей минувшей христианской истории исполнилось уже немало предсказаний св. тайновидца Иоанна о грядущих судьбах Церкви и мира, но нужна большая осторожность в применении апокалипсического содержания к историческим событиям, и нельзя слишком злоупотреблять этим. Справедливо замечание одного толкователя, что содержание Апокалипсиса только постепенно будет становиться понятным, по мере наступления событий и исполнения по мере наступления событий исполнения пророчеств, в нем предреченных»(8).

Для всех бесчисленных толкователей Апокалипсиса необходимо заметить следующее: 1)Если образы Апокалипсиса (например, чаши гнева Божия) понятны только тогда, когда их кто-то истолкует и покажет, что они, собственно, значат, то это возможно лишь в том случает, если Апокалипсис вовсе не есть пророчество и его «откровение» само по себе ничего не открывает. Наоборот, это есть затемнение подлинного смысла грядущих событий, которое может быть уничтожено только «научным» истолкованием. Едва ли такое воззрение можно считать христианским и церковным. 2) если образы Апокалипсиса имеют переносное значение, то в целях пророчества и откровения гораздо целесообразнее было бы прямо назвать, перечислить и описать грядущие события, а не облекать их в образы, за которыми иной раз совсем невозможно увидеть подлинные события… 3) Допустим, что апокалипсические образы имеют какой-нибудь точно установленный определенный смысл. Например, пусть «блудница на водах многих» есть Англия, или пусть Вавилон есть Европа, и т.д. Это значило бы, что все события уже предопределены, что они предсказаны так, как предсказывают солнечные и лунные затмения. Можно ли такие предсказания считать христианскими и даже вообще религиозными? Голый механизм не есть религия. Такая механическая предсказанность противоречила бы свободе человека, который волен спасаться и погибать, т.е. волен ускорять и замедлять темп всемирной истории. 4) Наконец, на основании чего происходит это «толкование»? на основании знания истории человечества. Допустим невозможное, -- что человек так хорошо знает и фактически, и идейно всемирную историю, что может сразу формулировать смысл каждой мельчайшей эпохи. Но и тогда толкование не имеет никакой почвы. Во-первых, если он так хорошо знает всемирную историю и ее смысл, то для чего ему «толкование Апокалипсиса» и самый Апокалипсис? А во-вторых, поскольку он еще не знает, как будет идти история дальше, -- на каком основании он будет подставлять под апокалипсические образы события из прошлого, если события из будущего, возможно, окажутся гораздо более подходящими? Из всего этого (число аргументов может быть значительно увеличено) я делаю одно заключение: христианин не имеет права «толковать Апокалипсис», не имеет права делать тут какие-нибудь общеобязательные выводы (подобно тому, как его почти не толковали и святые отцы».

Но тогда, значит, остается понимать его буквально? Да, совершенно верно. Христианин должен признавать, что звезды будут падать на землю, вода будет обращаться в кровь, саранча будет величиною с коня, и т.д. и т.д. Но простая буквальность опять-таки не есть ни христианская, ни религиозная, ни мистическая точка зрения. Буквальная картина – плоскостна, не имеет мифического рельефа, не овеяна пророческим трепетом, не уходит своими корнями в непознаваемую бездну и мглу судеб Божиих. Апокалипсические образы должны быть буквальны в символическом смысле. «…» Но это значит, что апокалипсические образы знания, который мы только что критиковали в отношении толкования Апокалипсиса. Они должны стать также и мистерией веры. Это значит, что, понимая их подлинный смысл, мы не знаем, как они будут осуществляться, но вы верим, что-то, что осуществится, будем иметь буквально именно этот смысл, а не иной. Другими словами, судить о том, как должно исполниться пророчество, можно только по наступлении того события, которое предречено. Полностью о пророчестве можно судить, таким образом, только после его исполнения. Скажут: зачем же тогда существует пророчество? Пророчество существует для того, чтобы установить смысл грядущих времен, а не их факты. Поэтому все толкования должны ограничиться установлением только точного смысла событий, а не их фактического протекания. Это-то и есть пророчество, а не астрономическое вычисление затмения. И это-то и требует синтеза знания и веры. Все остальное – абстрактно-метафизическая, формально-логическая мифология, а не диалектическая, т.е. не абсолютная мифология. Разве мало открыто в апокалипсических пророчествах такого, что понятно без всякого толкования и для христианина является настоящим пророчеством (всеобщее отступление, казни и гнев Божий, антихрист, его победы и поражение, воскресение мертвых, Страшный Суд и т.д.)? Разве это не пророчество и разве этого мало?»(9).

«Правильно понимаю Апокалипсиса, конечно, больше всего мешает отход людей от веры и истинно христианской жизни, что всегда ведет к преступлению, а то и полной утрате духовного зрения, необходимого для правильного понимания и духовной оценки совершающихся в мире событий. Эта всецелая преданность, современного человека греховным страстям, лишающая чистоты сердечной, а следовательно, и духовного зрения (Мф. 5, 6), служит причиной того, что некоторые современные толкователи Апокалипсиса хотят видеть в нем одну аллегорию и даже самое Второе Пришествие Христово учат понимать аллегорически. Исторические события и лица переживаемого нами ныне времени, которое, по всей справедливости, многие уже называют апокалипсическим, убеждают нас в том, что видеть в книге Апокалипсиса одну аллегорию – поистине значит быть духовно слепым, настолько все теперь происходящее в мире напоминает страшные образы и видения апокалипсиса» (10).

«Хотя в смысле ожидающих нас событий нет пророчества более полного, чем «Откровение» Иоанна Богослова, в церковной практике эта книга издревле стоит особняком. Она дает слишком большой простор воображению, поэтому Апокалипсис не читается за богослужениями.

Иногда можно услышать, что рядовому человеку опасно погружаться в эту книгу, понять ее дано только мудрецу. Однако «откровение» обращено к совокупности церквей, следовательно, ко множеству христиан. Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей (Откр. 22, 7), -- так заканчивается рассказ Тайновидца, а вместе с тем вся Библия. Сам Спаситель в бытность Свою на земле упрекал тех, кто различает лицо неба и земли, а признаков времени не различает (Мф. 16, 3). По словам одной из притч, раб, знавший волю Господина и не исполнивший ее, примет более суровые наказания, чем не знавший (Лк. 12, 45). Значит, разумение последних пророчеств необходимо верующему, не зря же они описаны с такой настойчивой подробностью. В книге, завершающей Священное Писание, нам как бы дается твердая опора в умственном хаосе последних времен.

«Кто теперь читает Апокалипсис? – заметил однажды Оптинский старец Варсонофий. – Почти исключительно в монастырях да в духовных академиях и семинариях, по необходимости. А в миру редко кто читает. Отсюда ясно, что тот, кто будет поистине блажен, ибо будет понимать то, что свершается. А, понимая, будет готовить себя. Читая, он будет видеть в событиях, описанных в Апокалипсисе, те или другие современные ему события…»(11).