Семьдесят восьмая ночь

Когда же настала семьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царедворец приказал постельничим разбить просторную палатку, чтобы люди могли собраться у царя. И они разбили большую палатку, как обычно делают для царей. И когда они кончили работать, вдруг налетела пыль и воздух развеял её, и за нею показалось влачащееся войско. И стало ясно, что это войско Багдада и Хорасана, и во главе его везирь Дандан, и все они радуются, что Дауаль‑Макан стал султаном. А Дау‑аль‑Макан был одет в царские одежды и опоясан мечом торжеств, и царедворец подвёл ему коня, и он сел со своими невольниками, и все, кто был в шатрах, шествовали перед ним.

И он вошёл в большую палатку и, сев, приложил кортик к бедру, и царедворец почтительно стоял перед ним, и невольники встали у прохода, ведшего в шатёр, с обнажёнными мечами в руках. А потом приблизились войска, и солдаты попросили разрешения войти. И когда царедворец испросил для них разрешение у султана Дау‑аль‑Макана, тот позволил и велел им входить десяток за десятком. Царедворец сообщил войскам об этом, и они отвечали вниманием и повиновением и встали все в проходе, а десять из них вошли. И царедворец прошёл с ними и ввёл их к султану Дау‑аль‑Макану. И, увидав его, они почувствовали страх и почтение, но Дау‑аль‑Макан встретил их наилучшим образом и обещал им всякое благо.

И они поздравили его с благополучием, призывая на него благословение, и дали ему верные клятвы, что не ослушаются его приказа. А затем они облобызали перед ним землю и удалились, и вошёл другой десяток воинов, и султан поступил с ними так же, как с первыми.

И они непрестанно входили, десяток за десятком, пока остался только везирь Дандан, и, войдя, он облобызал землю меж рук Дау‑аль‑Макана, и тот поднялся и подошёл к нему и сказал: «Добро пожаловать везирю, престарелому родителю! Поистине, твои деяния – деяния славного советчика, а устроение дел в руке всемилостивого, пресведущего».

Затем он сказал царедворцу: «Выйди сей же час и вели накрыть столы». И приказал призвать все войско, и солдаты явились и стали пить и есть. А потом Дау‑альМакан сказал везирю Дандану: «Прикажи войскам стоять десять дней, чтобы я мог уединиться с тобою и ты мог бы рассказать мне о причине убийства моего отца».

И везирь последовал слову султана и сказал: «Это непременно будет!» А потом он вышел на середину лагеря и велел войскам стоять десять дней. И они исполнили его приказанье. И везирь дал им разрешение гулять и велел» чтобы никто из прислуживающих не входил к царю для услуг в течение трех дней. И все люди стали молиться и пожелали Дау‑аль‑Макану вечной славы.

А после того везирь пришёл к нему и рассказал о том, что было. И Дау‑аль‑Макан подождал до ночи и вошёл к своей сестре Нузхат‑аз‑Заман и спросил её: «Знаешь ты, почему убили моего отца, или не знаешь о причине этого, как это было?» И Нузхат‑аз‑Заман отвечала: «Я не знаю о причине этого».

И она велела повесить шёлковую занавеску, а Дауаль‑Макан сел по другою сторону от неё и приказал привести везиря Дандана. И когда тот явился, сказал ему: «Я хочу, чтобы ты подробно рассказал мне о причине убийства моего отца, царя Омара ибн ан‑Нумана».

«Знай, о царь, – сказал везирь Дандан, – что, когда царь Омар ибн ан‑Нуман воротился из своей поездки на охоту и ловлю и прибыл в город, он спросил о вас, но не нашёл вас. И он понял, что вы отправились в паломничество, и огорчился из‑за этого, и его гнев увеличился, и грудь стеснилась, и он провёл полгода, расспрашивая о вас всех приходивших и уходивших, но никто не сказал ему о вас. И вот в один из дней мы были перед ним (а со дня вашего исчезновения прошёл уже целый год), и вдруг явилась к нам старуха благочестивого вида, и с нею пять девушек, высокогрудых девственниц, подобных луне и облагающих красотою и прелестью, описать которую бессилен язык. И при совершённой своей красоте они читали Коран и знали философию и рассказы о древних. И эта старуха попросила разрешения войти к царю. И когда он позволил ей, она вошла и поцеловала землю меж ею рук (а я сидел рядом с царём).

И когда старуха вошла, царь приблизил её к себе и увидел на ней слезы воздержной жизни и благочестия, и, усевшись, она обратилась к нему и сказала: «Знай, о царь, что со мною пять девушек, равных которым не владел ни один царь, ибо они разумны, красивы, прелестны и совершенны. Они читают Коран с его разночтениями и знают науки и рассказы о минувших народах. И вот они стоят перед тобою, служа тебе, о царь времени, а при испытании возвышается человек либо унижается. И покойный твой отец посмотрел на девушек, и их вид обрадовал ею. „Каждая из вас, – сказал он им, – пусть расскажет мне, что знает из преданий об ушедших людях (и прежде бывших народах…“

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.